***
Сандор, едва проснувшись, первым делом натягивал давно опыстылевшие железные сапоги на вконец намозоленные ноги. При этом он громко поминал "тихим" словом св.Кузнеца и вопрошал: — Ты где такого дебила нашёл? Не дожидаясь ответа хозяина небесной кузни Сандор пыхтел, костеря кузнеца Джендри: "Дебил! Стельки где? Супинаторы? Ортопед недоделанный..." Но, однажды в четверг, как раз после дождя, Сандор неожиданно вспомнил любимую частушку брата: "...Как стояли на окошке два цветочка, Голубой да аленький..." — Эх, не к добру он спел её в тот раз, — поделился Сандор своими тревожными мыслями с сиром Бериком. Сир Берик, охреневающий каждый день от "выпавшего счастья" быть личным психологом человека, обувавшегося в вёдра, задумался. — Это точно... — пробурчал, через некоторое время одноглазый партизан, штопавший третьи сутки дыры на ковре-самолёте в компании местных жительниц. Красная Шапочка и Бабуля в берете мухоморового цвета, завязанного под подбородком крест на крест кумачовым бантом, сердобольно уставились на Сандора. 3 дня назад. — Шразу видно, что Шарская вещь. Возможно загранишная, — авторитетно молвила Бабуля, разглядывая, свалившийся с неба нежданный трофей. — Такой презент отродясь в наш Дремучий лес не залетал. Мётлы были, — вспоминала старушка,— Ступы там разные... Но штоб ковёр — это никогда! Красная Шапочка, на нервной почве, умяла все пирожки и уже было принялась за семейную реликвию, вцепившись последним молочным зубом в корзинку. Но, тут Бабуля обвела присутствующих суровым взглядом и прошамкала: — Шрочно нужно починять. Пока шарь не узнал, что имущество его изнахратили!***
Баба Бабариха дала показания, рассказав, что видела след от телеги, и тыкнула пальцем в ту сторону куда окаянная скрылась. Во время рассказа она время от времени зыркала на Сандора, прикидывая в уме, с кем бы этого непутёвого молодца сосватать. Бабариха никак не могла взять в толк: "Что ж это за фрукт такой или овощ, ежели от него сбежала невеста? Да ещё в Дремучий лес с Чудищем, который пострашнее этого жениха будет". — Я давно тут партизаню, — Берик задумчиво свёл зрачки к переносице, пытаясь вдеть нитку в иголку, — Знаю тут все тропинки. Тебе без хорошего проводника в Дремучем лесу никак нельзя. К Колобку идти надо. Этот прохиндей где только не катался — все пути-дорожки знает.***
В Вестероссии Лианна, бывшая Белоснежка, долго в девках не засиделась и вскорости вышла замуж за царя Роберта Бородатого... Роберт по прибытию в Царскую Деревню тут же отослал нелюбимую жену Серсею с глаз долой в самый дальний из дальних монастырей. Напоследок наказал: — Сиди там тихо! Разрешаю тебе ставить брагу по фамильным вашим рецептам. Но только смотри, по пьяному делу много не болтай! Иначе язык вырву и к Молчаливым Сёстрам отправлю. Будешь там свои сказочки сёстрам на пальцах рассказывать. Через неделю Роберт и Лианна поженились. Царь-батюшка, по этому случаю, как всегда закатил пир на весь мир. — Всё пропью, но честь не опозорю! — рявкнул царь, побледневшему казначею. На торжество съехалась целая толпа знатных гостей, а также, как водится, все родственники, приятели и соседи. Праздновали царскоё бракосочетание ровно семь дней. Гости без устали ели и пили, пели и плясали, поздравляли новобрачных и хором орали: "Горько-о-о!" Порвали в клочья баяны, струны на арфах, гуслях и балалайках. Какой-то макаронник, со странной фамилией Паганини пытался играть на одной струне, но недолго... По пьяному делу утопили роялю — заграничную бандуру на трёх ножках, застрявшую в болоте среди развесистой клюквы. Певцы охрипли, горланя забористые, а порой уже и под забористые частушки из-под забора.Танцоры стёрли напрочь все подмётки, отплясывая под аккомпанемент сводного ансамбля ложкарей, исполнявших по кругу "Давай-давай наяривай". Эге-ге-гейщики, топотушники и вокалисты-частушечники из Малых, Больших и Великих Бодунов не давали заснуть слабакам, пытавшимся прикорнуть среди царских разносолов или сползавших под стол, ищя покоя. Под конец гости, вспомнив о турнире, всей толпой набили морду какому-то залётному босоногому старикану и его Воробьиной команде. — Какая же свадьба без турниру! — оправдывался Гришаня перед Марьюшкой за порванную парадную рубаху. — Тем более они первые полезли. — Ага, — поддакнул Роберт, ставя молот в уголок. — К тому же, — вздохнул устало царь, — Обычаи соблюдать надобно. На свадьбу не позвали только Рамси. От обиды или с дуру тот смолотил все молодильные зеленухи, привезённые в хрустальном гробу из Соловьиного сада, и в итоге занемог. — Худо тебе, — жалела Болтона сердобольная Марьюшка, заметив, что скорняк уже несколько дней не принимает заказы на выделку шкур, пошив плащей и прочей рухляди, а сидит целыми днями в отхожем месте, пугая округу непотребными звуками и удушливым газами. «Глупая баба… — хмыкнул про себя Григорий, проходя мимо. — Этот скорняк у неё все заказы перебил, а она его жалеет». Однако вслух сказал: — Слезами делу не поможешь! Надо его к лекарю срочно везти, покуда не околел он там совсем. Причём к самому лучшему в округе — Сэму Смертоносному. В Дремучий лес.***
Лохматый мужик, которому доверилась Санса, казалось, дремал, сидя на скрипучей телеге, а лошади сами несли их куда глаза глядят. «Пропаду я с ним!» — тревожилась краса-девица, подпрыгивая на ящиках и гоняя подолом назойливых ворон от яблок. — Дружки тут мои рядом живут, — словно очнувшись, подал, наконец, голос мужик, — Тут уже недалече. Скоро будем. Терем вырос, словно из-под земли. Чудной мужик ловко спрыгнул с телеги и распахнул дубовые ворота. — Что же ваши дружки нас хлебом-солью не встречают, да ласково не привечают? — съехидничала Санса, слезая с бесценного груза на землю. Вместо хлеба-соли из терема по лестнице спустились три дюжих молодца и вынесли четвёртого за руки и за ноги. Затем они положили тело в тенёк под одну из ёлок, росших здесь ровными рядами и в больших количествах. Следом по крутым ступенькам пропрыгал Колобок, крича: — Все, я ушёл! — и укатился по тропинке, собирая на крутые бока ёлочные иголки, которыми та была щедро усыпана. В былые времена Санса, может быть, и подивилась бы таким чудесам, но сейчас её голова была занята мыслями о яблоках и их волшебных свойствах: «Молодильные ведь они. Вино из таких яблочек будет не то, что медовуха, с которой лишь песни орут… а целебным эликсиром. Он же сказочных деньжищ будет стоить!» — деловито прикидывала в уме, проснувшаяся в ней неизвестно откуда, хозяйственная предпринимательница. Пока Санса, вперив взгляд в ящики, раздумывала о перспективах на радужное будущее, три богатыря смущённо топтались возле телеги, разглядывая исподтишка девицу. В их глухомань редко забредали девицы, только ежели какая разиня в лесу заплутает, благодаря проказам шутника Лешего. А вот, чтобы такая красавица к ним с Чудищем явилась — этого они и во век не ожидали. В это время толстяк, лежащий под ёлкой, медленно открыл глаза и устремил на Сансу взгляд, туманный, но полный надежды.***
Больше всего возвращение «Лобстера» к родному причалу обрадовало Толстую Уолду, которая в последнее время всхуднула и постройнела благодаря чудотворному бегу на средние и длинные дистанции по окрестным деревням с целью налаживания торгово-выгодных отношений с местным населением. От Джендри она требовала в разы увеличить производство продукции, востребованной крестьянами — горшков, тазов, братин и жаровен. — Однако, запросы-то растут у сельчан! — удивился Джендри, куя очередной мангал. — Большой заказ из «Трех Форелей» поступил. Надобно его побыстрей исполнить, — уговаривала Уолда кузнеца, работавшего, по её мнению, без былого пыла. — Уважим Чернорыба! — отвечал хмурый Джендри, но приступать к работе не торопился. «Пристала, как банный лист!» — думал кузнец, прикидывая, как бы выпроводить подобру-поздорову навязчивую селянку. Неожиданно на пороге кузни возникла могучая фигура Григория. — Здорово, кузнец! — гаркнул тот с порога, — Слыхал? У Болтона от неспелых яблок с животом нелады и рога растут! — попытался изобразить руками Григор и то и другое, отодвигая в сторону Уолду. — Детишки пугаются. Увезу я его от греха подальше в лес, где Смертоносный живёт. Ты со мной? Джендри вмиг собрался, лишь бы быть подальше от Уолды и её товарок по скобяному бизнесу, осаждавших кузню семь дней в неделю. Дорогу к именитому доктору они не знали, но добрый царь Роберт дал им карту Дремучего леса, набросанную им по памяти. Карту в руки приняли, но терзались сомнениями о точности, потому как, добрые люди сказывали: «…Царь когда-то там бродил по какому-то делу государственной важности». «Не иначе, белку там ловил царь-батюшка. Ту, что песенки поёт и орешки всё грызет. Изумрудные… Лучше бы ёлку нашёл, что такие орехи родит!» — с усмешкой подумал Григорий, усаживаясь на телегу с сеном, зарывая в него Джендри скорняка. Спрятав бедолагу подальше от зорких глаз местных баб, успевших сделать у Рамси заказ на обновки и отдать деньги вперёд, они благословясь, тронулись в путь.***
Бабарихе, видимо, очень понравилось беседовать с Бериком, поэтому её рассказ обрастал всё новыми и новыми пикантными подробностями. Она закатывала глаза и местами переходила на шёпот, рассказывая, как Чудище коней с конюшни Соловья свел, а затем красавице из гроба хрустального восставшей, цветочек аленький подарил, а потом все яблоки молодильные ободрал, в ящики упаковал и был таков вместе с красоткой. — Видать, та ещё штучка, ежели нашего Чудищу охмурила, — завершала каждый раз свой рассказ Бабариха, хлопая себя руками по необъятным бокам. — Врешь, старая! — прервал её вкатившийся через окно Колобок, — Никогда он с этим цветком не расстанется. Уж очень редкий сорт. — Тьфу на тебя! Будет тут ещё всякий ёжик приблудный уважаемых женщин унижать! — взвизгнула Бабариха и вылетела вон, громко хлопнув дверью. Берик поначалу тоже не признал в этом колючем создании своего лучшего разведчика. — Молодец, хорошо замаскировался! Вот тебе Сандор, провожатый, с ним пойдёшь. Смотри мне, Колобок, не вздумай закатиться в «Три Форели»! — велел он, строго глянув на новоиспечённого поводыря. Сам Главный партизан и его отряд остались в засаде, ожидая банду басурман из-за Синих гор. Банда была известна на всё Синегорье и Речные земли, тем что грабила обозы, деревни и даже не гнушалась одинокими путниками. Про бандитов даже сложили невесёлую частушку: "Атамановы ребята — жулики-грабители. Ехал дедушка с навозом, и того обидели..." Вечером, сидя у костра, разбойники: ели, пили, горланили песни и делили добычу, оглашая близлежащие окрестности диким смехом и нестройным пьяным пением: "Любо братцы любо, любо братцы жить, с нашим атаманом не приходится тужить!" О приближении банды с их атаманом-затейником, своевременно доложила Алёнушка, работавшая под прикрытием своего братца — козла Иванушки.***
Григорий Добрый уверенно правил телегу по Дремучему лесу, время от времени сверяясь с картой, в которой мало что смыслил. Но ехать далеко он и не собирался. У Болтона помимо рогов на башке уже и на конечностях копыта поотрастали. Теперь его в сене не прятали, а вели на веревочке, привязав к телеге. — Надо его придушить тихонько, чтоб не мучился, — предложил Григорий кузнецу. — Медицина тут уже бессильна. — Может, на мясо сдадим в «Три Форели» раз посуду я им не изготовил, — отозвался Джендри, с усмешкой глядя на парнокопытного Рамси в розовом пиджаке. Невдалеке среди деревьев уже маячила харчевня Чернорыба. Внезапно из леса раздался разбойничий свист, и Григорий от неожиданности выпустил вожжи из рук. Кобылка, довольная нежданным отдыхом, остановилась и принялась уплетать придорожные ромашки. Григорий, вмиг почувствовавший опасность, успел вытащить меч, покуда Джендри рылся в сене, нащупывая свой молот. Из кустов на дорогу, как горох из кошёлки, высыпали разбойники из шайки атамана Бронна Чернолесного и кинулись окружать телегу. — Сдавайтесь! — крикнул главарь. — Братва, забирайте лошадь и телегу! Джендри, кого-то лешего, вместе с молотом вдруг рухнул с телеги, удачно свалившись на одного из разбойников. — Рука! Рука! Моя рука! — выл он от боли, держась почему-то за ногу, расположившись во весь рост на пришибленном им ненароком лиходее, не подававшем более признаков жизни. Григорий бился один против супостатов, отвешивая окаянным православных люлей направо и налево. Неожиданно разбойники стали валиться один за другим, как серпом срезанные. Это Рамси, оборвав верёвку, зашёл им с тыла и разил лихоимцев заметно отросшими рогами. Только троим разбойникам и удалось уйти от козлоногого мстителя. Предводителя шайки Григорий оглушил мощным ударом в челюсть, а Джендри, хоть и со сломанной рукой, но сумел связать и взять в плен жертву своего приземления. Усталые, но не побеждённые, они галопом поспешили к харчевне, надеясь там перевести дух, и промочив горло живительной медовухой, обдумать дальнейший план действий. Подъехав к «Трём Форелям» они удивились тишине, царившей во всегда шумном заведении. Оставив Рамси на лужайке гулять и присматривать за телегой с сеном и лошадью, они вошли внутрь, втолкнув поперёд себя двух оклемавшихся разбойников. Тишина. Чернорыбом с богатырями в харчевне даже не пахло, а воняло грязными портянками и скисшей брагой. Бронн Чернолесный, даже связанный, вёл себя нагло и дерзко, нахально заявив: — Здесь нынче Дом разбойника! Мы люди, а не псы какие-то подзаборные, — покосился атаман на Григория. — Нам жить где-то надобно... Тем более все богатыри нынче в купцы подались. Так что теперь я здесь хозяин! — Не твой это дом… — вдруг завыло и зашуршало по всем углам. В тот же в миг ярче загорелись свечи, и заплясал огонь в камине. — Опять лешак с домовым балуют, — тихо прошептал Бронн. — Наверное, уже ни вина, ни браги и тем более закуски не осталось. Опять всё сожрали дочиста, дармоеды сказочные. Григорий осмотрелся вокруг. Заглянул под столы и лавки и намётанным взглядом углядел в тёмном углу две укупоренные сургучом бутылки с красивыми картинками, наклеенными неровно, но крепко. —Давай стаканы! — скомандовал Гриша. Но, будучи человеком обстоятельным, он любил во всём порядок. Поэтому, прежде чем разлить по кубкам содержимое бутылок, Григорий внимательно их изучил и застыл в изумлении. С портрета на бутылке, лучезарно улыбаясь, глядела на него девица Санса, а рядом с ней щерился какой-то мордатый молодчик в белой рубахе, подозрительно похожий на местного лекаря Сэма Смертоносного.***
Колобок лихо катился по неведомым дорожкам, а Сандор, топоча железными сапогами, едва поспевал за ним, тяжко отдуваясь и проклиная Джендри за его подарок. Шли они уже три дня и три ночи, потеряв впотьмах след телеги. Да и наезженных дорог больше не было. Колобок бодрился, говоря, что все тропинки рано или поздно приведут в «Три Форели» и, хотя, по слухам, там обосновалась шайка разбойников, но с таким богатырём, как Сандор, они их уконтрапупят в два счёта. — Особенно они тебя испугаются. Тараторка! — насмешливо заметил Сандор, глянув на геройствующего проводника. — Вот намедни дело было. Попросил я Сэма-лекаря пришить мне руки и ноги, да он не смог. Аж в обморок от усердия хлопнулся! — то ли жаловался, то ли хвастался Колобок, прыгая с пенька на пенек, словно мячик. Во время очередного прыжка он не справился с управлением и угодил прямиком в болото, где на кочке отдыхали местные кикиморы. Не веря такому счастью, нежданно привалившему на их болото, они, не мешкая, схватили Колобка. Улюлюкая от восторга, местные бестии скалили зубы, плотоядно разглядывая хлебобулочную жертву, потерявшую от испуга дар речи. Колобок разом позеленел от тины и страха. «Допрыгался лысый!» — подумал Сандор и, сняв с ноги сначала один сапог, а затем другой, метко запустил ими в головы любительниц Колобков. — Попал! Утонули, проклятые вместе с сапогами! — восхитился горе-проводник, вытащенный богатырскою рукой на сухой бережок. — Не робей, мы тебе лапти сплетем! Тьфу! — не унимался говорун, отплёвываясь болотной тиной. Сандор лишь хмыкнул в ответ и, подхватив под мышку размякшего Колобка, поспешил ретироваться на безопасное расстояние от гиблого места. Знакомиться с водяным, болотником, а также с пиявками и прочими склизкими обитателями болота у него жгучего желания не было. Обманутые в своих ожиданиях местные жители настойчиво оглашали окрестности истошными криками и визгами, не сулившими ничего доброго. Сандор бежал, покуда несли его усталые ноги. Только когда позади стих дикий хор он перевёл дух и расположился на ночлег. — Завёл ты меня, Колобок! Твоя фамилия, случайно не Сусанин? — Нет, Сусеков. Меня ведь там наскребли. — А как ты к Берику попал? — поинтересовался Сандор, прихлёбывая чай из котелка вприкуску с куском рафинада, подаренным Красной Шапочкой заместо пирожков. — Так от лисы он меня отбил. Можно сказать, из пасти вырвал, — ответствовал Колобок, плетя лапти своему очередному спасителю.***
На другой день, ни свет ни заря, Сандора разбудили заливистые трели балалайки и пьяное хоровое пение в три мужских горла. Тон задавал знакомый с детства голос, исполнявший милые сердцу куплеты про тёщу и её дом. Сандор разом вскочил и, перескочив через сопящего спутника в одном лапте на босу ногу, рванул прямиком на громкие звуки, будившие сонный лес. Утренняя роса приятно освежала лицо и бодрила голую пятку, поэтому до места он добрался быстро. Перед взором открылась живописная картина. На поляне лежали три тела, оглашая округу теперь уже заливистым храпом. Широко раскинув руки, возлежал любимый брат Григорий, устроившись головой на балалайке. У него под боком притулился, свернувшись клубочком, кузнец Джендри, прижимая к груди молот, а недалеко от них, раскинув копыта в стороны, возлежала какая-то лохматая скотина в розовом пиджаке. Не обнаружив рядом с телами ни склянки, ни банки из-под вина, чей характерный запах он учуял за версту, Сандор изумлённо подумал: «Это с чего они так упились? Брательнику и бочка медовухи нипочем, даже без закуски. Бывало, что иногда Григория смаривал сон во время ночного дежурства во дворце царя-батюшки, но так это от обильного ужина, а никак не от вина!» Сорвав тонкую былинку, Сандор пощекотал кончик носа спящего брата. Тот проснулся и громко, от души расчихался, разбудив своим богатырским чихом всё живое в округе. Вдруг что-то острое вонзилось Сандору чуть пониже спины, а затем и по голове прилетело. — Бяшка! Бяшка! На сухарик, — сказал Григорий вместо приветствия, поднявшись с земли и подзывая к себе странную скотину — не то барана, не то козла. Лохматая животина переключила своё внимание на сухарик и с радостным блеянием бросилась за угощением. — Он у нас нервный. К лекарю везем, — подал голос Джендри. — Эх, дела! Ещё недавно пели втроём, а теперь лишь блеет наш Рамсик. Сандор с трудом узнал бывшего модника, чей розовый пиджак произвёл на Красную Шапочку неизгладимое впечатление. — Вижу, хорошо лечитесь, — пробормотал Пёс, нахмурившись. — Да ты глянь, чем! — протянул брат ему пустую бутылку, словно оправдываясь. Сансу с яблоком в руке Сандор сразу признал, а вот название напитка прочитать не смог. Больно заковыристо было написано. Помог разобрать витиеватый текст Колобок, которого Берик не только в богатыри посвятил, но и грамоте научил. Читал он хоть и по слогам, но разбирал не только печатные буквы. — «Эликсир Птичка»! — выдал он с ходу, выкатившись из кустов прямо к бревну, на котором восседали братья с бутылкой в руках, пытаясь разобрать мудрено написанное название. Рогатый Рамси-Бяшка щипал травку, одобрительно тряся головой. Сандор скрипел зубами не хуже царского брата Станниса Спокойного, когда того побрили с наследством, а Колобок продолжил читать более мелкие буквы, где лекарь Сэм Смертоносный рекомендовал, как правильно пить сее целебное зелье, предупреждая об опасности передозировки. — Одна рюмка в день перед обедом! — торжественно закончил Колобок, подмигнув Джендри и Григорию. Переглянувшись, все разом поняли, что им, не мешкая, надо двигать к лекарю Сэму, чтобы спасти оскотинившегося Рамси, найти наконец-то неуловимую Сансу, да и самим провериться, а то мало ли чего случится от передозировки. — Хватит бухтеть! — прорычал Пёс, зашвырнув бутыль в заросли крапивы. — Веди нас в этот вертеп, да поскорее. Благодаря карте и чутью Колобка выяснилось, что Царский тракт недалече. Покуда лесные кикиморы с лешими спали и не сбивали героев с правильного пути, Колобок быстро нашёл дорогу, заметив на придорожном камне-указателе стрелочку налево и надпись: «Теремок и С». Приблизившись к пункту назначения, они остановились около крепких ворот. Григорий предложил не соваться туда с кондачка и всей толпой, а оглядеться на местности и послать вперед опытного разведчика Колобка, дабы разузнал, как там и чего. — Что я там не видел! — внезапно заартачился тот. — Богатыри с лекарем ещё туда-сюда. А вот Чудище — он лютый. Особенно для тех, кто его аленькие цветочки топчет. А я в прошлый свой прикат… Договорить он не успел. Сандор широкой мозолистой ладонью неожиданно прикрыл ему рот. В одном из окошек терема собственной персоной появились Санса и это самое Чудище. — Гляди, воркуют что голубки, — сказал Григорий и пихнул Джендри, стоявшего наизготовку с молотом, локтем в бок. И, как всегда, не рассчитал свою богатырскую силищу. Кузнец, ускоренный локтем, рухнул прямиком на забор, проломив несколько дубовых досок. Воспользовавшись такой оказией, Рамсик кинулся в сад и сходу набросился на саженцы, выросшие из семечек волшебных яблок. Он хрустел зелёными листочками и молодыми веточками, суча ногами и стуча копытами от удовольствия. — Кто ответит за потраву?! — кричала разгневанная Санса, свесившись по пояс из распахнутого настежь окна. Всё мужское население терема, как по команде, уже выскакивало во двор, вооружённое чем попало. — Нам бы лекаря! — крикнул в ответ громовым голосом Григорий, не став отвечать на глупый вопрос. Колобок куда-то сгинул. Кузнец увещевал Рамсика не тащить в рот что попало, ведь мало ли что может ещё вырасти или, наоборот, отвалиться. Последний довод, казалось, возымел действие. Рамсик бросил жевать насаждения и переключил внимание на обитателей Теремка, дружелюбно боднув рогами самого толстого. — Умный Бяшка! Угадал кто тут лекарь, — подал голос Колобок откуда-то сверху. — Какой интересный экземпляр, — озадачено произнёс лекарь, оглядывая Бяшку со всех сторон, от ушей до хвоста. — Сэм, спроси у них, кто и как расплачиваться будет за урон. Кто хозяин этой скотины?! — разорялась Санса из окна. Чудище по традиции схватился за лопату, словно она могла уберечь от гнева братьев Клиганов. Однако Григорий, как старший в группе, был настроен на переговоры. Ведь недаром его прозвали Добрым. — Рамсик хоть и лиходей, а только он от ваших зелёных яблочек совсем оскотинился. Значит, лечить вы его должны даром, — начал он свою речь, почесывая больного между рогами. — Нашими?! — не унималась яблочная хозяйка. — Сам жрёт, что ни попадя! — А народ эликсиром своим травите! Это как? — не унимался Григорий, удерживая разволновавшегося Рамсика-Бяшку за рога. — Читать надо, что пьёшь. Лишь бы глаза залить, а там всё равно чего, лишь бы с ног сбивало! — парировала Санса, подбоченясь. Григорий прямо-таки остолбенел от неожиданности. Он сам порой не церемонился, но так оскорбить помазанного богатыря… Обитатели Теремка недовольно загудели: — Валите отсюда! Нам и так дармоедов хватает. То медведи в погреб залезут, то отряд Берика с продразверсткой заявится. А тут ещё какая-то тварь в пиджаке всю молодую поросль объела! Урон нанесла нашему зарождающемуся бизнесу! — Хозяюшке нашей это не понравиться. У Сансы всего один сарафан парадный, а вы в модные пиджаки скотину безмозглую наряжаете! — вставил свои пять копеек Чудище. — Может, ещё и про её исподнее расскажешь? — набычился Сандор и полез в окно, где стояла Санса. Девица и опомниться не успела, как сильная рука забросила её на плечо, словно мешок с картошкой. Этот бросок Сандор отработал давным-давно, ещё во времена великих битв за урожаи, когда Роберт отправлял подданных, вооруженных лопатами и мешками, в поля «На картошку». С тех пор Сандор и прославился на всю Вестероссию как лучший грузчик-мешочник, хватавший четыре мешка сразу — один на шею, два под руки, четвертый в охапку, а пятый впереди себя ногой толкал. Решив, что с девицей на плече удобней все же спуститься по лестнице, но, опасаясь засады, Сандор выглянул в окно. Его взору предстал ковёр-самолёт, зависший прямо напротив окна с сидевшими на нём: Бериком, Колобком и вездесущей бабой Бабарихой. — Отставить хватать девиц без спросу! — скомандовал партизан, сверкнув одиноким глазом. Ковёр пошёл на посадку. Сандор, тем временем, выволок Сансу на высокое крыльцо и ткнул пальцем в коллектив, толпившийся во дворе: — Это чтобы тебе всех было лучше видно. Так-то командовать сподручней, когда выше всех! — громко сказал он, оглядывая собравшихся. Григорий понимающе расплылся в улыбке, припомнив свои ссоры с Марьюшкой по поводу и без. Ковёр-самолёт совершил неудачную посадку, зацепившись за штабель ящиков. Благо было не высоко, и все отделались лёгким испугом, кроме Бабарихи, которую слегка припечатал Колобок, неудачно приземлившись ей прямо в глаз. — Это я удачно приглазился! — хихикал хлебный пакостник, как его в сердцах назвала Бабариха.***
Собравшиеся гудели, как пчелиный рой, но командный голос Берика перекрыл всех: — Не жужжать! С этого дня никаких «Эликсиров». Весь Дремучий лес споили! Вся готовая продукция конфискуется и поступает в личный погреб короля Роберта для дальнейших исследований! — кричал Берик, перекрикивая трёх богатырей и тыча царский указ под нос лекарю Сэму. Расстроенные бывшие богатыри-коммерсанты скисли, подсчитывая на пальцах потерянные барыши, а также понесённые убытки от закупки бутылок, клея, бумаги и красок с кисточками. — А кого здесь сватать-то нужно, командир? — напомнила о себе баба Бабариха, не любившая долго сидеть без любимого дела. От её слов Григорий радостно встрепенулся, предвкушая скорый пир и свадебку. От волнения он так зажал меж ног расшалившегося охламона Бяшку, что тот чуть не задохнулся от такого нежданного окорота. Однако вместо брата вышел Чудище: — Меня, — сказал бяша-переросток, полируя тряпочкой клыки. Бабарихе не впервой было быть кусаной, но насекомыми, а клыки объявившегося жениха её несколько смутили. — А девица на примете имеется, мил человек? — лукаво спросила сватья, будто не понимая, куда клонит этот новоявленный ухажёр страхолюдной наружности. — Конечно! Мне Санса себя обещала и в придачу голубую розу, ежели я выращу ей целое поле цветочков аленьких на нашу свадьбу. Завтра они расцветут! — ответил жених, демонстрируя клыки в довольном оскале. — Ну, так завтра дело и сладим, — засветилась в ответ хитрая баба, подумав про себя, что совсем для другого жениха старался Берик, пригласив её в путешествие на залатанном ковре-самолёте.***
Всю ночь Санса не могла заснуть, ворочаясь в постели почти до третьих петухов. Заслышав петушиный крик, она украдкой выбралась из светёлки и забралась на стену. Не впервой ей было проделывать ночные вылазки. Начались они задолго до того, как в «Теремок и С» пришли непрошенные гости, потревожившие не только покой обитателей, но и сорвавшие все её замыслы. Чудище уже не раз намекал ей, что, дескать, растут его цветочки. Однако этого просто не могло быть, ведь «невеста» потравила все семена купоросом. Санса долго стояла на стене, всматриваясь в даль. Вот уже и красно солнышко показалось, освещая поля, лес, дорогу и одинокого путника на ней. Где-то в тишине ухнул филин, прощаясь с ночью. «Нет никаких цветочков. Врёт Чудище». — подумала Санса, утешая себя. Но вдруг у самой кромки леса зажегся сначала один алый огонёк, затем другой, и вот уже словно кровавое озеро заплескалось возле деревьев. Остолбеневшая Санса не сводила глаз от нежданного зрелища, не зная, что делать. «Может пока не поздно, убежать задними огородами, подальше из Теремка и от страшного Чудища или стремглав кинуться к Сандору… Если к Сандору, то тогда будет поединок, и ещё неизвестно кто из них останется жив. Ведь силён Чудище, да и сила Дремучего леса, похоже, была на его стороне, раз сумел вырастить этот «садовник» свои цветы, — раздумывала Санса, не зная, на что решиться. — Как всё хорошо было… Все работали и денежки текли в сундуки. Я уже мечтала о собственном тереме со всеми удобствами, а тут — нате вам, здрасьте! Понаехали!» — мельтешили мысли в голове юной коммерсантки.***
Сандор уходил всё дальше и дальше от лесного терема. Он не послушал ни брата, ни Берика, уговаривавших его хоть ненадолго остаться в отряде свежесозданного гарнизона «Теремок», взамен расформированной заставы. По указанию царя Роберта отряд теперь должен был приглядывать за порядком в Дремучем лесу и за всеми его обитателями. «Я богатырь вольный, и нет у меня теперь невесты. Пойду к Кощею, проведаю старого дружка», — размышлял он, вспоминая, как они познакомились на первой свадьбе царя-батюшки. Вдруг впереди мелькнуло что-то яркое, режущее глаза. Сандор остановился как вкопанный и, приложив ко лбу ладонь, принялся сосредоточено разглядывать землю, сплошь усыпанную алыми цветами. «Так вот вы какие, цветочки аленькие. Луг-то прямо покосный, — ухмыльнулся он, доставая меч-кладенец. — Дулю тебе с маслом, а не Сансу!» Несколько богатырских взмахов и все цветы срезало лучше, чем косой. Лепестки с них мгновенно осыпались и ветром развеялись. «Спасибо Кощеюшка, за твой подарочек. Не раз он меня выручал», — прошептал Сандор и шагнул в дупло многовекового дуба, где был тайный ход в Кощеево царство.***
В этот миг и увидела его Санса со стены. «Почему, ну почему я и впрямь не птичка? Я бы полетела за ним и остановила… Ведь он навсегда, навеки уходит!» — стонала она, заламывая руки и заливаясь горючими слезами. Здесь её и нашла сватья Бабариха. Оглядев орлиным взглядом и одним заплывшим глазом окрестности вокруг терема, она удовлетворённо вздохнула и успокоила девицу: — А цветочки-огоньки погасли все! Нет худа без добра, — сплюнула и добавила, перекрестясь, — И добра без худа. Сватья уже проверила все сундуки невесты с припрятанным там добром. «С такими богатствами во век не пропадёшь. И мужа не надо. Но как прожить без любимого? Судьба, говорят, и за печкой найдёт, а у Сандора в доме их целых две!» — думала свою думку Бабариха, поглядывая на поле, по которому носился разбушевавшийся Чудище с лопатой наперевес. — Понаехали, гады! Все цветочки мои извели, вражины! Сейчас я вам покажу Кузькину мать! — разорялся мужик. Он не знал, что Кузьма с матерью накануне уехали искать Кузькиного отца, заблудившегося в трёх соснах. Вместо матери на поляне возник злой, не выспавшийся Григорий. — Ты чего орёшь, полудурошный! Добрым людям спать не даёшь?! — зло поинтересовался Клиган, засучив рукава, и хрустнул пару раз шейными позвонками. — Нет её, уехамши! — добавил он, нехорошо улыбнувшись. — Цветики-цветочки мои потравили!!! Супостаты! — замахнулся лопатой садовник. — Всех убью! — Убивалка ещё не выросла! — вызверился добрый молодец и, вырвав лопату из лап Чудища, огрел того от всей души по заднему месту. Так как душа у Григора была широкая, то и удар получился знатным. Садовник быстрее сокола улетел в кусты и там притих, отключившись от забот бренного мира. — Фу, пронесло! — облегченно молвила Бабариха, обмахиваясь веером из лопухов. — Кого? — удивлённо спросила Санса, открывая зажмуренные от страха глаза. — Всех! — хмыкнула довольная сватья, указав пальцем на Чудище, скрывшееся в кустах. Тут их и застал командир партизанского отряда имени царя-батюшки Роберта, подлетев на боевом ковре-самолёте. — Опаньки! — раздался его командный голос. — Сударыни, отставить сопли на кулак наматывать! Сватья за мной! Остальным разойтись! Бабариха, недолго думая, подобрала многочисленные юбки и с разбега «бочонком» рухнула на многострадальный ковëр-самолëт, подняв столб пыли и чуть не проделав в нём очередную дыру, так как «бочонок» был весом с хорошую бочку. — Поосторожней с инвентарём! Будет вам с Колобком секретное задание.***
Тем временем в Царской Деревне верные люди донесли царю Роберту, что бывшая жена его, не доехав до женского монастыря, связалась с Эуроном Шерхановичем, и теперь живут они в любви и согласии, попивая бражку на Железном острове. — Вот ведьма и Шерхановича околдовала! — метал громы и молнии Роберт. — Готовить «Лобстер» к отплытию! — приказал царь Арье, назначенной им намедни капитаном. — Отправляемся в свадебный круиз с Лианнушкой. Лианна на радостях быстро собралась. Закидала вещи в сундук, мигом оделась-обулась, надела походный венок из голубых роз и села ждать царя на пристани. Роберт кликнул воеводу да приказчиков с писарями. На скорую руку издал пару-другую указов, что можно, а чего нельзя исполнять в его царское отсутствие. Назначил ответственных с проверяющими, погрозил им кулаком на прощание, подхватил на руки ненаглядную Лианнушку и поднялся с ней на корабль. — Отдать швартовы! С якоря снимайся! Полный вперёд! — командовала Арьюшка, наблюдая за Маугли, метавшегося туда-сюда по палубе, исполняя её приказы.***
Недолго припираясь между собой, бывшие недруги собрались в путь к царю-батюшке, чтобы передать ему особо секретные сведения, а затем к Стене — предупредить тамошнюю заставу о ворогах, которые движутся к ним с тыла. В ходе инструктажа Бабариха плохо слушала Берика, занятая своими мыслями. Отдав распоряжения и взяв с них страшную клятву о неразглашении государственной тайны, Берик, сославшись на срочные дела, скрылся в пыли на боевом скакуне. — Ну чего, старая, полетели? Или тебе на метле сподручней? — спросил Колобок, нетерпеливо подпрыгивая на ковре. — Ох, дотрындишься ты, яхонтовый. Рули давай, — буркнула Бабариха, устраиваясь между мешком и корзиной с провиантом.***
На этом этой сказочке конец. Но это ещё не конец истории похождений сказочных героев. Ведь нам ещё не ведомо, что произошло с Сандором в царстве Кощея, найдёт ли он своё счастье, какую тайную весть должна была сообщить Бабариха царю Роберту, станет ли Рамси вновь человеком и что ещё случиться в жизни неунывающих героев… Об этом мы узнаем позднее.