Приключения сказочных героев.

В Вестероссии дела шли своим чередом. Роберт Бородатый, наконец-то, пополнил казну, бегая наперегонки с Серебряным Копытцем, и пригласив Золотую Антилопу на должность государственного казначея. Однако, среди местного населения сеяли смуту, пробудившиеся в Зачарованном замке от многолетнего сна, так называемые сновидицы. Вероятно, совсем тронувшись умом от пересыпа — смущали они местных жителей своими бреднями и "вещими" снами. Эти дуры, как называл их Григорий, во всех подробностях рассказывали любопытным слушателям то, что видели в своих сказочных сновидениях. Про хоромы с клозетами, про праздники с кренделями семь дней в неделю, про молочные реки с кисельными берегами и как на пряничном пляже народ толпами загорает. Все, как сыр в масле катаются, ничего не делают, а лишь веселятся и в ус себе не дуют... Слушатели разные бывают. Одни у виска пальцем вертели, дескать, совсем бабы умом тронулись и дальше шли. Другие слушали складные истории и посмеивались. Но были и такие, что принимали россказни за чистую монету и допытывались: "А что за страна, где находится и как туда добраться?" Больше всех страдал хозяин замка Григорий Добрый, который никак не мог выпроводить восвояси всех этих кумушек, якобы во время долгого сна забывших дорогу к своим домам, а между тем хорошо, устроившихся за его счёт. Уже не во сне, а на яву. — Уморили уже балаболки! — жаловался Гришаня брату, уворачиваясь от очередной юбки, — Уйду я куда глаза глядят. Его жена Марьюшка уже начала ревновать мужа к такому количеству загостившихся красавиц, день-деньской трясущих сарафанами по двору да подолами вокруг супруга Гришани, который, как ей казалось, «уже и нюни распустил». Сандору рассказывать было не о чем, а врать он не любил. Поэтому, переделав все домашние дела, побелив и расписав обе печки вензелями и даже нарисовав портрет Сансы, герой только вздыхал, оглаживая тёплые бока своих молчаливых подружек. Печки старательно грели его жилище, варили щи да кашу и пекли пироги, как сумасшедшие, соревнуясь друг перед дружкой, пытаясь хоть как-то утешить и порадовать унылого хозяина. Сандор мало ел и тихо спивался, видимо, устав ждать волшебный корабль, который Джендри всё ковал и ковал, но из-под его молота выходила постоянно какая-то ерунда: то горшок огроменный, то казан здоровенный, то корыто с уключинами. Уолда и все многодетные деревенские бабы обновили свой домашний хозинвентарь, а заодно наладили сбыт, так называемых, "творческих отходов" кузнеца, по всем соседним деревням. В кузне у Джендри работа кипела с утра до ночи. Добровольные помощники Арья и Маугли, сдружившиеся во время совместного приключения по освобождению жертв Зачарованного замка и на почве любви к волкам, буквально дневали и ночевали в кузнеце. Делу это совсем не помогало, а скорее мешало, потому как «друг всех волков» обзывал Джендри кузнецом-недоучкой и постоянно отвлекал от работы дурацкими советами. А однажды вообще предложил уступить место, как он выразился, вожаку стаи, сумевшему выжить в диком лесу, заработать авторитет и знающего волшебные слова, ценные как на суше, так и на море-окияне. — Это кому же? — прищурилась Арья. Кузнец уже привычно брался за молот, готовясь к драке, коей у них с Маугли обычно и заканчивались все разговоры, в том числе: о кораблях, вожаках и бабах в штанах. Сандор все эти споры слушал с утра до вечера, но не по доброй воле, а потому как кузнец со всем своим скарбом расположился у него на дворе, приспособив старую баню под кузню. От этого он зверел и пил ещё крепче, грозясь спалить в конце концов эту халабуду. Но, однажды добрым утром на Клигановском подворье неожиданно и собственной персоной объявился Роберт Бородатый. Роберт был царём хоть и не путёвым, но сердобольным. Сандора он завсегда уважал, а особенно во время застолий и на пирах. Прослышав, что дело с Летучим кораблём не продвигается, решил он молодцу подсобить, вспомнив о ковре-самолёте, изобретенном чародеем Квиберном для полётов к царю Салтану за ячменным самогоном. Однако ковёр неведомо куда пропал. Поэтому накануне царь-батюшка долго подначивал свою супругу Серсею, вопросом: «Кто на свете всех пьянее? И по утру мудренее?». Покуда не выпытал, куда она его спрятала. — Его только от пыли выбить и можно взлетать, — сказал щедрый Роберт, сбрасывая с царского плеча свернутый в бараний рог ковёр-самолёт. — Ты лети, милок, — продолжил речь царь-батюшка. — Ни о чём плохом не думай, а я тут покуда поживу. Тихо тут у тебя, хорошо. Вот только втисну трон между печками и буду отсюда править своей Вестероссией. «Стареет наш государь, раз на тишину его потянуло», — подумал Сандор, разворачивая волшебный ковёр, который вдруг начал дышать и шевелиться, словно живой. Развернув пыльное чудо, Сандор был немного озадачен, увидев старого знакомого. На ковре лежал Варис, свернувшись клубочком, прекрасно вписавшись в цветочный орнамент изделия, угадывающийся сквозь пыль. — Вставай, делапут, без тебя ведь никуда! — позвал советника Пёс, деловито обмеряя бутылкой ковёр. Всё уже было погружено на ковёр-самолёт, который Григорий Добрый лично выбил о столетний дуб, к большому недовольству жившего в нём древовидца. Провожали Сандора в дорогу всем миром. Отсутствовали только Арья и Маугли, которые накануне куда-то ушли, сказав, что на разведку. Уолда и другие сознательные сельские бабы натащили несколько мешков провианта в дорогу отважным воздухоплавателям — Сандору, Варису и Буратино. А Джендри презентовал богатырю сапоги своей работы: — Возьми, Клиган, — сказал кузнец, протягивая Псу сапоги на железном ходу. — Они хоть и тяжелы на подъём, но зато подошвы не сотрутся. Сандор обнял друга, попросив не бросать строительство корабля, и не терять надежды. В голове его крутилась думка, точившая ему душу: «А не по доброй ли воле, ушла Санса с неизвестным супостатом? Ведь видел он тогда в замке Григория эту странную грамоту, которую нашла Арья, где говорилось про какой-то круиз, а дальше неразборчиво…» Роберт дал отмашку, что-то прошептав одними губами, и они полетели. Буратино сидел на ковре, держа нос по ветру. — Мальчик мой ученик, в полете пригодиться. Да и вообще с ним веселее, — разглагольствовал Варис, развалясь на мешках и подушках, вертел в руках таинственное послание. — Круиз, круиз… Это что-то с рыбами и водой связано. Найдём. Не грусти, Сандор! — хлопал он по плечу хмурого жениха. — Найдём твою суженую! Рамси зря гнал собачью упряжку в сторону побережья. В спешке он даже не заметил, что дружок его Теон давно выпал из телеги, а колеса почти отвалились. Как Болтон не старался, он всё же опоздал. Корабль Эурона Шерхановича уже вышел в море. — Иди лесом, собака сутулая, — буркнул себе под нос одноглазый капитан, услыхав крики прыгающего по берегу Рамси и голосящего что есть мочи о том, что, дескать, он свой, лиходейский, умоляя взять его на борт. Плюнув на блестящую поверхность, Эурон продолжил любовно полировать ветошью хрустальный гроб, в котором сладко посапывала краса-девица Санса, даже не подозревавшая, как далеко её занесло от родных мест и Сандора. Покуда Рамси скакал по берегу, размахивая руками и оглашая окрестности горестными криками, а затем бранью, его собаки за это время перегрызли упряжь и разбежались кто куда. Только один, самый маленький несмышлёныш, больше похожий на волчонка, вертелся около телеги, видимо, запутавшись в ситуации и постромках. Серый Ветер, сидевший в засаде, зубами ухватил Рамси за лацкан розового пиджака из натуральной кожи и пролаял над самым ухом: — Ты почто животину мучаешь? Между тем ковёр-самолёт подлетал всё ближе и ближе к синему морю. Но, как известно, дураков не сеют, не пашут, а выстругивают из дерева, и то не из всякого. — Ты что, дятел?! — орал на Буратино разъяренный Сандор, когда тот продолбил очередную дырку в ковре. От нечего делать и по старой памяти. Ковёр, снизившись до предела, повис на кронах деревьев. Последующее падение было быстрым, но мягким — аккурат на крышу шалаша, где, наверно, жили разбойники, судя по разбросанному вокруг хламу. Однако встретил путешественников вполне приличный человек, правда, одноглазый. — Берик Дондаррион. Командир отряда «Надежда Вестероссии». — представился он, разглядывая нарушителей воздушного пространства. — А вы кто такие и откуда нам на голову свалились? — Простите за беспокойство, сир! Мы пролетали мимо по делу, но не пролетели. То есть не долетели. Я лорд Варис Золотая Рыбка, а это мой ученик Буратино и любезный друг Пёс Сандор Клиган! — тараторил толстяк, выбираясь из-под соломы и Сандора на свет божий. Признав наконец-то в этих залётных чучелах известных в государстве людей, сир Берик пригласил неожиданных гостей к столу. Ежели не побрезгуют. Гости не побрезговали, дружно устремившись за добрым хозяином. — И давно вы в этих лесах орудуете? — поинтересовался Варис, заглядывая в покосившийся шалаш, где огромный волк охранял какого-то неприятного субъекта в рваном розовом пиджаке. — Как царь Роберт приказал, так и начали. Вот, ловим всяких лиходеев и проходимцев, — усмехнулся Берик. За знакомство, как водится, выпили и закусили. Потом непьющий Буратино предложил всем сыграть в карты на интерес. Но выиграть у него было невозможно, ведь ему когда-то давала уроки сама голубоволосая Мальвина-Куколка, которая по части игр была большая мастерица. Все проигравшие должны были рассказывать интересные истории. Первым проигрался Рамси и стал нести околесицу. Дескать, он с детства мечтал быть: вечно молодым, вечно пьяным и не знать бодуна, как Эурон Шерханович. Поэтому нанялся к нему на корабль скорняком, чтобы разведать секрет его молодости и здоровой печени. Однако тот бросил его, уплыв в царство Соловья-Разбойника с каким-то хрустальным гробом на палубе. — Слышал о Соловье. Поговаривают, что в его саду растут молодильные яблочки, — задумчиво молвил одноглазый партизан, сверля Рамси одиноким глазом. Сандор с Варисом разом переглянулись, услыхав про гроб. — Это где? А ну показывай! — Сандор подсунул ему карту. — Здесь? — Во-во! туда он и собирался, — поддакнул Рамси, тыча пальцем в лежащую на столе топографическую карту. — Много ли у тебя бойцов в отряде? — спросил Сандор командира отряда, изучая карту укреплений яблоневого сада. — Нас мало, но мы в кольчугах! — ответил сир Берик, гордо расправив плечи, и свистнул кому-то не хуже Соловья. Вдруг, как из-под земли появились: Серый Ветер, Маугли и Арья. Никто не удивился, кроме Буратино, которому Сандор после приземления немного укоротил длинный нос. Погоды стояли великолепные, когда Эурон причалил к пустынному берегу. Никто его не встретил, но дорогу в Соловьиный сад он знал. — Может, и не придётся девицу на яблоки менять. — смекнул Шерхан. — Такая красавица и самому сгодиться. Но не тут-то было. В саду под каждым кустом кто-то пел и свистел, а какой-то здоровенный мужик с лопатой окапывал яблони. — Хозяина дома нет. Нечего здесь шляться и гробы под забором складировать. А ежели что, то прямо здесь и прикопаем! — сказал, ухмыляясь, мужик, обнажив огромные клыки. — Точно оборотень! И кого только Соловей берет в услужение! — в страхе попятился Шерхан, и перемахнув через забор, под свист и рычание рванул к белевшему парусу. Только его и видели. Смастерённое Джендри железное изделие, похожее на корабль, ни в какую не желало лететь, как не старались бабы и девки, пожертвовав всей деревней свои сарафаны на паруса. Дело пошло на лад лишь после того, как разъярённый Григорий, которого совсем запилила ревнивая Марьюшка, с разбегу не столкнул его в реку. Диковинная конструкция неожиданно поползла по дну, распугав всех гусей, и двинулась в сторону моря-окияна. «Лобстер» назвал корабль Роберт, приказав Джендри принять командование. Потом он ещё долго махал им вслед скипетром и шапкой, отороченной собольим мехом, под завывание Марьюшки, увидевшей, как ненаглядный Гришаня поплыл кролем вдогонку железному монстру, даже не оглянувшись на прощание. Как только «Лобстер» освоил всплытие, тут же на мачте был поднят стяг с портретом Роберта Бородатого в образе золотого оленя, жующего кабанью ногу. Джендри вёл корабль прямым курсом на Соловьиное царство, согласно оставленной Арьей записки: «Встречаемся у Соловья-Разбойника. Жду!» Проходя мимо острова Буяна, он горделиво посигналил Потеряшкам, которые охраняли остров после того, как тридцать три богатыря подались в торговлю, организовав купеческую гильдию под руководством батьки Чернорыба. Плаванье не было спокойным. Как оказалось, в здешних водах кто только не обитал и основательно их мутил. Один премудрый Пескарь чего только стоил, указав Джендри курс не в царство Соловья, а прямо к Рыбе-Кит, который чуть было не втянул «Лобстер» в пасть, видимо, по рассеянности и близорукости. Еле отбились. Хорошо, что Григорий был опытный в таких делах специалист. Пробравшись на Кита, он запалил пару сеновалов на его боках, после чего удалось скрыться за дымовой завесой и уйти в открытый океан. Но с пути сбились. Спасла дело Баба Яга, пролетавшая мимо на ступе в поисках Тормунда. Она и указала им, как добраться до устья реки Смородины. — Кратчайшая дорога в царство Соловья, коли вы торопитесь. Да, только там вода — чистый кипяток! — предупредила она и, прощаясь, сунула в ладонь Григория небольшой мешочек. Григорий с корабля десантировался первым. Вода жгла и кипела вокруг его крутых боков, но богатырь не растерялся и бросил в реку горсть родной земли, как научила его бывалая Яга. В тот же миг разошлась вода перед ним и словно замерла. Выбравшись с Джендри на сухой бережок, они прилегли отдохнуть да обсохнуть и заодно обсудить дальнейший план действий. Тут на них и вышел отряд Берика в полном составе, а также: Сандор, Варис, Буратино, Арья, Маугли и Болтон-младший в сопровождении Серого Ветра. — Ба! Знакомые лица! — радостно закричал Сандор, увидав издали портрет царя-батюшки, гордо реявший над сарафанными парусами, а затем изумлённые физиономии брата и кузнеца. — За встречу грех не выпить! — не менее радостно ответствовал Григорий, завидев разношерстную компанию. Встречу традиционно отпраздновали, ненадолго задержавшись в пути. Затем братались, похмелялись и опять строили планы по захвату Соловьиного сада с молодильными яблоками. Тем временем красна девица Санса наконец-то проснулась в хрустальном гробу. «Ах, как долго я спала!» — подумала она, открывая глаза и потягиваясь. Откинула крышку и присела в своём хрустальном ложе, озираясь вокруг. «Сад явно чужой, ненашенский. Какого я тут делаю и как я тут оказалась? Опять Пёс шуточки шутит! — крутилось в голове. — Пожалуй, пора мне по добру по здорово отсюда выбираться!» — смекнула Санса, покидая нагретое за пять лет ложе. Местные аграрии были существа пугливые и суеверные. Увидев, как с брошенного возле забора гроба откинулась крышка и в нем села девица, земледельцы основательно перетрухнули и замерли, как вкопанные, наблюдая за происходящим. Но когда покойница, немного посидев, озирая окрестности круглыми глазами, начала вылезать из гроба, то все бросились наутёк, покидав котомки, грабли и прочие причиндалы. Одни приняли её за ведьму и стрелой кинулись за дровами, чтобы сжечь такую напасть побыстрее. Другие приняли за воскресшую богиню плодородия Мокошь и тоже убежали, но за цветами, чтобы сплести гирлянды и украсить эдакое чудо, преклонив колени, выразить свой восторг и почитание. Только лохматый клыкастый мужик стоял как вкопанный, сжимая в когтистой ручище-лапище цветочек аленький, задумчиво вылупив на неё глаза. Покуда все разбежались кто куда, Санса решила, что пора брать инициативу в свои руки, и дружелюбно обратилась к лохматому: — Эй, с цветочком! Подь поближе! Что ты в него вцепился? А что это за яблочки у вас тут растут, милый человек, наверное, апорт? — щебетала Санса Пташка на нервной почве. Мужик в ответ прорычал что-то маловразумительное, но Сансе было не привыкать к таким манерам, особенно после многих лет общения с братьями Клиганами. «Ишь ты, молодильные!» — чуть не вскрикнула она от удивления. — Мил человек, выведи меня отсюда. Пожалуйста! А я тебе за это не только аленькие цветочки, а саженцы голубых роз подарю, — пообещала девица, втираясь в доверие. Колоритный мужик молча кивнул и, недолго думая, подогнал повозку, запряженную тройкой вороных коней. Затем, как зачарованный, он по просьбе чудо-девицы отряс все яблони и уложил спелые плоды в деревянные ящики. Когда вернулись местные садоводы с дровами и гирляндами, а кое-кто и с осиновым колом, в саду уже не было ни колдуньи-чаровницы, ни яблок. Только одиноко стоял хрустальный гроб, а около него шумели ученики Соловья-Разбойника: — Что же мы Соловью предъявим, когда он с гастролей вернётся? — пересвистывали друг друга свистуны-задушевники. — Он ведь с этой заморской дивой свистеть дуэтом собирался! Уже и представления распланированы?! Одна ушлая кривоглазая баба по прозвищу Бабариха, быстро сообразив, какую они оплошность сотворили и что расплаты не миновать, предложила положить в гроб сиротку Белоснежку. Дескать, та тоже румяна и свежа, как исчезнувший презент Соловья, и тоже спит уже какой год в погребе, без пользы. Когда клыкастый мужик умчался на птице-тройке, увезя с собой Сансу и яблоки, то охранять сад стало некому, да и незачем — ведь весь урожай был похищен. Поэтому спасательный отряд Вестероссцев беспрепятственно вошёл в пустынный сад, обнаружив у хрустального гроба сидевшего в одиночестве грустного Соловушку, задумчиво раздувавшего щеки. Воевать с ним не пришлось. В гробу лежала не Санса. — Что-то у нас с девушками и хрустальными гробами просто какая-то засада, — мрачно сказал Григорий, разливая всем по чашкам из самовара самогон — прозрачный, как девичья слеза. — Да чего-то не складывается у нас. Незадача, однако. Гробов хрустальных развелось, как блох на собаке, — вздохнул Варис, вытирая взмокший лоб. Пить много не стали. Выпили в меру. С устатку, уговорив лишь один пятнадцатилитровый самовар за целый вечер. В процессе пития Григорий сбацал «Яблочко» сопровождая свою залихватскую пляску матерными частушками, которые ему подпевали всем хорошо набравшимся отрядом. Особенно в этом деле преуспел Варис, продемонстрировав глубочайшие познания народного фольклора и свой уникальный тенор, от которого закладывало уши. Соловей просто лопнул от зависти и предложил Варису петь и свистеть дуэтом, оглушительно просвистев: «Соловей мой, Соловей, голосистый Соловей!» Буратино, как всегда, не пил, так как боялся отсыреть. — Хороша девица, — прищелкнул языком Григорий, разглядывая девицу в хрустальном гробу. — Может, она принцесса какая? Помнится, я юнцом точь-в-точь такую на турнире видел. Похожа, да… Только та с венком была из голубых роз. — Нет, не принцесса. Одета больно бедно, — скептически заметила Арья. Было похоже, она ни капли не расстроилась, что сестрица не нашлась. «Значит наши с Маугли приключения точно продолжатся. А что может быть лучше дороги?» — подумала она. Мудрый Варис, словно прочитал Арьины мысли, заметил: — Лучшая дорога — это путь домой. — Но всё равно, не бросать же её здесь супостатам! Не губите, мужики! Жаль девку, — не унимался сердобольный Григорий. «Видать мало ему тех сарафанов, что дома остались, так ещё одну притащить хочет. Ох, дождётся он от Марьюшки!» — вздохнул Сандор и принялся натягивать железные сапоги. Прихватив с собой проснувшуюся от свиста Соловья Белоснежку, а также дорогущий гроб, набитый до верху запасливым Рамси молодильными зеленухами, кое-где ещё висевших на яблонях в саду, друзья отчалили на родину. «Лобстер» с попутным ветром без помех доставил их к родным берегам. Только ковра и Сандора с ними не было. В родной Вестероссии всё цвело и пахло. На берегу реки, откуда «Лобстер» отчаливал в своё путешествие, сидел царь Роберт и играл на гармошке «деревенские страдания» местным девкам. Завидев Белоснежку, самодержец чуть разум не потерял от радости, признав в ней свою первую любовь, и помолодел прямо на глазах, без всяких молодильных яблок. Про ковёр он не спросил и не вспомнил даже про Сандора и Сансу, прижав к своей груди ненаглядную Лианнушку. Вот и сказочке конец. Кто дочитал, тот молодец! Но это ещё не конец. Ведь мы незнаем, куда ушёл Сандор в своих железных сапогах, куда уехала Санса с молодильными яблоками и что ещё случиться в жизни неунывающих героев…