“Страх рождается из неведения”
Тёплый ветерок обдувал всё тело, и что-то легонько щекотало лицо Веры. Она проснулась, ощущая дуновение, тронувшее её затылок, и тут же различила возле плеча… шёпот… Рукой стала ощупывать ближайшие предметы: та же деревянная кровать с пуховым одеялом и вязанным пледом, рядом стояла всё такая же старая тумба, прослужившая Панфиловым не один десяток лет, а на ней возвышалась та же пузатая лампа. Вроде ничего не поменялось, но ощущения были совсем иные. Словно это место не её комната, и кто-то подменил помещение копией, очевидно, рассчитывая, что ребёнок не обнаружит фальшивку. Вере пришлось перебороть себя, и она встала с кровати, нырнув в свои старые меховые чуни3. Когда-то они пылились в углу дедушкиного дома в деревне, который он продал после ухода отца Веры. И когда девочка надела чуни, то так и осталась в них, пояснив, что ноги мёрзнут и зимой, и летом. Промозглый ветер сочился со всех щелей и сбивал Веру с толка. Она не понимала откуда такой сильный сквозняк. Выйдя из комнаты, дитя стала звать маму и дедушку, а в ответ только свист сильного ветра. Дом почему-то опустел, что сильно обеспокоило душу ребёнка. Девочка бегала по квартире в надежде найти хоть кого-то живого. Даже пыталась открывать окна и показываться наружу, однако ветер был таким беспокойным, что не позволял и нос высунуть на улицу. И больше всего Веру напугала гробовая тишина за окном. Двор был пустой: ни машин, ни людей, ни животных. Только не прекращаемый гул мерзкого ветра. Вера наконец решила выйти в подъезд — другого варианта не оставалось, ведь казалось, что мир полностью опустел и девочка осталась полностью одна. Это настораживало. Входная дверь, на удивление, была отворена. Именно оттуда сочился очень сильный поток ветра. Девочка была так напугана, что всем сердцем желала умчатся обратно в комнату и спрятаться под пуховое одеяло. Но худые ножки трепетали, словно струнки, которыми кто-то ловко играл, а руки содрогались от прикосновений к окружающим объектам. Маленькое сердце бешено колотилось где-то среди органов, или у самого горла, или в кончиках пальцев. Всё старалось вырваться на волю то ли через ухо, то ли через темечко. Приблизившись к двери, сбилось дыхание и бросало то в жар, то в холод, а руки стали тяжелеть. Ребёнка охватила паника. Но осталось лишь переступить порог злосчастной двери. Именно в этот волнующий момент стало вдруг так страшно, что не было сил сделать этот решающий шаг. И забродило в душе ужасное, совсем не дающее покоя. Вспомнились Вере слова её матери о том, что даже в самые мрачные и страшные ситуации важно оставаться спокойной и искать внутри себя силу. От напряжения она до боли сжала кулачки, потом глубоко вздохнула, чтобы унять беспокойство и шагнула. Странная лёгкость и невесомость проникли в каждую клеточку тела. Это необъяснимое чувство заставило страх нахлынуть ещё большей волной, а сердце забиться быстрее, будто тысяча барабанов били в грудь. Полились горькие слёзы, Вера заревела в голос и в панике задёргала руками и ногами, пытаясь вернуться обратно на знакомый твёрдый пол. Но чем сильнее она сопротивлялась, тем больше казалось, что земля уходит из под ног, словно в ней образовалась пропасть, а мир вокруг разделился. Тело облило ледяным потом, сдавилось сердце, и девочка задышала часто, с хрипом, словно воздуха ей не хватало. Среди хаоса Вера почувствовала что-то ещё. Вибрации проникали в сознание и импульсом бежали по всему телу. Она перестала сопротивляться, переключив внимание на эти другие, странные ощущения. И вдруг она почувствовала морозную землю, лёгкое дуновение свежего ветра и мягкое касание травы в области оголённых лодыжек. Где-то скрипели стволы деревьев, шелестели листья и играла необычная мелодия. Вера поняла одно: она в лесу. — ५৩९ঐ৯… ⋋∶ ઉ৯ᘘ৯௸∴ ৸⋋৩? Девочка повторно ощутила вибрации в теле, последующие за движениями неизвестного, стоящего недалеко от неё. Сначала раздался слабый звук, отдалённо похожий на взмах маленьких крыльев, и только потом появилось ощущение вибраций. — ৸⋋৩ ঐ⋋৩ १๑ ఎໄஹໃఎ⋋ઉ৩ ৸⋋๑℘৩ໃ? — прозвучал шелест листьев и скрип веток, а за ним опять последовало странное ощущение в теле Веры. — ઉ⍭৩ᘘໃ ℵໃ ఎ৯९∴ℵ৩ ઉ৩९৩ఎ๑⋋৩ໃ, ℵ৩ ৯ ঐໃ१ ௸ໃ⍭ఎ⋋৯, ૪ໃ⍭∴ໃઉ ৯९৯ ঐໃ௸ໄ৯, — в ответ раздался тот самый звук, похожий на взмах крыла. — ๑ ৶ᘘໃ ९৯ঙ৩ ໄ ℵໃ৶৩? — ૪৩ℵণ⋋৯ণ ℵໃ ৯५ໃ⁊. ℵ৩ ໃఎ९৯ ૪⍭৯৶९ণᘘໃ⋋∴ఎণ, ⋋৩ ⍭ໄ℘৯ ৯ ℵ৩৶৯ ণ ઉ৯ಊໄ. ৩ℵ৯ ᘘ৩९ಊℵ∶ ૪⍭৯℘⍭ໃ૪९ণ⋋∴ఎণ ໄ ⋋ໄ९৩ઉ৯ஹໄ, ๑ १ℵ๑ঐ৯⋋, ઉ৩⋋ ৸⋋৩ ఎ⋋⍭๑ℵℵ৩ໃ ঙઉໃ⋋๑ఎ⋋৩ໃ ৯ ໃఎ⋋∴ ⋋ໄ९৩ઉ৯ஹໃ. Непрекращаемые и очень странные ощущения ввели девочку в ступор. От постоянных вибраций волосы встали дыбом, мурашки забегали по всему телу. — ৸⋋৩ ఞ৩⍭৩௸৩… ℵ৩ ৶৩९৩ઉ๑-⋋৩ ৶ᘘໃ ? ৯९৯ ৸⋋৩ ఎໄஹໃఎ⋋ઉ৩ ঐໃ१ ৶৩९৩ઉ∶? — ℵໃ⋋, ᘘໃ⍭ໃઉণℵℵ๑ণ ⋋∶ ৶৩९৩ઉ๑… ⍭๑१ઉໃ ५৩ಊໃ⋋ ఎໄஹໃఎ⋋ઉ৩ ಊ৯⋋∴ ঐໃ१ ৶৩९৩ઉ∶? ໄ ℵໃ৶৩ ಊໃ ઉఎໃ ૪⍭৩ঙໃఎఎ∶ ಊ৯१ℵໃᘘໃণ⋋ໃ९∴ℵ৩ఎ⋋৯ ℵໃ ఎ५৩৶ໄ⋋ ૪⍭৩৯ఎఞ৩ᘘ৯⋋∴ . — Значит, сначала звуки, а потом вибрации… — Вера еле слышно произнесла мысли вслух. Повисла настороженная тишина. Неизвестное существо затихло, и тогда девочка поняла: её точно заметили. Почему-то разум, что недавно был погружён в самобытные раздумья, вернулся в реальность, прихватив за собой страх. Странные шорохи не прекратились, но вибрации куда-то исчезли. Тишину леса нарушал хруст веточек под давлением внушительного веса, а это могло означать только одно: что-то приближалось. Лицом всё ещё повёрнутая к источнику звуков, Вера настороженно и очень медленно отступала назад. Левую руку завела за спину, надеясь нащупать то, что смогло бы сориентировать её. Когда дитя ощутила на своей нежной коже руки шершавую кору дерева, убедилась, что она находится посреди леса. И, возможно, это дикое животное пряталось среди кустов, однако от этого легче не стало. Даже наоборот, сердце забилось сильнее и, как любит говорить дедушка, оно ушло в пятки. Досчитав до трёх, Вера сняла чуни и побежала прочь от пугающих звуков. Хотя делала она это несмело, ощущая настороженность от того, что могла наткнуться на одиноко стоящий ствол дерева. Ей очень не хотелось вновь ударяться лбом, ведь потом будет очень больно. Впервые это случилось с Верой, когда она лет в семь бегала по полю с Луи и случайно убежала в лес, где первым делом об жёсткую кору дерева хорошенько стёрла лицо в области лба, щеки и уголка губ. Если бы девочка тогда не повернулась в сторону, отреагировав на лай четвероногого друга, то стесала бы лицо куда сильнее. Иногда мама говорила дочери, что рубцы с того раза так и остались, время от времени напоминавшие о себе. И хоть Вера не видела их, ей почему-то нравилось иногда изучать маленькие, еле ощутимые шрамы руками: неровные, моментами бугристые линии тянули по правой стороне лица — от щеки к уголку губы. И лишь у брови сохранилась небольшая вмятина — здесь кожа пострадала больше всего. Бежать по лесу, опираясь лишь на слух и тактильные ощущения, было невероятно рискованно. Вера перебирала босыми ногами, сосредотачиваясь то на них, то на руки, которые вытянула вперёд, цепко держа чуни. Пару раз она натыкалась на что-то массивное, возможно, это были брёвна, точно такие, какие колол её дедушка в деревне. Но каждый раз она вставала через силу, превозмогая себя, заколачивая страх и боль вглубь, на самое донышко души, чтобы не мешали, и продолжала бежать. Ветки и какие-то колючки били в лицо и царапали руки — очень больно. Но вдруг, с неожиданным рывком Вера сорвалась и кубырём покатилась куда-то вниз с возвышенности, словно клубок ниток. Приземлилась девочка на что-то твёрдое и тут же острая боль пронзила всё тело, будто огонь охватил истерзанную плоть, и Вера закричала. Левая коленка пульсировала от ушиба, а руки щепали. Они были изранены от сучков и колючек, которые постоянно преграждали путь. Даже слёзы жгли расцарапанное лицо и тело сотрясала мелкая дрожь, казалось, сама земля содрогалась от детских приглушённых стонов. Вера вспомнила о доме, о родителях, и ей захотелось прильнуть к маминым рукам, ощутить взъерошенную шерсть Луи и услышать дорогой голос дедушки. Ведь дом — это не просто город, или квартира, или даже здание, сложенное из кирпичей и извести. Дом там, где находится семья. Вера прижала чуни к груди, словно они способны согреть её или утешить, и разрыдалась во весь голос. Но едва истерика началась, как девочка вдруг ощутила что-то мягкое и тёплое у своей руки. Оно легло рядом и уткнулось чем-то холодным. Это был Луи. Вера никогда ни с чем не спутает короткую шёрстку своего друга и его необычную привычку: утыкаться холодным носом в область шеи и рук. — Луи! Мой дорогой Луи! — восторженно закричало дитя, а затем перевернулось, накрыв рукой пса, — Я так по тебе скучала… Вера уткнулась в мордочку друга, прижалась к нему и захныкала. — Подожди… Неужели это ты шумел в кустах? Луи в ответ залаял, словно девочка способна понять его нечеловеческую речь. — Нет, это были мы, — неподалёку прозвучал чей-то высокий голос. Пёс подорвался и зарычал, а Вера испуганно прижалась к нему ещё сильнее. Она не понимала, то ли успокоить Луи, то ли молча дожидаться чего-то непредсказуемого. — Эй, эй! Мы ничего плохого тебе не сделаем, — встревоженно сказал незнакомец, — Прошу, успокой это странное создание. От него на весь лес опасностью веет. — Вы… Кто вы? — робко сказала Вера. — Этот вопрос должны задать мы. Ты чужеземка, да ещё и странного происхождения. Подобных тебе тут никогда не было. — Подождите, а что это за место? — Брайолония, чудачка. Теперь аналогичный вопрос тебе. Я ведь даже язык такой впервые встречаю, на котором ты говоришь. — Как это впервые? Вы ведь разговариваете со мной на этом языке… Неизвестное существо медленно приближалось. Его шаги были короткими и по звучанию казалось, что он переваливается с одной ноги на другую, как это неумело делают птенчики. Вслед за маленьким созданием зашагал кто-то крупный и очень высокий. Именно от здоровяка разносились шорохи веток, скрип дерева и шелест листьев, которые тогда напугали Веру. — Понимаешь ли, у меня способность такая. Я из рода Оми — это существа низкого происхождения, которые могут говорить на самых разных языках. — Стоп! Это бред какой-то! Только не говори мне, что вы ещё магией тут обладаете, летать способны и зачаровывать всё вокруг. Вера пыталась встать на ноги, но боль оказалась невыносимой. Слёзы продолжили непроизвольно течь. — Вот же странное создание… Подожди, ты плачешь? — Нет, — натирая глаза, ответила девочка. — Лгунишка, плачешь ведь, — маленькое существо быстро приблизилось к Вере, но всё ещё опасалось касаться её. Луи хотел было зарычать и гавкнуть, однако девочка приструнила его, положив руку на спинку собачьего носа. — Значит так, раны у тебя значительные, — незнакомец говорил размеренно, словно рассматривал и изучал Веру, — Сможешь самостоятельно идти? Девочка опёрлась рукой о прохладную землю и вновь попыталась встать, но тут же упала, точно кто-то дёрнул её за ногу. — Понятно, значит дела плохи, — задумчиво произнёс незнакомец и отвернулся к другому существу, — ९৯ℵᘘ⍭ໃৡ, — раздались звуки порхающих крохотных крылышек и вновь распространились неприятные вибрации по телу, — ૪৩५৩৶৯ ৸⋋৩ ఎ৩१ᘘ๑ℵ৯ໃ ৩⋋ℵໃఎ⋋৯ ઉ ᘘໃ⍭ໃઉℵ⁊ . ৯ ᘘ๑ಊໃ ℵໃ ℵ๑ঐ৯ℵ๑ৡ ঐໄঐℵໃ⋋∴ . १๑ ৸⋋৩ ণ ℵ๑ ఎໃঐণ ঐໃ⍭ໄ ৩⋋ઉໃ⋋ఎ⋋ઉໃℵℵ৩ఎ⋋∴ . ૪⍭৩ఎ⋋… ৩ℵ৩ ⍭๑ℵໃℵ৩, ๑ ণ ℵໃ ५৩৶ໄ ঐ⍭৩ఎ৯⋋∴ ໃ৶৩ १ᘘໃఎ∴ . ℵໃ૪⍭๑ઉ৯९∴ℵ৩ ৸⋋৩. От вибраций боль в теле усилилась, поэтому Вера непроизвольно заныла, чем напугала окружающих. Луи подорвался и заскулил, нервно обнюхивая хозяйку, а неизвестные существа замолкли и приблизились ближе. Что-то очень мягкое и маленькое коснулось девочки. Это однозначно был не Луи, у которого шерсть более жёсткая. Вера никогда прежде не ощущала чего-то столь нежного и тёплого. Эта текстура волосков очаровала ребёнка. — Ты только не пугайся, — теперь незнакомец говорил очень тихо как будто с опаской, осторожно поглаживая девочку за руку, — Сейчас мы отнесём тебя к деревне, где тебя подлечат. Обладателем чарующей шерсти было это странное маленькое создание. Вера аккуратно дотронулась и удивилась: существо оказалось небольшим, примерно полметра в высоту, округлым и с крохотными крылышками, как у маленьких птичек. — Ты чего так трогаешь меня? Неужели… Быть того не может! Ты встречалась с Хозяйкой?! — С какой ещё Хозяйкой? — удивилась Вера. — Ну ты ведь не зрячая, да? — Да, но… — А слепые только те, кому не повезло увидеть собственными глазами Хозяйку. Значит, этой колдунье песня твоя не полюбилась? — шёпотом и не менее удивлённо произнёс незнакомец. — Не видела я твою Хозяйку. Даже понятия не имею кто она. — Надо же, и такое не знает… В самом деле чудачка, — недоумевающе промолвил он. — А что за песня? — поинтересовалась Вера. — Так уж и быть, расскажу, — артистично и самодовольно начал незнакомец, — Она всемогущая волшебница, которая может исполнить любое желание того, кто покорит её чарующей песней, старательно исполнив её. И если Хозяйку не впечатлить, то она либо покажет себя, а от взора на неё все слепнут, либо… — он замолк, приблизился к девочке и ещё более тихим голосом продолжил, — заберёт душу в мир мёртвых, превратив плоть в прах… По спине Веры поползли мурашки, настолько её поразила хладнокровность Хозяйки. — Стой, ты совсем запутал меня… — начала оправдываться она, чтобы больше не слышать подобных ужасов. — Понимаю, ты в замешательстве, — ответило существо, отводя своё пушистое крыло, — Прости за смуту. Давай я объясню тебе подробнее, но только после того, как мы вернёмся в деревню. Вера молча кивнула, маленький комок шерсти затрепетал крыльями, издавая шорох, после чего пробежала волна вибраций. И тогда громадное существо приблизилось к ним. — Вновь эта последовательность… — задумалась девочка, — Неужели это… — Да, это ещё один способ общения, — перебил незнакомец, — Просто у Дреудов отсутствует рот, и они вынуждены общаться вибрациями своих веток. — Стоп, хватит. Мой мозг сейчас взорвётся… — Что?! Это от ран такое возможно?! — маленькое существо взволнованно заговорило и затрепетало крыльями. Девочка удивлённо подняла брови, зависла на секунду, а потом широко улыбнулась. Такая реакция озадачила незнакомца ещё больше. — Так говорят, когда голова уже не работает от слишком сложной или объёмной информации, —наконец объяснила Вера, и следом визгливо расхохоталась. Пушистое существо внимательно наблюдало за девочкой, удивляясь её неожиданным и переменчивым реакциям. Приходя в себя, он тоже невольно засмеялся квохочущим звучным смехом. От этого крылья его задрожали, а тело затрясло. А потом он завалился на спину, вызывая ещё большее веселье у Веры, и тогда Луи попытался мордочкой поднять маленькое создание, но выходило достаточно неумело. Незнакомец засмеялся пуще прежнего, точно боялся щекоток. Только после того, как девочка нащупала немного укатившейся в сторону пушистый комок, получилось помочь существу встать на лапки. Смех особо не вызывал болезненные ощущения или Вера просто перестала обращать внимание на боль от ран. — Видимо, — немного успокоившись, произнёс незнакомец, — тебе нужно немного времени, чтобы привыкнуть ко всему. — Да… Мне в самом деле нужно время, чтобы осознать что со мной произошло, — ответила Вера, продолжая улыбаться, и плюхнулась на колкую траву, раскинув руки в стороны. Рядом улёгся Луи, согревая своим массивным телом ослабшую девочку. Погода была достаточно тёплой и почти безветренной. Тело утопало в высокой траве, а голова закружилась от новых запахов и трелей неизвестных существ, доносившихся с глубин леса. Вера успокоилась и погрузилась в безмятежность, и душа её запела, и сердце попросилось в полёт, в дорогу далёкую, к небу высокому. И кто-то, будто услышав её, так аккуратно и нежно стал поднимать девичье тело, что не поняла сначала Вера, наяву всё это или мимолётная иллюзия разума. Только после того, как она ощутила сильный порыв ветра и услышала шелест листьев и скрип веток, поняла: то громадное существо сейчас держит её в руках. — «Неужели это происходит на самом деле?» — мелькнуло у Веры в мыслях, когда она почувствовала, как поднимается в воздух. Руки вцепились во что-то шершаво, дубовое, и с каждой секундой девочку всё сильнее охватывал страх. А вдруг её отпустят или она потеряет опору и упадёт вниз? Но воздух, порывы которого заглушали всё вокруг, продолжал обволакивать худое тело: его невидимые руки нежно обнимали Веру, унося в неведомые дали. Звяканье колокольчика Луи перекрыли порывы буйного ветра, и стало слышно лишь биение сердца и урчание живота — девочка совсем ничего не ела. А настырный поток воздуха не прекращал играть с её волосами и щекотать оголённые ножки. — Чуни! — резко всполошилась Вера, напугав и Луи, и пушистый клубок, — Чуни мои! Они остались там! — Не кричи ты так! — заголосило маленькое существо, стараясь перекричать оглушающий ветр, — Я прихватил их с собой! Вот, держи! Незнакомец вручил в нежные маленькие ручки потерянные чуни. Вера облегчённо вздохнула и так прижала свою дорогую обувь к груди, будто это было последнее, что связывало девочку с её родным миром. — Благодарю… — тихо произнесло дитя. Существо ничего не ответило. Быть может, оно не услышало девочку из-за шума, или думало о чём-то другом. Но Веру это не беспокоило, она продолжила мягко плыть в воздухе на пути в неизвестность.***
Огромный деревянный путеводитель замедлил шаг и медленно спустил пассажиров на землю. Луи не отходил от своей хозяйки ни на шаг, опасаясь незнакомой местности, клубок шерсти и громадное создание, покрытое старой морщинистой корой дерева, о чём-то беседовали, распространяя вибрации по телу Веры, которые вызывали болезненные ощущения, но со временем девочка постепенно к этому привыкала. Теперь незнакомец, с который Вера совсем недавно встретилась, почему-то внушал ей странное недоверие. Стали одолевать сомнения, ведь так быстро поверить совершенно незнакомому созданию — очень глупо. Девочка вспомнила, как мама говорила ей о том, что нужно быть осторожной в общении с окружающими, особенно в неизвестных местах. — Ну вот мы и дома! — радостно заговорил пушистый клубок, довольно рассмеявшись, — Чудачка, как себя чувствуешь? Видно, что впервые побывала на такой высоте. Ты бы видела свой удивлённый и одновременно испуганный взгляд, который резко переменился на радость! — быстро говорил он. Нет, Вера явно ошиблась. Как такое жизнерадостное и заботливое создание может сделать что-то плохое девочке? Его голос звучал успокаивающе, будто светлая мелодия в тёмной комнате. Почему-то Вере вспомнилось, как мама в далёком прошлом каждую ночь напевала перед сном песню про красоту Италии и воспоминания. Это не была колыбельная, скорее неизвестная прекрасная мелодия, которую, как считала девочка, напевают перед сном. У Елены корни из Италии, оттуда родом её дорогая матушка, бабушка Веры, но прожила она половину своей жизни во франции, куда с собой забрал её вместе с младшим братом, Семёном, родной отец. Он белорус, просто очень любил путешествовать. Так вышло, что родители Лены развелись: матушка оказалась крайне легкомысленной и безответственной женщиной. Но это была не основная причина. Возможно, множество разных проблем тогда упали на неокрепшие плечи её родителей, которые оказались слишком разными. Но Лену больше всего потряс не развод и переезд, а потеря очень важного для неё человека. Бабушки Вали не стало. Это было ужасное, кошмарное время. Морозной зимней ночью метель совсем не хотела утихать. Елене строго настрого запретили выходить из дома, даже к бабуле. Поэтому к Валентине ушел отец, чтобы проверить как она: накануне пожилая женщина где-то простудилась, у неё появился жуткий кашель с кровью, а ночами она бредила от жара. Родители поочерёдно следили за её состоянием, и папа даже пару раз на рассвете уезжал за лекарствами в город, находившийся так далеко, что возвращался только ночью. На утро мужчина вернулся домой, весь белый как свежий снег, поникший и крайне неразговорчивый. Бабушка умерла на рассвете. Её смерть, такая медленная и мучительная, повергла всю семью в смятение и ужас. Их всех будто прихлопнул гигантский камень, упавший откуда-то с небес. А маленькая Елена завяла и почернела, как это происходит с прекрасными цветами, вырванными из земли. Анисье давно было за двадцать, и она жила своей жизнью с мужем где-то на севере Италии, а близнецы — Варвара и Василиса — учились в вузе, поэтому из страны забирать их не было смысла. Да и они вовсе этого не хотели. Остались Елена и Семён, которые особо-то и не понимали, что происходит. Для Лены всё было как в тумане, лишь Сёма радовался переезду. Для него это что-то новое, интересное и захватывающее. Благодаря отцу мама Веры стала полиглотом: она знала в совершенстве русский и французский, который очаровал её при первом знакомстве с ним, и немного хуже итальянский, который женщина с каждым годом постепенно забывала. Поэтому до сих пор Елена временами напевает французские песни, слушает их и смотрит разные программы на этом прекрасном языке. Да только последние года женщина пропадает на работах, прекратив своей дочери петь перед сном. Панфиловы с роднёй, живущей в приморских краях, виделись не частно, но девочке удалось пару раз побывать в итальянской деревне. В её воспоминаниях Италия была местом чудес. Кругом бескрайние луга с дурманящим запахом душистой травы, где-то близко всегда журчит река, почти круглый год согревает палящее солнце, ежедневно дует очень чистый воздух и заполоняет лёгкие и клеточки тела, словно делая его невесомым. Там, в Италии, Панфиловых всегда ждали свобода природы, чистота деревень, вежливые люди и вкусные пироги бабушки, непосредственной наследнице итальянской крови, которая всегда рассказывала о красоте Тосканы, вкусе настоящей пиццы и атмосфере праздников на улицах Рима. Однажды Веру даже взяли с собой на одно такое мероприятие, правда она особо ничего и не помнит. Но французская песня про Италию, которую мама очень любила и когда-то давно напевала своей дочери, навсегда поселилась где-то глубоко в памяти Веры и в неожиданные моменты выливалась на свет, согревая детскую душу. — Ты в порядке? — дотронувшись пушистым крылом до голени правой ноги девочки, обеспокоено произнёс клубок. От щекочущего прикосновения по коже мурашки пробежали холодной волной от нижних конечностей до точёного лица. — Да, всё хорошо, — отрезала Вера. — Отлично, тогда пошли знакомиться! — одухотворённо ответил незнакомец. — Ну конечно же я ошибаюсь… — очень тихо пробормотала девочка. — Ты что-то сказала? — обратился клубок, всё ещё не отпуская голень. — Н-ничего, — Вера немного растерялась. Девочка для себя поняла, что по смеху можно узнать человека, ну или другого существа. И если с первой встречи приятен смех кого-нибудь совершенно незнакомого, то можно смело утверждать, что эта личность хорошая. Стоило Вере ступить в деревню, как неожиданно для неё всё тело забило дрожью. Не прекращаемые вибрации били отовсюду, заполоняя каждую крупинку кожи, органов, волос и даже ногтей девочки. Отовсюду доносился скрип деревьев, похожий на мышиный писк, веточки шелестели бесчиленным количеством листьев откуда-то сверху, и кругом хлопали крохотные крылышки, точно такие же, как у нашего незнакомца. Ноги стали подкашиваться, последние остатки сил ускользали, а раны и ушибы заныли пуще прежнего. Вера хотела было рухнуть на землю в беспамятстве, но Луи старался придерживать её своим телом. Дитя уже не понимало, что происходит, от усталости притупились эмоции. Только клубок заметил происходящее, так тут же громко шикнул, и наконец вибрации прекратились, и наступила долгожданная тишина. Здоровое существо заскрипело своей деревянной поверхностью, зашуршало листьями и лишь потом осторожно придвинулось к Вере, немного склонившись вниз, что отразилось касанием кожи слабым порывом ветра. Девочка самовольно облокотилась на жёсткую кору, и маленький клубок стал дёргать её за штанину пижамы. — Чудачка, — чуть слышно начал говорить незнакомец, — следуй за Линдреем. Отвечать уже не было сил, оттого Вера молча потопала в неизвестное направление, полностью доверившись странным созданиям, окружавшим её с самого начала этого необычного путешествия, и оперевшись на руку большого существа, словно она заменяла девочке трость. Как долго они шли к дому — неизвестно. Время незаметно проходило, а Вера думала только о еде, в которой очень сильно нуждалась, — живот урчал всё чаще, вызывая дискомфорт. Наконец они прибыли к месту, о котором дитя ничего не знало. Тяжёлая дверца проскрипела, и громадная жёсткая рука отпустила Веру, от чего девочка немного запаниковала, будто от неё оторвали частичку, принадлежащую ей. — Не беспокойся, Линдрей подождёт на улице, — спокойно заговорил клубок где-то снизу, — Просто этот дом предназначен не для таких здоровяков. И... Тебе рекомендую свои руки держать наверху, чтобы головой не снести здесь всё, — закончил он и потянул штанину за собой. Вера последовала словам незнакомца и, ощутив кончиками тонких пальцев низкий бревенчатый потолок, прогнула голову. Воздух был наполнен тяжёлым ароматом цветов, каких-то сушёных трав и печного дыма. Кто-то гремел деревянной посудой, где-то справа радостно верещал высокий голос, а слева доносилось множество неясных звуков, которые девочке никак не удавалось определить кому они могут принадлежать. И настырный запах мяса с нотками чего-то сладкого завладел и лёгкими, и душой, и разумом Веры. Казалось, вот-вот и волчий голод заполнит её тело полностью, проглотит без остатка и жалости. — ᘘ৩⍭৩৶৯ໃ ५৩৯, ণ ᘘ৩५๑! — пушистое существо издало точно такие же звуки, что доносились с левой части помещения, — ९⁊ঐ৯⋋ໃ ৯ ಊ๑९ໄৡ⋋ໃ, ఎໄᘘ৯⋋ໃ ৯ ⍭ণঐ৯⋋ໃ, ๑ ণ — ૪৩৶৩ઉ৩⍭⁊ ఎ ९৯ℵᘘ⍭ໃໃ५. Незнакомец замолк и направился к выходу, забавно топоча лапками и переваливаясь с ноги на ногу, а потом стукнул крылом обо что-то мягкое и засмеялся. — Родня, совсем забыл, — теперь он заговорил на понятном для Веры языке, — на языке Керро лучше не говорите, ведь чудачка совсем его не знает. Ну и, сами понимаете, некрасиво это. И клубок вышел наружу, прикрыв за собой входную дверь. Девочка на мгновение подумала, что её специально заманили сюда и теперь готовы растерзать. Луи всё это время не покидал свою подругу и сейчас прижался телом к ногам Веры. Он был по-прежнему спокоен, а вот у девочки в душе уже скакали чёртики. — А как тебя зовут? Чудачка? — ещё более маленький клубок приблизился к Вере и заговорил тонким голоском. Дитя стало медленно отступать назад. — Нет… — она вжалась к толстой деревянной дверце, и ручки её лихорадочно забегали в поисках рукояти, — Меня зовут Вера… — Неужели ты испугалась нас? — в отдалённой части комнаты прозвучал более женственный и взрослый голос, — Это мы, вроде как, бояться тебя должны. Ты себя хоть видела? Что за существо эдакое, смотреть страшно. Худое как жердь, однако не корой покрыто, а кожей, как у королевских особ. Но с какими-то нездоровыми пятнами на лице, да шрамами, — недовольно закончила незнакомка. — Зимми, убирай придирки свои, — слева заговорил хриплый низкий голос, обладатель которого встал и направился к Вере, — Дитя, не обращай внимания на эту старуху, она всегда такая гадкая. — Я, слава королю Гувéю, ещё не оглохла, — обиделась Зимми. — Меня Хэлоном звать, а это ворчливое создание — моя дорогая жена, Зимми, ну и наш неугомонный младший сынишка, Ливэн, — потрепав своего сына по мокушке головы, горячо произнёс старичок. Дверь со скрипом резко отворилась, Верино равновесие нарушилось, потянув тело назад. Луи подорвался с места, когтями звонко прочесав деревянную поверхность, и мигом прошмыгнул на улицу, где смог лишь смягчить падение девочки. Она плюхнулась прямиком на собаку, однако копчик всё же отбила о каменную дорожку, ведущую к дому. — А я Элиос, старший сын, — явился виновник Вериной беды. — Элиос! — вдалеке дома закричала старуха, и, громко топая маленькими лапками по скрипучему полу, стала приближаться, — Ну что ты натворил, растяпа! А вдруг прибил её? Она и так вся тряслась от страха, а тут ты! Она прибежала к человеческому ребёнку и стала осматривать его, ощупывая конечности своими мелкими крыльями, которые оказались ещё мягче, чем у Элиоса. — Ох, ты как всегда: используешь грубые, топорные методы знакомства, — понуро отрезал хриплый голос, — Сначала делаешь, а только потом — думаешь. Ну что за ходячая проблема. — Отец, но я не специально! — Да ты всегда так, «не специально», — вмешался юный Ливэн, а потом рассмеялся, — Я до сих пор помню, как папа велел тебе не путаться под ногами, пока он чинил табурет, да ты влез и всё поломал! — Элиос, как ты мог так грубо поступить! Это ведь твоя знакомая, а не наша, — продолжала возмущаться старуха, аккуратно поглаживая тощие лопатки девочки, — Сильно ушиблись? — теперь она обратилась к Вере. — Всё в порядке... — тихо ответило дитя. Зимми стремительно вернулась в дом, бубня себе под нос, и там чем-то зашуршала. Вера хотела было встать, да почувствовала слабость в ногах и руках, поэтому осталась на сидеть на холодной каменной поверхности. С непривычки и от голода желудок начал сжиматься в болезненных спазмах. Слёзы непроизвольно потекли по разгорячённым щекам, оставляя две холодные дорожки. Измученная и напуганная, девочка ощущала себя беспомощным кроликом, попавшим в капкан. Она оказалась в странном обществе и не менее странном месте, от чего почувствовала смешанные чувства страха, удивление и непонимания. Вера очень устала. — Полно ругать его. Он ведь в самом деле не знал, что наша гостья в дверь вцепилась, — размеренно произнёс Хэлон. — Эй, эй, эй! — заклокотал Элиос, — Чудач... То есть, Вера, я не хотел делать тебе больно! Комок подскочил к плачущей девочке, запаниковал и не понимал, что делать. — Д-давай я помогу тебе встать? — заговорил он взволнованно, — Держись за макушку моей головы. Элиос был небольшого роста, поэтому особого толка от его помощи не было бы, но к нему присоединился Луи, носом утыкающийся в спину Веры, и ещё два таких же маленьких пушистых клубка. Дружной оравой они помогли девочке подняться и добраться до лавки, куда её осторожно усадили. — Вера, думаю, ты проголодалась? — уже заботливо спросила Зимми. — Если только немного, — согласилось дитя и её живот тут же заурчал, вызывая смех у Ливэна. — Тогда надеюсь моя похлёбка согреет тебя, — мама пушистого семейства улыбнулась и загремела деревянной посудиной. На стол все дружно выставили плошки, блюдца с чем-то сладким и чашки. Правда одной девочке дали стаканчик, куда налили целебное снадобье, которое, как сказала старуха, поможет Вере быстрее выздороветь. Оно очень невкусно пахло. Зимми была на раздаче: наливала каждому в миску по супу. Просторная комната наполнилась ароматами блюд из мяса, дичи и яиц, как показалось девочке. На самом же деле еда была совсем непривычного вкуса, словно сделана из чего-то странного и моментами мерзкого. Очень густая похлёбка оказалась без кусочков, ощущался привкус трав и чего-то овощного или даже грибного. Но испытывая голод дитя ело всё, что подворачивалось под руку, словно безумец. А потом в нос закрадывался запах сладостного, возможно, чего-то мучного. И тогда Вере выставили плошку с кусками пирога, на вкус напоминавший земляничные ватрушки, которые готовила бабушка из Италии. — Ну что, моя дорогая, откуда ты? — наконец спросила Зимми. Вера на секунду опешила, не зная, что ответить. Это заметил Элиос. — Матуфка, она нисего не повнит, — сказал он с набитым ртом, — Я вумаю, фто она не ив нафих земей, ну или пофле фстречи с Хозяйкой её лифили не тойко врения, но и вофпоминаний. — Ничего себе! — вмешался Ливэн, — Ты встречалась с этой ведьмой! — Тсс! — шикнула на него Зимми, — Кушай молча. Не стоит брать пример со своего бескультурного братца, — недовольным тоном промолвила она, — Вера, а ссадины и раны у тебя откуда? — Она от нас в лесу убегала, — ответил Элиос, наконец прожевав пищу. — Ты у нас оказывается Вера? — проворчала мама, — А убегала, потому что испугалась? — она повернулась в сторону ребят, — Надеюсь, сейчас мне ответит Вера, а не Элиос. Девочка глубоко вздохнула, до конца прожёвывая кусочек пирога. — Да, я ничего не понимала тогда. Хотя и сейчас ничего не понимаю. — Точно! Я ведь рассказать тебе хотел про всё, — вновь вмешался болтливый клубок. — Элиос, будь добр, принеси мои любимые специи, — сказал Хэлон своим низким хриплый голосом, не отрываясь от миски, и захлюпал супом. Услышав это, Зимми недовольно цыкнула. — Ну что за мужчины обитают здесь. Ни у кого нет манер, точно вся моя семья — сплошное бескультурье. — Ну пап, ты издеваешься надо мной? — возмутился старший сын, — Они ведь наверху. Отец ничего не ответил, что означало — молча выполни просьбу. Он продолжить хлебать, стараясь не издавать раздражающие Зимми звуки. И Элиос, устало выдохнув, поплёлся наверх по скрипучим лесенкам. — Верочка, наверное, ты очень умоталась, — всё таким же заботливым голосом промолвила Зимми, — Я расстелю тебе постель, правда на полу. Ты у нас довольно высокий гость, оттого кровати под тебя не найдётся, к сожалению, — она сделала глоток горячего напитка и продолжила, — Кушай спокойно, а после я обработаю твои раны. — А я думал, что мы вместе поиграем, — обиженно произнёс маленький Ливэн. — Как-нибудь в другой раз, — сухо ответила мама и встала из-за стола, собирая пустые миски, — Разве тебя не заждались Полли и Гримо? Ливэн поблагодарил за еду, пожелал девочке поскорее выздоравливать, ведь он с трепетом ждёт игры вместе с ней, и спешно начал собираться на улицу. — Не загуляйся только, — буркнул Хэлон, — Вчера ты пришёл намного позже положенного времени. Малыш что-то невнятно пролепетал и радостно покинул дом, а Веру провели в другую комнату, намного меньше той, где они трапезничали, и уложили на плотный мех. Девочка прежде не трогала чего-то подобного, такого грубого, но густого. Пока она ощупывала необычное покрывало, на котором лежала, Зимми, вернувшаяся к ребёнку с чем-то бренчащим, села подле девочки и аккуратно стала обрабатывать царапины и ушибы своей гостьи. Левую руку, которая сильнее всех щипала от глубокой раны, пришлось накрыть листком неизвестного растения, измазанного холодной природной мазью, и обмотать какой-то тканью, видимо, выполнявшей роль бинта. Успешно закончив, Зимми подбросила дров в печь, чтобы Вере было теплее, и присела рядом. — Извини нас, — мягко и тихо произнесла она, — Элиос всегда был неуклюжим, а я всегда такой вспыльчивой и переменчивой. Наверное, это оттого, что я живу в кругу мужчин, с которыми нельзя быть всегда нежной и мягкой. Очевидно, я нуждаюсь в дочери… — печально проговорила старушка, — Очень надеюсь, что мы не напугали тебя своим несносным поведением. Бархатистым крылышком Зимми ласково поглаживала волосы Веры. Это напомнило девочке о маме, вызывая трепетные, тёплые и самые приятные воспоминания. Наверное, она сейчас очень переживает за свою пропавшую дочь и не находит себе места. — Какие чудные волосы… Никогда прежде не встречала такого, — задумчиво сказала женщина. — А ваши дети уходили, заранее ничего не сказав? — неожиданно поинтересовалась Вера. — Ох, к моему счастью, такого не происходило. И я надеюсь, что никогда не произойдет, — ненадолго замолкнув, Зимми продолжила, — Если честно, Элиос уже взрослый по нашему возрасту. Ему бы невестку, да детёныша в день солнцестояния получить. Но я никак не могу это принять, в душе так больно становится от всех этих колких дум. Клубок замолк. Тёплую сонную тишину дома нарушал треск брёвен в печи и еле слышные мелодии с улицы. Рядом с Верой мирно сопел Луи, который задремал, как только удобно устроился подле своей подруги. Ливэн всё ещё гулял с друзьями, а Элиос помогал отцу в мастерской. — Зимми… — Да? Девочка прижалась к небольшому клубку, тонкими ручками приобняв милое создание. — Расскажи мне про это место. — Думаю, история будет достаточно долгой, моя дорогая, — проворковала старушка, — С чего бы мне стоило начать? — Начни с земель, на которых вы живёте, затем расскажи про себя, а дальше уже само пойдёт. — Ну что ж… — Зимми завозилась, устраиваясь поудобнее, — Брайолония — это самое большое государство в Неизвестной долине. Остальные четыре намного уступают по территориям и видам обитающих существ. В целом, про них бессмысленно что-либо рассказывать, ведь иные государства напоминают крохотные деревни. А вот Брайолония пропитана магией. Здесь все существа, исключая таких как я, обладают способностями и могут не только говорить, но и излучать мелодии и вибрации тела различными способами, заменяя слова в общении, что объединяет всё в единый древний язык — Керро. Кстати, общаться способны даже деревья, водоёмы и другие растения. А произошло это по причине того, что стали рождаться существа, не имеющие ртов. Например, знакомый тебе Линдрей — он из рода Дреудов. Эти создания напоминают деревья: зачастую очень худые и длинные, тело состоит из дерева, всюду покрытое корой, множества веток и из груди прорастают листья, позволяющие дышать. Своё строение они могут свободно изменять, становясь то маленькими, то высокими. А на голове растут длинные рога, имеющие несколько ответвлений, и на них образуются кольцевые линии, благодаря которым возможно определить возраст Дреудов. Относят их к среднему классу, поскольку они управляют растениями. Физически очень сильны, однако умом шибко не блещут. — Теперь мне ясно, что за странные ощущения проходили по телу, — задумчиво проговорила девочка. — Наверное, с непривычки тебе было неприятно всё это ощущать, — ответила Зимми, — А я вот существо из рода Оми, который является низшим среди всех остальных. А всё из-за того, что у нас нет никаких природных способностей. Мы являемся лишь умными созданиями, способными распознавать, понимать и говорить самыми разными способами и на любом языке. В остальном же нас обделили. Рук нет, зато есть недоразвитые крылья, — она пошевелила ими, точно рассматривая, — От которых почти нет толка… Как ты уже поняла, рост у нас небольшой, тело и голова объединены и напоминает всё это пушистый шар. Ну и лапки есть, как у пташек, — существо задёргала ножками, а Вера стала с особым интересом их ощупывать. Они в самом деле были как у маленькой птички. — На свет появилась тридцать одно Солнцестояние назад, ну а живём мы около сорока Солнцестояний. Так что, я уже в самом деле считаюсь старушкой, но по меркам остальных существ — это очень маленький возраст. Оми бывают и женского, и мужского пола, однако это никак не сказывается на нашем образе жизни. Изменения проявляются только внешне, например, голос более высокий, строение тела немного меньше, и шерсть почему-то мягче. — Точно, точно, — вмешалась девочка, — Когда вы коснулись моих лопаток и рук, я тут же удивилась, ведь ничего более приятного в жизни не трогала, — радостно, но шепотом проговорила она, боясь разбудить Луи, беспечно сопевшего где-то под боком. — Мне приятно это слышать, — заворковала Зимми, — Если честно, никто понятия не имеет, почему происходит разделение на пол, ведь это необходимо лишь Санэйцам. Они, кстати, самые могущественные среди всех существ. Ну… Если Хозяйку не учитывать, — последнее она произнесла почему-то шёпотом, словно боялась, что её кто-то услышит, — Являются долгожителями. Способности у них самые сильные и разные, и выносливость превосходит любого, и даже регенерация молниеносная. Думаю, никогда в истории их ещё не убивали. Хотя… Ладно, такое лучше упустим. — Подожди, так нечестно, — надула тонкие губки Вера, — Расскажи мне всё, иначе любопытство загубит меня. Я точно не смогу больше уснуть. — Ну… — существо явно тянуло время, откладывая повествование, — Просто это легендой считается, а они не всегда правдивы. Ладно, но только из-за того, что ты мне очень напоминаешь солнечный цветок, — Зимми ненадолго примолкла, продолжая гладить курчавые волосы ребёнка, — Несколько тысяч Солнцестояний назад правил этими землями король, Алари, который очень долгое время был одинок. У него не было ни семьи, ни близких. Кто-то поговаривал, что чрезвычайно жесток был их правитель, и сложно было сказать, как именно расправлялся он с непокорными, но никто не сомневался в его изобретательности. И только во время его правления земли Брайолонии так сильно увеличились. Как полководец он однозначно был безупречен. В остальном же всё просто держал в стабильности, что вполне успешно выходило. И народ очень любил и доверял своему королю, возлагая большие надежды. — Зимми, а как вы считаете, правда ли это? — ребёнок сунулся своим любознательным носом и перебил рассказчицу, — Ну… про его жестокость… Старушка мягко посмеялась, ведь впервые встречает такое примечательное создание. — Продолжение истории как раз и связано с тем, что король был явно не самым добродушным и справедливым. Но если судить его как правителя, то в моём понимании тираническая власть необязательно предлагает жестокого правителя. Он просто выбрал немного иные методы управления государства. — Чего, чего? — изумилась Вера, — Что ещё за ти-ра-нич-ная власть? Зимми расхохоталась, но через секунду прикрыла рот крыльями, заглушая смех. Луи перевернулся с бока на спину, зубастая паст приоткрылась, и пёс засопел ещё громче. — Ти-ра-ни-чес-кий, — старушку произнесла по слогам, чтобы Вера смогла разобрать верное произношение, — произошло от слова тиран, а это тот, кто мучит и притесняет кого-либо. В нашей ситуации это власть, основанная на произволе и насилии со стороны высших классов, и правителя в том числе, по отношению к обычному народу. Теперь понятно? Девочка заёрзала, чтобы поменять позу. Подняла левую руку прямо вверх, а затем немного потрясла ею. У Веры замлела конечность. И только потом согласительно промычала. — Хорошо, — Зимми притянула изящную ручку к себе и стала её легонько мять, — В один прекрасный момент, о чудо, влюбился правитель Брайолонии в невероятно красивую девушку из рода Санэйцев, которая проживала на отшибе королевства, в старой почти заброшенной деревне. Мужчина скоропостижно женился на красавице и думал, что все беды позади. Невесту он всегда прятал от чужих глаз и был чрезвычайно ревнив. Однако возлюбленной не по нраву пришёлся жестокий правитель, и она бежала от него куда-то в неизвестные дали. Король обезумел и на несколько Солнцестояний отправился на поиски сбежавшей невесты. Мало того, что Алари нарушал непоколебимый закон природы, что король из рода Санэйцев не имеет права забирать чужие жизни, так ещё и нарушил устрой рождения существ: он все прошедшие Солнцестояния не пробуждал цветок. И когда Алари нашёл непокорную возлюбленную, он напал на деревню, в которой прятала неизвестная красавица, и силой привёл её к себе. После этого король сделался ещё более жестоким, а невеста более непокорной. Алари дождался, когда на свет появился их сын, и казнил возлюбленную на глазах у всего народа. — Ужас какой… Он мне совсем не понравился. Разве можно так поступать? — Это дело каждого существа, ведь все мы грешные. Поэтому и судить окружающих мы не имеем никакого права, — Зимми встала, взяла махровое покрывало и заботливо укутала им девочку, — Хозяйка Волшебного холма долго наблюдала за деяниями короля, и смерть невинной девушки стала для неё последней каплей. Могущественная сущность явилась к Алари и забрала его душу, убив плоть раньше положенного срока. — Получается, Хозяйка является судьёй? — Можно сказать и так. Толком ничего про неё неизвестно, лишь то, что она является прародителем всего живого в мире. Хотя сама по себе она, вроде как, неживая. — Удивительно… — дитя озадачилось от услышанного, — Неужели она настолько безгрешна? Тут старушка немного опешила от услышанного. Она тоже задумалась над этим вопросом и даже стала искать ответы внутри своей головы, но безуспешно. Возможно, стоит поразмыслить над этим позже, обладая более чистым сознанием. — Зато и ты, и я живые, — Зимми проигнорировала вопрос и дотронулась пушистым кончиком крылышка до точёного носика Веры, — Все мы, существа, рождаемся от пыльцы солнечного цветка, которое раз в шесть месяцев пробуждается благодаря королю Брайолонии. Этот процесс и называется Солнцестоянием, ибо солнце приближается к земле максимально близко. В комнату тихонько заглянул Хэлон, какое-то время молча наблюдая за пожилой супругой и девочкой. — Не устали беседовать? — наконец он прошёл в комнату. — А со своим супругом я познакомилась двадцать Солнцестояний назад, — довольно сказала Зимми, — Мы как на свет появляется, так сразу нас отправляют в те населённые пункты, где обитают такие же существа. И нуждающиеся в детёнышах пары получают себе малышей, но иногда бывает и так, что распределение может кого-то не коснуться, либо коснуться дважды, а то и трижды. Элиоса распределяли очень долго: ему не могли найти более подходящих родителей. — А потом бац, — Хэлон радостно продолжил за Зимми, — такой особенный малыш оказался у нас в семье. Затем и Ливэна распределили к нам, чему мы, несомненно, рады. Кстати, на счёт детей, — обратился он к супруге, — Ливэн давно уже спит, и почему-то не поужинал, а Элиос сейчас моется после тяжёлой работы со мной. — Ох, огромное спасибо тебе, — выдохнула старушка, — Вера, на этом закончим. Девочка вскочила из-под тёплого покрывала, от чего неприятный холодок пробежал по спине, и разочарованно заговорила. — На этом всё? — Цветочек, — кротко зашептала Зимми, — давай продолжим утром, а сейчас тебе нужно отдыхнуть. Твоя голова и так забилась слишком большим объёмом информации. Заботливая мама накрыла махровым покрывалом и поцеловала девочку. Губы у старушки были успокаивающе прохладными. — Вера, только не выходи по ночам на улицу, — прежде чем уйти промолвил Хэлон. Пара пожелала перед сном пару слов в утешение и скрылась за дверью. Дитя не успело узнать, что означало это предупреждение, и с досадой вздохнула. Повернулась к Луи, обняла его, стала медленно гладить его короткую шёрстку и прижиматься к нему. Сон долго не приходил к Вере, в голове с бешеной скоростью крутились мысли. Рука, лежавшая на груди собаки, вздымала и опускалась в такт дыханию животного. Вдох-выдох, вдох-выдох, глубокий вдох и снова выдох. Это вводило в транс, но уснуть так и не удавалось. Сон всё равно ускользал, избегая Веры, словно сторонясь её непрекращающихся раздумий. Она беспокоилась за состояние мамы и дедушки, которых дитя вместе с Луи оставила дома одних и совсем не предупредила. В памяти вспыли воспоминания о нежном материнском голосе, и тело обманчиво ощутило теплоту женских объятий. Нарастающий безымянный страх за родных таился в тени, маячил где-то на задворках сознания, а после проникал глубоко в сердце, распространяясь болезненными ощущениями, словно паразитируя. Мама девочки, пережившая тягостные известия о запущенной болезни Луи, нынче особенно сильно нуждалась в поддержке, поэтому грудь Веры сдавило, точно на неё бросили громадный камень, дышать стало тяжело и к горлу подступил назойливый ком. Дабы совсем не разрыдаться, девочка стала тихо напевать мамину песню, хоть и была напрочь обделена музыкальным слухом. Тягучее, плавное, местами печальное и очень неумелое французское пение успокаивало, медленно наполняя душу умиротворением. Теперь возникли воспоминания свежего воздуха, безмятежно гуляющего по итальянским равнинам, где пышные поля утопали в Окончив петь, Вера лежала, перебирая события недавнего прошлого, которые очень потрясли её и безусловно измотали несчастное детское тело. В помещении тишина стаяла такая, что слышно было, как нервно стучало девичье сердце, как ровно и мирно дышал Луи. Внезапно тревожным эхом пронеслись в памяти слова Элиоса про Хозяйку, и иссякли где-то вдали. — Заветное желание… — она прошептала мысли вслух, — Может, стоит найти её и исполнить песню? — Вера сначала воодушевилась, а затем погрустнела, — Но ведь я даже петь не умею… Хотя, в этом мире обязательно найдётся тот, кто сможет очаровать своим пением, ведь здесь так много разных существ, издающих превосходные мелодии, — её настроение скакало из крайности в крайность. Девочка широко улыбнулась, с облегчением выдохнув. — Но если я не исполню своего желания, то не смогу смириться с тем, что может произойти с Луи. После Вера тут же подумала, что если сейчас она не уснёт из-за беспрерывных рассуждений и монологов с самой собой, то завтра будет бродить как потерянная. А это точно помешает ей в реализации задуманного. Поэтому дитя свернулось калачиком, прижалось спиной к тёплому телу псу, которое успешно согревало до ужаса мерзлявую Веру, подложила под щёчку ладошку и всеми силами старалось поскорее уснуть. Для этого она легла так, чтобы потом ни за что не вздумалось шевелиться: подобными действиями она всегда обманывала своё тело. Если не двигаться, то мозг сначала посылает импульсы в части тела, пытаясь заставить почесаться или подрыгаться, и если перетерпеть, то тело самостоятельно успокаивается, расслабляется и засыпает. Через пару минут Вера наконец стала медленно проваливаться в сон, пока не засопела вместе с Луи.