Broken

Тяжелые веки медленно дрогнули, когда ослабевшее тело наконец начало приходить в сознание, так болезненно медленно и мучительно вязко, будто приходилось выбираться из толщи морской пучины. Тело прострелило болью, как и душу, которая совершенно не успевала залечивать раны. Чан мягко перекатился на спину, карие глаза шарили по белому потолку с множеством маленьких матовых точек-светильников. Сколько он спал? Час? Два? Мягкая ткань спортивных брюк ласкала щиколотки — никто не заходил. Крис поставил чуть влажную от пота ладонь на пол, чтобы поднять свое тело хотя бы в сидячее положение. На бедрах уже запеклась кровь, смешавшаяся с некогда обжигающей нутро спермой, и сейчас представляла из себя лишь тонкую корочку. Микрофон продолжал записывать, Бан это определенно точно знал, но это было уже не важно, самое основное записалось вначале. Подтянув себя за край дивана, Чан наконец поднялся на слабые ноги, после натянув брюки с пола. Голова немного кружилась и саднило истерзанный вход, но в остальном свое физическое состояние мужчина мог оценить как удовлетворительное, чего не мог сказать о моральном. В душе был настоящий хаос, желудок сводило противными спазмами. Запустив руку в карман, Крис выудил мобильный, на экране которого уже горели оповещения о двух пропущенных — одно от Лино и одно от Чанбина, довольно предсказуемо. Время было чуть за шесть часов вечера, а это означало, что ребята либо продолжали практиковать новую хореографию в зале, либо вернулись в общежитие, что было вероятнее, раз никто не зашел проверить его в студию. Мужчина, чуть прихрамывая, дошел до рабочего места, чтобы наконец выключить микрофон. Запись длилась чуть больше полутора часов, об этом гласило свойство созданного объекта, размер тоже получился внушительным, но Бану были нужны буквально пятнадцать, а то и меньше, секунд. Левая кнопка мышки мягко щелкнула и в больших профессиональных наушниках послышались тяжелые болезненные стоны, которые Чан так усиленно пытался контролировать. Слова были хорошо различимы, особенно с определенного момента, когда весь воздух буквально выбило из груди оставив пустоту в легких и сердце. «Значит, он все же послушался моего совета и проверил сам!» — слова вновь полоснули по кровоточащей душевной ране. Послушался? Но что ему сказал Пак? И как он мог, зная, что пережил Чан, сколько боли ему принесли, поступить с ним так? Стоны на записи сменялись криками, крики новыми стонами и так по кругу много раз, а Бан просто сидел, устремив опустошенный взгляд карих глаз, из которых невольно текли горячие слезы, в монитор и нарезал трек на маленькие кусочки, такие же, в которые теперь превратилось его сердце. Кроме боли Чан чувствовал еще непередаваемый словами страх, он леденил кровь в жилах, от него было не скрыться. Что если ничего не выйдет? Что если никто не поверит? Бан лишиться любимой работы? А что будет с детьми, которые останутся один на один с этим монстром? Ведь Джин Ён был прав — полиция любит деньги, которыми директор JYP Entertainment обладал в изобилии. — Каково это быть настолько беспомощным, Крис? — Бан вздрогнул, не узнав свой собственный хриплый после криков голос, звучание которого еще и исказили наушники. — Ты действительно жалок. Чан стянул наушники и сжимал пульсирующие виски. Ему было о чем подумать, ему было с чем смириться, и запереть где-нибудь в глубине себя. Обдумывал ли он возможность разговора с Лино? На этот вопрос мужчина не мог дать себе ответ. Еще с утра он с нетерпением ждал встречи со своим любимым Минхо, мечтал увидеть его улыбку, услышать мягкий бархатистый голос, а сейчас ему хотелось лишь кричать, срывая и так охрипший голос. «Ты будто держишь тормоз, пока я давлю на газ…» — он беспокоился? Он же правда беспокоился? Или это была хорошая актерская игра? А Чанбин? Он был искренним? Мобильный мягко вибрировал в кармане, но Чан будто не замечал, продолжая смотреть в одну точку. Спустя какое-то время слабая рука потянулась к карману, наконец вытаскивая телефон и поднося его к уху. — Я слушаю. — Наиграно непринужденный тон, пока сердце больно билось о костяную клетку. — Хен? — Взволнованный и такой знакомый голос, заставивший слезы течь лишь быстрее из уже покрасневших глаз. — Прости за то, что я тебе наговорил, я такой идиот, даже не знаю, как описать то, насколько мне жаль. — Лино, — безжизненный голос был почти неслышен через динамики смартфона, — я не обижен на тебя. Ложь? Так много вопросов и совершенно ни одного ответа. — Чан, что-то произошло? — Опять взволновано, заставляя глупое сердца дрогнуть. — Я приеду, дай мне буквально полчаса, я ребят предупрежу. — Нет, не стоит, — Чан покачал головой, — я работаю. — Опять Пак? — Голос главного танцора дрогнул, из взволнованного становясь… злым? — Ничего не произошло, — ложь, но Бан врал не сожалея, сейчас это казалось правильным, — я просто подустал. — Я могу приехать вечером? — Минхо действительно волновался, он стоял и смотрел в на садящееся солнце в окно в своей комнате, теребя край зипки. — Зачем? — Голос Чана стал еще тише, еще чуть-чуть и он вообще утратит способность говорить. — Хочешь опять переспать? Зачем Чан? — Что? — Лино вздрогнул, тело будто пронзила тысяча игл, попадая в самое сердце. — Чанни, я… — Просто скажи, чего ты хочешь, Лино? — Чан так устал, он просто хотел, чтобы все закончилось, положить голову на мягкую подушку и уснуть, осознавая, что наконец-то свободен. — Хен, что случилось? — Ли не мог думать ни о чем, кроме последних слов старшего, ведь все было хорошо. — Тебе не понравилось тогда? Я сделал тебе больно? — Зачем ты спрашиваешь? — Бан сжал переносицу пальцами, все еще надеясь получить связный ответ. — Ты добился, чего хотел. Проверил сам? Что скажешь, Пак был прав? Крис не отдавал отчет своим словам, они просто лились, как и слезы из прекрасных янтарных глаз, раня обоих больнее ножа. — Что ты такое говоришь, Чанни? — Рука, держащая телефон, дрожала, как и красивый высокий голос. — Зачем ты так? На той стороне звонка послышалась короткая усмешка, но в ней совершенно не было веселья, лишь страдания: — Что я говорю? Зачем ты переспал со мной, Минхо? С использованным, грязным, изувеченным снаружи и внутри! — Чан то и дело срывался на крик, из-за этого приходилось прикрывать рот рукавом кофты и надеется, что никто не прибежит на громкие звуки. — Ты и Чанбин так ловко запудрили мне мозги, ласковые слова, нежные поцелуи и прикосновения, но для вас я тоже был всего лишь дыркой… — Так тихо, что Ли показалось, что это голос в его голове шептал такие ужасные слова. — Это не так, — Лино затряс головой, хоть Бан и не мог его увидеть, — мы были искренними с тобой, я был искренним с тобой, для меня ты всегда значил и продолжаешь значить очень многое, даже слишком, почему ты говоришь мне такое? — Потому что я знаю правду! — Маленький мыльный пузырь контроля эмоций лопнул, разливаясь самой настоящей бурей. — Потому что Пак мне все рассказал! Он сказал, что ты ходил к нему! — Боже, хен… — Лино просто не знал, что сказать, ведь он действительно не рассказывал Бану об этом. — Все разузнал? Доволен? — Опять шепот, но теперь совсем обреченный. — Добился, чего хотел? Вот я перед тобой: сломленный, опустошенный, с раскрошенным в пыль сердцем. — Я приходил к нему из-за Айена, — голос Лино стал слабым, чувство вины терзало изнутри, — он понял, что я знаю о вас, — Минхо сглотнул ком, который мешал даже дышать, — я назвал его жалким тогда, а он… Он сказал мне: «Достаточно ли ты силен, чтобы наконец сказать Чану, что ты на самом деле к нему чувствуешь?» — Что? — Бан ошеломленно выдохнул, перебив Ли. — Дослушай, прошу, — тяжелый болезненный вдох, — это убивает меня изнутри. Я не знал, как я могу быть уверен, что мои чувства взаимны? Красивый, добрый, умный, на тебя девушки всегда пачками вешались, — секундная пауза, — а Пак, он сказал, как ты можешь быть уверен, пока сам не проверишь. Просто дурацкая фраза, чтобы зацепить меня, показать, что ему доступно то, что недоступно мне, Чан, клянусь, все это выглядит так ужасно, но это просто стечение обстоятельств. Крис выдохнул, на языке крутилось столько слов, но ни одно он не спешил озвучивать вслух, ни одно будто не подходило под сложившуюся ситуацию, потому мужчина лишь молча слушал такое же тяжелое дыхание на другом конце звонка. — Ответь что-нибудь, Чан, — Лино первый нарушил тишину после долгих минут ожидания, — скажи, что ненавидишь, презираешь, что я тебя подвел и разочаровал, скажи хоть что-нибудь. — Я не знаю, что сказать, Минхо, — взгляд обвел студию, прошелся по прозрачному стеклу комнаты звукозаписи, где еще около часа назад Бан лежал на полу, остановился на мониторе с множеством дорожек, — я чувствую себя обманутым. Кажется, что чувствую… сам не знаю. Теперь все стало иначе. Еще буквально каких-то пару часов назад, Крис собирался поделиться своими планами с Лино, с Чанбином, а сейчас он чувствовал себя так, будто весь мир стоял против него, кому он мог верить? — Кристофер, — Бан чуть дернул плечом — от старшего Ли он слышал свое настоящее имя буквально пару раз за весь период их знакомства, — прошу поверь мне, я бы никогда не воспользовался тобой… — Почему? — Бан хмыкнул. — Потому что любишь? Не неси чушь! Минхо опустил телефон, прикрывая микрофон ладонью, хотелось кричать — он все испортил, разрушил, даже не закончив строить, но продолжал врать, просто потому что не знал, как раскрыть всю правду, как сказать человеку, который и так считает, что Ли воспользовался им. — Зачем ты пытаешься сделать мне больнее? — Звук был тихим, но Лино все равно мог различить каждое слово, иногда перебиваемое протяжным вздохом или всхлипом. — Я привык к тому, что мной пользуются, не надо пытаться меня обнадежить. Минхо всхлипнул, а потом… все заполнил писк коротких гудков. Вот так просто два дня счастья превратились в кромешный ад, и Ли сам был виноват в этом. Он же мог сразу во всем признаться, рассказать про разговор, рассказать про записи, рассказать про дурацкие рвущие на части чувства, которые он столько лет душил в себе, прикрывая влюбленный взгляд суровой маской. В кармане неподъемным грузом продолжала лежать черная флешка. Как теперь об этом рассказать Чану? Примет ли он это или посчитает очередной ложью с целью прикрытия истинных мотивов. — Чанбин? — Минхо набрал номер рэпера на автомате, сейчас нужно было с кем-нибудь поговорить, нужен был совет. — Мы можем встретиться? Это по-поводу Чана, я ужасно облажался и, кажется, подставил тебя тоже. Со не отказал, поэтому буквально через полчаса оба мужчины уже сидели в небольшом кафе. Лино нервно крутил в руках кофейную кружку, даже не приступив к напитку, медленно остывающему в белой керамике. — Как он узнал о разговоре? — Чанбин поджал пухлые губы, пытаясь контролировать поток эмоций и слов. — Ему рассказал Пак, — Лино обреченно вздохнул, — даже страшно представить, как он все выставил. Я ведь действительно не использовал его. — Пак сказал тебе, чтобы ты сам проверил гей Чан или нет? — Со чуть приподнял брови, удивленно переспрашивая, хоть Ли уже всё и рассказал. — Я понимаю, что это звучит абсолютно абсурдно, но это правда, — пальцы танцора отбивали ему одному известную мелодию по деревянному покрытию стола, — не знаю, может он действительно пытался добиться того, чтобы я переспал с ним. Тогда у него получилось. — Что сказал Чан? — Со все еще был немного шокирован новой информацией, но старался рассуждать логически. — Он не верит мне, я его понимаю, — Ли кивнул, — я бы сам себе не поверил. — А о записях? — Со выждал несколько секунд, в течение которых наблюдал, как виноватый взгляд старшего мечется от одного предмета к другому. — Ты же рассказал ему про записи, хен? — Как ты себе это представляешь? — Минхо зло блеснул глазами, но сразу стушевался — все-таки Чанбин был прав. — Он и так меня ненавидит, наверное, считает ублюдком, который использовал его, как я мог ему сказать: «Знаешь, хен, у меня еще есть дюжина записей, которые я скопировал на флешку, где тебя насилуют». — Хен, ты должен… — Я знаю, что должен! — Лино сжал руками голову, было так больно, будто сердце вырывали из груди раскаленными щипцами. — Я ведь знал, что Чан узнает об этом рано или поздно, нужно было сразу… нужно было самому… какой же я идиот! — Послушай, — Со смотрел на старшего с нескрываемым беспокойством, — сейчас думать о том, что нужно было поступить иначе, не имеет смысла. Чан уже обо всем узнал, сейчас нужно разобраться с последствиями. — Я вообще не представляю, что делать, — Лино сокрушенно покачал головой, отодвигая уже остывший кофе, — я боюсь, что он вообще больше не даст подойти к нему. — Для начала, расскажи ему о видео, — голос рэпера был достаточно суровым, чтобы предупредить дальнейшие споры, — он имеет право знать о том, что ты видел. А потом, наконец раскрой ему свое сердце, хен. — Я пытался, — взгляд наполнился злыми слезами, который парень так упорно душил в себе. — Но он не верит мне, и я могу его понять. — Нет, Минхо, — Чанбин помотал головой, — ты не слышишь меня. Скажи ему, что ты чувствуешь, не пересказывай слова Пака, ему нужно услышать из твоих уст, что он любим и нужен. Ты ведь любишь? Это был риторический вопрос, нужно было быть слепцом или дураком, чтобы не заметить вспыхивающие искры чувств, которые горели внутри души Лино. Для него Чан всегда был чем-то особенным, бесспорно, каждым мембером их лидер был любим, но это была другая любовь — мягкая и плавная, Минхо же любил безрассудно и самоотверженно, он буквально стал тенью для лидера, незаметно помогая и поддерживая, когда это было нужно. Но Ли все равно кивнул, будто пробуя свои силы перед предстоящим разговором с Крисом. — Но любит ли он? — В этот вопрос были вложены все сомнения и вся боль, с которыми боролся танцор, которые терзали и не давали спать по ночам, но слышать ответ совершенно не хотелось. — Узнай это у него, Минхо~хен, — Чанбин тепло сжал чужую ладонь, пытаясь поддержать, зная, что это нужно танцору. — Вы нужны друг другу. Со плавно поднялся, чтобы покинуть кафе, параллельно задев чуть ссутуленное плечо старшего, приглашая с собой. Лино не противился — кофе уже давно остыл, чего нельзя было сказать о продолжающей выжигать изнутри душу вине — оставаться одному не хотелось. Чанбин был на машине, что сильно порадовало Минхо — спускаться в людное метро очень не хотелось. Они не говорили, хоть и было о чем, оба чувствовали, что эмоциональных и физических сил на это не было. Магнитола тоже не работала, все было погружено в плотную тишину, которая будто была призвана уберечь, но на деле будто душила, хотелось открыть окно. Лишь когда машина остановилась рядом с общежитием старших, Ли разомкнул слипшиеся от долго молчания губы: — Он может быть дома? — Не думаю, — Со помотал головой и мягко повернул ключ, двигатель замолчал, — у него еще не закончен заглавный трек, он уделяет ему особое внимание. Дверь в общежитие хлопнула, погрузив мужчин в уютную домашнюю атмосферу. Джисон с Хенджином сидели на диване в гостиной, смотря, а может пересматривая очередную серию аниме и доедая бессчетную пачку попкорна. — Чанбин~хен, привет! — Хван развернулся, встречаясь удивленным взглядом с двумя другими парами глаз. — Ого, неожиданно. Лино~хен, я думал, ты давно спишь. — Очень смешно. — Старший фыркнул, но голос и шутка непоседливого Хенджина немного подняла настроение, стало будто легче. — Вы вдвоем? — Ну ты же всех хенов украл, — Хан тоже оторвался от экрана, но не забыл нажать на кнопку на пульте, остановив серию, — поэтому мы развлекаем себя сами. Ты надолго? — Не знаю, — Минхо пожал плечами, — хотел обсудить кое-что с Чаном, но не знаю, дождусь ли его. Танцор кивнул ребятам и прошел дальше, в комнату старшего, в которой таилось столько страхов и страданий, их запах забивал ноздри, вызывая рвотные позывы. Постель была аккуратно застелена, треугольные диодные панели выключены, на полке лежал ноутбук, все было, как обычно, но перед глазами снова и снова вспыхивали образы сломленного и опустошенного Чана, умоляющего не трогать его. Ладонь мягко прошлась по гладкой ткани, будто в остром желание убрать несуществующие складки. Ни одного красного пятна. Сейчас в этой комнате жил Чан, которого Лино знал с самого момента дебюта, точнее думал, что знал. Теперь все казалось нереальным, хорошо поставленной пьесой с хорошими актерами, тонкая грань между игрой и правдой размылась, Минхо оставалось лишь гадать. Ему хотелось верить, что Бан будет бороться, но порой, злая мысль о том, что Чан прав, и шанса никогда и не было, короткой вспышкой возникала в сознании. Сидя на кровати Криса, Минхо невольно поддался воспоминаниям не только об изнасилование Чана, но и о совместно проведенной ночи, когда Бан наконец дал себе волю отпустить прошлое и почувствовать что-то новое. Было больно думать о теплом взгляде полном доверия, благодарности и еще чего-то, такого теплого и родного, что было невозможно оторваться. Сейчас Лино морально готовил себя встретить холод и ненависть в любимых глазах, которые, танцор был в этом убежден, заслужил. Он просто ждал, как осужденный момента казни, а точнее последнего щелчка курка, молясь, чтобы оружие дало осечку. Чанбина рядом не было, и Минхо не мог точно сказать, был ли рад тому, что остался один. Рядом с Со тревога немного утихала, но в то же время, ответственность за суждения старшего о том, что Со, как и Ли, просто воспользовались им, давала о себе знать с удвоенной силой. Танцор был благодарен рэперу за то, что он дал ему просто посидеть в одиночестве и обдумать все, подобрать слова, которые никак не шли в загруженную проблемами голову, перед разговором с Чаном. Он перестал чувствовать течение времени: секунды слились в минуты, а те в часы. Когда дверь наконец распахнулась, часовая стрелка уже перешагнула отметку в одиннадцать вечера, а Лино погрузился в легкую дремоту. — Минхо? — Чан вздрогнул от неожиданности, пугая и младшего. — Кажется, я заснул, — Ли подорвался, отрывая немного тяжелую после зыбкого сна голову с подушек, на которые, видимо, упал, когда засыпал. — Ждал тебя. — Зачем? Минхо ошибся — во взгляде Чана не было ни неприязни, ни ненависти, только горечь и боль, которую ранее Ли никогда не замечал, но она была всегда, тщательно маскируемая где-то на самом дне янтарных глаз очаровательной улыбкой с двумя милыми ямочками на щеках. Все слова будто потерялись в переполнявших танцора эмоциях. Губы чуть разомкнулись, но с них слетел лишь короткий выдох, и снова наступила тишина. Чан продолжал стоять у двери, прижимаясь к деревянному покрытию спиной. Он выглядел вполне здоровым, но Ли знал, что это тоже была лишь фикция, хороший самоконтроль. — Я убежден, что мы должны поговорить. — Лино решил, что от него требуется первый шаг, он не может оставить вопрос без ответа, только не тогда, когда сам пришел все уладить. — Я должен объясниться. — Ты уже объяснил всё, Лино, — так сухо, просто факт, — и я сказал, что не обижен. — Я не об этом, хен, — карие глаза танцора блеснули, будто от слез, но щеки оставались сухими. — Есть вещи, которые я не говорил никогда в слух и даже себе признался с трудом, потому что трус. — Что ты хочешь сказать? — Чан сложил руки на груди, его вид был скорее скучающим. — Я всегда старался быть ближе к тебе, — пальцы Минхо перебирали одежду, то разглаживая, то сминая, то оттягивая — он был готов делать все, что угодно, лишь бы не смотреть на Бана. — Помогать, поддерживать, ты стал мне настоящим другом, даже братом, наверное. Но я не хотел этого. Минхо на секунду замолчал, когда услышал протяжный свистящий вдох старшего, но после снова продолжил: — Я хотел большего. Я чувствовал себя извращенцем, ненормальным. Думал о тебе совсем не так, как должен думать о друге, особенно, когда видел без рубашки. — Лино все же перевел взгляд на Чана. — Я убеждал себя, что это все бред очень долгое время, но это было будто наваждение, в один момент я просто принял все как факт. Я просто влюбился в мужчину, для которого я был просто другом, который в моих глазах никогда и не был геем. — Минхо… — Чан попытался прервать младшего, глаза которого были полны чем-то теплым и грустным. — Я люблю тебя Бан Кристофер Чан, — Лино хмыкнул, роняя первую слезу на тренировочные штаны, — я так боялся признаваться тебе, думал: «А вдруг он скажет, что я отвратителен? Вдруг оттолкнет?» Я действительно пошел к Паку из-за Айена, он вызывал его к себе прямо в тренировочном зале, я немного вспылил, и Джин Ён заметил, как я нервничал и злился, он догадался, что я знаю о ваших встречах. Мне так жаль, Чан, мне так жаль. Я бы никогда не воспользовался тобой, особенно после того, что сделал Пак! Ты значишь для меня все, прошу поверь мне. — Лино, — глаза Криса тоже блестели от слез — слышать такое от младшего было тяжело, — кажется, у меня просто нет слов. Бан мягко осел на пол, подгибая под себя ноги. Его плечи мелко дрожали, но не только от слез. Он мягко смеялся, обнимая ставшие совсем острыми плечи. Минхо сел рядом, чтобы обхватить Чана со спины в теплом объятие и прижаться мокрыми от слез губами к теплой шее, покрытой бледными красными следами его любви. — Почему ты не сказал раньше? — Большая ладонь Криса накрыла руки Лино. — Почему? — Я же сказал, что боялся, — младший помотал головой, — я такой идиот, хен, я сделал такую глупость. — Все хорошо, — Крис улыбнулся, он больше не мог продолжать убеждать себя в том, что Лино обманывает, его сердце болело той же болезнью, что и сердце танцора. — Все будет хорошо. — Хен? — Минхо покрепче сжал объятия, молясь, чтобы его не оттолкнули. — Я еще кое-что сделал в тот день. — Что? — Крис приподнял голову, удивленный. — Я скопировал несколько записей с компьютера Пака на флешку, я подумал, что если ты захочешь пойти в полицию, то у тебя будут доказательства издевательств. Я лишь хотел помочь. — Что? — Чан вздрогнул и обернулся на младшего. — Я так боялся за тебя, у меня не было других идей, сделал первое, что в голову пришло. — Ты смотрел запись? — Глаза Бана наполнились паникой, глаза нервно забегали, губы задрожали. — Чан, я… — Ответь мне! — Бан резко развернулся всем телом и буквально повалил Минхо на пол, приподнимая за кофту. — Ты смотрел записи?!