Такой расклад

Нанон привалился сбоку, залез горячей ладонью под футболку, обслюнявил шею. Придурок. — Ом? Ом стоически молчал. — Да ладно, Пават, ну что ты, как маленький. Из-за клипа? — Нет. — Я же тебе первому про эту идею рассказывал, ты же заранее знал. — Пофиг. — Да скажи нормально, в чем дело? — А ты видел? — не выдержал Ом. — Ты видел, что теперь пишут? Про тебя и твою единственную, блядь, любовь? Он собирался молчать на эту тему, как профи, как взрослый. Не получилось. — Ты же взрослый, ты профи. Понимаешь ведь, что неизбежная часть работы, — уговаривал Нон. Он накрыл пальцами боксеры Ома, и стал очень убедительно сжимать и поглаживать. Ом упрямо скрестил руки на груди, старательно не замечая, как заинтересованно шевельнулся член. — Ну, пишут там ненормальные. Забей. Всегда кто-то что-то будет писать. — Ага-ага, — Ом закивал с преувеличенным пониманием. — А ты этих ненормальных еще специально подкармливаешь. — Пават. Для лайков, обсуждаемости, трендов же. — Да идите вы с ваджайну со своими трендами! А мне вот как? Мне же даже в личку... Пишут, чтоб не мешался… и вообще… Тебе меня мало? Мало? Ом расстроенно закусил губы и замолчал, нахмурившись. Нанон убрал руку, потерянно вздохнув: — Ты же понимаешь… — Да. Понимаю. Давай спать. — …Давай. Нон перекатился на другой бок, развернувшись спиной. В груди Ома шевельнулось чувство вины, но быстро притихло под тяжестью обиды и ревности, которые копились в нем весь этот день. Он постарался расслабиться и ни о чем не думать. Спать не хотелось, да еще и член напоминал о себе. Было темно и тихо. Спина Нанона грела неизменно и ровно. Сволочь Нон — завел и отвернулся. Спит уже, типа не при чем. Ом усмехнулся собственному абсурдному возмущению и потянулся, чувствуя зыбкое, тягучее удовольствие. Приятно тянуло в паху. Он поджал задницу, от чего пробило по спине до самого затылка. Хорошо бы сейчас было, думал Ом, вставить кое-кому, так, чтобы долго-долго трахаться, умирая от жажды и усталости под конец, чтобы этот кое-кто охрип от крика, и глаза у него стали мокрые, и ресницы слиплись, и текло отовсюду. Ом тихо застонал, запустил руку под одеяло и обхватил себя. Вспыхнуло внутри жаром, он подбросил бёдра, медленно опустился, вдыхая глубоко. Почему-то чувствовалось сейчас особенно остро, давно так не вело, чтобы цветные круги перед глазами, и икры схватывало судорогами от первого же прикосновения. Ом, не торопясь, провёл большим и указательным пальцами вниз по члену, потянул кожу мошонки. Казалось, что рука не своя, а чужая, еле ощутимо касается, подрачивает, дразня, не в полную силу и скорость, одним обещанием того, что будет дальше. Нанон под боком повернулся, дыхание его изменилось, и Ом понял, что он не спит, смотрит, едва приоткрыв блестящие глаза. От осознания бросило в жар, яйца поджались, скользнула капля смазки. Ом поймал её пальцем. Терпкий запах поднялся вверх, и Нон рядом дёрнулся, как от удара. — Твою ж мать, — прошептал Ом. Ноги у него дрожали, хотелось всё сильнее, неотвратимо сводило всё тело, в голове было пусто, только билось быстрее, член горел под рукой. Ом уже не понимал, закрыты у него глаза или открыты, не видел ничего. Только чувствовал рядом Нанона, ощущал его быстрые неровные вздохи. Он сжал пальцы и взялся дрочить уже как следует, быстро и сильно сжимая плотный кулак. Застонал сам себе, вторая рука ненужно махнула в сторону и очутилась на бедре Нона, напряжённом и жарком, блядь, боже, как же… Ома выгнуло над кроватью, по спине стекло раскалённым. Кончил сильно, почти больно, сперма залила пальцы, вязко потекла к мошонке. Хорошо. Он не успел понять, что происходит. Нанон обхватил его за запястье и потянул руку. — Нон? Ты куда, что? Его пальцы очутились в удивительно мягком рту. Подушечки пальцев коснулись нёба, и Нанон задрожал-завибрировал вокруг него. Ом буквально почувствовал этот стон, живой звук словно очутился в его руке. А потом Нанон принялся облизывать и посасывать пальцы, почти урча низко и жадно. Ом подумал, что кончит ещё раз, вот так вот, сразу, немедленно, как девка, сожмётся и спустит. Нанон подвинулся, чтобы было удобнее, и уткнувшись стоящим членом Ому в бок. Он его будто не замечал, просто лежал так, весь сосредоточенный на пальцах, на движении языка. Жаль, что темно, Ом хотел бы рассмотреть, увидеть выражение лица, наверняка, голодное, или, может быть спокойное, несмотря на жадные звуки. Свободной рукой он провёл по волосам Нанона, надавил на затылок, заставляя взять пальцы глубже. Едва почувствовал широкое тесное начало языка, как Нон извернулся и выпустил пальцы изо рта. — Всё? — тихо спросил Ом. Но Нанон сполз вниз и взялся за мягкий член. Ом взвился от первого мазка языком по чувствительной головке. Нестерпимо. Хотел отодвинуться, но Нанон не дал, быстро облизывал, спускался за каждой каплей к яйцам, обсасывал их, возвращался к члену, выдаивая из головки всё, что было, обводил кончиком под крайней плотью, от чего Ом выл и метался, как припадочный. Он думал, что либо умрёт, либо кончит снова, особенно когда Нон, уже явно издеваясь пощекотал щель на головке, выигрывая ещё одну каплю. — Ты что? — хрипел Ом сорвано. — Ты убить меня хочешь? Нанон прижался щекой к бедру. Он улыбался своими ямочками там, внизу, в темноте. Ом знал, хотя и не видел. Член упирался ему в щиколотку. — Мало. Мне тебя всегда мало, Пават, — довольно вздохнул Нанон. Сыто. Боже. Ом закрыл глаза и словно провалился в кровать от удовлетворения и усталости. Его вырубило, а когда он проснулся, Нанона уже рядом не было.