Четвертый капитан

      Алиса расстроено ковырялась в тарелке с едой. Еда была стандартная, обычный разогретый паек в пластиковой таре. Кто там будет готовить на космическом да пиратском корабле? А так, достал из морозильника, разогрел и ешь. И еда не такая уж и плохая. Уж лучше манной каши, которую всегда готовил по утрам папа.       Хотя о папе лучше не думать…       – Что-то ты приуныла, – вдруг сказал пират, что сидел во главе стола. – Чего нос повесила?       – Ничего, – буркнула Алиса. – Я домой хочу.       И сердито, с вызовом, подняла глаза на Серого. В душе Алисы в который раз шевельнулся стыд – вот как она могла тогда назвать его «папа»?! У нее только один папа!       – Не расстраивай Третьего, – вдруг сказал пират. – Ему домой нельзя. Как и тебе.       – Почему? – сердито спросила девочка. При упоминании капитана ей стало стыдно, и она виновато бросила на сидящего рядом Норна взгляд.       Пират насмешливо поднял бровь.       – А ты нас не подслушивала? – ехидно спросил он.       Алиса надулась, и поняв, что на нее смотрит капитан, виновато уткнулась в тарелку.       – Война будет, да? – тихо спросила. – Вы взрослые никогда ничего не говорите!       – Да, будет, – согласился пират. – Значит, подслушивала? Молодец. Сразу видно, профессор воспитывал.       – Не трогай папу! – воскликнула обиженно девочка.       – Потому что он «хороший»? – усмехнулся Серый. – Ладно. Игорь неплохой мужик. Может, скоро и увидишь его.       – Опять обманываешь? – спросила Алиса. – Ты только обещаешь!       – Если я что-то обещал, значит это будет, – твердо сказал пират. – И когда это я не выполнял по-твоему обещаний?       – Научить меня кораблем управлять! И стрелять и… – Алиса примолкла, а Серый насмешливо поднял бровь.       – Ты этому и учишься. По мишени ты уже неплохо лупишь из светового тренажера-бластера. Нож бросать в цель – тоже. А корабль… ну-ка, что должен сделать пилот, перед взлетом? Что провести?       – Провести предподготовку, – проговорила Алиса. – Убедиться, что все в порядке. Вес. Топливо. Герметизация… проверка систем жизнеобеспечения...       – Ну, вот видишь? – заметил Серый. – Через год-два ты на зубок выучишь, что надо делать, и как управлять кораблем. Это не быстрое дело. А чего бы ты еще хотела? Давай, загадывай желание! Но такое, что можно выполнить. А с Игорем ты встретишься. Мы тут с Норном решили его друзей найти, а профф не тот человек, чтобы сиднем сидеть. Наверняка к ним на хвост подсел, нас в свою очередь искать.       – Правда? – обрадовалась девочка.       – Правда. Давай, загадывай, – разрешил пират.       Алиса заерзала на стуле, закусила губку, поглядывая то на Норна, то на Серого. Желание у нее было. Давнее, затаенное… какое даже папа никогда бы ей не позволил. Потому как небезопасно.       – Я… я хочу… погулять по обшивке корабля! В скафандре! – выпалила она.       Норн поперхнулся чаем, а Серый удивленно поднял брови.       – Интересное желание… а давай! Это будет весело.       – Серый, это не лучшее решение, – возразил Норн. – Она ребенок и это небезопасно.       – Жизнь – небезопасна, а она, – Серый ткнул пальцем в сторону Алисы. –... может оказаться в такой ситуации. Пусть лучше при нас потренируется. Ты с нами, или останешься?       Норн только головой покачал, но отставил кружку.       – Правда, можно? – не поверила Алиса.       – Бегом скафандр надевать!

******************************

      … скорость «Ласточки» замедлилась до минимума и казалось, что корабль завис в чернильной мгле космоса, где бесконечно далеко сияли звезды. Шлюз открылся и в прямоугольном проеме показался космолетчик в скафандре. Ухватившись за край он выплыл наружу, почти сразу поставив ноги на внешнюю сторону борта.       «Давай руку, Алиса,» – прозвучало по связи и из шлюза показалась маленькая фигурка.       Взяв за руку ребенка, космолетчик притянул ее к себе и к обшивке корабля.       «А теперь делай, как я,» – сказал он.       Взрослый, утвердив ноги на обшивке, вначале сел, а затем медленно выпрямился, встав на ноги в полный рост.       «Здесь нет верха и низа. Представь, что лежишь, и тебе надо просто встать,» – прозвучало по связи. – «Не бойся, я рядом.»       «Я не боюсь,» – ответил детский голосок мужчине.       На самом деле Алисе было жутковато и страшно, но не говорить же? Стыдно!       «Тогда не задерживай Третьего,» – прозвучало в ответ.       Алиса закусила губку, но заметив на краю обзора шлема показавшегося в проеме капитана, решилась. Вот уж перед кем ей не хотелось быть трусихой! Она осторожно оторвала руку от обшивки корабля, чувствуя, как сопротивляются магниты, что притягивали ее к обшивке, и ее руку перехватил мужчина рядом. А Третий капитан уже встал рядом и Алиса, чувствуя, как колотиться сердце в груди, зажмурилась, представляя, что она стоит на полу внутри корабля, в скафандре и просто тренируется им пользоваться. Так, не открывая глаз, она нерешительно стала вставать, и рука Третьего капитана взяла ее за руку справа. И девочка вствала между двумя мужчинами.       «Ты можешь открыть глаза, Алиса,» – прозвучал добрый голос капитана, и Алиса стыдливо открыла глаза.       Справа, будто внизу, был прямоугольный шлюз, ярко освещенный светом, а она стояла прямо на обшивке. Это было так странно! Девочка осторожно повертела головой, а потом посмотрела «вверх». И задохнулась.       «Ух, ты!! Здорово!» – воскликнула она.       «Тогда пошли гулять,» – насмешливо ответствовал ей Серый.       Шагать по обшивке корабля, когда только магнитные подошвы притягивали тебя к кораблю, было жутко, страшно, и восхитительно здорово! А еще было здорово, держать за руку Норна и знать – он не отпустит. Ни за что не отпустит! И Алиса почти простила пирата за все. Ну, может он и ничего?!       И все же, как странно! Идти по стене, как по полу и не чувствовать этого. Оказалось, «гулять» по обшивке корабля намного легче, чем летать в пузыре на школьных соревнованиях.       Через пару минут три фигуры дошагали до «верха» корабля, и встали на нем. Космолетчик в скафандре с шестью руками, поднял руку, указывая на далекую туманность, и маленькая фигурка посмотрела вверх, куда он указывал.       Как было здорово… как было красиво!       Над ними сияли миллиардами цветных огней звезды…

**********************************

      – Ты ведешь себя странно, знаешь? – сказал Ким.       Брошенный в мишень дротик с легким стуком врезался в центр круга.       – Что опять не так?       – Перестань       – Буран…       Всеволод поморщился, подбросив на ладони дротик. У космолетчиков всегда есть дела на корабле, и график дня достаточно плотный, но иногда все же одолевала скука, и можно было позволить себе немного чтения книги, музыки, или вот побросать дротики в мишень.       – Ты же успокоился из-за Игоря, так в чем дело? Что ты злишься?       – Да не в Игоре дело, – с досадой сказал Буран.       – А в чем? – не отставал Ким.       Всеволод слишком хорошо знал друга. Если вцепился, уперся лбом, уже не сдвинуть.       – Помнишь, что он сказал? Пират? Что плевать мне было на Норна, и поперся я в космос из-за галактия и только.       – Он не знал, что у тебя была травма. Да тебя вообще списали, Сев! – тут же запротестовал, защищая его же, Ким. – Врачи говорили, что реабилитация затянется на годы и еще не факт, что поможет.       – Но ведь и не то чтобы помогла… – Всеволод с досадой, не глядя метнул дротик, и отошел к креслу, бросая игру. – Я все эти четыре года маялся, все думал, что будет поздно…       Он споткнулся на полуслове, замолчав.       – Я не верил, что найду вас живыми, – нехотя глухо сказал, не глядя на Второго. – Когда явился Верховцев, и начал рассказывать про «Пегас», я… я сбежал, Ким. Просто сбежал. Никто не дал бы мне вылета.       – Подожди, так значит…       – Комиссия признала меня «негодным к полетам». С сосудами все плохо. Фактически, я живой труп, пока в космосе. Любой пеерегруз смертелен.       – Твою мать, Сева! – выругался Ким. – Как же…?       – А вот так. И слова этого пирата, заели, Ким! Будто я трус и подлец. Ты помнишь… как все началось? Повесили на мою шею двух кадетов.       Помнил ли Ким?       Трудно было забыть…

****************************

      … Академию построили совсем недавно.       Ну что такое, каких-то восемь лет?!       Но три полноценных выпуска уже состоялось, и Ким входил в число тех, кто должен был войти в четвертый выпуск. Учеба давалась трудно, и он подчас брал лишь упрямством.       Хуже всего ему давалась навигация.       И преподавали ее как на грех, исключительно инопланетчики. Преподов с других планет вообще в Академии было полно. Направленные Содружеством и объединенным космофлотом планет, для достойной подготовки новых космолетчиков на активно подтягиваемой до приемливого уровня «отстающей» планете, они действительно старались дать знания. И послаблений не давали.       Ким, да и остальные кадеты, знал, что каждый из инопланетчиков-преподов мечтал бы оставить Академию. На Земле по-прежнему не любили «старших братьев», подозревая во всех грехах. Глупость, на самом деле, но…. Ведь ничего не бывает просто так, верно?       Но его это вообще не волновало… любили их, не любили…       Пока не появился он. Фиксианин.       Войдя в аудиторию на пару по навигации, Ким увидел, что за стойкой преподавателя у экрана стоял он – Норн Иильс, новый лектор по ненавистному предмету. Так по крайней мере все решили.       А на следующий день все с изумлением увидели его на общих парах… сидящем за столом с другими кадетами. И оказалось, он такой же кадет-старшекурсник, просто переведенный с Фикса в земную Академию… как первая ласточка по совместному обучению.       И вот тогда Ким без радости узнал, насколько не любят инопланетчиков… фиксианца начали исподволь травить и изводить.       С каждым днем фиксианец все меньше реагировал на мелочные гадости от курсантов. Потом он и вовсе замкнулся, перестав проявлять хоть какие-то чувства. Его толкнули в коридоре? Он споткнулся о леску, натянутую на пороге аудитории? Не заметил кнопки на стуле или невидимого клея? На него что-то упало, или он «сломал»? К подошве прилипает туалетная бумага, жвачка в волосах? Ноль реакции. Смеются ли все прямо в лицо,или за спиной,якобы «рассказанной шутке», к которой он не имеет никакого отношения?       Киму это не нравилось все сильнее… мерзко это было, низко.       Не то чтобы он «любил» инопланетчиков, что активно «помогали» отстающей планете дорасти до уровня остальных членов Содружества, но… это все было как-то слишком. Фиксианец был один. Всегда и везде. Преподавательский состав из профессоров и офицеров были выше него и с ними за столами он не сидел, но и с курсантами он всегда оказывался за пустующим краем стола. Или вовсе один.       – Может, хватит? Оставьте его в покое, – где-то через месяц Ким не выдержал травли фиксианца, и подошел к самым активным «воспитателям».       – С чего этого? – не поняли его.       – Подло это, – отрубил Ким. – Это как одного лежачего толпой бить.       – Его никто не трогает, – пожал плечами заводила. – Он сам… то падает, то еще что… неуклюжий. Ему наша гравитация наверно слишком тяжела.       – Хватит, а? – тяжело попросил Ким.       – Казачка жалко стало? – съерничал глава группы, которого звали Виктор.       – Его преподы и так подставили, а ты еще в спину бьешь? – жестко спросил Ким.       Парни переглянулись. Такая постановка вопроса меняло дело. Да и развлекаться над удивительно безответным фиксианцем стало как-то невесело. Еще старшие узнают, проблем не оберешься… и, если честно, Виктор и сам был бы рад закончить травлю «недопрепода».       – Ладно, Янсон… я тебе кажись в гонке продул? Баш на баш? – предлагает он великодушно.       Ким согласен. К черту долг, главное чтобы фиксианина в покое оставили!