Касаясь холода и льда

      - В таком случае, пригласите генерала Мин Гуана в мою комнату, - подчеркнуто вежливо произнес Ши Уду в ответ на сказанное помощниками. Но мысленно скривился так, что, заметь подобное генерал Мин Гуан, у него не осталось бы ни малейших сомнений в том, что его разговоры и его желания не вызывают у Ши Уду ничего, помимо неудовольствия. – Цинсюань, возвращайся к себе, - обратился он попутно к Цинсюаню, не уверенный в том, о чем с ним собираются говорить, но зато ничуть не сомневающийся в том, что ему это вряд ли понравится. Поскольку вот уж кто-кто, а генерал Мин Гуан никогда не упускал случая высказаться о том, что, на его вкус, являло собой некие слабости и неумения.       Недовольство, исходящее от Цинсюаня, ощущалось столь ярко, столь нескрываемо, что никаких излишних слов не требовалось, чтобы это понять. И сложно было сказать, что вызывало в Цинсюане эту неприязнь больше – то, сколь несерьезно генерал Мин Гуан относился к любовным связям, то, сколь непомерным самомнением он обладал, или то, что так и стремился поддеть Ши Уду при каждой удобной возможности. Или из-за всего этого вместе, что, зная Цинсюаня, не так уж и было похоже на ложь. Но, как ни странно, спорить он не стал. Недовольно взмахнул простеньким, бумажным веером, что когда-то давно подарил ему Ши Уду, и ушел к себе, не произнеся ни слова. * * *       Они устроились в одной из немногочисленных комнат дома – прямо на полу, посреди разбросанных свитков, что не успел разобрать Цинсюань, и шелковых подушек, что выбрал и принес Ши Уду, за ничем не занятым низким столиком. И Ши Уду, с затаенным удовольствием, подумал о том, что, окажись за этим столом напротив него кто-то другой – Лин Вэнь, Император Небес или даже Повелитель Земли Мин И – он бы, вне всяких сомнений, предложил бы им, следуя правилам приличия, чай, и угощение, и то, что они пожелали бы.       Но генерал Мин Гуан вел себя столь насмешливо, столь вызывающе, что Ши Уду никогда не стал бы делать для него то, что можно было не делать. И никогда не стал бы предлагать ему то, что можно было не предлагать. И уж точно не считал необходимым следовать правилам приличия, раз уж сам генерал Мин Гуан что только с этими правилами приличия ни творил.       И ничуть об этом не пожалел.       Поскольку в следующее мгновение, едва устроившись возле стола, генерал Мин Гуан окинул его излишне насмешливым взглядом, и произнес не менее насмешливо:       - Повелитель Вод, вам что, неизвестны даже самые основные, самые простые правила выполнения обращений?       Всего несколько слов – но ярость и неприязнь взметнулись в нем ледяными волнами, что обрушиваются на берег во время шторма. Он лишь усилием воли и нежеланием подставляться удержался от того, чтобы не спросить, холодно и едко, что такое позволяет себе генерал Мин Гуан, и с чего он решил, что Ши Уду станет терпеть подобное обращение и подобный тон. Но, вместо этого, вслух он произнес совсем иное, нарочито вежливо и непроницаемо:       - С чего вы это решили, генерал Мин Гуан? До этого момента, - подчеркнуто отметил он. – Претензий и недовольства ни у кого не возникало. Даже у Императора Небес, - вернул ему Ши Уду колкость, напомнив о том, что не ему решать, кто и как выполняет обращения. И не ему проявлять недовольство, кто бы их как ни выполнил.       Нежелание предлагать чай оправдывало себя все больше и больше, и Ши Уду хмыкнул, думая о том, что, если бы только мог, то приказал бы помощникам и вовсе никогда не приглашать генерала Мин Гуана в свой дом. Вот только вознесся он совсем недавно, и не мог позволить себе подобное без того, чтобы это не сказалось на обращениях и добродетелях. Но с каким же удовольствием он это сделает после, когда его храмы будут полны золотыми слитками, и пышными подношениями и светящимися фонариками, поблескивающими серебристым и синим.       - Неужели? – и вновь эта усмешка, раздражающая до невозможности. – В таком случае, почему вы спустились в северные земли для выполнения обращений, не сказав ни слова Богу Войны севера? – генерал Мин Гуан ждал ответа с таким видом, что Ши Уду и в самом деле жалел о том, что не является Богом Войны и не умеет столь же искусно, как они, обращаться с оружием. Иначе он точно не удержался бы и вызвал этого самодовольного придурка на поединок.       Услышав сказанное, Ши Уду настороженно замер, одновременно и недовольный тем, что кому-то это стало известно, и не желающий, чтобы хоть кто-то понял, хоть кто-то догадался. Заледеневшее, усыпанное снегом озеро – и странный смутно знакомый блеск посреди непогоды и туманной дымки. Осыпавшийся иней и сломанный лед, и растревоженная вода – и ни следа, ни тени этой твари, которую так желал встретить Ши Уду, хоть это желание и звучало совершенно глупо и неправильно.       Так и хотелось спросить презрительно, а какую плату потребует генерал Мин Гуан, чтобы, в таком случае, самому спуститься и разобраться с этим демоном, раз уж он так настаивает на том, чтобы ему говорили обо всем, что происходит в северных землях. И в возможном ответе Ши Уду не сомневался и не мог не скривиться лишь от мысли – плата наверняка оказалась бы такой, что он не смог бы ее себе позволить, даже если бы отдал все до единого, чем обладал. Жадность обитателей Небесных чертогов и их же зависть были известны каждому, и каждый не имел никаких заблуждений относительно этого.       Но все же вслух Ши Уду заставил себя произнести совсем иное, и намеренно распахнул веер и спрятал за шелестом его бумажных звеньев все эмоции:       - Я спускался в северные земли вовсе не из-за выполнения обращений.       Впрочем, на генерала Мин Гуана это не произвело никакого впечатления, и он возразил уверенно и настойчиво:       - Все в Небесных чертогах знают, что вы терпеть не можете спускаться в мир обычных людей, - он усмехнулся все так же этой своей до невозможности раздражающей усмешкой. А после огляделся, словно недоумевая, почему низкий столик, за которым они разговаривают, не заставлен редкими винами и изысканными блюдами. Ну, или хотя бы каким-то подобием напитков и еды. Видимо, привык, что другие небожители, желая угодить одному из самых влиятельных божеств, заискивают перед ним и угощают, ничуть не скупясь, и не показывая своего неудовольствия. Недоумение на его лице было столь явным, что Ши Уду решил и впредь не размениваться на излишнюю вежливость. – И делаете это лишь для выполнения обращений. И лишь тех обращений, что не могут выполнить ваши помощники.       Дослушав чужое недовольство, Ши Уду усмехнулся ему в тон и произнес, не задумываясь:       - Если следовать всему, что говорят в Небесных чертогах, то можно решить, что генерал Мин Гуан вообще не выполняет обращения, а все свое время проводит в постельных утехах со всеми подряд.       Ши Уду ждал чего угодно – ответных непристойных намеков, грубости, скрытой под насмешливостью и беспечностью, презрительного смеха – но генерал Мин Гуан не стал размениваться на ответные выпады и сделал вид, что ничего особенного не услышал. И продолжил с прежним упрямством и настойчивостью:       - И для чего вы спускались, если не для выполнения обращений?       - Полагаю, это никого не касается, - прозвучало это чуть более резко, чуть более грубо, чем он собирался сказать, и Ши Уду закусил губу, недовольный собой, и тем, что его сдержанность рассыпалась в пыль, стоило кому-то коснуться в разговоре того, о чем он говорить не желал, и перейти ту тонкую грань, что отделяет простую заинтересованность от излишней навязчивости.       Хотя генерал Мин Гуан, похоже, ничуть не оскорбился, и вместо этого хмыкнул и коснулся рукояти меча – не духовное оружие, вовсе нет. Это Ши Уду ощущал очень ярко, очень тонко – духовное оружие повторяло ауру своего владельца, а темный, украшенный витиеватыми надписями клинок генерала Мин Гуана окутывался только холодом стали и приглушенным блеском камней на ножнах. И ничем иным. Это было странно, особенно для Бога Войны, но Ши Уду никогда не задумывался об этом и не придавал этому значения.       - Ну, конечно, никого не касается, а после собирай Повелителей Стихий по частям после встречи с демонами и оправдывайся перед Владыкой, - он хмыкнул – происходящее его явно забавляло, хотя и говорили они о делах серьезных и опасных. И, видимо, он считал свой долг полностью исполненным. И, если Ши Уду не желает говорить – что ж, в таком случае, это проблемы Ши Уду, а не его, не Императора Небес и не всех других Богов Войны, в чьи земли еще надумает спуститься Ши Уду.       Ши Уду не произнес ни слова в ответ на этот выпад, и генерал Мин Гуан, так от него ничего и не добившись, ушел, намеренно небрежно распахнув серебристые занавеси, что скрывали комнату, и даже не обернувшись.       Все эти насмешки, упреки, недоверие, которыми столь несдержанно осыпал его генерал Мин Гуан, не вызывали у Ши Уду ничего, помимо неприязни и недовольства. Может, он еще и не достиг такой же влиятельности, как генерал Мин Гуан, но кто позволял ему так разговаривать. И кто позволял ему выспрашивать то, что его никак не касается, и не должно касаться.       Ши Уду собирался продолжить мысленно возмущаться чужой настойчивостью и нахальством, но неожиданно вспомнил слова о Повелителях Стихий, которых приходится собирать по частям после встречи с демонами, и не удержался от любопытства, о ком же это изволил столь пренебрежительно отзываться генерал Мин Гуан. И ощутил странное, насмешливое удовлетворение, лишь предположив, что это вполне могло касаться Повелителя Земли. И тогда эти двое, пожалуй, стоили друг друга.       Вот только в одном генерал Мин Гуан был прав без всяких сомнений – против демонов Ши Уду не то что бы был совсем бесполезен, но с Богами Войны ему было не сравниться.       И, как бы ни не хотелось это признавать – им подобное далось бы несравнимо проще.       Но обратиться с подобной просьбой – означало раскрыть себя и дать власть над собой.       А этого Ши Уду никак не мог позволить.       Его взгляд упал на зонт, одолженный ему в том поселке, и позабытый за ненадобностью в самом дальнем углу комнаты – сложенные звенья вымокли под снегом и в некоторых частях так и поблескивали намерзшим инеем и крохотными льдинками. Ши Уду раздумывал несколько мгновений, а после решил, что, пожалуй, стоит воспользоваться этим зонтом как предлогом – вернуть его и вместе с этим попробовать поговорить с его владельцем. Если этот демон и в самом деле подыскивает себе новую жертву, то в поселке должно происходить что-то странное, что-то неправильное, что-то такое, что будет скрыто от посторонних, но известно тем, кто в этом поселке находится. И это вполне может пригодиться в его безнадежных поисках и желании попробовать сразиться с этой тварью в поединке.       И, приняв решение, Ши Уду, наконец, все же позволил себе опуститься на кровать и зарыться в меховые покрывала, чего давно желал. * * *       Этот небольшой, ухоженный домик, что принадлежал семье владельца зонта, Ши Уду отыскал не без труда – место он постарался запомнить, и эти ниспадающие до земли под тяжестью снега ветви деревьев, и крохотные, золотистые фонарики, что отбрасывали неверные отсветы на плотно прикрытую дверь, и пряный аромат выпечки, что ощущался даже вне той лавки, которой, похоже, владели хозяева – для трактира места было маловато, а вот лавка вполне могла разместиться. Но как он ни старался вспомнить дорогу, у него ничего не получалось. И только следуя какой-то невозможно удачной случайности, он все же свернул в подходящем направлении – а после узнал и этот домик, и ту дорогу, что вела к озеру затерянному посреди снега, и льда, и туманной дымки.       Он постучал, уверенный в том, что долго ждать не придется – из окон лился золотистый свет масляных ламп, и занавеси были откинуты. И, уже постучавшись, Ши Уду неожиданно понял, что не спросил ни имени того, кто отдал ему зонт, ни то, как к нему обращаться, ни хоть чего-то подобного. И непонятно было, как объяснять тем, с кем он живет, зачем Ши Уду явился и кто ему нужен.       Он попробовал придумать, как обрисовать чужую внешность в нескольких словах – и едва не пропустил, как дверь с тихим шорохом распахнулась, осыпав его серебристым, колким снегом и мелкой наледью.       Знакомый взгляд золотистых глаз, в которых темные огоньки досады и неудовольствия почему-то при виде него сменились искрами узнавания и удивления, темные, собранные в какую-то неимоверную, очень сложную прическу пряди, аккуратные, темные одежды – и Ши Уду и не пришлось ничего придумывать.       Поскольку открыл ему тот, кто ему и был нужен.