***
В подвале стоял запах пота и чего-то кислого. То ли это перегар, исходящий от Кощея, то ли сдох кто-то. Турбо особо разбираться в этом не хотел, потому, наполнив свои лёгкие сигаретным дымом, вошёл в конуру к старшим. — Ну, рассказывай. — вальяжно раскинувшись на диванчике, Кощей явно ощущал себя королём. Мысленно закатив глаза, Турбо прокашлялся и начал свой рассказ. — Я был у матрёшек. Девка там наглая, понятий вообще видеть не хочет впритык. Но умная, зараза. Про планы по поводу Хмельной так ничего и не сказала. — выложил на одном дыхании парень и прислонился к косяку, ожидая реакции того, кто его послал к этим гадюкам. Он вообще был максимально недоволен таким раскладом, ибо не его задача по бабам бегать, да сплетни собирать. А тут ещё и дерутся. Просто возмутительно. Он бы хотел со своей скорлупой по дворам гонять, да банки на руках наращивать, больше его ничего особо и не интересовало. Наверное. — Чтож, ясно. Пусть девчонки развлекаются. Последим, но не влезем. Младшая Хмельной скоро прибежит к нам за помощью, я уверен. — усмехнулся тот, поправляя на себе мятую футболку. Что-то в улыбке старшего Турбо напрягло, но тот не стал задавать вопросов. Да и в целом он толком ничего и не понял. Понял, что перегарище у Кощея способно убить в радиусе пары метров и его мальцам тут делать нечего. А ещё услышал — не лезть. Да не то, чтобы он горел желанием что-то делать, потому, хмыкнув, кучерявый вышел в зал к парням, проигнорировав мысль, которая почему-то не выходила у него из головы. Пообещав себе, что подумает об этом обязательно, но попозже, парень зовёт с собой Маратика и Пальто, а там уже выходит на улицу. Добравшись до коробки, тот останавливается и шумно выдыхает. За ними ещё поплелись Ералаш, Лампа и Кирилл. — Чё, как там девки? Горюют? — первым заговорил Маратка и в целом никто не удивился. Тот любил попиздеть и порой казалось, что его мыльницу никак не прихлопнуть. — Да не сказал бы. Шаганэ в своём репертуаре. Набег вчера устроила на девок с района «Тяп-Ляпа». Чё не поделили — хуй знает. — пожимает плечами кудрявый, осматривая местность. — Женщины. — вздыхают в один голос Лампа и Ералаш, а Турбо отвешивает младшим подзатыльники, ибо чё они там понимают в этих женщинах. Турбо сам нихуя не понял, например, и теперь ему кажется, что это — его кредо. По крайней мере, в отношении темноволосой. Из мыслей никак не выходили минуты унижения перед этой дамой, а ещё сильнее он заходился от осознания, что он ничего ей не сделал. Это уже не по порядку как-то. То ли растерялся, то ли хуй знает. А ведь хуй так-то должен знать. Ибо в этот раз огневой точкой стал именно он. — Ну чё парни, футбол? — наполовину оборванный мяч покатился по снегу и парни быстро разбрелись по полю, коротая своё время за игрой.***
Лера понимала, что отсиживаться в своей конуре нельзя, и потому, на сегодняшнюю дискотеку в местном ДК они собираются всей толпой. Как бы внутреннее «Я» не сопротивлялось, она понимала, что это — отличная возможность понаблюдать за всеми парнями, и есть вероятность понять, какая из группировок причастна к смерти Иры. Ну, или поймать хоть какую-то зацепку. А также объявиться на людях, показав, что «Жаным» обрели нового лидера. Девушка стоит в красном платье, поправляя расклешённую юбку. Она натягивает улыбку на лицо и наносит яркие румяна на щёки, аккуратно тушуя. Они ведь не просто так «матрёшками» кличутся. Отличительная черта группировщиц — яркие щёки, налитые то ли кровью, то ли смущённым румянцем. Тут уж как зритель решит, рассматривающий матрёшку. Главное, чтобы зритель потом не остался без глаз или чего-то поважнее. Распустив густые волосы и немного подведя нижнее веко, она понимает, что готова. Лера боится себе признаться в том, что дрожит от страха. Ей нельзя показывать настоящие эмоции, она поняла это, когда сестра бесцеремонно запихнула её в мир дворовой романтики. Одна лишняя улыбка или взгляд и у тебя могут быть большие проблемы. Ира всегда осторожничала, но при этом оставалась значимой фигурой в криминальном сообществе. Мужские ОПГ не особо сетовали нахождение на их территориях женских собраний. Безусловно, какие-то районы заключали выгодное сотрудничество, какие-то даже объединялись, а какие-то просто решались не мешать друг другу. Но были и те, кто просто сносил матрёшек, пуская по кругу самых смазливых, а остальных скидывая куда глаз упадёт. Лера не понимает, зачем её сестра ввязалась в это и почему запихнула её в пучину крови, страха и боли. Однако, пожалуй, сейчас Шаганэ была благодарна Хмели за это. С её помощью, девушка познала не только вкус металла на языке, но и как правильно получать желаемое. Она научила выживать Леру, научила быть холодной и рассудительной. Потому сейчас, справившись с эмоциями, девушка, вытащив сигарету из пачки, сует её меж губ и подкуривая, выходит к девочкам. Те уже были готовы, одежда подобрана прекрасно, все в алом цвете, не считая олимпиек, которые так же были их отличительной чертой. Они имели право носить любую верхнюю одежду, но на выходы — строго олимпийка. Шаганэ смеётся с шутки Гули о том, что сегодня будет кровавый дискач и с ней под ручку выходит из подвала. За ними следуют и остальные.***
Заранее прознав, какие группировки будут сегодня, Шаганэ уверенно двинулась к залу ДК. Девочки весело переговаривались, предвкушая предстоящее веселье, а на дне ореховых глаз уже плясали чертята. Пройдя ближе к гардеробу, девушки скинули шапки и шарфы, но олимпийки не сняли. Не положено. Проходя мимо по коридору, Шаганэ смотрела чётко вперёд не выражая никаких эмоций. Только полу-ухмылка выдавала в ней живого человека, а не картинку в модном журнале. Множество взглядов были пойманы и запомнены, девушка обязательно понаблюдает за всеми. Девочки тоже не отстают, идя за главной, не сводя взгляд с горизонта. Смотреть на других было нельзя, лишние провокации пока ни к чему. Шаганэ прекрасно понимала, что сейчас её статус особо ничем не подкреплён кроме родства с Хмельной и бесчинствам в недалёком прошлом. Её считали в кругах одной из самых хладнокровных, однако никто не знал, как тихо девушка шепчет своим жертвам слова успокоения перед тем, как отправить их либо на койку, либо на тот свет. Она действительно занималась грязными делами сообщества: избиения, пытки, вымогательства. Пару раз приходилось убивать, но в такие моменты её руки не дрожали. Она знала, что ей за это ничего не будет и сестра позаботится об этом. Девушки в группировках и впрямь имели особенные законы и правила в своих собраниях. Они часто брали заказы на убийства, кражу. Сломленные, безэмоциональные подростки с пристрастием шли на это, дабы собрать хороший общак, да прокормить себя и свои семьи, если таковые имеются. Шаганэ была выдрессирована сестрой и улицей, потому сейчас понимала, как нужно завоевать если уж не уважение, то страх среди собраний ближайших районов. А может, и на группировки замахнуться. Будет действовать по обстоятельствам. Большой зал встречает их разноцветными огнями и просторным танцполом. Девушки сразу сбрасывают маску серьёзности и отходят ближе к колонкам, занимая место ближе к правому углу. — «Разъезд» тут, «Панели» тут… А вот ещё «Чайники». Ну в целом вроде то и все. — возвращается Спичка и докладывает девчонкам. Спичка то она не просто так. Высокая дама вышла, правда худющая. Отсюда и пошло, спичка, да спичка. Девушка поначалу бунтовала, но потом привыкла и уже спокойно реагирует на своё погоняло. — Не-а, не все. Ща «Универсам» должен приплыть и тогда комплект в сборе. По собраниям тут есть, опа-а-а, куклы из «Тяп-Ляпа», какие люди. — улыбается Гуля и переводит взгляд на темноволосую подругу. Та расслабленно качается в такт, а после, девочки разбредаются в свой круг. Как и сказала Гуля, универсамовские дотопали как раз вовремя. Шаганэ усмехнулась, заметив парня в форме. Живой всё-таки, ох, сука, живой… Думается девушке и та ловит на себе его взгляд. Возмужал, вытянулся. Ну прям зять, нехуй взять. Та смеётся, увидев, как парень, не сводя с неё взгляда начинает движение прямиком к ней. Осторожно обходит девушек по кругу, не заходя в сам круг. Неуважение всё-таки иначе будет, дамы типо, а он джентельмен, хоть и без букета. — А ну, где мои десять рублей? — парень приподнимает бровь, смотря в кажущимися тёмными глаза девушки. Приглушённый свет действительно делал особу какой-то более нереальной, будто из фантастической книжки выползла. Только тот не может понять из какой именно, то ли там про фей чё-то было, то ли про тварей. Что-то между. — Адидас, добрый вечер. Твои десять рублей находятся там — не знаю где, а лежат в том — не знаю в чём. — пожимает плечами девушка и схватив задорную улыбку парня в форме, забирается к нему в объятия. — Нельзя так, Шаганэ, нельзя. Ты проспорила, считай. Я же живой вернулся. Думал погуляю на десяточку, а ты мне тут заборы ломаешь, да эти палки в колёса вставляешь. — Адидас крепко прижимает к себе подругу и после, отпускает, продолжая давить лыбу. — Да отдам я тебе эти десять рублей, отдам. — кивает головой девушка и мелодия сменяется на медленную. Диджей объявляет медляк и Адидас протягивает руку даме. Та вкладывает свою ладошку и прижимается к давнему другу ближе. Девчонки также разбредаются по парам, а некоторые остаются стоять в стороне, наблюдая за обстановкой. Это было важно, потому что некоторые в край ахуевшие группировщики позволяли себе лишнего, что недопустимо. Потому, девочки, стоящие по периметру своей танцплощадки держали ножичек в рукаве, в любой момент готовые показать парням как важно сохранять этикет и манеры перед дамой. И абсолютно не важно скольких ты отправил в травмпункт. Дамы есть дамы. На это всё решено. — Лер. Как ты? — спросил парень, чувствуя, как голова девушки опустилась ему на грудь. Он видел, что что-то с ней не так и не удивился сухому ответу. — Нормально, Вов. — Лучше не говорить об этом, да? — девушка промолчала, прикрывая глаза и вслушиваясь в музыку. — Скоро говорить об этом будут все. Дай мне немного времени. — проговорила девушка и боковым зрением заметив, как встрепенулась Сиплая, отпрянула от своего кавалера и сразу поняла, что тут что-то не так. А через мгновение послышались первые удары. Махнув своим головой, девочки начали отходить за колонны, попутно смотря на каждую, перепроверяя, все ли на месте. Надеясь, что яркий свет огней и потасовка не стали помехой для визуального осмотра друг друга, девушки медленно двигались вдоль стен, покидая танцевальный зал и выбегая наружу. Обогнув Дом Культуры, матрёшки отошли чуть дальше, выстраиваясь в круг и пересчитываясь. — Шаганэ! Спички нет. Нигде нет. Мы всё обошли. — хрипит Сиплая и растерянно смотрит на главу. Девушка тихо чертыхается и пытается вспомнить, где последний раз она её видела. — Она шла за мной. А потом её кто-то утащил. — подаёт голос Шпилька и опускает взгляд. Чувствует вину, не уследила за товарищем, жуёт губы, не смеет главе в глаза взглянуть. — Взгляд подняла. Где уважение к старшим? Не путай берега, хорошая. Кто утащил? Цвет куртки, кофты, волос? Что блять угодно. — Шаганэ закипала, медленно сжимая кулаки. Она терпеть не могла, когда мямлют и не смотрят чётко в глаза. Терпеть не могла размазню, которая даже языком толком шевелить не умеет. — Мы проходили мимо места «Разъезда». Но там стычка… Я не уверена, что это именно они. Там мог быть кто-угодно. Шаганэ хмыкнула, заставляя девочек поднапрячься. Нахмуренный лоб не предвещал ничего хорошего, а постепенно появляющаяся улыбка на лице, пугала. — Действуем так. Часть идёт с Гулей на базу, мало ли Спичка сама выбралась, часть остаётся здесь со мной. Ща ментовка нагрянет на свистелках своих, будут молодёжь кошмарить, а нам туда не надо. Чем меньше нас тут, тем меньше поедет в клетке. Девушки кивнули и разбрелись по позициям. В ДК было заходить опасно, мигалка уже свистела на всю улицу, а значит там ща устроют секир-башка малолетним долбоёбам. Темноволосая улыбнулась, таясь в тёмном углу здания, внимательно слушая как выводят и «Универсам», и «Разъезд», и «Панели». «Чайники», видимо спрятались за своим названием и успели ретироваться раньше. По крайнер мере, физиономий тех она не видела. Казалось, что они уже вечность кукуют в кустах и сугробах, волосы девушек постепенно начали покрываться инеем, но они всё ещё выжидали. Знакомой дылды так и не появилось, потому, удостоверившись, что последний мусорёнок вышел из культурного дома, девушки полезли на второй этаж по пожарным лестницам. Кто-то из них остался внизу, продолжая отмораживать всё, что можно. А вдруг, Спичка выйдет из танцевального зала и будет искать своих? А они вот, тут как тут. — Блять, подсоби. — рыкнула Шаганэ и с подачки одной из девушек влезла на подоконник. Ловко спрыгнув на пол, там помогла второй забраться. Выудив складной ножик из рукава, девушка начала медленно двигаться по комнатам. Атмосфера гнетущая, вокруг темень. Видимо в ДК сейчас только сторож и пока мужичка было не слышно, девушки стали продвигаться быстрее. Комната театра. Лера ненавидела кукол. Как же стрёмно выглядят обездвиженные, искажённые лица. Её мозг никогда не умел воспринимать кусок резины, как игрушку, тем более у той были глаза, руки, ноги. Это навевало какие-то давно забытые печали, но сейчас Шаганэ лишь отогнала наваждение от себя, тихо приоткрывая дверь. Лестничная площадка. Видимо, пожарная лестница, ибо находились они в другом крыле здания. Не в том, где находится вход. Девушку окутала паника и страх, но поддаваться на уловки интуиции она не собиралась. Хотя прекрасно знала, что интуиция её ещё никогда не подводила. Где-то совсем рядом послышались звуки. Темноволосая мигом забыв об осторожности и вероятности быть пойманными сторожем, устремилась в сторону исходящего звука. — Спичка. — девушка застыла. Её взору предстала одна из самых отвратительных картин мира, губы затряслись, а ноги подкосились. Дылда выглядела такой крошечной, на фоне залитого кровью пола. Одежда девушки была разорвана, а нижнее бельё и вовсе отсутствовало. Шаганэ рассматривала её; мысль о том, как гармонично худое бледное тело смотрится на белом кафеле. Красное платье стало бордовым, создавая ощутимый градиент разводами на плитке. Лера ужаснулась своим мыслям, однако поняла, что всё-таки отвратительно-прекрасное действо ей пришлось по душе. Зинка, которая под влиянием «Жаным» стала Спичкой, затихла. Опомнившись, Лера проверила пульс у своей младшей и с облегчением прокричала бежать к сторожу и вызывать скорую. Как они отмажутся от милиции, девушка ещё не придумала, но вот то, что Спичку нужно спасать — это точно.***
Противный запах медикаментов забивал лёгкие, и Турбо подумал, что кислый запах перегара Кощея был не так уж и плох. Тот сидел, ожидая, пока бабушка Ералаша узнает, где её внук. Парни ждали на улице, смысла тусить всей компанией в приёмном покое не было. Ещё перебудят тут всех к чертям, а это никому не нужно. Не, ну а чё, разбудят еще Ералаша, а тому отдыхать нужно. В больнице же просто так не оказываются. Хотя, будем честны, Турбо бы очень этого хотел. Из головы, хоть ты тресни, не выходила дискотека. Целая артель матрёшек заняла своё место впервые за несколько месяцев и Турбо подумал, что даже скучал по ним. Девушки раньше ни одного выхода в ДК не пропускали, радовали мужской глаз своей красотой. Парень даже думает, как он раньше не обращал внимание на Шаганэ. Она же не первый год в матрёшках ходит. А ещё сцена с Адидасом его немного смутила. То ли он слепой был, не видел их вместе, то ли он что-то по-крупному упускает. И ему было ясно что именно, но пока сознание предпочитает оставаться в неведении. — Вас проведут к внуку. Подождите немного. — бабулечка качнула головой и поковыляла к парню. — Ох, знаешь, Валера, внучок то какой подарок мне сделал? Утюг! Хозяйственный мальчик. — бабушка улыбнулась, держа в руках банку с бульоном. — Знаю, Полина Филипповна. Он нам все уши прожужжал с этим утюгом. — усмехнулся кудрявый и увидев санитара, взял бабушку под руку, отводя её следом за мужчиной в белом халате. Парни, завидев Турбо и бабушку Ералаша, двинулись следом. Кирилл, который шёл впереди, тихо выругался, из-за чего получил резкий наезд от Зимы, который итак понимал весь пиздец происходящего. Из комнаты вышел опер и Турбо подумал, как таких додиков вообще в органы берут. Хотя, на мусор он вполне годен. — Как вас зовут? — мужчина, поправив очки, направился к бабушке. Ткнув бедной женщине в лицо удостоверением, взял бабулю под руку и повел в комнату. По округе разнёсся оглушительный крик. Турбо мог поклясться, что никогда не слышал ничего подобного. У него душа обнажилась, грудная клетка разверзнулась, выпуская сердце, которое вот-вот норовит покрыться новыми трещинами. Ералаша любили все. Забавный парень, покоривший Москву ради утюга. Он всегда отхватывал от Зимы или самого Турбо, и не раз удирал от них через дырки в заборах, ведь он по росту пониже двух амбалов и спокойно пролезал куда угодно. Турбо всегда с лёгкой, даже братской улыбкой наблюдал за Мишкой, буквально следил за его взрослением. А сейчас он оставил их. Оставил одних в жестоком мире, оставил без яркой весенней улыбки и картавости, которая так раздражала Зиму. Турбо лишь хихикал, наблюдая за попытками того переучить Ералаша говорить правильно «Р». А сейчас Турбо и парни стоят тут. В носу предательски щиплет, но кудрявый списывает это на страшный мороз. Даже природа скорбела, обуяв город ледяной коркой, от которой так и веяло смертью. Оперохуевёрченный вывел Полину Филипповну на улицу и расталкивая группировщиков, усадил на скамейку. Поплевав ядом на парней, спиздил Пальто к себе в конуру, демонстративно выдохнув сигаретный дым Турбо прямо в лицо. — Петух очкастый — рявкнул на того Турбо и закурил сигарету. Внутри красовалась оглушительная тишина, от которой, видимо, парень скоро потеряет слух. Он уже терял кровных родственников, но свою семью — никогда. Это впервые. И хочется просто впиться себе в грудь и разодрать себе там всё, чтобы не было до тошноты пусто. Звеняще пусто.