Если бы мы были героями

      На классном часу Антон Андреевич оповестил Сережу о домашнем задании. До конца сентября он должен был пройтись по всем зданиям лицея, — а их было штуки четыре, — и сфоткаться в каждом из них, в качестве. Куратор так же упомянул, что скорее всего для этого ему понадобится кто-то из группы, чтобы проводить его, а также, — он сделал ударение, — кто-то из администрации, чтобы проследить за тем, чтобы они все не убились.       Вообще это было одним из лицейских правил: дальше магазина уходить самим нельзя. Лицей брал на себя ответственность за сохранность учеников, поэтому дальние передвижения регулировались преподавательским составом. Хотя границу ставил не дурак, — либо сам Стас Олегович, либо кто-то ему помог, — двор лицея был просто огромным. Там и тренажерка, и поле для футбола, которое можно было использовать как каток зимой, и мини-парк с фонтанчиком, скамеечками и античными статуями. В общем, все, чего душа пожелает.       А вот прямо на выходе из лицея через дорогу был один «Перекресток», дальше которого уходить категорически запрещалось. На самом деле это был мини торговый центр, но вот кроме «Перекрестка» для бедных и кафешки для богатых, там ничего дельного не было. Магазин с товарами для домашних животных, два магазина косметики, отдельный магазин для продуктов по уходу за волосами, — Сережа в этом не нуждался, он был уверен, что он со своей шевелюрой может сниматься в рекламе шампуня лошадиная сила, — и несколько однотипных, никому не известных магазинов одежды, где половина вещей пережила застой, а вторая взята из коллекции обкуренного дизайнера.       В любом случае, самое веселье происходило именно на территории лицея.       Шевелев, услышав, что ему нужно найти кого-то для похождений по зданиям, робко кивнул. Он не посмотрел в сторону новых знакомых, хотя очень хотелось. Он надеялся, что он нашел себе здесь друзей, но боялся показаться навязчивым. Возможно, для тройки ребят он был просто новым коллегой по битве на палках.       — Эй, Шевель! — донесся голос Артема, на что Сережа развернулся к мальчикам. — Мы можем с тобой походить!       Горох и Заяц кивали головой и поддакивали, улыбаясь Шевелеву. В груди разлилось приятное тепло, и Сережа улыбнулся им в ответ.       — О, нет! — прервал этот момент Антон Андреевич, активно мотая головой. — Нет-нет-нет. Сереж, найди кого-то еще.       — Ну почему-у-у, Антон Андреич? — заныл Макс.       — Сами знаете, — отрезал тот. — Домашнее задание — это не причина прогуливать пары.       — Антон Андреевич, обижаете, — нахмурился Горох.       — Домашнее задание не дает вам право расхаживать там, где захочется.       — Антон Андреевич, да мы бы ни за что! — схватился за сердце Артем.       — И я знаю ваше… — Шастун замялся на секунду, пытаясь подобрать правильное слово, — …хулиганство!       — Да когда такое было, Антон Андреич? — воскликнул Макс, но убийственный взгляд классного руководителя заставил всех притихнуть.       — Я сказал нет, — строго произнес тот. — Никуда вы не пойдете.       Конечно же, они пошли с Шевелем.       Не потому, что Антон Андреевич резко подобрел к ним, а потому что по факту больше никто из группы не был готов тратить время на походы. Все новенькие уже успели сходить куда надо за неделю, а остальные хотели сконцентрироваться на учебе.       С одной стороны, это было классно, потому что он мог сходить вместе со своими… друзьями? Если можно так сказать. С другой стороны, было обидно, что больше никто не хотел с Шевелем иметь ничего общего. Он скорее всего преувеличивал трагедию, но чем еще должен заниматься подросток, оказавшийся на новом месте?       Антон Андреевич, мученически вздыхая, разрешил пойти, но под строжайшим правилом: за компанию может пойти только один. Артем, Макс и Сережа почесали репу и решили, что каждый возьмет на себя одно здание, а их собственное они рассмотрят все вчетвером поподробнее.       Макс был определенно не в восторге от распределения.       — Да почему мне Таганка?!       — А ты куда хотел? — поднял одну бровь Артем.       — В Минино! — он указал руками на Гороха, кому досталось это здание.       — Да что ты собираешься Шевелю в Минино показывать? — непонимающе воскликнул Горох.       Заяц многозначительно посмотрел на Гороха.       — Макс, нет, — отрицательно покачал головой тот.       — Да почему?!       — Макс, да они же замок наверняка нацепили уже, — закатил глаза Гаус.       — Ага, они также про замки на туалетах говорили, — Шевелев смотрел то на одного, то на другого в попытках понять, о чем они вообще разговаривают. — Как видишь, сру все еще в одиночестве!       Артем потер переносицу.       — Знаешь, если ты прям так хочешь поехать в Минино, то можем поменяться, — пожал плечами Горох. — Я только за. На Таганке поспокойней будет.       — Ну все, супер, забились, — Макс дал краба Гороху и Гаусу, а затем развернулся, наконец, к Сереже. — Ну че, Шевель? Готов?       — Готов, — ухмыляясь, выдохнул тот.       По зданиям они ходили через день. В понедельник — с Горохом на Таганку, в среду — с Артемом на Марьину, в пятницу — с Максом в Минино, а к воскресенью ребята пообещали, что составят целый маршрут по крутым местам их здания. Оно находилось на Минской улице, поэтому, как сказал Макс, учеников их здания называют минскими. Артем поспорил с ним и сказал, что никто их так на самом деле не называет, а только они сами. Поэтому это они одни такие трое долбоебов минских. Макс кашлянул и добавил «четверо», отчего Шевелев глупо заулыбался.        На понедельник как сопровождающего им поставили Оксану Юрьевну. Оказалось, что им с Горохом ужасно повезло, потому что Суркова была святой женщиной, хоть и строгой. В прошлом году одной ночью минские решили пробраться в буфет, чтобы взять немного еды, так как есть хотелось страшно. Оксана Юрьевна их спалила в момент, когда они уже стояли за прилавком. Она их отругала, накричала и отправила по комнатам. Ребята думали, что она все расскажет Шастуну и Пашке, но она не сделала этого, а на следующее утро за дверьми лежали коробки с печеньками «Орео» и запиской. В записке Суркова написала, что если они голодают, то всегда могут обратиться к ней.       Оксана Юрьевна не являлась преподавателем. Она была организатором мероприятий и де-факто главной административной шишкой их здания. У нее, как и у Антона Андреевича, было больше ночных смен. Антон Андреевич, так как был куратором, находился в здании почти всю неделю кроме воскресенья. Оксана Юрьевна работала по всем дням, кроме среды и четверга.       После пар в понедельник Сережи спустились в кабинет администрации, — по факту это было небольшое помещение с двумя столами, — чтобы встретить Оксану Юрьевну. Завидев парней, она попросила у них минут десять, чтобы закончить с последним письмом, и тогда они смогут выдвинуться. Суркова была молодой женщиной со светлыми волосами и очень выразительными глазами. Говорила она мягко и спокойно, из-за чего Шевелев вообще не мог представить ее сердитой или, тем более, кричащей.       Когда Оксана Юрьевна освободилась, они все втроем встали и вышли из здания в сторону метро. Ехать было с полчаса, но за это время женщина успела выяснить у Шевелева откуда он, как поступал, какой была дорога, как ему в общежитии и, конечно же, почему он задержался на целую неделю. За эти пару дней Сережа настолько часто слышал этот вопрос, что начал отвечать прямо как хотел Павел Алексеевич: сломалась машина, выживал в лесу, борясь с медведями и сдружаясь с волками.       Они вышли из метро. На улице было тепло, так как сентябрь только начался, но людей было мало. Таганка пестрила вывесками кафешек, графитти и ярко окрашенными зданиями.       Здание лицея находилось в пяти минутах от метро, так что дошли они довольно быстро. Увидев его, Шевель остановился. Сооружение находилось на углу улиц, из-за чего вход был округлый. Колонны держали козырек входа, а на самом здании золотым было выведено «Лицей Стаса Олеговича Шеминова». К двери вели три ступени, а дверь была такой тяжелой, что Сережа бы назвал ее вратами.       Правда, весь восторг Шевеля быстро улетучился, когда он зашел внутрь. В здании всего три этажа, и выглядит оно как еще одна резиденция бюрократии. В общем и целом, это так и было. Здание на Таганке — это здание администрации, где из лицеистов одна группа одиннадцатого класса. Из-за превалирующего числа работников ученики даже не пытались куролесить. Горох сказал, что преподаватели и лицеисты здесь так закентились, что, зайдя в курилку, увидишь их вместе, курящих сигареты и базарящих за жизнь. Учителя им так доверяют, что разрешают выходить дальше границы, но одиннадцатиклассники этим даже не пользуются.       Шевелев подумал, что это новый пример запретного плода. Пока он запретен, так и хочется его попробовать. А когда он является просто еще одним фруктом, ты вдруг вспоминаешь и про домашки, и про уборку, и вообще! Дел невпроворот, не могу я тратить время на гулянки всякие.       — А Павел Алексеевич тут работает? — Шевелев вспомнил о том, как рукнаправ рассказывал о том, что работает в другом здании.       — Да… — задумалась Оксана Юрьевна. — И часы его сейчас тоже. Наведаться хотите?       Ребята закивали, и Суркова повела их к кабинету Воли. Шевелев так удивился, кстати, увидев именно такую фамилию на двери кабинета! Самая нормальная фамилия, которую он услышал за эту неделю, принадлежала Попову Арсению Сергеевичу. Если бы Сережа не знал наверняка, он бы поверил и в то, что у Макса фамилия Заяц.       Оксана Юрьевна постучала в дверь, и с той стороны раздалось «входите!» Она со скрипом открыла и дверь, и они увидели одинокий стол с компьютером, телевизор, холодильник и маленький диван. За столом сидел Павел Алексеевич, уже в другом модном костюме, в руке он держал чашку кофе.       — Оксанка! — улыбнулся тот, положив чашку на стол. — Ты чего тут? Минские опять? Уже…?       Воля встревоженно посмотрел на бумажный календарик с птичками, висящий на стене. Красный квадратик стоял на пятнадцатом числе сентября.       Шевелев задумался о том, насколько часто его новые друзья балагурили в лицее, что первая мысль рукнаправа при виде Сурковой была о том, что они опять что-то сделали.       — Нет-нет, Пал Алексеич, — хихикнула та, маша руками. — Мы тут… вот!       Оксана Юрьевна подозвала Сереж так, что теперь они были видны Павлу Алексеевичу. Теперь Шевелев мог получше рассмотреть его кабинет. Он понимал, что у каждого преподавателя кабинет был также ночлегом на время ночных смен. Но у Антона Андреевича, например, она была достаточно современно оформлена. Было видно, что он бывает там часто. А вот кабинет Павла Алексеевича никто не обновлял со сталинских времен. Сережа решил, что это скорее всего из-за того, что у рукнаправа либо не бывает ночных смен, либо они очень редкие.       — Здравствуйте, Павел Алексеевич! — одновременно сказали парни.       — Домашка у нас, — улыбнулась она.       Воля облегчённо выдохнул, а потом улыбнулся мальчикам.       — Привет, Горох, привет… Шмелев?       — Шевелев, — неловко поправил рукнаправа Сережа.       — Шевелев, точно! — закивал тот. — Ну, я почти угадал. Ты не беспокойся… Я так понимаю, ты с минскими подружился? — на утвердительный кивок от обоих Сереж он продолжил. — Значит, скоро запомню и твою фамилию тоже. Че за домашка-то хоть?       — По зданиям лицея пройтись, — усмехнулся Горох.       — Шаст все еще пытается внушить лицеистам любовь к лицею? — он перевел взгляд на Суркову. — Кто-нибудь должен сказать ему уже, что сердцу не прикажешь.       — Так вы и скажите, — пожала плечами она.       — Не могу, — вздохнул тот. — Расплачется еще.       Все рассмеялись, после чего Павел Алексеевич собрался с мыслями.       — Так вам фотка нужна?       — Да! — воскликнул Горох. — И какое будет доказательство лучше, чем фотография с вами, Павел Алексеевич?       — Умеешь ты подлизываться, Сереж, — покачал головой тот. — Ну, ладно, идите сюда, щас фотаться будем.       Шевелев только хотел достать телефон из кармана, как его опередил Горох. Тот открыл рюкзак и вытащил оттуда целый полароидный фотик! Сережа посмотрел на него, выпучив глаза.       — Че пялишь? — усмехнулся тот. — Гаус дал на время домашки. Чтоб у тебя, так сказать, это реально на память осталось.       — Круто… — восторженно прошептал Шевель.       Горох дал фотик Оксане Юрьевне, объяснил, как им пользоваться и встал справа от Павла Алексеевича. Шевель, соответственно встал слева. Они улыбнулись, Суркова щелкнула на нужную кнопку, и фотография вылезла из полароида.       Фотография получилась очень прикольной, и все остались довольны. Ребята попрощались с рукнаправом и направились на выход из здания. Пока они шли обратно к метро, Шевелев увидел театр, который не заметил ранее. Он был весь обклеен афишами постановок, которые ставили в театре. Одна из афиш привлекла его внимание больше всего, но он не успел ее рассмотреть подробнее, так как его поторапливали Суркова и Горох.       Все вместе они вернулись в лицей и разошлись. Сережи побыстрее шли к своим друзьям, чтобы рассказать, как все прошло.