Дочь Се Ляня

В шутливом взгляде юноши сквозило абсолютное спокойствие всезнающего мудреца. Да и голос, несмотря на юношеский тон, звучал немного ниже, чем у сверстников, чем весьма привлекал внимание собеседника. Се Лянь оправил полы одежд после действий Се Лин, с серьезным видом выпрямился, поразмыслил немного и задал вопрос: — Собиратель цветов под кровавым дождем — это прозвище рисует весьма поразительные картины, уважаемый друг, можешь ли ты поведать мне о его происхождении? Дабы выразить уважение к юноше, Се Лянь все-таки не стал называть его «дружком», как было принято обращаться к детям. Юноша небрежно сел, оперевшись локтем о согнутое колено, поправил рукава цзяньсю и безразличным тоном ответил. — Ничего особенного в его происхождении нет. Хуа Чэн всего лишь однажды разворошил гнездо одного демона, залив всю его гору кровавым дождем. Уже уходя, он заметил у края дороги цветок и заслонил его зонтом, чтобы нежные лепестки не побило каплями крови. Се Лянь, представив эту картину, словно наяву ощутил запах крови в воздухе, но вместе с тем и невыразимо связанное с этим событием утонченное изящество. Затем, вспомнив легенду о Демоне в красном, сжигающем тридцать три храма Богов. — Этот Хуа Чэн постоянно ввязывается в драки, где бы ни находился? — спросил он с улыбкой. — Вовсе не постоянно, по настроению. — Каким человеком он был в миру? — Наверняка не очень-то приятным. — Как он выглядит? — любопытство Се Ляня все росло и росло. После этого вопроса юноша поднял взгляд на принца, склонил голову на бок, поднялся, подошел к Се Ляню, уселся рядом и вместо ответа задал тот же вопрос. — А как, на твой взгляд, он должен выглядеть? Вблизи юноша казался еще более очаровательным, к тому же его очарование обладало скрытой долей агрессии, словно меч, покинувший ножны, настолько ослепительный, что никто не осмеливался взглянуть на него в упор. Руки Се Лин больше вжалась в Се Ляня. Принц же успокаивал Се Лин поглаживая её по спине. Встретившись с ним взглядом всего на мгновение, Се Лянь все же не смог устоять. Слегка повернув голову в сторону, он ответил: — Раз уж это великий Князь Демонов, думается мне, у него в запасе имеется множество образов, которые он может менять на свое усмотрение. Увидев, что Се Лянь отвернулся, юноша вскинул бровь. — Хм. Но ведь порой он принимает настоящий облик. Мы, разумеется, говорим о его истинном обличии. Возможно, это было лишь ложное ощущение, но Се Ляню показалось, что расстояние между ними как будто увеличилось, поэтому принц решил вновь повернуться к юноше лицом. — В таком случае я склонен думать, что в истинном обличии он, возможно, похож на такого юношу, как ты. — С чего ты так решил? — юношу что-то рассмешило в этом разговоре и он пытался это скрыть, но уголки губ с потрохами сдавали его. — Ни с чего. Ты ведь просто так спросил, а я просто так ответил. Все происходит без причины, вот и все. Юноша громко рассмеялся и заметил: — Ну а что если это не так? Кстати, он ведь слеп на один глаз. — указав на свой правый глаз, он уточнил — На этот. Подобное предположение вовсе не являлось редкостью. Се Лянь раньше уже слышал о нем. В нескольких версиях легенды о Хуа Чэне демон носил на правом глазу черную повязку, закрывающую потерянный глаз. — Так ты, вероятно, знаешь, что стало с его глазом? — Ага, на этот вопрос очень многие желают получить ответ. Другие любопытствующие, по какой причине Хуа Чэн потерял глаз, в действительности желали узнать, в чем его слабое место. Се Лянь же спрашивал потому, что просто хотел знать, вот и все. Принц не успел сказать ни слова, как юноша уже ответил. — Он сам вырвал себе глаз. — Почему? — Впал в безумство. Обезумел до такой степени, что вырвал собственный глаз? Интерес Се Ляня к этому Князю Демонов в красном, Собирателю цветов под кровавым дождем, становился все сильнее. Он, разумеется, догадывался, что истинная причина была намного сложнее, чем просто безумие, однако раз уж собеседник дал подобный ответ, вероятно, он и сам не знает подробностей дела. Се Лянь продолжал спрашивать. — Есть ли у Хуа Чэна слабое место? — Прах. Тот, кто заполучил прах демона, получал и полный контроль над ним. Ну а в том случае, если демон не подчинялся, прах можно было уничтожить, тем самым уничтожив душу и тело демона, то была общеизвестная истина. Однако применимо к Хуа Чэну она не имела столь огромного значения. — Боюсь, что в мире нет героя, способного заполучить его прах. Подобную слабость и слабостью-то назвать нельзя — с улыбкой произнёс Се Лянь. — Вовсе не обязательно. — возразил юноша — В определенных обстоятельствах демон может отдать прах по собственной инициативе. — Например, как в тот раз, когда он заключил соглашение с тридцатью тремя небожителями и поставил на карту свой прах? — Да разве он мог? — с сарказмом проговорил юноша — В мире демонов существует обычай. Если демон остановит на ком-нибудь свой выбор, тогда он может доверить свой прах в руки этого человека. В действительности для демона это означало вручить кому-то другому свою жизнь. Настолько глубокое чувство доверия могло означать лишь искреннюю привязанность. — Неужели и в мире демонов существует обычай, связанный с такими искренними и открытыми чувствами? — с интересом спросил Се Лянь — Существует. Но пока ни один не решился его исполнить. Се Лянь предполагал нечто подобное. На этом свете не только демоны могли обманывать людей, но и людской род водил демонов за нос; наверняка, случалось, что люди использовали доверчивых демонов в своих целях и не раз предавали их. — Если кто-то, ослепленный чувствами, вот так отдает всего себя, а в итоге его прах развевают по ветру… и впрямь печальный исход. Однако юноша, вопреки словам Се Ляня, рассмеялся. — Чего страшиться? Если бы это был я, то спокойно отдал бы прах, захочет этот человек уничтожить его или же просто поиграть, пересыпая в ладонях, какая мне разница? Се Лянь так и расплылся в улыбке, а затем внезапно вспомнил, что он все еще не узнал имени собеседника, даром, что проговорил с ним уже так долго. — Уважаемый друг, как я могу тебя называть? Юноша приставил руку ко лбу, прикрывая глаза от красных, словно вино, предзакатных лучей, и зажмурился, будто не слишком любил солнечный свет. — Меня? В семье я третий по счету, так что все зовут меня Сань Лан. Юноша не сказал ему своего имени, и Се Лянь не стал спрашивать, вместо этого представился сам и представил свою дочь: — Мой фамильный знак — Се, имя состоит из одного иероглифа Лянь. А имя моей дочери тоже состоит из одного иероглифа, Лин. — указал Се Лянь на девочку, которая уже спокойно сидела на его коленях и с интересом поглядывала на незнакомца — Позволь узнать, не направляешься ли ты в деревушку Водных Каштанов, как и мы? Сань Лан откинулся назад, оперевшись о соломенный стог, закинул руки за голову, а ноги положил одна на другую. — Не знаю. Я иду, куда глаза глядят. — Что-то произошло? Сань Лан кивнул и произнес, растягивая слова. — Поругался с домашними, меня и выгнали. Я уже давно скитаюсь, пойти мне некуда. Сегодня от голода я свалился на дороге без сознания, так что пришлось найти место, чтобы передохнуть. Одет юноша был довольно небрежно, но при этом одеяния его явно были сделаны из материала высшего качества; прибавить к этому изысканную манеру общения, а также ежедневное безделье и еще некоторые мелочи, и все стало ясно. Се Лянь давно догадался, что юноша являлся молодым господином из богатой и знатной семьи, который всего лишь сбежал из дома в поисках развлечений. Но если юноша, с детства привыкший к роскоши, так надолго покинул дом в одиночку, в пути ему наверняка пришлось испытать немало невзгод, об этом Се Лянь, как никто другой, имел глубочайшее представление. Услышав, что юноша голоден, принц порылся в дорожном узелке и вынул два маньтоу, про себя возрадовавшись, что они еще не засохли. — Будешь? Тот кивнул, и Се Лянь протянул по маньтоу ему и Се Лин. Сань Лан, глядя на него, спросил: — У тебя больше нет? — Ничего страшного, я не очень голоден. Тут Се Лин разорвала свой маньтоу и отдала половинку папе. Он с благоговением посмотрел на свою дочь. Се Лянь взял кусочек от А-Лин и начал его потихоньку кушать. Сама девочка уже хотела тоже покушать, но её отвлекла пролетающая бабочка. Она осторожно положила маньтоу на бумажку и протянула руку к бабочке. Красивое животное село ей на пальчик, но оно и секунду не просидела как полетела дальше. Повернувшись обратно она заметила полную маньтоу вместо половинки. Просмотрев на Се Ляня, она увидела, как он что-то высматривал в поле. После она повернулась на Сань Лана, который опять лег на сено и, походу, задремал. Се Лин поняла, что у неё нет выбора. Поэтому она просто начала кушать маньтоу. Но в глубине души она запомнила, что лучше не отвлекаться на постороннее.