* * *
- Мих, ну так что? – стоя у зеркала и поправляя только что сформированные на голове «иглы», продолжал настаивать Князь. - Князь, да стремно мне как-то, - скривился Горшок, зажимая коленями сложенные ладони. – Давай ты там как-нибудь один, а? У тебя же и без меня классно выходит. А я свое продолжу, чего мне еще на сцену-то лезть? - Мих, да скучно это, когда в группе всего один фронтмен, е-мое! Ну ты посмотри вокруг, у нас вся рок-сцена по этому принципу построена. Нам же нужно как-то выделяться на общем фоне. - Агата Кристи уже выделяется, - буркнул недовольный Горшок. - Ну вот разве что только они. Но с ними-то нас уж точно сравнивать не станут. Ты вон фактурный какой. Мы тебе тоже хаер поставим, в жилетку какую-нибудь красивую нарядим. Да ты сам ее и расписать сможешь. И вперед! А то вон сколько текстов убойных написал, а сидишь в тени, Кормильцеву уподобляешься. - Ну ты сравнил! – возмутился Миха. - Только ты больше Кормильцева, Мих! Ты нам обложки рисуешь, ты наш логотип анархический создал, - и Князь постучал по торчавшему из-за зеркала потрепанному черному флажку с изображением красного знака анархии. А фанаты толком даже и не знают, как ты выглядишь. Ребята хоть на сцену выходят, а ты за кулисами отсиживаешься. Может, хватит уже, а? - Андрюх, да не люблю я всю эту шумиху, сцену эту, вопли фанатов. Не мое это, - пожал плечами Горшок. Наконец, Князь закончил прихорашиваться и опустился на стул рядом с другом. - Мих, давай тогда начистоту. Мне тоже стремно. Я каждый раз трясусь от страха, когда выхожу к толпе. Блин, ну не бросай друга в беде, а? Так хоть вместе будем, поддержим друг друга. Вдруг я текст забуду там или… ну мало ли что может произойти! – и положил свою крепкую ладонь на плечо Горшка. – Сделай это ради меня, а? Жутко мне там одному, Мих. Без тебя я не справлюсь, - и уткнулся лбом в лоб окончательно смутившегося и растерявшегося Горшка. - Только давай не сегодня, - почти сдался Миха. – Я подготовлюсь там морально, ну, это самое… текст подучу. - Который сам же и написал! – рассмеялся Князь. - Да текстов этих не одна тетрадка уже! Все не упомнишь, - махнул рукой Горшок. – Давай завтра музло сочинять засядем. Ты говорил, у тебя там уже есть несколько мелодий. Я свои текста к ним подгоню, нам второй альбом писать пора. - Первый еще не выпустили, Мих! – поднялся Андрей и еще раз придирчиво изучил себя в зеркале. – Ладно, нам пора на сцену идти. Но ты смотри у меня, через неделю чтоб как штык вместе со мной. Горшок обреченно закивал. Через неделю свой очередной концерт в Тамтаме Король анархии давал уже в несколько обновленном виде – с двумя фронтменами. Горшок трясся с головы до ног, столбом стоя в углу сцены. Князь не доверил ему пока петь ни одной песни, тот лишь пару раз засветился на бэках, да и на этом все, но постепенно начал втягиваться, и концерту к пятому подпевал Андрею уже практически на каждой композиции. А когда на альбомах группы начали появляться хиты, авторство которых полностью принадлежало Горшку, например, Кукла Бакунина или Прыгну с броневика, тому пришлось учиться петь. Через упрямство, ругань с Князем, преодолевая смущение и критическое отношение к своим вокальным данным, которые и вправду почти отсутствовали. У самого Андрея от природы был роскошный драматический тенор, и прекрасные Михины тексты насыщались новой силой от его исполнения. Задорная и разухабистая музыка, выходившая из-под пера плодовитого композитора Князя странно гармонично ложилась на серьезные и драматичные тексты Горшка – по большей части революционного, анархического да и в целом политического содержания. Сам же Андрей текстов почти не писал, очень стыдился их, но если что-то выходило неплохо, то старался протащить на альбом хоть одну вещь целиком собственного сочинения. У Горшка подобное получалось гораздо чаще: поработав несколько лет с Князем, научившись у него игре на гитаре, он тоже смог ваять вполне себе сносную музыку, качество которой неуклонно росло. Князь, конечно, искренне радовался за друга, когда тому удавалось создать хит полностью своего авторства, но в глубине души ему не давало покоя осознание того факта, что у него самого таких хитов нет. Хотя все это с лихвой компенсировалось искренней фанатской любовью к своему фронтмену, которая после памятного концерта в Юбилейном достигла критической точки. Горшка, конечно, тоже приветствовали, тоже радостно подпевали ему и на Кукле, и на Броневике, но лидерство Князя оставалось неоспоримым и фундаментальным: он лучше пел, увереннее держался, да и его чувство юмора приводило всех в неистовый восторг. Да, эмблема группы и ее идеология были полностью с нуля разработаны Горшком, но кому до этого было дело? Все анархические порывы расценивались фанатами как исходящие от Андрея, Миха же даже на интервью все больше отмалчивался тихо в уголке. Казалось, что всех все устраивает. С каждом годом Горшок писал все больше, все с меньшим смирением принимал отказ Князя взять очередную его песню на альбом. Правда, с несвойственной ему тактичностью старался не напоминать другу о том, что их третий альбом, с которого и пошла вверх их карьера, целиком и полностью написан был Горшком. В одиночку. Пока Князь валялся в больнице с травмой позвоночника и не мог контролировать процесс. Миха тогда с ума сходил от переживаний и страхов, и все эти эмоции выплеснулись на новой пластинке, которую он гордо нарек «Пассионарный альбом». В итоге и без того явная анархическая направленность группы вылилась в агрессивный бунт, для публики середины 90-х ставший совсем уж странным, непривычным, а потому привлекательным. Народ толпами повалил на концерты и скупал кассеты. Князь психовал, хоть и виду не показывал, явно решив, что Горшок задумал скинуть его с пьедестала. И не придав значения тому, как рад был Миха видеть его после выписки из больницы, как увлажнились его глаза, как бросился он ему на шею… Больше Андрей такой воли Михе не давал, втайне дома мучаясь над собственными текстами. Необходимо было родить хоть несколько штук, чтобы доказать и себе, и Горшку, что он может не хуже, что он тоже формирует идеологию Короля анархии, а не исполняет лишь созданное кем-то другим – пусть даже лучшим другом. А потом Миха пришел вдруг и заявил, что хочет выпустить сольный альбом. Полно материала, говорит, накопилось, хочу, чтобы люди услышали. И вот тут Князь уже не выдержал. - Ну какой еще сольник, Мих? Мы же Пьянку на корабле только начали прорабатывать. Для него материала не хватает, а ты мне тут про сольник вещаешь. - Ты все эти вещи, Андрюх, мне уже давно завернул, Король анархии их никогда не выпустит. Чего они в столе-то лежать будут? - А потом-то что, Мих? Выпустишь альбом и тю-тю? Свалишь из группы? - А ты дашь повод? – усмехнулся Горшок. – Если сможем договориться о составе песен на альбомах, никуда я не свалю. Пою я хреново, и ты это знаешь. На сцене держаться один без тебя не могу. Какая мне выгода валить? Кто пойдет на мои концерты? – Князь даже не заметил горечи в голосе друга, как прежде, озабоченный лишь вопросами собственного лидерства. - Ну вот и ладненько, - потер ладони Князь. – Зато я, наконец-то, неплохой текст смог написать. Думаю, он станет хитом. Хочешь послушать? – и, не дожидаясь ответа, взял в руки гитару и выразительно забренчал: - Не надо меня утешать, это мне не поможет. Любимая девушка очень жестоко обидела. Стыдливое чувство меня беспрестанно тревожит: Она меня с голыми коками взяла и увидела. Когда Андрей допел до конца, Михино лицо вытянулось слишком очевидно, чтобы игнорировать это, но тот давно уже решил, что песня непременно попадет на альбом, чего бы ему оно ни стоило. Миха продолжал молчать, почесывая в затылке. Наконец, аккуратно произнес: - Знаешь, как-то уж слишком… бесстыдно. Разухабисто что ли. И вообще не в нашем стиле. Народ шокирован будет: выходят панки, которые годами им про анархию поют, и исполняют вот это. Да и текст я бы поправил. В конце концов, слово «коки» легко обыграть в контексте названия альбома – Пьянка на корабле. - Коки – то есть повара что ли? – нахмурился Андрей, явно не ожидая столь неодобрительного отзыва от друга. - Вроде того. У нас же пиратское судно, а на нем закатили пьянку в честь удачного рейда. Вот коки и разделись до гола, перебрав рома, - и, отобрав у Князя листок с текстом, принялся черкать строчки и вписывать новые. Андрей молча вытерпел это вмешательство в свои, по сути, первые стихи для группы, покивал, но для итогового варианта песни все равно использовал то, что придумал сам. У Горшка, конечно, вышло элегантнее – каламбур, игра слов – коки как мужское достоинство и коки как корабельные повара – но никаких подобных сложностей Князь для своей веселой песни не хотел. В конце концов, он хотел понять, как публика воспримет его личное творение, созданное без чьей бы то ни было помощи. И публика была в восторге. Вероятно, устав от серьезных и агрессивных текстов про анархию, народ захотел расслабиться, посмеяться, попеть что-нибудь в меру глупое и забавное. Коки стали гимном альбома, его главным хитом. Миху ситуация явно не вдохновляла, но он молчал, сцепив зубы – в конце концов, он готовил сольник, что ему какие-то там коки. Да и в глубине души даже немного радовался за друга, который в кои-то веки смог в одиночку написать песню, пусть и такую кривоватую. Песен набиралось подозрительно много – вполне хватило бы даже не на один, а на целых три альбома, но Горшок решил сначала выпустить хотя бы что-то, посмотреть, как отреагирует публика, заинтересуется ли. Глодали сомнения, нужен ли кому-то сольный альбом текстовика известной на всю страну группы, когда с тем же успехом можно было продолжать слушать ее, наслаждаясь яркими Князевскими мелодиями и невероятным сценическим образом. Как ни пытался Горшок, но за все эти годы так и не научился фронтменить так, чтобы выйти, наконец, из тени Андрея. Возможно, в этом ему поможет сольник. «Любовь бунтаря» готовился кропотливо, заранее назначили дату выхода на осень, Миха успел даже дать пару интервью о своем будущем альбоме. Но вот в конце одного из них репортер просто взял и огорошил Горшка странным вопросом: - Вы с Андреем Князевым как-то резко вместе взялись сольники выпускать. Не сигнал ли это грядущего распада группы? Горшок нахмурился, не понимая, о чем речь, но журналиста расспрашивать не решился, чтобы не выглядеть совсем уж глупо. Едва же они попрощались, как сразу набрал Князя, все еще надеясь на какую-то ошибку, утку. Но Князь отпираться не стал, а все подтвердил: - Мих, ну ситуация и правда некрасивая: ты сольник выпускаешь, а мы сами по себе, получается? Но дело даже не в этом. Володька Бегунов серьезно болен, ты же слышал. Шахрин сбор объявил ему на лечение в немецкой клинике. Я записываю всего лишь чайфовские каверы, все средства пойдут Володе. - Ну и как ты назовешь этот свой «альбом»? - Горшок намеренно придал голосу максимально саркастичные интонации, когда произносил последнее слово. – «Бутылка кефира, полбатона»? - А хоть бы и так! – усмехнулся Андрей. – По-моему, классное название, спасибо за идею! Именно так он и поступил в конечном итоге. Альбом каверов оказалось записать значительно проще оригинального материала, и вышел он на целые полгода раньше давно запланированного Михой «Любви бунтаря». «Бутылка кефира, полбатона» совершенно неожиданно взлетел на высокие строчки всех хит-парадов страны, а перепетая Князем в своей разухабистой манере «Никто не услышит» и вовсе повторила судьбу цоевской «Видели ночь», которую большинство узнало и полюбило лишь в перепевке Zdob si Zdub. Бегунов благополучно отбыл на лечение в Германию, а альбом Князя продолжал бить рекорды продаж. На фоне столь яркого старта скромный сольник Горшка прошел фактически незамеченным: почти не продавался да и пользовался дурной репутацией: дескать, Миха подсуетился и выпустил хоть что-то, только бы не отстать от коллеги. При этом факт того, что коллега этот издал обычный альбом каверов, которые любой может клепать в неограниченных количествах, не смущал вообще никого. Ну и что плохого в каверах? Плант вон годами альбомы каверов штампует, получать Грэмми за те самые каверы это ему никак не мешает. Скорее даже наоборот. Миха перестал нормально спать: вроде бы дружба с Андро хоть и дала основательную трещину, но окончательно пока еще не развалилась. Тот все еще ценил его поэтический талант, постоянно твердил, что лучше текстовика во всем русском роке не найти, что Маргарита Пушкина рядом с ним – просто младенец, что анархическая идеология всей страны держится на нем и на их группе в целом. Совершенно искренне извинялся за «Бутылку кефира, полбатона» - дескать, он не ожидал, что так выйдет, он ведь искренне хотел помочь Бегунову. И Горшку просто не за что было зацепиться, хотя на душе день ото дня становилось все паршивее: легкий запашок тления уже ударил ему в нос. Не помог даже новый брак с вроде бы симпатичной девушкой, которая с первого же взгляда на нее показалась страшно похожей на Андро. И бороться с этим никак не выходило: она была забавной, милой, совсем не похожей на Андрея поведением, и до мурашек похожей внешне. Временами Горшок сам начинал бояться собственной тяги к этой женщине: не может же быть, что он влюбился, а затем и женился на точной копии Князева потому только лишь, что… дальше он мысли не пускал. Было слишком страшно признаваться в потаенных желаниях даже самому себе. Похожа и похожа, подумаешь. Мало что ли похожих людей на свете? Мало блондинок что ли? Тем более, что никто из окружения его даже и не заметил никакого сходства, не стебал его этим, не смотрел косо. Хитроумный Балу в том числе. Словно бы сходство это оставалось очевидным одному только Михе. Словно бы он придумал его. Странный брак этот только усугубил сложности в отношениях с Андреем. Вроде бы альбомы писались, концерты игрались. Вроде бы Горшок держался на сцене уже увереннее и смелее. Вроде бы к нему стали чаще подбегать за автографами, но все же основная толпа по-прежнему собиралась вокруг Князя. Все же журналисты упорно интересовались биографией Кропоткина и Бакунина именно у Андрея, не прочитавшего ни строчки о них. А однажды после очередного концерта кто-то из фанатов, топтавшихся возле служебки в ожидании выхода кумиров, увидев Князя, радостно гаркнул: - Князь идет, урррраааа! О, нет, опять он со своим Горшком! Андрюх, нахер он тебе сдался? Пойдем с нами пивка попьем. Горшок твой совсем фишку не рубит, ему мы наливать не будем. Конечно же, Андро их одернул. Конечно же, в свойственной ему деликатной манере объяснил, что Горшок – такой же автор, как и он. Что у них равноправный тандем. Конечно же, толпа покивала, погикала, несколько человек даже послушно взяли автографы у Михи, но остальные продолжали звать Князева выпить, повернувшись спиной к уныло ковырявшему ботинком землю Горшку. Ему хотелось накинуться на этих дебилов, вмазать хорошенько кому-нибудь из них, крикнуть: - Да это же я тут панк и анархист! Это я придумал название нашей чертовой группы! Это я пишу все тексты и формирую идеологию! Я нарисовал ваш обожаемый логотип! А то, что я на сцене держаться не умею, так для вас это так важно что ли? Важнее идеологии группы? Вы серьезно, черт побери, гребаные ублюдки?! Один раз он даже попытался провернуть нечто подобное, но фанаты в ответ налетели на него целой толпой и готовы были запинать насмерть, если бы не вмешался Князь и не позвал охрану, а вслед за тем и сам не принялся распихивать озверевшее быдло. - Да кому ты нужен! – орали бухие подростки, вытирая разбитые носы. – Король анархии – это Князь! А ты катись к черту, и без тебя все будет круто! Ты для группы никто! Петь не умеешь, ни на каких инструментах не играешь. Тебя Андрюха из жалости приютил, а ты чего-то тут будешь про свою значимость задвигать?! Да нахер иди! И на какую-то долю секунды Горшку почудилось, будто Князь был в какой-то степени удовлетворен подобными речами, поддерживал их и лишь из вежливости и чувства долга все же велел фанатам заткнуться и увел Миху от служебки. Мелочи копились, как копились и песни, не допускаемые Андреем до альбомов Короля анархии. Горшок терпел – ради группы, ради их общего дела, на которое угрохал годы труда, ради призрака былой дружбы, наконец. Ведь именно Князь когда-то научил его играть на гитаре и писать музыку. Князь вывел его на сцену, показал, как держаться на ней, петь и взаимодействовать с публикой. Его нельзя было бросить просто так. Он не выплывет же – без текстов-то. Но однажды терпение Михи лопнуло окончательно. Им – как одной из самых ярких групп со своей историей и идеологией – предложили создать нечто вроде рок-оперы. Поначалу Горшок радостно ухватился за эту идею: это ж можно было всю лежавшую доселе в столе музыку использовать! Для рок-оперы ее потребуется в разы больше, чем для простого альбома, Князь не должен отказать ему. А сюжет…сюжет придумается. Можно сделать что-то вроде альтернативного взгляда на судьбу Кропоткина или Бакунина или сразу обоих, чтобы им с Андреем обоим роли нашлись. За несколько дней Горшок успел набросать синопсис будущей оперы и радостно отправился с ним к Андрею. Тот как раз утрясал по телефону с режиссером детали грядущей работы. А когда повесил трубку, радостно потер ладони: - Мих, нам предложили офигенную идею! Оперу по истории Железного человека! - Что? – Горшок нахмурился, не вполне понимая, о чем речь. - Ну, помнишь, в том году фильм гремел с Дауни младшим? Народ толпами к нам повалит! Только представь меня в костюме Тони Старка, а? – Князь выпятил грудь и продемонстрировал бицепсы. - Какой еще Железный человек, Андро? Ты чего? У нас своих что ли сюжетов мало? Зачем чужое переделывать? Я вон синопсис с оригинальной идеей набросал. Глянь-ка лучше. Но Князь лишь отмахнулся: - Мих, да это слишком долго. Пока мы новый сюжет проработаем, не один месяц пройдет. Не факт, что режиссер еще согласится ставить по нашей идее. А тут он сам предложил! Горшок покачал головой: - Ты будешь Тони Старком, а кем буду я? Роудсом? - А чем плоха роль? – казалось, совершенно искренне изумился Князь. - Санчо Панса при великом Дон Кихоте? Уволь, - и поморщился. - Да ты чего, Мих, классная же идея! Я давно хотел в театр нас утащить, и тут такая возможность! - Да базара нет, Андрюх, занимайся, - махнул рукой и демонстративно порвал синопсис, на который потратил не одну ночь. – Только без меня. - В смысле без тебя? Опера должна выйти под брендом группы, других вариантов нет! - Ну если у тебя хватит совести выпустить ее под брендом Короля анархии без меня – делай, Андрюх. Я тебе препятствовать не намерен. - Ну ты хоть либретто напишешь? Если уж выходить на сцену не собираешься… - Э, нет, и тут уволь. Меня этот твой Железный человек не впечатляет. Я лучше что-нибудь свое пока посочиняю. - Ты это о чем? – нахмурился Князь. - О сольниках своих. Пиши оперу, выпускай ее под нашим общим брендом, а я как-нибудь перетопчусь. Как закончишь играться, дай знать – я приду новый альбом писать. - Мих, да ты офонарел что ли?! - А нахера я тебе сдался-то, а? – усмехнулся Горшок. – Фанаты идут на концерты ради тебя. Ты лидер, ты лицо группы. Ты с моим мнением тоже не считаешься. Взял вон и втянул группу в рок-оперу, не посоветовавшись ни с кем. Я тут кто? Текстовик? Обычная зарплатная должность. Могу и уволиться, если хочешь, - в голове и груди жгло огнем от этих нечаянно брошенных слов. - Да увольняйся к едрене фене! – выкрикнул вконец обалдевший от такого поворота Князь. – И один справлюсь! Вот так буквально в считанные дни, а, по впечатлениям Князя, так вообще минуты, от Короля анархии, по сути, и камня на камне не осталось. Вслед за Михой из группы ушел только Яша, больше никто не рискнул отречься от бренда, а распускать группу Князь не пожелал. Мало ли – текстовик с гитаристом ушли, подумаешь. В Дип Перпл вон сто раз состав менялся, Роджер Уотерс из Пинк Флойда ушел, а группа живее всех живых. Что музыку больше не выпускает, так и со старыми хитами бабло на счета течет с прежней скоростью. Андрей и один справится, какие тут могут быть сомнения? Опера вышла неплохой, и либретто вроде профессиональные поэты забацали. Не было там, правда, Михиного драматизма, нерва, бунта, наконец, которым так славился Король анархии все эти годы, но публика все равно визжала от восторга: на сцену выходит любимый Князь! Какая к черту разница, что именно он исполняет и в каком дурацком костюме он изображает кого-то там? Зачастую Андрею было тошно: он и сам начал осознавать нелепость происходящего. Ну какой из него артист? Корчить рожи и вращать глазами – это совсем не про актерскую игру. Поет хорошо, это правда, но и не более того. А то, что опера их выстрелила исключительно на волне популярности недавно вышедшего фильма, так про то из критиков только ленивый не сказал. Быдло радовалось своему анархисту в любом облике и с презрением смотрело в сторону Горшка, наконец-то, решившегося на первые самостоятельные шаги. Он и сам не ожидал такой реакции от, казалось бы, многолетних фанатов. Он двадцать лет писал бунтарские тексты, он разработал логотип анархии для группы, он создал ее название и идеологию. Именно он выглядел на сцене истинным панком, он создал немало хитов в одиночку, но никто не посмел поддержать его в тот сложный период. Почти никто. Разумеется, нашлась горстка упертых, но при этом вполне разумных ребят, готовых гонять за Горшком по стране, распевая его Прыгну с броневика или Куклу бунтаря на все лады, но таких было слишком мало. Да и Князь подливал масла в огонь, скрупулезно отслеживая гастрольный график бывшего друга и соратника и намеренно ставившего концерты Короля анархии там же в те же дни, чтобы перетянуть к себе и эту упертую горстку. Словно это и не они когда-то пихали друг друга локтями в бок в училище, бегали курить за угол подальше от преподов, не они блевали рядом прямо на пол Тамтама, не они под герычем обнимались и клялись друг другу в вечной дружбе, не они вытаскивали один другого из бесконечных передряг, коими наполнена была жизнь панка. А теперь вот сами устраивали друг другу такие передряги… Однажды Миха не выдержал подобных издевательств и в очередном провинциальном городе, где они снова столкнулись с Князем и Ко, подошел к усмехавшемуся ублюдку и с ноги шарахнул тому прямо в солнечное сплетение. Андро рухнул на пол, и никто из группы не посмел вмешаться, Реник просто взял и утащил их подальше, прекрасно понимая, что парням нужно выяснить отношения. Андрей долго прокашливался, а Миха терпеливо ждал, постукивая носком ботинка по асфальту. Когда хрипы и стоны, наконец, умолкли, и Андрей кое-как поднялся на ноги, Горшок собрал в кулак все презрение, которое накопил к нему за прошедшие месяцы, и швырнул прямо в лицо: - Я тебя ненавижу. И в группу я никогда не вернусь. Я знаю, что ты именно этого добиваешься или просто пытаешься насолить мне, но у тебя ничего не выйдет. Если потребуется, я пойду работать маляром или вообще улечу в Америку подальше отсюда, но с Королем анархии я больше не желаю иметь ничего общего. Я оставил тебе все – все, что придумал для группы – но давись этим теперь в одиночку. Ты все разрушил и даже не пытайся ничего склеить. Конец, Андро, это конец, - плюнул себе под ноги, яростно растер плевок и широким шагом удалился. Князь еще долго стоял, уперев ладони в колени и пытаясь продышаться, а по щекам его текли неконтролируемые слезы. Спустя полтора года он умер совершенно нелепой смертью – подавился кусочком мяса в одной из провинциальных кафешек. Как раз когда пытался горланить «Ели мясо мужики» вместе со всей группой, празднуя очередной аншлаговый концерт. На похороны Горшок не явился и от комментариев по поводу смерти бывшего коллеги отказался. К вечеру того дня к нему явился едва державшийся на ногах от усталости и выпитого Балу, плюхнулся на табурет, покачал головой и скривился: - Мудак ты все-таки, Мих. Кто старое помянет… Вот окажись Князь на твоем месте, он бы так юродствовать не стал. - Ну, конечно, святой Княже! – возопил Горшок, шарахая кулаком по и так еле державшемуся столу. – Во всём всегда пример для всех! Я не он, Шур. Андро мне гадил до самого последнего дня, а я должен слезы лить на его могилке? Не бывать этому. - Мне казалось, вы помирились незадолго до… - Да какое там. Пару раз созвонились по делу и на этом все. Закончился Король анархии, как и наша вечная дружба. А присутствовать на их похоронах я не хочу. Вот здесь все сдохло тоже, - ткнул себя кулаком в грудь. - Все ли? – пьяно усмехнулся Балу и погрозил другу пальцем. – Раз так говоришь, то уж точно что-то еще шевелится. А вот это, Шура, тебя уж точно не касается. Если даже и не всё, и не кончилось, так это только моя беда, и ее я на всеобщее обозрение вываливать не намерен. Вали-ка ты лучше отсюда и оставь меня наедине с моей бутылкой, моим одиночеством и моими воспоминаниями. Балу ушел, так ничего от Горшка и не добившись. Но словно бы понял, что каждый изживает трагедию по-своему, единого рецепта в таком деле нет. Со дня смерти Князя и роспуска Короля анархии карьера Михи резко пошла в гору, но фанаты так и не дождались от него ни памятных концертов, ни слов благодарности или сожаления. Он не посвящал Андрею песен, не давал пафосных интервью, не рисовал клипов с его лицом, хотя за прошедшие годы выпустил их уже немало. Фанаты негодовали от его кажущегося равнодушия, один Балу печально качал головой: все-таки когда-то он был прав в своих дурацких и запредельных по наглости догадках. Спустя несколько лет от Панкера Михе поступило странное предложение поучаствовать в съемках сериала о Короле анархии и Князе. Препятствовать Горшок не стал, но и сотрудничать тоже, по-прежнему сохраняя видимость полного равнодушия к своему прошлому. Сценарий писался и подбор актеров проводился совершенно без его участия. Комментировать получившийся сериал Миха также отказался, словно бы навсегда отрезал от себя Короля анархии и Князя заодно. А о том, что он мог сказать по данной теме, его все равно никто никогда не спросит – кроме вездесущего Балу. Ненависть к нему фанатов росла от раза к разу. Они кричали о его неблагодарности, о том, что он поднялся исключительно благодаря Андрею, а теперь не хочет отдать дань памяти бывшему лучшему другу. Словно бы хоть что-то знали о характере той дружбы. Они кричали. Они презирали. Они ненавидели и плевались ядом, но продолжали ходить на концерты и на все голоса распевать Куклу бунтаря.* * *
Аптекарь усмехнулся и сделал новый глоток из полупустого стакана. - А она похожа, да. Ты специально ее парнем тут сделал? - Это случайное сходство, - пожал я плечами, не желая вдаваться в подробности. – Поначалу я и сам удивлялся, потом решил, что внешность у обоих довольно рядовая. Ну подумаешь – сероглазый блондин. Мало таких что ли на свете? - Да тут не в цвете глаз дело, - покачал головой аптекарь. – Они ведь по сути очень похожи. Хотя… тут история пошла явно не по твоему сценарию, так ведь? - Они научились существовать без моих подсказок. Но неизменно копируют мою жизнь, все мои шаги с Адель в тщетном стремлении вернуть ее к жизни. Своего разума у теней так и не появилось, но творчески перерабатывают они на отлично. Мы засиделись с ним допоздна и совсем не хотели расходиться. С некоторых пор аптекарь стал моим единственным другом в этом привычном для меня мире. Конечно же, я в любой момент мог вернуться к шуту и обо всем ему рассказать, но тот был слишком занят при дворе и уже не уделял мне того времени, что мне хватило бы для затыкания дыры в душе, из которой сквозило ледяным холодом. Кажется, все сумели обрести свое место, лишь я болтался как неприкаянный, а все мои попытки построить нормальную жизнь неизменно шли прахом. У меня не получилось быть ни с Хельгой, ни с Аделью, ни с Марго. Мне оставалось одно только одиночество и верный собутыльник в виде столь же ненужного никому аптекаря. В конце нашей печальной попойки с натянутыми на лицо радостными гримасами мы вдвоем разнесли в щепки наши часы, чтобы никогда даже не искушаться возможностью вновь использовать их по назначению. Обломки аптекарь забрал с собой, чтобы сжечь на спиртовке. Вместе с инструкцией по их сборке, которую я безжалостно выдрал из своей тетради, тем самым навсегда закрывая себе путь к отступлению.