Чонгук не хотел просыпаться, не хотел выходить на работу и не хотел встречаться на этой работе с одним конкретным родителем. Он не знает, как избежать предстоящей неловкости.
Они поцеловались. Быстро, смазанно, вкусно вчера в машине Тэхёна, и возможно, Чонгук думает об этом
намного больше положенного. Для его невинной души все поцелуи
не обычные. Они не делятся на категории: не могут одни быть незначительными, а другие — значимыми. У Чонгука
все занимает определенное место, и даже вчерашний, тот, что был спонтанным, случившимся под влиянием силы вселенского притяжения, остался в памяти.
И Чонгук прокручивает его в голове снова и снова, разжевывает, глотает эту горечь, чем делает себе хуже в стократ. Заваривает чай — пытается вспомнить, о чем они говорили. Нарезает тостовый хлеб — думает, кто первым потянулся и коснулся кожи. Ищет чистую одежду — возвращается к эмоциям, которые испытал.
А испытал он много и очень много, но к этому огромному и тяжелому вороху всего и сразу оказался не готов. Чонгук буквально четыре месяца назад вышел из длительных, удушающих и зависимых отношений, где ежедневно выслушивал грубые, резкие и острые слова. У него все еще слишком много сидит в голове. Много чего из этого оттуда попросту никогда не уйдет, так что открываться новому, показывать себя, оголять, целоваться он пока не готов.
Тэхёна хочется, очень, но он не может быть уверен в том, что тот не поступит так же, как с Чонгуком уже поступали. Он же его и не знает толком. Хоть и слышал вчера, что у него нет жены, но ведь просто не бывает так, чтобы такой мужчина был совсем один. Чонгук, может, и глуп, но не верит, что у Тэхёна прямо никого-никого нет. Такое просто немыслимо, просто не укладывается в голове.
Он собирается на работу с тяжелым сердцем, долго стоит в ванной, рассматривая свое отражение. Поникшее и серое. Нужно поскорее вернуть на лицо улыбку, все же дети — самые проницательные наблюдатели.
Чонгук, как обычно, приходит рано. Отмечается на пункте охраны, открывает корпус и заполняет журнал отчетности за вчерашний день, который остался нетронутым из-за его внезапного отсутствия. Дрожь, которую утром, кажется, удалось унять, возвращается и бьет с новой силой, стоит родителям со своими шумным детьми показаться на пороге.
Они все торопятся: здороваются с Чонгуком, целуют на прощание своих чад, дают шаблонные наставления из ряда вести себя хорошо или доедать еду до конца. С каждым новым звуком открывающейся двери у Чонгука опускается сердце. С минуты на минуту придет тот родитель, которого хочется увидеть больше всех остальных в мире вместе взятых и в то же время не хочется видеть вовсе. Чонгук не придумал еще, как себя вести, не отрепетировал, что говорить и как смотреть. Чонгук оказывается совсем не готов к знакомому и хрипловатому:
— Здравствуйте.
Оборачивается на голос. Мучительная растерянность накрывает с головой, на него налетает двадцатиметровая волна цунами — у Тэхёна глаза грустные.
Галактическое пространство сужается до одной микроточки. До одного маленького, лишенного кислорода пространства, где есть только дрожащий Чонгук и потерянный Тэхён.
— Чонгук! Я не попрощалась с Вами вчера, — Мизуки отпускает руку отца и бежит к своему любимому воспитателю, пока этот самый воспитатель будто тонет в темноте холодной воды. Ничего не слышит и никого вокруг, кроме Тэхёна напротив, не видит.
Он не такой, как обычно. Перед Чонгуком абсолютно другой человек. Одежда, конечно, все та же: официальная, свежевыстиранная, отглаженная. Да и волосы уложены по-привычному. Но лицо. Лицо Тэхёна бледное, печальное и такое открытое, словно он и не пытается от Чонгука спрятать свои истинные чувства. Словно он тоже не находил себе места после вчерашнего.
Может, Тэхён тоже не делит поцелуи на категории?
— Вы меня прощаете? — Мизуки тормошит Чонгука за руку, обращает на себя внимание и, к счастью, спасает утопающего от череды бесконтрольных мыслей.
— Прощаю? — Чонгук все же переводит на нее быстрый взгляд. — За что?
Малышка невинно хлопает густыми ресницами.
— За то, что не попрощалась, — озвучивает очевидное. — Папа был грустный вчера весь вечер, наверное, из-за того, что я невоспитанная дочь.
Вряд ли невоспитанная, но ужасно болтливая — точно. Чонгук, откровенно пораженный столь искренним заявлением, поднимает глаза, ожидая увидеть на чужом лице все что угодно, но только не застенчивую обезоруживающую улыбку, которую пытаются скрыть, отведя голову в сторону.
— Зуки, друзья, кажется, тебя уже заждались, — Тэхён пытается себя спасти (если там осталось конечно что-то, чего Чонгук еще не знает) и занять дочь чем-то другим. Дважды ей говорить не нужно: хватило только одного напоминания, как она тут же рванула на ковер играть с остальными.
— Выглядите неважно, — первым решает заговорить Чонгук. Нужно душить неловкость, он не хочет чувствовать себя виноватым.
— Вы тоже, — Тэхён подходит ближе, становится рядом, поворачиваясь в сторону детей. На Чонгука смотреть сложно — глаза все время спускаются на губы, что сейчас потрескавшиеся от вечного покусывания, в ранках. — Плохо спали?
— А Вы?
— Я спал плохо. Кое с кем не удалось вчера поговорить.
— О чем?
Чонгук боится. Не хочет. Не готов ничего слышать.
— А нам не о чем? — стреляет Тэхён хриплым шепотом. — Для Вас это совсем ничего не значило? — он тоже растерян, вчера вместо работы ломал голову и думал, как бы подступиться к Чонгуку с другой стороны.
— Значило то, что не должно было, — выпаливает, разворачиваясь и становясь пленником пристального взгляда. Тэхён снова изучает, снова анализирует все те эмоции, что Чонгук так неумело прячет. Он уже приспособился, приноровился, научился распознавать даже малейшие изменения.
— Вы такой сложный и противоречивый, но от этого становитесь ни на грамм менее интересным мне, — глаза в глаза, Чонгук не может дышать. Не может поверить в то, что слышит из чужих уст. — Вы мне нравитесь, так что не откажите свободное от работы время провести со мной на свидании.
Ему признаются в чувствах.
На которые, к сожалению, тот не знает, как отвечать.
Чонгук смотрит, обескураженный признанием, чуть приоткрыв от удивления пухлые губы. Разве он может ответить согласием? Разве он — подходящий Тэхёну человек? Он же уже все просчитал, продумал все возможные реплики и ответы, но этот бесконечный слаженный список оказался бесполезным: ответа на такое заявление у Чонгука нет.
Ему страшно испытывать боль снова. Он не может в полной мере насладиться красивыми словами, потому что во всем сразу ищет подвох, ведь не может такой красивый и взрослый мужчина его хотеть. Не может же? Почему именно Чонгук, что обычен и прост, как три копейки, что плохо скрывает эмоции и ужасно легко читаем? Почему среди сотни тысяч выбирают его?
Даже в таких вещах очевидна разница между ними: Тэхён уверен и непоколебим и, даже если на самом деле дрожью заходится в ожидании чужого ответа, никогда этого не покажет. Чонгук же — самый настоящий трус, что даже не в состоянии это скрыть! Ну и как так могло получиться, что именно
такого Чонгука хочет
такой Тэхён.
Все это больше похоже на глупые проделки Вселенной, что еще не наигралась. Все пытается притянуть то, что, очевидно, друг другу не подходит по полюсам.
Второй воспитатель пытается завлечь детей игрой. У него отлично получается, пока Чонгук занят вопросом жизни (своей личной) и смерти (возможно, чужой).
— Если Вы искренны в своих чувствах, то я признателен за признание, — готовит почву Чонгук, чтобы обрушить на Тэхёна свой вердикт, которому и одного кивка будет достаточно — он за все возьмет ответственность. Знает, что со своим хоть и влиятельным, но опасным положением, жизни близких могут быть под угрозой, но от Чонгука отказаться попросту не может. Сделает все, чтобы тот ни в чем не нуждался, чтобы никогда не тревожился и был в полной безопасности. — Но я не могу.
Мафиозного предводителя сокрушили фатальной пулей. Этот стрелок-новичок попал, кажется, даже не целясь. Прямо в грудь.
— Могу ли я узнать причину? — у Тэхёна сегодня работы навалом, его ждут люди и дела, но это все — такие мелочи, не имеющие абсолютно никакого значения рядом с Чонгуком. Сначала он, а потом все остальное. — Проблема же не в том, что я мужчина?
— Нет, — выходит как-то слишком резко. — Я пока не готов к отношениям, и к свиданиям, и ко всему прочему. Я ничего не смогу Вам дать.
— Мне не нужно ничего давать.
— У меня за спиной ничего. Вы не понимаете?
— У Вас за спиной буду
я.
Чонгук трепещет, распадается на миллионы субатомных частиц, не слышит ничего, кроме стучащего в ушах сердца. Ему говорят
такие вещи и
так открыто, без стеснения, без толики стыдливости. О нем хотят позаботиться. Кажется, это все взаправду.
— Чонгук, а Вы пойдете с нами играть? — дети на ковре рассаживаются в круг. Время утренней переклички и обучающих игр.
Он пойдет, конечно. Сразу после того, как откроет рот и скажет внятный ответ тому, кто настороженно стоит и терпеливо ждет. У Чонгука щелкают переключатели в голове, сменяются передачи на коробке-автомат и выжимается газ. Если этот человек просит шанс, Чонгук точно не тот, кто имеет силы противиться.
— Я обещаю подумать и сказать ответ немного позже, — удивительно, как какие-то восемь слов могут изменить человека до неузнаваемости. Тэхён поразительно быстро становится самым ярко светящим на планете.
— Я заеду вечером. Заберу Вас, и мы поговорим, ладно?
Чонгук кивает, дарит легкую улыбку, провожает Тэхёна взглядом. Неужели такой мужчина и правда его
так сильно хочет?
***
— Господин Ким, Джунхо объявился, — Тэхён как раз был на переговорах по поводу Итэвонских клубов (уже чертов второй день подряд, потому что Мин Юнги не мог сложить себе цены и предлагал продажу пятидесяти процентов за несусветные деньги), когда его личный секретарь обнародовал долгожданную новость.
Тот самый предатель, что бесследно пропал с радаров, до этого вынеся крупную сумму денег и пару важных бумажек. Его должны были устранить уже давно, но процесс так затянулся из-за бесполезных подручных, что теперь Тэхён лично хочет повидаться с этим Джунхо, и ему же лучше повеситься раньше, чем до него доберется босс.
— Я вернусь сюда завтра, — тут же кидает он Юнги, поднимаясь с нагретого места на кожаном диване. Охрана за спиной оживляется. — У Вас есть время подготовить контракт, чтобы мои юристы его проверили.
Он даже не прощается, никаких теплых партнерских рукопожатий или приветливых улыбок. Тэхён на работе — глыба, холодная, огромная и с легкостью готовая топить летящие на нее круизные лайнеры.
— Где он? — он первым покидает чужой темный кабинет, направляясь к выходу из клуба, пока за спиной бодрым шагом следует надежная пара личных телохранителей. На переговоры приходит всегда только так: во всеоружии, готовый к любым неожиданностям.
Секретарь Пак проверяет отправленные ему на телефон данные и внезапно останавливается посреди коридора, перечитывая сообщения еще несколько раз, прежде чем озвучить их содержимое:
— Лучше спросите, где он планирует быть, — поднимает напряженный красноречивый взгляд. — Госпожа Мизуки в безопасности? — у Тэхёна на сотую доли секунды мешаются мысли при упоминании дочери, но рассуждать алогично и несвязно он себе позволить не может. Что-то затевается. Вопрос про нее явно задан неспроста. — Есть информация, что Джунхо объединился с людьми Хвана, и не хочу предполагать, но они вполне могли выследить ее местоположение со своими компьютерными задротами.
Шквал ярости и раздражения смывает все на пути Тэхёна. Он пропускает грязный мат и цыкает себе под нос, слушая чужое донесение. Лучше сейчас не попадаться на глаза этой льдине — и глазом не моргнет, как собьет с ног и потопит.
— Что насчет его места нахождения в данный момент? Где эта тварь прячется? — он лично от него избавится.
Тэхён пересекает квадратные метры пустого клуба в считанные секунды. В обед тут никого, кроме полумертвых тел с ночной попойки и полуголых девушек за баром, пересчитывающих выручку.
— Склады Хвана в Чхондаме, — они выходят на оживленную и светлую улицу. Секретарь торопливо обгоняет босса, открывая заднюю дверь машины. — Мне собрать ребят для оцепления территории?
— Да, — Тэхён быстро прокручивает в голове план дальнейших действий. — Ты едешь за Мизуки в сад, — кивает головой в сторону Пака. Мысль кажется правильной и озвучивается легко. Он доверяет Чимину и знает, что с ним его дочь будет в полнейшей безопасности, пока отец не устранит насущную проблему. — И будешь с ней, пока я не напишу, что придушил каждого из шайки Хвана собственными руками.
— Мне позволят ее забрать?
— Я напишу воспитателю, — проговаривает и замирает.
Воспитатель.
Чонгук.
Из-за всей этой ситуации он, возможно, тоже может подвергнуться опасности. Может, за ним тоже установили слежку? Может, эта шайка отбросов уже знает, что у Тэхёна к нему
что-то есть? Они же запросто могут этим воспользоваться, манипулировать и шантажировать. Сделать его слабым местом, на которое с легкостью можно надавить, если Тэхён не укажет выбившимся из строя собакам их место.
Даже если Чонгук не дал ему свой ответ, Тэхён готов убивать, чтобы быть способным его когда-то услышать.
— Ёнсу, сопроводи Чимина и Мизуки до дома. Не отходите от нее ни на шаг.
— Принято, босс, — звучит в унисон, и Чимин захлопывает дверь автомобиля, отделяя Тэхёна от внешних шумов.
Только этого сегодня не хватало. Еще утром он был вне себя от счастья, ожидая приближающейся встречи и находясь в радостном предвкушении. Тэхён был уверен, что ответ будет положительным, что ему все не показалось — Чонгуку он тоже интересен. Они вполне могли бы попробовать: сходить на пару свиданий, подарить друг другу десятки таких же вкусных поцелуев в машине. Тэхён сходит с ума как влюбленный подросток, не слышит себя из-за трясущегося и сбитого сердечного ритма в ушах. И это все вина Чонгука, которого он никогда не в силах будет обвинить в том, что из-за него становится похож на настоящего живого человека.
Но прежде у него есть одно маленькое нерешенное дело, после которого он будет весь всецело только одному Чонгуку.
— В Чхондам, — командует Тэхён водителю. — Наведаемся к псу Хвану.
***
Чонгук как раз возвращался в спальную комнату, ведь было самое время будить детей к полднику, когда экран телефона ярко вспыхнул, оповестив о новом сообщении.
Господин Ким Тэхён
«За Мизуки сейчас приедут.
Не переживайте и передайте ее человеку,
что представится господином Паком.
Про вечер все в силе.
Я заберу вас после работы. Хорошего дня»
Чонгук облегченно выдыхает, дочитав до последней строчки; уже томится в волнительном ожидании, без конца прокручивая в голове чужие слова. Пока сам до конца не может во все это поверить. События в его жизни еще ни разу не набирали столь стремительных оборотов. Возможно, с одной стороны, это может быть сумбурный и необдуманный поступок и Чонгуку стоило бы потратить больше времени на размышления и принятие действительно правильного решения. Но все, что сейчас кажется единственным правильным, — пробовать. Он не хочет быть заложником прошлого, не хочет убиваться по несостоявшимся отношениям, не хочет до конца дней оставаться страдальцем, который был не в силах переступить через страхи и стать счастливым.
Он радушно прощается с еще сонной Мизуки, которая никак не может понять, почему сегодня ее забирает не папа, а дядя Чимин, но лишних вопросов не задает. Знает, что дядя Чимин на их бесконечный поток отвечать не любит.
Чонгуку хватило времени. Он все обдумал. Он хочет попробовать и хочет попробовать именно с Тэхёном. Его не смущает чужой возраст, наличие дочери. Для него это в какой-то мере даже наоборот фактор притягивающий. Чонгук видел, каким Тэхён может быть обходительным и заботливым отцом, и почему-то верится, что в отношениях он такой же — никогда не причинит боль.
Но с легкостью причинит ее тому, кто заслужил.
— Ты, блять, что говорил мне при нашей последней встрече? — Тэхён хватает чужие волосы у корней, притягивая поганную рожу Джунхо ближе к себе. — Припоминаешь?
— Отсоси, Тэхён, — выплевывает паршивец, за что получает увесистым ботинком тэхёнового телохранителя пинок в ребро. — Скоро здесь будут люди Хвана, и каждый по очереди всадит в тебя автоматную череду, наш великий-скоро-бывший император.
На пустом складе только они втроем, но скоро ожидаемо будет нехилое сборище, ибо люди Тэхёна уже расставлены по разным концам чужой территории, а Хван жутко не любит, когда к нему приходят без приглашения.
— Для тебя — господин Ким, и я придушу тебя быстрее, чем толстый зад твоего нового хозяина успеет встать со стула, шавка ты продажная, — он зол. В первую очередь на себя, что не доглядел и что позволил такому гнилому человеку быть частью его организации. — И давно ты на него работаешь? Сколько же он платил тебе за слив информации, а?
— Больше, чем ты получаешь с одного оборота оружия, — Тэхён не удерживает легкого смешка от жалких попыток подонка звучать грозно и авторитетно. У того не получается. — Кстати, о мальчишке-воспитателе, — словно невзначай начинает Джунхо, и Тэхён тут же белеет на глазах. Нельзя проявлять эмоции. Нельзя показывать, что Чонгук для него что-то значит, иначе ему же будет хуже. Он с каменным выражением готовится слушать, что ему скажут дальше. — Видел, как вы славно целовались в машине. Ротик-то у него самое то, наверное.
У Тэхёна разгоняется кровь: стучит в ушах, варится в венах. Его довели до предела, до точки невозврата, до того самого состояния, когда разумом правит мучительная жажда, утолить которую способны лишь чужие вопли и мольбы. Он еще никогда и никого не прикладывал головой об пол с такой нечеловеческой силой. Притвориться, что Чонгук просто мимо проходящий не выйдет: эта паскуда уже все пронюхала.
— Я же убью тебя, — он присаживается у тяжело дышащего тела. Лицо все в крови измазано, покрыто свежими синяками. — Я убью каждого, кто криво произнесет его имя.
Ничего не скрывает, заявляет свои права и разжевывает, что сделает, если до Чонгука хоть пальцем дотронутся. Он не врет. Самолично расправится с этими «смельчаками» без зазрения совести. Обстановка в их иерархическом обществе накаляется — Тэхёна очевидно стремятся сместить, используя всевозможные способы и выискивая ходы для подступления. Ему нужно разобраться со всем как можно быстрее: показать, кто настоящий предводитель, заткнуть рты псам, считающим, что если они создадут коалицию, то этой силы будет достаточно, чтобы Тэхёна свергнуть.
На деле же они еле касаются носков его лакированных ботинок, пока он восседает на троне преступного мира.
— Господин, есть информация, что машины Хвана на въезде в Чхондам, — звучно сообщает телохранитель Тэхёна, находясь в полной готовности выполнить дальнейшие указания босса.
— Выйдем посмотреть, сколько приехало тебя спасать? — Тэхён холодно шепчет на ухо Джунхо. — Станешь моим живым щитом?
