Tomorrow – Jorja Smith
Мозг – самый сильный орган, что у нас есть. Он управляет всем твоим телом, даже господствует над сердцем и над всеми чувствами. Но, одно лишь ему неподвластно. И это проблемы. Когда назревают проблемы, трудности, мозг решает отключить все функции, чтобы не тревожить тебя. Когда он в спячке, ты не в состоянии что-либо делать. Даже думать. Решают за тебя и отправляют в царство Морфея, настолько, насколько он посчитает нужным, чтобы ты не причинил себе вреда. Чтобы не добавить себе еще лишних хлопот. Поэтому люди говорят: «Ты бежишь от проблем!» И все эти люди на тот момент проживают обыденную жизнь, без всей этой вакханалии, думая этим криком, разбудят его. Когда приходят их черед, забывают про свои же слова. После обвиняют тебя, что ты черствый и не понимаешь ничего.***
Чонгук сам не понял, как впал в эту самую спячку. Не понял, как добрался до дома, да и до кровати. Но, желании открывать глаза, проснуться, не было никаких несмотря на то, что солнце сильно печет и режет. Не хотелось принимать реальность. Слишком тяжело. Не принимать. Не осознать. Проснется, что изменится? Ничего. Не знает, понятья не имеет, что дальше делать? Как жить? Ведь, все построенные планы обернулись крахом. Раскрошили на мелкие кусочки так, что невозможно больше собрать. Лишь, развеять. Разве что, сам последовать вместе с ними. Разлепил веки, только тогда, когда за окном уже стемнело. Не спешил вставать с кровати. Лежал, просто смотря в пустоту. Он предвидел это. Чувства которые, морально раздавят его. Так, что даже через боль не поднимешься. Невозможно. Сейчас. На данный момент пялясь в пустоту, осознал лишь одно: ненависть. Ненависть к себе. Исходящий от сожалений со вкусом бездействия. Пересилив себя, все-таки встал с кровати, хоть и с большим трудом. Он долгое время не тренировался, но тело ломило, как никогда. Будто бы его избили до полусмерти, и будто он в смертном одре. Встал, лишь потому что, в отголоске своей памяти нашел одного, кому ему не наплевать. Кто ему не безразличен. Кто, так же ждет его, но в отличие от первого, этот никогда так не предаст. Он еще 2 дня назад должен был забрать его. Но, думая, что будет занят, лишь продлевал день встречи. Сейчас поздняя ночь, но хочет прямо сейчас сходить за ним. Ищет свой мобильник. Через не долгие поиски, находит в кармане своей ветровки. Значит, он там еще со вчерашнего дня, так и лежал, нетронутым. Нажал на экран. Не реагирует. Аккумулятор сдох. Пока подзаряжает телефон, ушел привести себя относительно в порядок. Специально игнорировал зеркала, зная, что там увидит. Смотреть на свою жалкую рожу, еще один способ идти на поводу чувств. Очередной проигрыш, который ни к чему хорошему не приведет его психику. Нацепил, как обычно, бейсболку и черную маску. Хотя бы, через эту тканевую маску, попытался улыбнуться. Вернул этим губам широкую улыбку, которая затмевала раненое сердце. Отодвигая в тень, скрывая за собой. Это вернуло ему какое-то мизерное количество тепла. Наверное, можно было бы назвать «надеждой». Взял в руки телефон. Когда разблокировал экран, ожидал, что так и будет. Нескончаемые пропущенные, такое же количество сообщений, с однотипной формулировкой. Нет никакого желания, смотреть содержимое, не то чтобы отвечать на них. Не сейчас. На данный момент, его хены, никак не смогут ему помочь. Среди всего этого… Среди этих сраных сообщении не было ни одного… Ни одного гребанного слова или звука от Тэхена. Даже в групповом чате. Настолько он стал пустым местом? Теперь он ничего не значит? Самое главное: с каких пор? Усмешка… Жалкая усмешка над собой вышло само. Так отвратительно, что блевать тянет от себя. Чон Чонгук дошел до такого состояния, что насмехается над собой. Ладно. Он может самобичеватся еще долгое время. Сейчас это не важно. Когда он выходил из квартиры, телефон завибрировал. Неизвестный номер. Он никогда не отвечает на такие звонки. Когда перестали звонить, заметил, что от этого номера звонили по несколько раз. Перезвонил. Ответили после первого гудка. – Вы Чон Чонгук? Звонок не длился даже 15 секунд. Сразу же помчался к лифту, и как на зло, лифт застрял где-то между этажами. Он не может так ждать. Не сейчас. Каждая секунда на счету. Как можно быстрее спустился на подземную парковку. Не знает, сейчас его сердце бешено стучит из-за того, что спускался по лестнице или же от волнения. Переживания. Казалось, его стошнит этим чертовым сердцем. Несмотря на красный свет на светофорах, умчался туда, давя на газ. Ему все равно: полетят к нему штрафы в круглую сумму или же его жизнь полетит прямиком за решетку. Наплевать. В голове набатом стучит: «Моя ошибка. Это я допустил ошибку.» Не затыкается. И не будет затыкаться. Когда приехал наконец в пункт назначения, оставил машину на обочине. Плевать. Лишь бы успел. Ворвался в яркое помещение впопыхах. Влетел в регистрационную стойку, спрашивая где можно найти его. К его удаче, врач сам вышел к нему, услышав топот и громкий возглас. Провел внутрь. Рядом с железной кушеткой сидела зареванная девушка. Как только увидела его, сразу же встала, не зная, что в первую очередь предпринять. – Она со вчерашнего вечера пыталась вам дозвониться, но вы не отвечали на звонки. Поэтому, и я попытал удачу. Только сейчас вы стали доступным. – Как это случилось…- вышло тихо. Очень тихо, что даже мертвая душа не услышит. Но, повторят не было смысла. Девушка сама заговорила. – Вчера была моя смена,- говорила через каждые всхлипы. С дрожащим голосом. – Мы гуляли, и вдруг он сорвался вперед. Я не успела отреагировать и схватить…- дальше слова были лишними. Подошел к железному столу, в плотную. Встал напротив его головы и опустился на колени, чтобы быть на одном уровне. Чтобы смотреть прямо в глаза. – Бам… Бам… Мой малыш…- его глаза, которые всегда были полны веселья и озорства, сейчас переполнены болью. Даже так… Даже так, он пытался улыбнуться и приветствовать своего хозяина. От него исходил скулеж, будто бы извинялся перед Чонгуком за то, что не вышел к нему весело виляя хвостом, – Мой драгоценный малыш… Прости меня… Прости меня, пожалуйста. Если бы, я забрал тебя еще тогда… – Как ветеринар, я сделал все, что в моих силах. Но, не думаю, что он встретит новый день. По камерам можно было заметить, что машина ехала на большой скорости. Он отлетел на несколько метров… – Прошу, выйдите все. Оставьте меня с Бамом наедине.- ни ветеринар, ни девушка не возражали и тихо покинули кабинет. – Бам, тебе наверное холодно, да. Эта простыня такая тонкая. Не такая теплая, как наша постель. Да и эти химикаты разъедают твой нюх. Не пахнет едой, как в нашем доме, как тебе нравится. Бам, я такой ужасный хозяин. Такой эгоистичный. В отличие от тебя.- мягко гладил его за шерсть. Чесал за ушко, как тому и нравится. Взял его морду, аккуратно, в ладошки и поцеловал в носик. Сердце разрывалось, как и день назад. Значило ли это, что после вчерашнего события, у его сердца еще остались не раскромсанные части? Или же это было совсем другое. Та надежда. Та маленькая надежда, которую он дал, подарил себе перед выходом. Они остались вдвоём. Но через 30 минут, он покинул кабинет один. Только на заре, Чонгук смог передать тело своего подросшего добермана, под землю. Солнце уже полностью взошло на небо, испепеляя его, но парень не шелохнулся. Все еще стоял и смотрел на сделанную могилу Бама. В голове крутились моменты. Как ветеринар сказал, что возможно Бам ждал его и поэтому смог так долго продержаться. Как та девушка раздражала его, со своей компенсацией. Чонгук отказался. Ему ничего не было нужно, кроме как забрать тело своего пса. Воспоминания хаотично размешиваются. От самых счастливых, до этой ночи в клинике. Казалось, что сейчас мозг взорвется от всего этого. Слишком перегружено. Но внутри тихо. До странности тихо. Как могила. Ничего не отзывалось. Даже скупая слеза. Хотя бы лживые капли слез, чтобы отдать дань Баму. Но, никак. Ящик Пандоры пуст. Опустел до дна. Теперь, ящик бесполезный. Не такой уж великий, как о нем говорили. Это и есть опустошенное дно. Как оказалось, в жизни человека дно бывает не такой уж и бездонной. Счастье или горе – неважно, дно будет как твоя тень, будет идти вместе с тобой, шаг за шагом. Вот только, как споткнешься, примет тебя в свои объятья. Из жалости к тебе. Ведь, другого выбора нет. Вот так и многие впадают в синдром жертвы. Это кромешная темнота, она безграничная. Нет стен, углов, чтобы ухватится. Есть только съедающие тебя мысли паразиты. Не хотелось возвращаться домой. Но он все же здесь. Вокруг тихо. Пусто. Ни души. Но, шум в ушах давит. Шепот, которому сложно противостоять. Телефон без конца вибрирует. Хочется кинуть прямо в стену. Разбить вдребезги. Его не волнует, кто там ищет его. Ведь, теперь не осталось никого, кого бы он сам искал. Вопреки своим желаниям, просто выключает телефон и кидает на кровать. Стягивает с себя всю одежду и кидает в корзину для белья. Наполняет ванну холодной водой. Все, на что он сейчас способен. Заходит в воду, даже полностью не наполнив. Все равно температура кажется недостаточно холодной. Не замечает насколько его тело горячее. Казалось вот-вот, комната наполнится испариной. Сел на дно. Все равно, вода кажется горячей. В голове пусто. Настолько пусто, что просто смотрит, как уровень воды поднимается, покрывая его тело. Он думал, что под эффектом шока ничего не смог испытать. Поэтому и в голове, и внутри пусто. Однако прошло уже несколько часов, тишина не проходит. Впервые тишина убивает все его нутро. Не дарит умиротворение, а губит. Наконец, вода доходит до краев, и Чонгук отмирает. Выключает воду. – Все равно так горячо…- опускается вниз так, чтобы голова полностью погрузилась в воду. Благодаря мизерной давлении под водой, шум в ушах стихает. И он наконец может спокойно открыть глаза. Все так расплывчато. Как и нужно. «Так хочу спать…» На место шума, на его место приходит стук сердца. Бешеный стук его сердца. Бьется так сильно. Отчего-то это успокаивает. «Так в сон клонит… Да, мне нужно поспать.» Закрыл глаза. Губы сами расплылись в улыбке. Сознание медленно погружалось в царство Морфеи. Как ниоткуда его хватают за плечи и вытаскивают из под воды, вырывая из сна. Сердце не перестает колотится. Тело охватывает озноб. – Ты чего творишь, придурок?! Из ума выжил?!- начал трясти его за плечи. – Вытирайся и выходи. Я буду ждать тебя,- боясь, что Чонгук может также поступить, наклоняется и спускает воду. Злость в голосе не исчезает. Уходя, не закрывает дверь, чтобы видеть, как он выйдет из ванны. – Но, хен, что я сделал не так?- Чонгук искренне не понимал, почему ему были адресованы эти слова. – Это потому что я не брал телефон? Мне просто не хотелось ни с кем разговаривать.- ему лишь кинули в лицо горстку одежды. – Ты сейчас и вправду не понимаешь или прикалываешься надо мной?!- агрессивный, возмутительный голос Юнги заполнил комнату. Он выглядел точно так же, как и вскипевший только что чайник. Потер лицо, заставляя прийти в себя. Успокоится. – Одевайся. – Что?- Чонгук все еще не понимал ход его мыслей. – Тебя бьет озноб! Сам не чувствуешь?!- парень осмотрел свои руки, которые покрылись мурашками и сделал как ему было велено. Но с слоем одежды, казалось все сильнее жарче. В присутствии хена, Гуки не знал что делать. Будто это не его дом, и он тут совсем чужой. Юнги вернулся с кухни с двумя кружками из которых выходил пар. – Будешь и дальше стоять и зырить на меня? Садись!- поставил кружки на подлокотник дивана, взяв плед из шкафа накрыл на плечи Чона. – Но мне жарко, даже в этой одежде… – Заткнись и укутайся. Сейчас же…- устало протер глаза, – И пей этот гребаный чай! Ты сам понимаешь, что собирался натворить? Глупец ослепленный любовью!- от увиденного подкрался страх. И не собирается отпускать Юнги еще надолго. Страх за парня, страх за частичку его семьи. Он больше не может пережить то, что уже успел пережить. Не вытерпит. Это разобьет его и физически, и морально. – Пей пока не остыло. Согрейся. Ты пролежал в ледяной воду хрен пойми сколько времени! – Но… Хен, объясни наконец мне, в чем я провинился. Почему ты продолжаешь мне говорить эти слова?- с каждым его словом Мин в бешенстве с него. Пытается сдерживать себя, но все без толку, пока Чонгук открывает рот, и смотрит на него этими выпученными глазами. – Тебе было настолько больно, что ты решил совершить такую глупость? Было невтерпеж отпустить свою душу? Освободить? Теперь тебе доходит смысл своих действий?! Чонгук, ты собирался утопить себя. – Но, у меня в мыслях не было ничего такого. Точнее, в голове было пусто, совершенно пусто. Мне хотелось, чтобы шум прекратился. И как только все стихло, захотелось спать. Всего-то.- удивлению Юнги нет границ. Он в ахуе с него. – Ты улыбался… Ты, Чонгук, улыбался так безмятежно. Казалось, что в тот миг, ты был самым счастливым человеком,- сказав последнее слово, Юнги отвернулся. Одинокая слеза готовилась вылезти наружу. – Я знаю, что ты налил туда виски. Поэтому, ты тоже пей. Мне кажется, ты бежал сюда сломя голову. – Ты не отвечал на звонки. Мне пришлось сорваться сюда, потому что подозревал о твоем суициде. – Возможно, тебе показалось, как суицид, но. Сейчас, я не такой человек. Да. В прошлом был ранимым и потенциальным суицидником. Однако, это все позади. Не знаю, «благодаря» или «из-за».Flashback
Шла вторая неделя зимы. В комнате гробовая тишина. Никто не хочет говорить. Мобильники семерых парней лежали на журнальном столике, выключенными. Все, они, сидели опустив головы. Казалось вот-вот и их головы стукнуться с полом. Все подавлены. Не знают как принять. Но, что бы они не делали, ничего не смогут изменить. Даже с этим принятием. Все их труды теперь валяются на земле, смешиваясь с грязью. Тикающая бомба внутри Чонгука казалось вот-вот взорвется, дойдя до отсчета. Перед глазами не уходит та картина. Картина, где собираются толпа и обливают их гневными, гнусными, такими неприятными словами. Слух все четко помнит. Снова, и снова воспроизводит, как заядлую кассету. Всего лишь слова, всего лишь набор букв, а столько чувств принесли за собой. Резанули внутри, заставляя истечь кровью морально. Вместе с кровью растекаются и желания, мечты, счастье. Даже если Чонгук прикрывал уши руками, ничего не происходило. Голоса еще больше увеличилась. Первым эту крохотную комнату покинул именно он. Никто и не поднял голову, чтобы узнать кто вышел. Всех настолько размазало по земле. Как бы сложно не было, ноги вели лишь наверх. Легче бы просто спустится вниз, по инерции. Но, с тяжестью, преодолевали каждую ступеньку. Добравшись, распахнул единственную дверь. Холодный воздух резко ударил в лицо. Заставил катившиеся капли пота замереть и застыть. Ноздри, так жадно вбирали в легкие этот тяжелый и холодный воздух, как не в себе. «Так хорошо». Прошел дальше. Хотелось еще больше забрать к себе, в себя мороз. Чтобы ничего не чувствовать. Не чувствовать гнев, боль, страх. Не чувствовать внутри это огненное жжение от безысходности. «Пусть лучше эта тяжесть заменит другую». Неудержимое тело остановило холодные перила. Открылся сногсшибательный вид. Дух захватывает. Хотелось еще больше увидеть. Эти перила лишь мешали. Лишали свободного видения. Облака висели так низко, что вытяни руку чуть вверх и можно касаться их. Быть в их объятиях. Парить. В невесомости. Ни о чем не думать. «Так хорошо. Так спокойно. Наконец…» – Чонгук!- обернулся на знакомый голос. – Осторожно!- Тэхен перепугался не на шутку. Миллиметр и бренное тело полетит вниз, как и яблоко на Ньютона. – Что ты делаешь? Пожалуйста, Гуки, спустись оттуда. Прошу, пока не поздно. – Я не хочу, Тэхен. Совсем не хочу,- помотал головой. – Они,- пальцем указал на небо, – не станут, и не будут ненавистно смотреть на меня. Я не буду слушать осуждения и упреки. Там никто меня поливать грязью не станет. – Чонгук, это всего лишь слова. Всего лишь еще один бреж, который нам нужно перешагнуть. Все вместе. Нам с тобой. Спустись вниз. Давай поговорим здесь… – «Бреж»? Не смеши меня. Если это всего лишь «слова», так почему вы не можете отпустить? Потому что, вас тоже задело. Не только я осмелился осуществить то, что у вас было в мыслях. В чем мы виноваты, Тэ? В чем виноват я?! Где я ошибся? Укажи! То слишком смазлив, то уродец! То худой, то набрал лишних килограмм! Просят улыбнуться, я сделал, что в итоге? Сказали прекращать, ведь я же мужчина. Я же должен быть серьезным! «Что не так? Почему они оголяются? Что не так с их одеждой? Это женские вещи? Этот отстает, тот не поспевает.» Это их слова! И наконец… «Какой отстой. Они много берут на себя. Разве это можно называть песней? Что за детский сад? Они повторяют за своими хенами. Сейчас они популярные, через пару годиков исчезнут, как и остальные. Почему у него тонкий голос? Разве такое бывает? Что за хореография? Я ожидала большего….» Они смешали наш труд с мусором. Терпеть?- лицо Чонгука исказилось в гримасе боли. – Почему? Зачем? До каких пор? Как…- с каждым словом в легких заканчивался воздух. Холодный, морозный ветер, резали изнутри, оставляя после себя мелкие трещины. Слова приходились с трудом. – Мы с утра до поздней ночи не выходим из комнаты, чтобы отрепетировать, придумать новую хореографию. Доводим все до идеальности. Не спим несколько ночей, чтобы написать текст и записать песню. Как же наш график? Сколько раз мы бегали в больницу? Сколько раз падали в обмороки из-за тупого переутомления? Мы трудились по последнего вздоха, пока пот градом не начал лить с нас. Пока кровь из носа вытекал фонтаном. Как же то, что мы стелимся под всех, лишь бы добиться их добрых взглядов и хорошего отношения к нам. Хватаемся за любую возможность, чтобы выступить жалких 5 минут. Это нельзя, то нельзя! Не можем раскрыть и рта. Наше мнение ни что. Мы самые обычные люди, но из нас сделали мусора. Хотя… Дай-ка подумать. Если мы мусор, значит все они мухи или же крысы? Мы ничего не делаем?!- у него началась истерика. Смена настроении, тон, интонации колебались, – Все делаем для них! Ради них! И что? Они забирают меня! Мою жизнь! Пожирают как им угодно! Моя жизнь перестает быть моим! Они присваивают его к себе, без моего разрешения! Что я сделал не так… – Тогда… Не держись за него. Если они воруют твою жизнь, тогда я заберу его у них,- Тэхен приблизился к перилам. Встал прямо напротив чонгуковых кроссовок и поднял взгляд наверх, прямо смотря в эти заплаканные, красные глаза. У него губы приоткрыты. Оттуда пар выходит клубками. Поднял руку вверх, в приглашающем жесте. – Отдай мне. Вручи свою жизнь, мне, собственными руками. Ну же, Гуки. Take my hand,- Тэхен своим низким голосом начал петь строчки песни, – Take my whole life, too,- возможно это возымел свой эффект. Возможно, его улыбка на лице, которая красивее, чем этот открывшиеся вид, и мягкие глаза из которых так же льются слезы, сделали свое дело. Кто знает? Но дрожащими пальцами, кончик которых покраснел из-за холода, коснулся других, теплых, – For I can’t help falling in love with you.- их ладони соединились друг с другом. Прикосновение. Такое приятное. Тэхен не теряя ни секунды, потянул его к себе. Как только нога Чонгука коснулась другой поверхности, задрожали. Все силы иссякли и он упал на землю. Тэхен сел напротив. Обеими руками, теплыми ладонями прикрыл уши Чона. – Не слушай окружающих. Не слушай никого. Лишь мой голос. Пусть твой слух улавливает только мой голос. Если, думаешь, что не справишься, я всегда рядом. Всегда буду вот так затыкать эти слова, чтобы они не доходили до тебя.- чонгуково руки накрыли поверх его рук и крепче сжали. – Я не могу сам справится, поэтому всегда держи их так. Я настолько беспомощен, поэтому вся моя жизнь принадлежит тебе. – Обещаю, я буду беречь его.- Чонгук отчасти прав в своих словах. Они все подавлены. Никто ни с кем не хочет разговаривать. Каждый отреагировал по-разному. Но подавление, боль, злость были один на всех. Возможно, Тэхен поступил бы, как и Чонгук. Выдерживать все было выше его сил. Но, теперь он не может этого показать, рассказать. Он не сможет сломиться, ведь ответственность за свои слова не даст ему сделать этого. – Все слова сказанные тобою - истина. Но, ты позволил ей поглотить себя. Она подпитывается слабостью и страхом. Разрушением. Вопреки этому, любит сильных людей. Если показать ей, что принял ее твердо стоя на ногах, она взамен дарует тебе тишину и спокойствие. Поэтому, Чон Чонгук, поклянись мне, что ты покажешь ей всю себя. Какой ты сильный человек. Что больше не побоишься ее и всегда встретишь с улыбкой на лице. Поклянись мне сейчас своими слезами, что больше не поступишь так, как сегодня и даже не будешь задумываться о таких вещах,- наконец открыл глаза и посмотрел на него. Он улыбался как и всегда, своей белоснежной улыбкой. – Клянусь. Ты тоже в свою очередь… Я знаю, ты и без того сильный, но мне необходимо это услышать. Ведь поступил так эгоистично. Забыл про тебя. Про нас. Ослабел перед словами, а не перед действиями. Несмотря на это, все же не бросаешь меня. Не отпускаешь меня. Тебе же тяжело любить за двоих. – Кто сказал, что люблю за двоих? Я знаю, что ты тоже меня любишь, но не показываешь. Твоего присутствия под боком, в моей жизни мне хватает сполна,- немного замялся, – Теперь я ответственен за две жизни, поэтому я тоже клянусь, Чонгук. И к тому же, это ты первым спас меня. Не помнишь? Так по-детски не смог смирится с негативными, злыми комментариями в социальных сетях, в новостях в свою сторону. Они обзывали меня, сидя по ту сторону экрана. Мозг кричал не читать. Перестать. Но, руки опускали все нижи и ниже. Глаза читали каждую строчку. И тогда, ты, видя мое состояние, отобрал у меня телефон. Пискнуть не успел, как накрыл мои глаза ладонью. В тот миг, меня отпустило. Перестал держать голову, но ты не дал столкнуться с поверхностью. Держал так долго, пока я не пришел в себя. Не знаю ты тогда говорил всерьез или просто хотел утешить меня, но все еще помню твои слова: «Такое будет повторяться чаще. Но вместо того, чтобы смотреть на это, лучше взгляни на меня, на мое лицо. Тебе от этого гораздо легче будет.»- если бы ему не припомнили, он бы никогда и не вспомнил. – Мне кажется, что мы замерзли, пойдем внутрь?- как только они встали, их носа коснулось что-то мокрое. Одновременно подняли голову наверх. Снег. Самый первый снег в этом году. На второй неделе зимы. Посмотрели друг на друга. Заулыбались. Так невинно. Так по-детски. – Wise me say,- Тэхен подал руку. Наклонился, как подобает, когда приглашают на танец. – Only fools rush in,- продолжал петь. Чонгук смутился, но положил руку на его ладонь. Сразу же притянули к себе, – But I can’t help falling in love with you,- вместе запели, танцуя импровизированный танец в окружении снежинок. Вертелись и кружились в вальсе. Не зря их символом любви считались прикосновения.End of flashback
– Его больше нет перед взором, но клятва осталась. Поэтому, хен, у меня не было никаких мыслей убить себя,- Юнги не знал об этой истории, но сложно было поверить в слова Чонгука. Если вспомнить тот момент, ему тогда было абсолютно похуй на происходящее. Его сломило события, которые происходили в его семье. Но, видя как все были подавлены, он не смог и рта раскрыть, заикнуться об этом, не то чтобы поделится. Чтобы, сейчас не говорил Чонгук, если бы он не пришел вовремя… Одна лишняя секунда, и его бы не стало. – Хааа…- тяжело вздохнул. – Лучше бы, не смешал виски с чаем. Противный на вкус,- на его ворчание Гук улыбнулся, – И что теперь? Что ты собираешься делать? Сидеть и горевать? И кстати, где Бам?- тут улыбка сразу же погасла. Но сразу же вернул на место. – Он в хорошем месте. Там лучше позаботятся о нем, чем я. Сейчас… Даже не знаю. Наш контракт давно истек. Мы сами по себе. У каждого свой проект. Тэхен… Он даже женился. Он уже знает, как дальше жить. А я… Я… Хен, я ничего не знаю. Там,- указал пальцем на свою голову, – Пусто. Абсолютно ничего. Может, переехать? Мне кажется это самым правильным решением. Ведь не с проста, он пришел со своей новой семьей. Я не должен мешать. Нет, мы не должны больше мешать друг другу. На встрече. Когда увидел их. Забыл, как дышать. Не хватало воздуха. Сейчас, кажется все так же. Я не могу дышать тем же воздухом, что и он… – Не продолжай,- сразу же перебил его, – Не знаю, какой придурок придумал эту заядлую цитату, эту малину, но явно не дружит с головой. Воздух везде одинаков, в какой бы точке мира ты не был. Он необходим, хочешь этого ты или нет. Другой случай, если скажешь: Я не могу дышать тем воздухом, которые наполнены воспоминанием о нем, о нас. Но это тоже неправильное выражение. Люди влюбляясь в человека, привязываются, теряя при этом себя. Свое «Я». Говорят же, на самом верхушке пирамиды должен стоять именно ты, не кто-то другой. Тебя не должен заботить никто, кроме тебя самого. От заботы, переживания и поддержки других, ты не станешь всемогущим. Хотя, все уверены в обратном. Люди расстаются, по любому один из них будет придерживаться позиции «жертвы», при этом не зная, что переживает в это время второй. «Любовь» — слишком переоцененная и превышенная ценность из всех. Его сильно идеализируют. Настолько, что не выдержав, делают опрометчивый поступок. От этого, земля не остановится, моря и океаны не иссохнут, так же сердце другого не перестанет биться. Нужно просто взять тайм-аут от всего, прикрыть глаза, выдохнуть и дальше идти. Знаешь почему? Потому что, во время влюбленности, вы даже не замечаете, как двигаетесь нон-стоп. Как все время в движении. Проживаете много спектров разных чувств. А после расставания приходит эта усталость. Который, увы, никто не понимает. Поэтому, важно остаться один на некоторое время, смыть эту «усталость» и открыть глаза. Возможно это лишнее, но все равно запомни: Смерть — не самая большая потеря в жизни. Самая большая потеря — это то, что умирает в нас, пока мы еще живы. После этого разговора никто ничего не сказал. Чонгуку нужно было время переосмыслить сказанные слова, а Юнги поняв, дал ему это время. Но, никуда уходить не собирался, чтобы приглядеть за ним. Мало ли что. Все еще не доверял его словам. Когда Мин отправился спать, Чонгук допил оставшуюся виски в бутылке и взял в руки телефон. Он твердо решил. Набрал нужный номер. Через пару гудков ему ответили. – Прости хен, что так поздно звоню. Но, можешь сделать мне одолжение? Купи мне билеты на рейс в Европу, в один конец. Не имеет значении в какой город. Доверяю твоему выбору. И пусть это останется в тайне,- сказав последнее отключился. Он твердо решил вернуть свою жизнь в свои руки. Ведь, теперь никто больше не бережет ее, и не хранит.