Понять себя

      Возвращаться в отель в ледяном молчании становилось дурной привычкой.       Такси приехало неожиданно быстро. Ван Ибо плюхнулся на заднее сиденье и назвал адрес, и Сяо Чжань, помедлив, сел рядом. Недосказанность витала в воздухе, не давая ему покоя. Он поминутно робко косился на соседа, и то и дело порывался хоть что-то сказать. Метания туда-сюда в последние дни здорово его утомили. И теперь он уже начал раскаиваться в своих словах, и, несмотря на собственное упрямство, не позволяющее сразу пойти на попятный, готов был даже извиниться, чтобы спасти дружеские отношения с мальчишкой.       «Ничего страшного, я только наберусь смелости заговорить, и всё объясню, попрошу прощения», — твердил раз за разом Сяо Чжань, ерзая на сидении.       Но совсем ещё молодой парнишка-водитель всю дорогу бросал заинтересованные взгляды в их сторону, а Ван Ибо так решительно отгородился наушниками, давая понять, что разговаривать не намерен, что он, оборвав сам себя в очередной раз, почувствовал, как на глаза навернулись слёзы.       Гуан Чен встретил их у входа в отель. Приветливая улыбка тронула его губы, когда он увидел выходящего из автомобиля Сяо Чжаня:       — Привет!       Сяо Чжань натянуто усмехнулся в ответ. Наверное, выражение лица у него было слишком мрачным, потому как парень сощурился, и, шагнув навстречу, с тревогой спросил:       — Что такое? Что-то случилось?       Позади хлопнула дверца машины, и Сяо Чжаня снова пробрала злость на самого себя. Но уже — за собственную трусость. Время было безнадёжно упущено. Оставалось лишь напялить на лицо маску холодного равнодушия.       — Мне всё здесь осточертело, — он сердито скрипнул зубами, и ответил чуть громче, чем следовало. — А сильнее всего — твой друг.       Ван Ибо обогнал его, при этом ощутимо толкнув в плечо:       — Я вас больше не побеспокою. Делайте, что хотите. Надеюсь, будете счастливы.       — Мы будем! — крикнул ему вслед Сяо Чжань.       — Очень смешно! — прежде чем скрыться за дверью, ведущую в отель, мальчишка обернулся и показал им средний палец.       «Ни хрена не смешно. Совсем», — тоскливо подумал Сяо Чжань. Если бы он захотел, они могли бы быть не только приятелями. Вслух он этого, конечно, не произнёс, лишь горечь подступила к горлу и теперь острыми иглами колола изнутри.       Гуан Чен растерянно проводил Ван Ибо взглядом:       — Что он тебе сказал? Почему ты так расстроен?       — Ничего. Просто он мне действует на нервы…       — Так почему ты поехал с ним?       Сяо Чжань пожал плечами, лихорадочно пытаясь придумать какой-нибудь не слишком идиотский ответ. Он и впрямь не знал, что ему ответить, да и надо ли вообще отвечать. Ему не хотелось лгать (Гуан Чен вряд ли заслуживал этого), но не мог же он признаться в том, в чем признаваться не хотел.       — Чтобы сказать всё, что думаю о нём, — наконец нашёлся он.       Лицо парня просияло:       — Сказал?       — Да!       — Надеюсь, что-то плохое?       — Ужасное, — пробормотал Сяо Чжань, и после короткого молчания поинтересовался. — Почему ты не разозлишься на него, и не собьёшь с него спесь?       Гуан Чен замялся, но он не сводил с парня глаз, и тому пришлось со смешком признаться:       — Я бы сбил, но не уверен, что он не даст мне сдачи.       — Ладно, давай проведем остаток дня без мальчишки. Завтра вечером нас здесь уже не будет, — вздохнул Сяо Чжань, силясь улыбнуться.       Потому что… он видел, что Гуан Чен в последнее время постоянно не договаривал. И это нервировало и сбивало с толку. Сяо Чжань, как и прежде, не понимал, что связывало Ван Ибо с Гуан Ченом, потому как встретив этих двоих при других обстоятельствах, он наверняка не поверил бы, что хоть что-то могло соединять таких непохожих друг на друга людей. Однако он, чтобы не оставаться сегодня в одиночестве наедине с собой и своими мыслями, в очередной раз тактично промолчал, обходя вопросы, которые ему мучительно хотелось задать.       Они единодушно отказались от обеда, решив перекусить в городе. Набережная встретила их терпким, шибающим в нос запахом моря, разнообразными ароматами уличной еды и пёстрым людским потоком, текущим по ней в обе стороны. Где-то играл оркестр. Солнце золотило огромные пальмы на берегу, а вдали сверкал мачтами яхт-клуб.       Вскоре пытка толпой стала невыносима, и они свернули на пляж, на миг задержавшись, чтобы купить мороженое. Белый песок приятно грел ступни, волны лениво накатывали на берег и тут же убирались восвояси, оставляя на песке клочья пены, по которой так хорошо было шлёпать босиком. Гуан Чен без умолку болтал о каких-то пустяках и ни разу не попытался прикоснуться. У Сяо Чжаня, в свою очередь, тоже не было ни малейшего желания бросаться в его объятия. Поэтому он просто шёл рядом, наслаждаясь прогулкой. Было в этом беспечном времяпрепровождении нечто легкомысленное, и Сяо Чжань, правда, некоторым усилием воли, выкинул из головы все мысли о мальчишке. И на какое-то время ему даже почудилось, что у него это получилось. Во всяком случае, он постарался убедить себя в этом.       Часа через три они страшно проголодались. Гуан Чен заприметил вдалеке кафе и предложил пообедать там. Сяо Чжаню было всё равно, куда идти, и он согласился.       Маленькая забегаловка с видом на бухту неожиданно оказалась уютной. Утка по-пекински с бульоном из косточек и нарезкой из огурца и луковых перьев славно шла под обжигающе ледяную рисовую водку. Нежаркое январское солнце с трудом пробивалось сквозь откуда-то наползшие облака и бросало на дощатые полы веранды косые жёлтые блики. Массивные тёмные столы под белоснежными скатертями и мягкие стулья, обтянутые тканью цвета расплавленной меди, внезапно напомнили Сяо Чжаню о любимом Средиземноморье. На десерт он заказал зелёный чай и уставился на море.       Чайки кружили у воды, и их белые крылья на фоне тёмно-лазурных волн выглядели безупречно. Мягкий морской ветерок приятно щекотал ноздри, лохматил, словно озорное дитя, волосы. От выпитого перед глазами чуть плыло, разговаривать не хотелось, даже просто думать было лень. Гуан Чен тоже казался другим, более расслабленным, каким-то разнеженным, счастливым. Он как будто угадал настроение, ничего не говорил, лишь молча цедил кофе со сливками, напоминая кота. И за это молчание Сяо Чжань был ему благодарен, пожалуй, больше всего.       Заговорил он только, когда они добрались до отеля. Постояльцев на террасе не было — к вечеру ветер стих, облака разбежались в стороны, снова уступив место закатному солнцу. В такую погоду приезжие предпочитали проводить время в городе.       — Ничего, что если я снова скажу, что люблю тебя?       — Интересно, где сейчас Ибо?       Оба произнесли это одновременно и тут же остановились. Щеки Сяо Чжаня залила краска. Он сделал нерешительный шаг назад, но Гуан Чен удержал его за плечо.       Да что это такое-то?! Никогда раньше такого не было, и вот — опять!       Сяо Чжань, откровенно говоря, уже и не нуждался в этих словах любви. Но надо было ответить, и он, несколько смешавшись, буркнул что-то нечленораздельное.       Словно не заметив его смущения и растерянности, Гуан Чен улыбнулся:       — А ты поверишь?       — Нет, но…       Чужие руки сомкнулись на его талии, придвигая ближе.       — Поверь мне, я люблю тебя, — зашептал Гуан Чен взволнованно. На красивое лицо падали последние отблески заката. — Сначала я, признаю, соврал, ну, там, в Пекине. Но ты такой необыкновенный! Я не мог потерять тебя, не узнав толком. А теперь я знаю тебя, и правда влюблён. Ты видишь разницу?       — Пытаюсь увидеть…       — А, по-моему, всё очевидно. У меня такое чувство, что я вот-вот взлечу. Воротник душит, в горле застрял комок. Это же неспроста. Ты должен мне поверить, Чжань-Чжань.       — Думаю, я лучше…       Внезапно Сяо Чжаню захотелось освободиться из цепких объятий: два признания за день, причём, одно совершенно неожиданное, — это было больше, чем он мог вынести.       Но Гуан Чен издал странный задушенный звук и обхватил его лицо. Губы у него были горячие и мокрые, язык скользнул в приоткрытый рот. Почувствовав, как чужие ладони блуждают по спине, Сяо Чжань дёрнулся, однако поцелуй стал требовательнее. Всего неделю назад, наверное, он мог бы привести к неплохому сексу без обязательств. Но не сегодня. Признание мальчишки что-то перевернуло в нём. К тому же, поцелуй Гуан Чена заставил вспомнить вдруг нечто полузабытое. Воспоминание накатило так нежданно, что Сяо Чжань не выдержал и тихо хрюкнул. Ладони мгновенно прекратили свои ласки, и Гуан Чен с недоумением посмотрел на него.       — Извини, извини, пожалуйста, — виновато зачастил Сяо Чжань, не зная куда деть взгляд, потому как объяснять человеку, признавшемуся в любви, что его поцелуй напомнил ему любвеобильную дворняжку соседки тётушки Бию, казалось несколько неприличным. Как только хозяйка отворачивалась, эта лохматая здоровенная псина радостно налетала на кого-нибудь из прохожих, и тут же норовила облизать лицо своим слюнявым языком под горестные причитания старушки. — Я не хотел тебя обидеть.       Откуда-то сбоку раздалось лёгкое покашливание, и Гуан Чен не сдержал раздражённого вздоха, но появление Ван Ибо избавило Сяо Чжаня от дальнейшей необходимости просить прощения.       — А-Чен, котик, ты собрал чемодан? — проворковал мальчишка голосом заботливой мамочки, при первых звуках которого Сяо Чжань испытал беспричинную радость.       — Обязательно так подкрадываться? Ты испугал меня, — ворчливо сказал Гуан Чен.       — Я же не зеркало, чтобы тебя пугать…       Сяо Чжань, с трудом сдержав неуместную улыбку, оглядел Ван Ибо с ног до головы, мазнул взглядом в ложбинку между ключицами, задержался на маленькой, почти незаметной родинке на переносице и, как на нож, напоролся на внимательные глаза, разглядывающие его с непонятным выражением. В них не было неодобрения или издёвки, но отчего-то Сяо Чжань почувствовал себя неловко. Захотелось оправдаться, сказать похожее на: «Ты не подумай… Я просто…»       Но вместо этого он пробормотал:       — Пожалуй, я пойду.       Ван Ибо потянулся, будто пытаясь схватить его за футболку, однако затем резко отдернул руку и сцепил ладони в замок.       — Чжань-гэ, давай не будем играть в прятки, — в голосе мальчишки явственно проступила усталость. Пальцы его слегка подрагивали от напряжения.       Где-то внутри что-то оборвалось. Сяо Чжань, конечно же, скорее откусил бы себе язык, чем признался, что ему страшно. Как оказалось, он пока не был готов говорить с Ван Ибо. Ему нужно побыть одному, чтобы понять, что с ним происходит. Понять, чтобы… просто перестать думать о нём? Или всё же…       — Даже не догадываюсь, о чём ты, — с трудом выдавил из себя Сяо Чжань и позорно сбежал, несмотря на громкий оклик Гуан Чена.       В широкое окно номера заглядывали уличные фонари, окрашивая тёплой охрой белоснежные стены. С трудом подавив в себе желание сразу броситься в кровать, Сяо Чжань обвёл взглядом комнату. Зеркало шкафа-купе без зазрения совести отразило усталое лицо с потухшим взглядом.       Ну, молодец, молодец! Полный придурок! Всё вышло, как планировал: и отдохнул, и похорошел, и нервы успокоил, и в себе разобрался. Пора и к делам возвращаться…       Глаза подозрительно защипало. Зажав рот рукой, Сяо Чжань горько рассмеялся, а затем застонал беспомощно, уткнувшись лбом в холодную зеркальную поверхность. Он не справился. С тем, что мальчишка заставил его чувствовать, не справился.