Взгляды

Она уверена, что он точно помнит, когда случилась знаменитая Битва за Хогвартс, обернувшаяся для нее и ее друзей радостью «со слезами на глазах», а для него и его окружения — страшным поражением, но одновременно и освобождением. Накануне первой годовщины Битвы они почти постоянно встречаются взглядами. Она с упованием объясняет себе, что это, конечно, все связано между собой. Ей хочется думать, что это так. На следующий день он, напротив, ни разу не поднимает на нее взгляда, хотя она продолжает искать пересечений. От зацикленности на себе и своих взглядах Гермиона не предполагает причину его закрытости от нее в тяжелых воспоминаниях о войне — для нее он существует только в контексте их взглядов. Лишь один раз, когда все высказывают свои пропитанные болью поздравления друг другу и «золотым» героям на торжественном ужине в Большом зале, ему приходится смотреть на нее — пожалуй, только потому, что это лучше, чем на Поттера, явившего в торжественный день свою важную персону на общее празднование. Малфой произносит свою заранее заготовленную короткую скорбную речь, искренность которой Гермиона не может определить — она даже не помнит, что он говорил, ей это совсем не важно, главное, что он смотрит на нее. Важно — взгляды. Важно — лицо, на котором она с огромным трудом удерживает маску спокойствия и тихой почтительной скорби, вместо того чтобы позволить целому вихрю разнообразных эмоций, не относящихся, впрочем, к войне, перекосить выразительные черты. Ей очень хочется верить, что он тоже это заметил, что он в принципе замечает ее.

***

А недавно они встретились взглядами совсем близко — так близко, что она снова, уже в который раз поразилась магнетической силе его ледяных глаз. Ощущение, будто ее замораживает этот взгляд, словно северный ветер, от которого нет спасения. И выхода из снежной пустыни, в которую она попадала, тоже нет. Она знает наверняка, что нет. Позволить себе посмотреть на него хоть еще секунду — значит добровольно согласиться считать себя влюбленной дурой, не иначе. А она очень категорична к себе в этом плане, и звание самой умной ведьмы своего поколения, к которому она на вид относилась равнодушно, давало ей некую долю самолюбия, и дурой она себя явно никогда не считала и считать не намеревалась. Так что нет, нет и нет. Она оборвет контакт в самую последнюю секунду, но не позволит себе влюбиться окончательно. Никогда.

***

Последний их зрительный контакт существовал для нее будто на следующей ступени развития их безмолвных отношений. Она легко, чуть заметно улыбнулась глазами, ловя его взгляд, и получила с ответ такой же, возобновляющийся после коротких миганий и существующий таким образом дольше обыкновенного. Заканчивая этот продолжительный взгляд, они стояли ближе друг к другу, чем обычно, и ей уже почти показалось, что прямо сейчас он спросит ее наконец так же, как приснилось ей однажды: «Что ты смотришь?» И тогда, казалось бы простой и даже грубый вопрос должен был бы звучать чудесно-мелодично, с улыбкой на его красивом лице и мягко-интересующимися нотками в голосе. Сложно описать, но она весьма ясно слышала в своей голове этот вопрос именно этим, воображаемым его голосом. И ей хотелось, хотелось на него ответить, как тогда, в ее сне: «А что, нельзя? Имею право!» Ответ тоже должен был звучать красиво, мягко, слегка заигрывающе — так, как ей хотелось говорить с ним. Но разговора, конечно, не случилось. Однако несмотря на это она очень хорошо запомнила его взгляд, то, как близко он стоял, как почти улыбался. Улыбался ей.