Reflections · The Neighbourhood
Глаза Бомгю распахиваются довольно резко для человека, который просыпается после похмелья, да ещё и такого… Он шокировано смотрит по сторонам, ведь окно, кровать, стол, шкаф и всё прочее ему совершенно незнакомо. Одно движение — и из него вперемешку с рвотой выходит, по ощущениям, всё, кроме органов. Благо кто-то очень заботливый оставил сбоку от кровати тазик, а на прикроватной тумбочке — аспирин и воду. Много воды. Затем Бомгю уже принюхивается и чувствует запах чего-то вкусненького. Слышит, как нож ударяется о доску, и понимает, что лежит без верхней одежды, в одном белье. — Вот же ж блять… — Доброе утро, — в комнату заходит вчерашний парень, но уже в шортах и широкой футболке, опираясь о дверной косяк со скрещёнными на груди руками, — как себя чувствуешь? Накатывающую панику и беспорядочные мысли Бомгю пытается усмирить тем, что если он действительно переспал с ним по пьяни, то этот человек хотя бы красив, они в его квартире и о нём даже позаботились. Хотя как можно это назвать заботой, если перед этим его буквально спиздили в нетрезвом состоянии, да и аргументы о его красоте и достатке это буквально ничто, по сравнению с выводами Чхве. — Хэй, Земля вызывает юного гитариста — ты в норме? Может, принести чего? — Скажи мне, пожалуйста, — Гю нервничает, очень сильно нервничает, настолько, что в следующую секунду отворачивается к тазику, выплёвывая всё ещё имеющееся содержимое желудка. — Ты не торопись, я никуда не денусь, — незнакомец улыбается, наблюдая за бедным Бомгю. — Мы с тобой переспали? — Оу, жалеешь? Бомгю до последнего молился, что это неправда. Что он не совершил такой ужасной ошибки с абсолютно незнакомым ему человеком. Что теперь с ним будет? Тем временем этот самый парень садится рядом, наклоняясь к уху Гю с улыбкой на лице. — Ты так умолял меня, — шепчет он, заставляя тело Бомгю покрыться мурашками и задрожать, — просил быть с тобой нежнее, говорил о том, как сексуально я выгляжу. Хотел, чтобы я взял тебя. Ну, всё. Он определенно влип. Бомгю не мог знать наверняка, на что способен под действием алкоголя, а потому понимает, что пить больше не станет в жизни. — Кстати, ты весьма неплох. У тебя такие изящные плечи, — словно в доказательство собственных слов незнакомец мягко проводит рукой по оголённому плечу Гю, едва касаясь его, — твоя талия, — вторая рука ложится на нее, слегка притягивая к себе, а Бомгю даже не думает сопротивляться. Да и какой в этом смысл? — Твоё очаровательное личико, — они встречаются взглядами, и младший, наконец, понимает, что здесь что-то не так, — прости, но я не настолько сволочь, чтобы послушать твою нетрезвую головушку, — парень смеётся и поднимается на ноги, — раздел я тебя, потому что одежда пропахла алкоголем и была грязной. Но все твои слова насчёт меня я хорошо запомнил. Всё, что ты наговорил мне спьяну, я слышал, Чхве Бомгю. — он проходит обратно к двери, говоря с паузами и расстановками. — Твои вещи, включая паспорт и прочие мелочи, у меня. Гитара тоже. Не переживай, ничего не пропало. К слову, — он кидает ему телефон, — он разрядился и у меня нет подходящего разъёма. Мы можем съездить в магазин, либо временно воспользуешься моим. — С…спасибо, — чуть запинаясь отвечает ему младший, вертя в руках и правда разряженный телефон. — Не стоит. Лучше пообещай больше так не напиваться. Сходи для начала в душ, я буду ждать тебя в гостиной. Гю натягивает на лицо улыбку, поднимается и, укутавшись в одеяло с головой, идёт по указаниям незнакомца в ванную, куда спустя несколько минут ему приносят полотенце и чистые вещи. В зеркале Бомгю с трудом узнаёт себя. Лицо довольно опухшее, на щеке небольшая царапина. Конечно же, ему не расскажут, как он шибанулся о шкаф, когда зашёл в квартиру. Парню из бара будет стыдно признавать, что он всё-таки недоглядел. Да и потом, тот честно очень аккуратно всё обработал и даже налепил пластырь с динозавриками, который Гю теперь отклеивает с улыбкой на лице. — Поиграли в баре называется, — шепчет самому себе Бомгю, заходя в душевую кабину.❀❀❀
Они снова пересекаются, когда Бомгю находит гостиную. Незнакомец что-то читает, не сразу обращая на него внимание. Интерьер достаточно сильно разнится с тем, что в комнате, где он проснулся. Здесь были слегка оранжевые шторы, напоминающие ему такие же лилии, белые диванчики, где-то разрисованные стены кружочками и крестиками-ноликами. — Как себя чувствуешь? — интересуется он. — Не так плохо, как могло быть. Спасибо, хён, — Бомгю встаёт босыми ногами на коричневый ковёр, тут же подмечая мягкость и длину ворса, что приятно щекочет стопы. Он поднимает с пола свою сумку, рядом с которой стоит гитара. Находит там все свои документы, деньги и прочие мелочи, которые там лежат в ожидании своего часа по типу пластырей, обезбола и нескольких бальзамов для губ. — Ты говорил, что я могу воспользоваться твоим телефоном. Можно? — Бомгю должен связаться с мамой, которая скорее всего уже потеряла его, а также понять как ему лучше вернуться домой. Парень кивает и протягивает ему устройство, внутренне сжимаясь от страха перед чужой реакцией. Комната погружается в мертвую тишину. Брови Бомгю сводятся к переносице, он постоянно что-то нажимает пальцами, словно не может поверить до конца: — Где мы? — только и спрашивает он, смотря на нервно усмехнувшегося парня. — В Сеуле. Взгляд Бомгю становится слишком легко читаемым и выражает только одно: «Какого. Сука. Хуя.» Он предполагал, что у старшего заглючил телефон, сбилась карта, но не может поверить в то, что его буквально увезли в другой город. В этот момент парень даже задумывается о том, что хуже — быть спизженным или выебанным. Склоняется всё-таки ко второму, но, может, ему просто слишком повезло. — Мы были в Соннаме, — скорее ставит перед фактом Бомгю, наблюдая за растущей неловкой улыбкой на лице парня. — Да, в Соннаме, — соглашается тот, — в городе, где я родился. — А с какого хуя, — с этими словами Бомгю берёт подушку и замахивается на парня, — мы, блять, в Сеуле, а? Незнакомцу приходится постараться, чтоб увернуться, ведь за подушкой следует другая, а там и третья. Кажется, что Бомгю зол на него до предела, однако уже спустя десяток секунд криков и драки он садится на колени и позволяет слезам скатиться по щекам. Неконтролируемая паника подкрадывается всё ближе, заставляя дыхание сбиваться, а руки мелко трястись. Он совершенно один в другом городе. Никто. НИКТО не может ему прямо сейчас помочь и отвести домой. Отчаяние начинает захватывать его с новой силой, словно ядовитый плющ, медленно, но верно тянущийся к парню. Обвивающий его шею до потери воздуха, оплетающий руки и ноги. Становится нечем дышать, паника накатывает уже с огромной силой, что не укрывается от внимательного взора парня из бара. Тот сразу подрывается куда-то на кухню, а возвращается с аптечкой, чем-то смазывая ватку. — Тише, Бомгю, тише. Прости меня, мне стоило быть помягче, но выслушай, хорошо? Только не теряй сознание, — и тут Гю понимает, что вата облита нашатырным спиртом, — слышишь меня? Давай. Дыши, главное дыши. Чуть медленнее, у тебя очень высокий пульс, — одна из рук старшего с этими словами аккуратно ложится на шею Бомгю, — нужно успокоиться. Можешь описывать мне, что ты видишь вокруг себя? Бомгю осматривает всё, что находится вокруг него: шкаф, телевизор, двери на балкон, окна, кресла, стулья — всё-всё-всё. Он осознаёт каждую деталь вокруг него, замечает каждую пылинку, но не может назвать. Со временем осознавший это незнакомец осторожно прижимает к себе Бомгю и начинает поглаживать его по голове. — Успокойся, прошу, я расскажу тебе всё, что тебя интересует. Я не желаю тебе зла, только успокойся. Ну же. В его глазах уже стоят слёзы от переживания за младшего. Он не до конца понимает, что нужно делать с человеком, когда у того паническая атака. Руки слегка начинают трястись, как и у Бомгю, кажется, ещё совсем немного, и он сам впадёт в такую же панику. — К… как тебя зовут? — неуверенно спрашивает младший, боясь поднять голову. — Я — Чхве Ёнджун. Старше тебя на два года. Родился в Соннаме, поэтому и приезжал туда на выходных. Я не останавливался там в отеле, лишь пригнал на машине ранним утром, — судя по всему он решил вывалить полную автобиографию. — Не мог никак связаться с твоими друзьями, пароль от телефона ты мне не давал, на отпечаток пальца не реагирует, по лицу тоже, пришлось импровизировать. Я могу отвезти тебя обратно или оплатить тебе билет, такси. Бомгю-а, только не плачь, прошу, — он отстраняет от себя младшего за плечи и вытирает подушечками больших пальцев чужие слёзы, — тебе так идёт улыбаться. Я сделаю тебе сладкий чай, но мне нужно убедиться, что ты пришел в себя. — Я в порядке, Ён… Хён. Я в порядке, хён. Спасибо, — Бомгю скорее самого себя убеждает в этом. Они встречаются взглядами, и Ёнджун наконец детально рассматривает чужие черты лица: слегка полопавшиеся капилляры в глазах, отчего те чуть красноваты, длинные ресницы, местами слипшиеся из-за слёз, мягкие щёки, на одной из которых виднеется порез, случайно полученный при попадании в квартиру. Что-то было в Бомгю плюшевое. Мягкое. Уютное. Ёнджун подскакивает и, заверив что сейчас придёт, возвращается с пледом и чашкой ромашкового чая. — Вот, возьми, — он протягивает Бомгю чашку, а сам начинает укутывать его, словно маленького ребёнка. — У меня болит голова, Ёнджун-и… — мямлит тот сонным голосом, утыкаясь в чужое плечо, слегка проливая чай, из-за чего по комнате разносится шипение старшего и последующие судорожные извинения Бомгю.❀❀❀
Парни сидят на кухне. После резкой головной боли Ёнджун принёс ему лекарство, говоря проще — напичкал его обезболивающим, потому что та не проходила слишком долго и была пульсирующей, отдающей в висках. Старший даже не раз предлагал вызвать скорую, но Бомгю отнекивался со словами, что вот-вот всё пройдёт. Стрелки показывают около семи часов вечера, а Чхве всё никак не может нормально поесть, тыкая вилкой в цезарь и убирая из него помидоры. — Мог сказать, что не любишь их — я бы не добавлял, — говорит Ёнджун, наблюдая за младшим, который забавно морщит нос и смотрит на овощи, как на заклятых врагов. — Ага. После того, как я любезно пролил приготовленный тобой чай, упал носом в кусочек торта и опрокинул тарелку с супом. Хён, да ты гений. — Это моя вина, не нужно было пытаться тебя насильно накормить с такой болью. — Ёнджун пожимает плечами, — Так, сегодня я тебя не отпущу домой, даже не проси. Кто за тобой там смотреть будет? — Сам могу. Не маленький. — обиженно отвечает ему Бомгю и агрессивно засовывает вилку с курицей и помидоркой себе в рот, тут же зажмуриваясь от кислоты. — «Не маленькие» так не напиваются. — Ён улыбается, смотря на попытки младшего всё же съесть салат полностью. — Я оплачу тебе поездку обратно, если останешься сегодня здесь. Мы можем сходить прогуляться, свежий воздух тебе полезен, да и провод нужно найти, к тому же… — он прерывается, не в силах более терпеть агрессивное тыканье вилкой, выхватывает ту у Бомгю и, зацепив пару листьев зелени, протягивает её младшему, — а ну, вилочку за маму. — Да ты прям заботливый старший брат, блять, — огрызается Бомгю, но рот открывает. — Я тебе щас эту вилку в глотку засуну.❀❀❀
На флористе довольно широкая толстовка с капюшоном и такие же широкие джинсы, на нижней части которых нарисованы белые, с яркой красной сердцевиной, гибискусы. Не потому, что Ёнджун сильно выше и крупнее, чем он. Просто старший носит такую одежду, а Бомгю не столь важно, в чём идти гулять по городу, в который он вряд ли вернётся, даже если это Сеул. Его волосы закрыты чёрной панамкой, точно такую же надевает Ён и вместе с ним выходит из квартиры. Вечерний воздух свеж. Лёгкий ветер помогает только протрезвевшему младшему глубоко вдохнуть и осмотреться вокруг. Парень из бара живёт в достаточно хорошем районе. Здесь красивые многоэтажки, детские площадки, магазины на углах, какие-то автоматы и уличные фонари, которые светят белым, а не тёплым желтым, как привык видеть Гю. Старший берёт парня за запястье и направляется в сторону метро, говоря, что знает красивое место, куда стоит сходить в первую очередь. На самом деле, тут, среди сотен неизвестных Бомгю улочек и домов страшно, и в окружении абсолютно незнакомых лиц младший предпочитал держаться ближе к Ёнджуну. Даже если в конечном итоге это обернется фатальной ошибкой. Людей много. Везде. На каждом шагу. Отчего Бомгю приходится самому сжать запястье старшего, вызвав у того небольшое удивление. — Извини, боюсь потеряться, — слегка виновато сказал Бомгю, убирая руку в карман. На это Ёнджун только усмехается, притягивает парня поближе к себе и ведёт, перекинув руку через плечо. Младший заметно расслабляется, ни о чём не переживая, и, оказавшись в вагоне, быстро занимает два места: себе и старшему. — Долго нам ехать? — спрашивает он, рассматривая всё вокруг себя. — Можешь прилечь на моё плечо вздремнуть, — отвечает Ёнджун, доставая телефон, — я разбужу тебя. И, хотя Бомгю достаточно долго спал до этого, он устраивается удобнее и закрывает глаза. Взаимоотношения с Ёнджуном начинают напоминать ему общение с Тэхёном. Но здесь была одна маленькая проблема: с Кантэ они познакомились еще в начальной школе, и их дружба прошла огонь, воду и медные трубы, чтобы прийти к такому уровню, а с хёном он знаком даже меньше, чем сутки. Будем честны, вся эта ситуация начинает его смущать и одновременно пугать. Старший словно знает Бомгю дольше, чем тот может предположить. В какой-то момент вагон выходит из-под земли, позволяя лучам солнца опуститься на тут же сморщившийся носик Бомгю. Это всё ощущается не так, как происходит на самом деле. Он словно счастливый сбежал от доставшей его рутинной работы в совершенно другой город с незнакомым ему человеком, а не словно его буквально спиздили в нетрезвом состоянии. Гю не думает о том, что уехать обратно придётся уже завтра. Не думает о том, как много придётся рассказать маме, чтобы та успокоилась и не нависла над ним своей гиперопекой. Возможно, его друзья тоже переживали? Его чутка эгоистичное решение остаться в столице на целый день оборачивается целой катастрофой. Но ведь полиция приступает к поискам лишь через некоторое время, так? Его окружение всю жизнь твердит, что Бомгю — истинный интроверт, да и к тому же отчасти социофоб. Куда спокойнее парню с чётким расписанием жизни на ближайшие пару лет. Но вот ситуация, которая происходит в эту же секунду, никак не вписывается в этот самый план. Хотя со стороны нельзя сказать, что младший Чхве сильно переживает, однако с самого утра держать паническую атаку на коротком поводке становится труднее с каждой минутой. — Бомгю, нам выходить на следующей. Просыпайся. Нехотя он поднимает голову, пытаясь понять, где сейчас находится. Вокруг люди, рядом Ёнджун. Гю все ещё в Сеуле. Ему это не приснилось. Они приехали. Вдоль реки на специальных платформах сидят люди: парочки, друзья, семьи. Кто-то один и старается зарисовать это место, кто-то читает, постоянно отвлекаясь на чей-то смех. Бомгю задаётся только одним вопросом: насколько эта река длинная? Ёнджун прерывает его мысли, протягивая рожок с мороженым. — Присядем? — он улыбается и рукой указывает на свободное место под мостом с подсветкой. Бомгю кивает, соглашаясь на предложение и садится, свесив ноги к воде. По лёгкой улыбке на лице младшего, Ёнджун понимает, что мороженое тому нравится. Они говорят о вкусовых предпочтениях. Старший также узнаёт, что Нарцисс не любитель морепродуктов и мятного шоколада. «Он на вкус, как зубная паста» — утверждает Бомгю, хотя его хён думает совершенно иначе. Люди вокруг сменяются с бешеной скоростью. Кто-то проезжает мимо на скейтах, кто-то уже уходит домой, поскольку становится поздно, а кто-то, кажется, только проснулся, потому что его энергии можно позавидовать. Река совершенно неглубокая, однако её конца действительно не видно. Скорее всего, уровень воды чуть выше щиколотки. И уже в следующую секунду старший убеждается в этом, потому что Бомгю с силой ударяет парня по спине, заставляя упасть в воду. На крик оборачиваются все прохожие, Бомгю смеётся, смотря на Ёнджуна, а тот утягивает за собой младшего, намочив ему всю спину и волосы. Они, как дети, брызгаются этой водой, лёжа в ней, не обращая внимания на порой осуждающие взгляды прохожих. — Скорее всего к нам будет много вопросов, если мы не уйдем сейчас же, — тяжело дыша говорит Ёнджун, нависая над лежащим Бомгю. — Ну тогда поднимайся, и мы побежим домой, — спокойно отвечает ему младший, не считая необходимым называть дом «домом Ёнджуна.» И в эту самую секунду старший отмечает собственное колотящееся сердце и странное тепло в груди. Глаза Бомгю прекрасны. На секунду ему даже кажется, что он готов в них утонуть, словно в бездонных ямах. Они манят его в сочетании с легкой улыбкой на чужих губах. Не хочется подниматься. Приходится даже экстренно смириться с мыслью, что он бы с радостью сейчас поцеловал его. Чёрные волосы, подстриженные под маллет, которые ещё пару минут назад лежали на аккуратных плечах, сейчас были растрёпаны и липли к лицу. Старшему действительно стоит усилий подняться и не натворить чего-то, о чём позднее можно пожалеть. После, он помогает встать Бомгю, берёт свою сумку и они вместе бегут на улицу, куда Чхве на ходу заказывает такси. Домой приезжают счастливые, с улыбками на лицах и замерзшим Бомгю. — Иди пока в гостиную, я принесу тебе горячий чай. Не дай бог заболеешь, меня можно будет на кладбище искать, — Ёнджун убегает на кухню, а Бомгю совершенно не обращает внимание на сказанное. А зря. Бомгю садится в кресло, укутываясь с ног до головы тёплым пледом и двумя руками принимает горячий чай, моментально согреваясь после ледяной воды. Ёнджун накидывает на свою голову полотенце и достаёт фен, подходя к Чхве со спины и начиная сушить волосы. Его руки осторожно касаются чужой макушки, горячий воздух старается повторить изначальную укладку, пока младший до побеления костяшек сжимает чашку в руках. Разве ему не было весело некоторое время назад? Почему сейчас он снова дрожит, боится? С ним не делают ничего ужасного, как раз наоборот. Усиленно опекают, словно извиняясь за что-то. — У тебя довольно мягкие волосы, — тихо комментирует Ёнджун, пока проводит по ним расчёской. — Когда я могу поехать домой? — на удивление ровным голосом спрашивает Бомгю, чувствуя, как щёки невольно начинают краснеть в контраст с заледеневшим от страха сердцем. — Могу сам отвезти тебя, могу купить тебе билет, — Ён поджимает губы, убирая расчёску в сторону вместе с чашкой из-под чая, которая уже стояла на прикроватном столике абсолютно пустая. — Лучше купи. Не хочу тебя напрягать, — отвечает младший, а потом поднимает голову, — кем ты работаешь, кстати? — В сфере айти. Ничего примечательного. А что? — кричит Ёнджун, так как уже направляется на кухню. — Ничего! — в ответ кричит ему Бомгю. «По крайней мере теперь я могу оправдать то, откуда у него есть деньги…» — размышляет Бомгю, понимая, что как только к нему вернутся, придется спрятать дрожащие от страха руки, натянуть улыбку и продолжать плыть по течению, — «слишком это всё нереалистично. Точно ли у нас нет общих знакомых?».❀❀❀
Натурал-айтишник Как там Бомгю?yawnzzn
Живой. Неужели тебя внезапно стало волновать его состояние?
Натурал айтишник Неправда Я всегда за него волновалсяyawnzzn
Я очень даже добр с ним
У него сел телефон, если вдруг ты пытался с ним связаться
Натурал айтишник Да уж понял Как думаешь, он будет меня ненавидеть?yawnzzn
Я бы тебя не простил. Хотя знаю, в изначальный план эта поездка не входила
Он завтра отправится домой, постарайся поговорить с ним сразу
Натурал айтишник Легко сказать Ты тоже виноват, между прочим Растерялся, ребёнок маленький❀❀❀
Записанный как «Натурал-айтишник» в контактах Ёнджуна ещё несколько раз что-то написывает и даже предпринимает попытку позвонить. А Бомгю в соседней комнате, освещённой лишь лунным светом, рассматривает книжные полки, чувствуя тревогу и боясь засыпать. На полках стоит в основном классика, а также парочка справочников по айти, словари терминов и прочие томики. Он решает достать одну книгу, чтоб хоть как-то заставить мозг не засыпать, как вдруг роняет парочку других и тут же отскакивает в угол. Всё тело начинает ужасно трясти, после громкого звука, который так сильно выделился на фоне ночной тишины. Ему страшно. Весь день он вёл себя так, как было бы удобно старшему — улыбался, соглашался со всем. Сейчас же взгляд уходит в никуда, кислорода становится критически мало, так что Гю бросает книгу и подбегает к окну, распахивая его и стараясь вдохнуть как можно глубже. Единственный звук, который он слышит — его собственное сердцебиение. Все голоса внизу перестают иметь своё присущее звучание, Бомгю словно и сам падает, в глазах становится темнее, когда он слышит удивительно громкий и резкий стук в дверь. — Бомгю, у тебя всё хорошо? — слышится осторожное по ту сторону. Внезапно подкравшийся страх от нахождения в незнакомом городе, незнакомой квартире и, будем честны, с отчасти незнакомым парнем, наконец даёт о себе знать в не самый лучший момент. Чхве старается вернуть себе способность здраво мыслить, что бы ответить что-то вроде: «Всё хорошо, хён!» или «Не беспокойся обо мне, Ёнджун!», однако дар речи просто пропадает и единственное, на что остаются силы — спрятаться, лишь бы не сталкиваться с ним напрямую. — Бомгю, пожалуйста, позволь тебе помочь! — Ёнджун не перестает звать младшего по имени и стучать в дверь, пока тот лихорадочно осматривается в поисках подходящего места. Бомгю, который с самого детства боялся знакомств, сторонился детских площадок и большинства одноклассников, естественно чувствует себя ужасно некомфортно, находясь здесь. Они так и не зарядили его телефон, а просьба о более долгом пользовании телефоном айтишника из бара выходила за рамки смелости Гю. Всё, что ему было нужно сейчас — одиночество. Больше всего не хотелось быть окружённым заботой и волнениями. Чхве забивается под стол в самый угол, накрывшись одеялом. Надеясь, что это ему как-то поможет. Всё тело уже не трясёт от страха, дышать становится легче, но в любом случае, он не отдает себе отчёта, в какой момент стул у двери с грохотом падает на пол, а сам Ёнджун вбегает в комнату, осматривая всё в поисках младшего, хотя, конечно, заметить его было вовсе не сложно. Ён сразу присаживается напротив зажатого комочка и осторожно, начиная с плеч, старается достать чужие руки, сжать ладони своими, надеясь, что это может помочь младшему прийти в себя. — Бомгю, всё хорошо. Я ведь не желаю тебе зла. Почему ты так боишься? — по его собственным щекам уже скатились дорожки слёз. — Я рядом, иди ко мне. Он обнимает слегка дрожащее, не особо сопротивляющееся, беспомощное тело, прижимаясь носом к макушке. Осторожно поглаживает плечо и шепчет, что всё будет хорошо: — Уже завтра ты будешь дома, я не собираюсь с тобой ничего делать. Слышишь меня? — он уже и сам выдавливает из себя подобие улыбки, надеясь, что это хоть как-то благоприятно повлияет на состояние Бомгю. Однако, кажется, что тот и не собирается успокаиваться в ближайшее время. В руках Ёнджуна он перестаёт дрожать, но напрягается всем телом. — Ты пугаешь меня, пожалуйста, уйди, хён, — тихо говорит Бомгю, а внутри Ёнджуна все замирает. — Д-да. Конечно. Прости меня. Старший поднимается на ноги и кладёт парня на кровать, в пару секунд накрывая его одеялом и подкладывая подушку. — Я правда очень боюсь незнакомых мне людей, — еле слышно говорит младший, продолжая лежать спиной к Ёнджуну, — и хотя я вижу, что ты не желаешь мне зла, твоё присутствие всё равно пугает меня, понимаешь? Я в абсолютно неизвестном мне городе, в котором я не могу просто сбежать. В чужой квартире и полностью в руках чужого мне человека. — Он слышит приближающиеся шаги и тут же говорит громче. — Нет! Постой! Я хочу… поспать один и… — задумывается, накрываясь одеялом с головой, — ты можешь не отвечать. Я просто хотел рассказать тебе. Извини, если не хотел это слушать. — Мне жаль, Бомгю, — так же тихо отвечает ему старший, присаживаясь на другой край кровати, оставаясь от парня на расстоянии метра, — мне жаль, что я пообещал человеку молчать. Через несколько секунд слышится лёгкий хлопок двери — Ёнджун покидает комнату. Бомгю тут же поднимается, уставившись на дверь, и размышляет о сказанном. Он здесь действительно из-за того, что кто-то хотел этого? Но кому было вообще нужно всё это? Для чего?❀❀❀
Утром, порядком сонному Бомгю, Ёнджун решает вызвать такси. Города находятся не на настолько большом расстоянии, поэтому за полчаса младший доберётся до дома и сможет спокойно поспать. Тот буквально валится с ног, а старшему с каждой секундой становится больнее. Он чувствует себя виноватым. — Кстати, — Ёнджун протягивает еле соображающему Бомгю коробку и контейнер, — здесь цезарь без помидорок и провод. Заряди и поешь в дороге. — Спасибо, — спокойно говорит Бомгю, спускаясь вместе с ним вниз по лестнице. — Постой, — рука Ёнджуна замирает в нескольких сантиметрах от плеча Бомгю, а тот останавливается и поворачивается к нему, — прости меня, я не подумал, что могу настолько тебя напугать. Мне правда жаль, Бомгю. Мне стоило с самого начала сказать тебе правду… — Ты всё ещё можешь сказать мне её, — Чхве видит полные сожаления глаза напротив, — но не чувствуй себя виноватым, хорошо? Я благодарен тебе на заботу обо мне. Ты сделал всё, что было в твоих силах. Я верю в это. Улыбка Бомгю согревает лучше солнечных лучей, а объятия на прощание дают призрачную надежду на то, что они ещё встретятся. Младший садится в машину, убирая чехол с гитарой в багажник и тут же прося переходник для зарядки устройства. Скорее всего там очень много сообщений, в особенности от мамы, а там, возможно, и от парней, с которыми он разделился в тот вечер. Невольно по щеке Ёнджуна катится слеза, которую тот тут же вытирает рукой, одновременно доставая телефон. Он давал себе обещание, что это не зайдет так далеко. Клялся самому себе, что будет весело, и ему не придётся жалеть. Каким же Ёнджун оказался дураком. И как же громко сейчас над ним бы смеялся…❀❀❀
yawnzzn
Больше я в этом не участвую.
Ответ последовал незамедлительно. Словно собеседник ждал от него сообщения всё раннее утро. Натурал-айтишник Не, ну я, конечно, не в праве тебя отговаривать…