Bless me, Father

Когда Лиам вел их со своей «экскурсией» на кухню, он надеялся, что за едой чужая болтовня будет его не так сильно раздражать или, что еще лучше, Гил и Эмбер переключатся на угощения и быстро уйдут, смешавшись с толпой. Вот только все сегодня шло вопреки его ожиданиям. Стоило Эмбер исчезнуть, как весь этот цирк мгновенно потерял смысл. Наверное, самым логичным решением было бы тоже извиниться, пожелать хорошего дня и уйти, но он уже стоял в одной руке со стаканчиком кофе и с маффином в другой, так что странно было бы сейчас со всем этим добром резко куда-то дергаться. После долгой проповеди уж очень сильно хотелось закинуться кофеином и сахаром, никуда не торопясь. Поэтому Лиам решил, что, так уж и быть, перекинется еще парой ничего не значащих фраз, прежде чем уйдет в свой кабинет. — Так что же заставило приехать вас на юг? Какие у вас планы? — откусив от маффина, пастор сделал большой глоток из стаканчика, ощущая, как к нему понемногу возвращается желание жить. Он уже настроился, что они сейчас подыграют друг другу, формально поулыбаются и разойдутся, но собеседник вновь заставил удивленно выгнуть бровь. — Вам вовсе не обязательно со мной любезничать, — спокойно произнес Гил, а с его лица сползли остатки улыбки. Скрестив руки на груди, он встал справа от пастора подле кофемашины и повернул голову к Лиаму, смотря на того, как показалось пастору, с неким вызовом. Вау. Это было что-то явно новое. Очередная осечка вновь выбила на пару секунд почву из-под ног — давненько Лиаму не приходилось вести подобные беседы. — Что Вы, я не любезничаю, я всего лишь проявляю к Вам уважение и интерес, — на долю секунды приподнятые в удивлении брови быстро вернулись на место, уступая место дежурной широкой улыбке. И хоть маска пастора была максимально дружелюбной и приветливой, в его голове уже в который раз пронеслось «да что с тобой не так?» по отношению к странному собеседнику. Пытаясь как-то вырулить разговор, Лиам продолжил. — Мне искренне любопытно, почему Вы решили к нам переехать. Уже нашли себе работу? — он закинул последний кусок маффина, надеясь, что хоть теперь сможет немного выдохнуть и помолчать, допивая кофе. — Я преподаю в Государственном университете Валдосты.* Так что задержусь здесь хотя бы на пару лет, — Гил выдал заранее заготовленную легенду, которая была не так уж и далека от правды. Да, он действительно смог устроиться преподавателем, а вот подробности святому отцу знать ни к чему. Лиам и не собирался копаться в чужой истории, но вновь нависающая пауза в разговоре, заставила его выдавить очередной формальный вопрос, о чем он тут же пожалел, понимая, что затягивает беседу. — О, так вы профессор? Что же Вы преподаете? — Лиам чуть облокотился о стол, прикусив щеку, пообещав себе, что просто молча дослушает. В какой-то степени здесь уже включилась профессиональная деформация. Он привык, что пастора постоянно используют как свободные уши: Лиам мог задать всего один вопрос, и собеседника было не остановить. Так что пусть этот таинственный Джек Джонс болтает, а пока можно будет спокойно допивать свой кофе. Но МакКлеллан в очередной раз обломался. — В основном экономику. Скучно, но это самое популярное направление в наше время. Вспомнить бы еще, какой план мне поставили на этот семестр… — Гилберт чуть сощурил глаза, вспоминая. — Хм, политическая экономика, международная торговля, отраслевые рынки, — скучающе перечислил он, пожав плечами. Опыта преподавания как такового у Лоуринтайса не имелось, зато имелся огромный опыт словесных дискуссий, опыт работы в бизнесе и хорошо подвешенный язык. По большей части он занимался тем, что собирал информацию об экономическом состоянии одних компаний и перепродавал их конкурентам за большую цену. Собственно, во многом благодаря этому сомнительному занятию парень и оказался здесь. Разговор вновь встал в тупик. — Безумно интересно, — протянул Лиам после секундной заминки, отхлебнув кофе. И, судя по едва заметной усмешке Гилберта, МакКлеллан понял, в отличие от Эмбер, сарказм собеседник все же уловил. — Рад, что Вы останетесь с нами на долгое время. Гилберт ехидно хмыкнул и вместо ответа смерил пастора долгим внимательным взглядом. «На твое несчастье, дорогой», — добавил про себя Гил, решив, что, пожалуй, теперь так просто от священника он не отстанет. Чем дольше он наблюдал за пастором, тем больше у него возникало желание подкопаться, потому что тот производил уж слишком идеальное впечатление. А так как идеальных людей не существует, то безумно сильно хотелось найти подвох. И для этого надо было бы изменить тактику, потому что этот до нельзя учтивый, фальшивый разговор все больше Гилберта подбешивал. Хотелось уже хоть немного оскалить зубы и показать свою истинную сущность. Старательное копившееся в нем с самого утра раздражение начинало доходить до крайней точки и требовало выхода. Плюс ко всему становилось все тяжелее противиться желанию хоть немного поддеть священника. Интересно, получится вывести его из столь незапятнанного образа? Или стереть эту голивудскую улыбку с лица? — Насчет «интересно» — не согласен. Другое дело — Вы, — не позволил священнику мягко свернуть диалог Гилберт. Если до этого он стоял, облокотившись о столешницу и лишь искоса смотрел на пастора, то теперь Гил развернулся к собеседнику всем телом. — Меня всегда интересовало, как должны выглядеть люди, добровольно загоняющие себя в религиозные рамки — и вот, сегодня мне выпала такая возможность, — он намеренно скользнул по пастору медленным взглядом. — Вы молоды и красивы, разве не обидно прозябать здесь, пока все живут полноценно? Кажется, это был самый долгий монолог Гилберта за все это время и подействовал он на Лиама как ведро холодной воды. Ладно, похоже, он ошибался. Шаблонно поболтать здесь не выйдет. Впрочем, после всей местной приторности это в какой-то степени было даже глотком свежего воздуха. Нет, грубить или ссориться Лиам явно не собирался. Но желание уйти как можно скорее, не повзаимодействовав, начинало проходить — интересно, как далеко можно зайти в этой беседе? Ладно, возможно, это будет даже забавно. — Ну что Вы! Вы мне льстите, — мягко усмехнулся пастор, чуть наклонив голову, отвечая на холодный взгляд голубых глаз все той же цветущей улыбкой. — Каждый из нас понимает полноценную жизнь по-своему. Для меня, например, полноценная жизнь немыслима без веры и служения Отцу Нашему. — Я Вам не льщу, — перебил его Гилберт. Лицо его не выражало ярких эмоций, хотя внутри ему было приятно понемногу продавливать этот разговор в своем русле. — Зато может Вам льстит, что люди прибегают к Вам в поисках помощи или искупления, пресмыкаясь перед Вами? — Никоим образом, — Лиам, все еще держа полупустой стаканчик, примирительно выставил руки перед собой. Гилберт вновь непроизвольно перевел на долю секунды взгляд на эти тонкие запястья, обрамленные черными строгими манжетами. — Ни в коем случае я не смотрю на прихожан в таком ключе, вы же знаете, что гордыня — это грех. Я рад отвечать на их нужды и помогать им идти по жизни. Здесь они находят поддержку и ответы на свои вопросы, и мне отрадно, что могу выступать посредником между Господом и ними, — подобные вещи Лиам говорил уже столько раз, что звучал вполне убедительно: он всегда считал, что в момент, когда врешь, надо искренне верить в то, что ты говоришь. И сейчас его лицо выражало неподдельную заинтересованность. — Я так понимаю, Вы человек не особо верующий? — перестав жестикулировать, он поднес стаканчик к губам, отпивая быстро остывающий кофе, и сложил руки обратно на груди, с интересом гадая, во что вся эта беседа выльется. — Не верующий, — сухо кивнул Гил. Пастор, по его мнению, уж больно красиво распинался, словно читал по бумажке. И внутреннее чутье подсказывало, что тот или врет или что-то недоговаривает. — Это плохо? — Нет, ничего страшного, — Лиам снисходительно помотал головой, отчего одна из эффектно уложенных прядей упала на лоб. — Я осознаю, что у каждого свой путь. Кто-то к Богу приходит не сразу, а кто-то так и никогда не может найти его для себя. Но я надеюсь, что ваш переезд что-то да значит, — мягко кивнул он, а затем на несколько секунд вновь коснулся плеча Гилберта, словно приободряя. Тот в сторону руки лишь молча перевел недовольный взгляд, пока Лиам продолжил. — Но раз Вы оказались в подобном месте, то я уверен, что Вы сможете познать Отца Нашего и встать на путь истинный. Как так получилось, что Вы пошли по жизни без веры? — Я верю только в себя, — пожал плечами Гил, хмыкнув. — Мне не очень-то нравится идея, что все в этом мире зависит от какого-то мужика на небе. Да и то, что люди называет «Божьим благословением» — всего лишь череда случайностей, математики давно разработали формулу, вычисляющую вероятность. Я — человек логики и науки, поэтому ваша вера мне не слишком-то и понятна. — Но ведь логика и наука не исключают религию, напротив, они вполне могут друг друга дополнять, — перебил на этот раз Лиам, сам не замечая, что понемногу увлекается. — А сколько знаменитых ученых и профессоров, — он намеренно сделал акцент на последнем слове. — Были верующими. — Упаси Боже, — прибег к каламбуру Гил. — Верующим меня точно назвать нельзя. Я даже не крещен, да и делать этого не собираюсь, — в подтверждение своих слов, он оттянул ворот рубашки вместе с галстуком, обнажая шею. Вроде бы ничего сверхъестественного, но, учитывая контекст, смотрелось весьма провокационно. Лиам проследил за чужим жестом, залипая на долю секунды. Он автоматически отметил, что у его собеседника очень красивая шея: изящный изгиб, бледная кожа. Гилберт в принципе еще с порога показался ему весьма красивым, как раз в его вкусе. Вот только такие вещи озвучивать Лиам даже не собирался — если кто-то узнает о его предпочтениях, то его не просто вышвырнут на следующий же день — его прилюдно сожгут на костре. — Вы всегда можете передумать. Если примите Иисуса Христа как спасителя Нашего, то за Ваше неверие Вам даруется прощение, — с искренним участием, будто ему было действительно дело до спасения души Гилберта, произнес Лиам. — Крещения у нас, кстати, тоже походят с завидной регулярностью. — Ну уж нет, спасибо, креститься я не собираюсь. Это ведь как добровольно надеть ошейник и быть все время на поводке. Неужели Вам так живется комфортно? — Ну что Вы, помилуйте, — чем дальше заходил этот разговор, тем забавнее он Лиаму казался. И если до этого момента он отыгрывал безгрешного пастора, то на секунду все же захотелось самую малость втянуться в этот фарс. Поставив стаканчик на стол, Лиам поднес руку к воротнику своей рубашки. Верхняя пуговица уже была расстегнута, так что он легко отодвинул ткань в сторону, обнажая основание шеи и ключицу. — Как видите, никакого ошейника у меня нет. «Вот же блядь», — Гилберт чуть сжал зубы, когда этот сукин сын без капельки стеснения, будто для него это было нормой, отзеркалил его движение, открыв тонкую изящную шею, по которой мгновенно захотелось провести большим пальцем. Аккуратная серебряная цепочка с крестом, довольно простым, однако… Черт, этот крестик захотелось грубо намотать на руку, чтобы металл впился, безжалостно оставляя красные следы на чистом полотне кожи, чтобы наглец жадно глотал воздух и не сверкал так своими адскими глазищами, а умолял о пощаде. А завершающим штрихом этой соблазнительной картины было бы то, что он поставил бы пастора на колени. Вот так, прямо перед его обожаемыми прихожанами. Лоуринтайс быстро замотал головой, сбрасывая наваждение. Он же не с проституткой, в конце концов, разговаривал, и находился он сейчас не каком-нибудь в Лос-Анджелесе, где к любым выкрутасам относились с пониманием. Да жители его вилами отсюда погонят, сделай он хоть что-то с их драгоценным Отцом. «Действительно хороший актер и лжец». Впрочем, Гил тоже считал себя неплохим актером, а значит, отступать так просто, не дожав оппонента, он просто не мог. — Нет ошейника? — он наигранно удивился. — А разве это не он? Доказательство, что Вы — раб Божий, — на слове «раб» он сделал особый акцент, с удовольствием катая слово на языке, вкладывая в тон голоса максимальную долю пренебрежения. — Все мы рабы Божии и должны служить Ему и во славу Его, — начал заезженную пластинку Лиам, уже собираясь добавить сверху еще и цитату из Библии, чтобы подкрепить свои слова, как впервые за весь разговор он по-настоящему растерялся, потому что в этот момент Гилберт внезапно сделал шаг вперед. Лоуринтайнс приблизился сейчас почти вплотную, так что они вполне могли разделить дыхание друг друга: от Гилберта шел тяжелый аромат дорогих сигарет, от отца Теодора — запах кофе и шлейф какого-то недешевого парфюма с нотками табака и ванили. Лиам замер. На секунду маска вежливости и веселости сошла с его лица, сменяясь растерянностью. Пользуясь оцепенением собеседника, Гилберт пробежался пальцами по аккуратной цепочке на тонкой шее. Лиам все также, не двигаясь, опустил взгляд вниз — черт, действительно красивые, даже изящные руки — и непроизвольно вздрогнул. Чужая реакция не укрылась от Гила. Ухмыльнувшись, он приподнял сам крестик, аккуратно перекатывая его в подушечках пальцев. Одно движение — и он действительно мог бы оборвать жизнь священника. Власть всегда дурманила его. Но он отпустил вещицу и сделал шаг назад, недовольно выдыхая. Все действие длилось от силы пару секунд, но те показались пастору вечностью. Лиам молча проследил взглядом за чужим движением и впервые за их разговор не нашелся, что ответить — когда с ним вообще такое было в последний раз? Желая прогнать наваждение и непрошенные мысли, он тряхнул головой, отчего еще одна прядь идеально уложенных волос упала на лицо, а затем он сделал глоток кофе — самый быстрый способ прийти в себя. — Впрочем, Вам очень идет, — хмыкнул Гил. Желание курить нахлынуло с новой силой. В очередной раз мысленно посетовав на то, что в церквях это запрещено, нервным движением Гил выудил из кармана зажигалку «Zippo»* — банальный, но надежный вариант со скромным, но стильным дизайном. Темный корпус был сделан в виде старинного радио. Отточенным движением он начал крутить ее между пальцев, периодически щелкая крышкой — тоже своего рода провокация, которая должны давить на пастора. — На Вас даже цепочка с крестом смотрится эффектно, как же не гордиться такой внешностью? — У меня и в мыслях подобного не было, — секундной передышки Лиаму хватило, чтобы нацепить вежливую маску обратно. — Как я уже сказал вам ранее, гордыня — это грех, — добавил он с улыбкой. — Грех, — кивнул Гилберт. — Но что-то мне подсказывает, что Вы время от времени ему поддаетесь, иначе бы не одевались так вызывающе. — Ну что Вы, это же обычная черная рубашка и такие же брюки, нет ничего более скучного, — рассмеялся Лиам, словно не было никакого смущения пару секунд назад. И словно он понятия не имел, сколько эти вещи стоили и как они на нем сидели. Пользуясь тем, что Гилберт достал зажигалку, Лиам постарался вновь поменять направление беседы. — Кстати, к сожалению, у нас здесь нет зоны для курения, — произнес он с таким сочувствием, будто ему было действительно жаль. — Но если Вам необходимо сделать перекур, то лучше всего выйти на парковку. Там свободное пространство и Вас увидит меньше прихожан, — подняв стаканчик, Лиам осознал, что тот опустел. Повернувшись к кофемашине, он принялся возиться над вторым стаканом с кофе: в сложных разговорах всегда выгодно занять чем-то руки, чтобы поддерживать спокойный вид. У Гилберта на секунду возникла мысль податься вперед и на этот раз уже дернуть за ворот рубашки, чтобы рассмотреть бирку, но он сдержался. По простому, но изящному крою, тому, как рубашка сидела на теле, прострочке, ткани — по каждой детали Гил видел, что это явно что-то брендовое. — Я учту, — продолжая щелкать зажигалкой, ответил Лоуринтайнс: Лиам хоть не подавал виду, но постоянное щелканье начинало его побешивать. — И тем не менее, давайте вернемся назад, Вы так и не ответили на мои вопросы. А я не люблю, когда меня игнорируют. — Какие именно? — выпрямившись обратно с вновь наполненным стаканчиком, Лиам облокотился о столешницу. — Я и не думал Вас игнорировать, просто мы слишком увлеклись разговором. — В таком случае может расскажете, чем действительно занимаетесь в свободное время и как живете? Ну, помимо той стандартной байки, что служите Богу. Мне любопытно. В том числе и откуда Вы. — Но про служение истинная правда, — на секунду Лиам даже чуть подался вперед, демонстрируя всем телом свою искренность. — Я читаю проповеди в церкви, а также лекции дважды в неделю в университете от кафедры религии. А еще помогаю с организацией разных мероприятий, что занимаются сбором средств на благотворительность. — Ох, ну с вашим-то лицом наверняка собрать деньги действительно несложно? — Люди приходят в церковь не за лицом, а за словом Божьим, — продолжая держать стакан одной рукой, Лиам даже показательно перекрестился. — Иногда езжу на религиозные конференции в соседние города и штаты, например, недавно был в Джексонвилле и во Флориде, — начав перечислять скучную правду, он не слишком-то хотел действительно распространяться о своих хобби или личной жизни, но уже второй раз за беседу что-то заставило вновь подыграть, поэтому пастор внезапно выдал. — А еще я люблю розы. Знаете, у меня несколько кустов на заднем дворе — белые. Я обожаю за ними ухаживать, так расслабляет, — сходу придумал он и подал с настолько серьезным лицом, с каким только мог. Улыбнувшись, Лиам заглянул в глаза Гилберту, надеясь подловить чужую реакцию: купился или нет. Вот только по взгляду Гила ничего нельзя было прочесть, и единственная мысль, которая возникла в голове Лиама, совсем не была связана с предыдущей уловкой. Из своего наблюдения МакКлеллан вынес лишь одно: у Гилберта очень красивые глаза. Потрясающий голубой оттенок, холодный, как раз под стать взгляду. Светло-голубые прожилки на более насыщенной, темной радужке, эффектный разрез глаз, длинные ресницы — Лоуринтайнс был действительно хорош до мелочей. Вовремя одернув себя, Лиам моргнул. — Живете воистину полноценной жизнью, — с нескрываемым пренебрежением протянул Гил: судя по голосу в историю про розы он ни разу не поверил. — Вполне, — охотно кивнул пастор. — Впрочем, что именно под «полноценной жизнью» имели в виду Вы? Если Вы спрашиваете меня, чтобы понять, чем Вам здесь заняться, то, поверьте, Валдоста богата на развлечения. Да, не уровень Детройта, но все же. И коли Вас не интересует духовное, то здесь много мирского: неплохие рестораны… — Да, с типичной южной кухней, где все утопает в жиру и сахаре, — мгновенно вставил Гил. — Известный парк развлечений.* — Для малолеток. — Студенческие вечеринки? — Не для профессора университета. — Тогда через Валдосту проходит несколько крупных трасс, так что за пару часов Вы доедете хоть до Атлантического океана, хоть до Мексиканского залива, хоть до Флориды. Может быть Вас заинтересует эта опция? Или, возможно, я смогу дать Вам более детальный совет, если Вы мне скажете, чем интересуетесь? Гил внимательно посмотрел на пастора, выдерживая долгую паузу. Зажигалка в его руках продолжала все также отвратительно щелкать. «Болтливый. Увертливый. Явно умеет хорошо работать с людьми. И лгать. Как к тебе не докопаться, дорогой? — намеренно удерживая тишину, размышлял Гил. — Что-то мне подсказывает, что глубоко верующий человек вряд ли стал бы нервно сглатывать и замирать, когда его шеи касается другой симпатичный мужчина. Что бы ты там из себя не рисовал, я выиграл раунд.» Пауза во внезапно оживившимся разговоре в который раз затянулось. Лиам все также стоял со стаканчиком кофе, постукивая по нему пальцами, выжидая. Гилберт, в последний раз щелкнув зажигалкой, наконец убрал ее в карман светлого пиджака. Чтобы не потерять интерес к игре, нужно уметь вовремя ставить паузу — иначе наступит пресыщение. В конце концов, он теперь никуда не торопился, а отец Теодор вряд ли сможет отсюда куда-то сбежать — наверняка этот красавчик приехал в такую глушь не для того, чтобы из нее куда-то уезжать. Все еще не говоря ни слова, Гил вновь приблизился к священнику, ухмыляясь — но в этот раз исключительно для того, чтобы тоже налить себе кофе, так как в горле у него образовалась настоящая пустыня не только после долгой беседы, но после жарких картин, пронесшихся до этого в голове. Гил все также молча взял один из стаканчиков, нажал на кнопку кофемашины, пока Лиам пристально смотрел на него, в ожидании ни говоря ни слова. Гилберт же в свою очередь, намеренно удерживая молчание, обвел взглядом кухню: людей за время их беседы поубавилось, пустые и полупустые контейнеры начинали упаковывать. Кажется, ему действительно пора. Как только умиротворительное урчание кофемашины закончилось, Лоуринтайнс взял свой кофе и, проигнорировав вопросы в его адрес и чужое ожидание, лениво фыркнул. — Благодарю за информацию. После чего не добавив ни слова и не попрощавшись, он развернулся и пошел из кухни в стороны выхода. Ужасно хотелось курить. — Безумно рад был с Вами познакомиться. Будем ждать Вас на службе в следующий раз, — все еще дежурно широко улыбаясь и светясь позитивом, крикнул ему вслед Лиам. — Хорошего Вам дня! — добавил он, пока в голове по кругу ходила мысль — «что это вообще сейчас было?». Как только разговор прервался, Лиам понял, что его все же сбили с толку как в целом, так и много раз по мелочам. Откуда и зачем столько провокационных вопросов? Этому парню скучно? Встал не с той ноги? Захотелось просто до кого-то с утра пораньше докопаться или это в принципе такая интересная натура? «Странный парень. Красивый, но странный. Жаль, что именно на таких обычно и залипаешь.» Как бы то ни было, Лиам предпочел подытожить странную встречу просто: это был забавный опыт, поиграли и хватит. Судя по всему, такому как Гилберт церковь нахрен не нужна — что он здесь забыл? Так что вряд ли они еще когда-либо пересекутся. Отпив свой кофе, пастор пошел понемногу прощаться с оставшимися прихожанами. Нужно было убедиться, что все проповедью довольны, а уже после, что помещение убрано и двери закрыты. Лиам всегда уходил гораздо позже остальных. Поэтому он так и не увидел, что хотя бы одним его советом Гилберт все же воспользовался. Выйдя через черный вход на парковку, Лоуринтайс дошел до знака, обозначающего зону для курящих. Облокотившись о ближайшее дерево, он достал пачку дорогущие Нат Шерман* и, зажав зубами сигарету, вытянул ее из пачки. Щелкнув колесиком зажигалки, Гилберт подпалил кончик, обернутый тонким волокном и наконец-таки довольно затянулся. «А ведь город так и не назвал — точно скрывается», — хмыкнул Гил про себя. И тут же решил, что это просто восхитительный повод вернуться завтра обратно в церковь и дожать свою цель. Чего только не сделаешь из-за скуки. Но пока что ему предстояла прогулка домой, а затем нудная и долгая подготовка к парам. Наверное, стоило бы позвонить еще и сестре, но Гилберт уже заранее знал, как пойдет их разговор. «Привет, чем занимаешься?» «Привет, тем же, чем и всегда — порчу людям жизнь» «Тебе не кажется, что если бы ты перестал это делать, то не оказался бы там, где ты сейчас?» Когда от сигареты остался один фильтр, Лоуринтайс небрежным, но метким движением отправил ее в мусорный бак и вальяжной походкой отправился в сторону дома.