Охотники за привидениями

      К субботе Сонхва все-таки выписали, и в этом была большая заслуга Уёна. Вспомнив о том, что координатор любил собирать пазлы и это хобби вроде как спасало его от влияния демона, журналист перед визитом в больницу купил Сонхва подарок — конструктор лего. Сан, конечно, выразил сомнение, что их коллеге понравится такая альтернатива пазлам, но Уён был уверен в успехе: механика у этих занятий, на его взгляд, была одинаковой — собирай себе из кусочков целое и радуйся! — но при этом собирать лего было несравненно удобнее в условиях больничной палаты.       Сонхва не сразу проникся неожиданным подарком. Поначалу он лишь рассеянно перебирал пальцами разноцветные детальки и с еле заметным интересом разглядывал в инструкции непонятные схемы, но спустя десять минут сборки его уже было не оторвать от новой игрушки. Он даже не слышал никого — ни удивленного его увлеченностью Сана, ни довольного Уёна, ни принесшую обед медсестру, ни демона… Последнее было настолько прекрасно, что Сонхва даже заплакал от облегчения, хотя уже очень долгое время не позволял себе слез.       Тишина и покой. Как же он жаждал и одновременно уже и не чаял их обрести!       Охотники же, наблюдая небывалый энтузиазм начинающего легомана, не стали навязываться и вскоре ушли, оставив счастливого мужчину собирать себе корабль из «Звездных войн».       К субботе он успел собрать и разобрать его около пятнадцати раз. И только потом в его ошалевший от счастья мозг пришла мысль о том, что он вполне мог не пересобирать бесконечно один и тот же набор, а просто купить себе новый. Десятки новых.       — …увидел, что там еще продается огромный Хогвартс! — чуть ли не захлебываясь от радости, рассказывал Сонхва Хонджуну, пока они вместе с Чонхо и Уёном ждали в холле театра безбожно опаздывающего Сана. — Хогвартс из лего, представляешь? С башенками, факультетскими спальнями, учебными классами и передвигающимися лестницами! Это фантастика! Я уже даже определил куда его поставлю, когда соберу.       Хонджун улыбался и кивал. Тема беседы надоела ему еще полчаса назад, но он старательно делал вид, что ему по-прежнему интересно, чтобы поддержать Сонхва, нашедшего рабочий способ обуздать голос в голове. Но что действительно волновало лидера ATEEZ в тот момент, так это не количество деталей в пластиковом Хогвартсе, а то что, этот новый способ Сонхва подсказал никто иной, как их таинственный новобранец Чон Уён… Странно. И обидно.       Хонджун признавал, что решение в принципе лежало на поверхности, ведь страсть координатора к пазлам ни для кого не была секретом, как и ее благоприятный эффект для одержимого Сонхва, но почему-то никто из их «семьи» за все время даже не подумал как-то вмешаться и предложить ему что-то еще. Они всегда искали причину такой необычной реакции демона на пазлы, но как-то упустили из виду практическую сторону — можно же было перебрать иные виды головоломок, найти среди них наиболее действенные, в конце концов выделить для Сонхва место и время для их ежедневной сборки в офисе…       Но они не подумали об этом. А Уён вот подумал.       Хонджун в очередной раз поддакнул Сонхва, особо даже не вслушиваясь в то, что он ему с таким пылом сейчас рассказывал, и перевел взгляд на их нового сотрудника. Уён застыл неподалеку, опираясь плечом на колонну и глядя в сторону входных дверей.       Этот мужчина с самого их знакомства на собеседовании вызывал у Хонджуна сильную симпатию. Он безмерно уважал его критичное мышление, его дерзость, способность отстаивать свое мнение и свои границы, а из-за его наивного рационализма в отношении потустороннего его хотелось беречь и окружать заботой как неразумное дитя... Например, предложить ему массаж головы по энергетическим точкам, чтобы снизить уровень стресса и избавить от возможной головой боли, ведь Хонджун не понаслышке знал, насколько ужасной может быть мигрень. И хоть сам себя вылечить он не мог, но спасать от боли других он готов был хоть круглосуточно.       Хонджун мысленно поклялся себе, что обязательно настоит на своем фирменном массаже, когда Уён доверится им в полной мере и перестанет так мило и неуклюже сопротивляться их заботе.       Однако, даже несмотря на всю симпатию, лидер ATEEZ не мог отрицать, что было в Уёне и что-то тревожное. Что-то темное, пугающее, пробирающее до костей, совсем как сырой холод подвала в родительском доме, куда Хонджун боялся спускаться даже с включенным светом и дополнительным фонариком в руке.       Прозвенел второй звонок и только тогда Сан соизволил явиться.       — Ты принес хризантемы? — уставился на букет в его руках Хонджун. — Сдурел?       — Я люблю хризантемы, — хмуро возразил Сан, ослабляя душащий его галстук. Строгий черный костюм и белая рубашка смотрелись на фигуре охотника просто сногсшибательно, Сонхва даже немного погрустнел. — Это мои любимые цветы. Тем более я никогда раньше не видел такого красивого фиолетового оттенка, я просто не мог их не купить.       — Хорошо хоть не белые, — философски пожал плечами Чонхо. — Хотя, по правде говоря, Лоре было бы плевать даже если бы они были белые. Она редко придает значение таким вещам. А цветы и правда красивые.       — Второй звонок уже был, — напомнил Уён, отходя от колонны и кивая в сторону лестницы. — Нам пора, если не хотим оказаться перед закрытыми дверьми.

***

      Скрипка испуганно взвизгнула, оборвав свой крик на половине ноты, и в следующую секунду несчастная Офелия упала в ледяные объятия речного потока.       На пару мгновений в зале воцарилась скорбная тишина, затем оглушительно затрубила валторна в сопровождении труб, оплакивая смерть юной девушки. Впрочем, трагичный момент длился недолго: передвижные декорации оперативно сменились на королевский замок, а актеры продолжили играть свои роли, приняв гибель «Офелии» как данность, и только Уён застыл в кресле, парализованный предыдущей сценой.       Офелия утонула. И Уён тонул вместе с ней.       Как в одном из его кошмаров волна ударила по нему с огромной силой, а в следующее мгновение мутные воды уже сомкнулись над его головой, отрезая от остального мира, заглушая звуки и поглощая свет. Непреодолимое течение мотнуло его из стороны в сторону, а затем, будто успокоившись, потянуло обессилевшее тело на дно… Его никто не вытянет из этого ада, никто и никогда не протянет ему руку помощи, никто его не спасет.       Офелию вот не спасли. С чего бы кому-то спасать Уёна?       Скользкая холодная щупальца коснулась его левой ноги, оплетая стопу и неспешно направляясь выше — к беззащитному колену, затем к бедрам, к животу... Скоро оно доберется до шеи, ласково оборачиваясь на ней живым ошейником, чтобы затем резко дернуть вниз, утаскивая его в морскую бездну, где его сплющит в лепешку от перепада давления.       Сердце колотилось как бешенное, по лицу тек холодный пот, дышать удавалось через раз, в глазах помутнело. Обездвиженный и лишенный голоса Уён почти ничего не видел, с трудом что-то слышал, а тем временем ощущения скользящей по его телу щупальцы и толщи воды над головой были настолько реальные, что мужчина уже не понимал, где он на самом деле находится: на спектакле или в шаге от смерти в морской пучине.       В лицо дохнуло знакомым холодом, следующий вздох сделать не получилось из-за болезненного горлового спазма. Уён медленно задыхался — беззвучно, не имея возможности подать никакого сигнала, никем не замечаемый и в то же самое время окруженный толпой людей — он задыхался, уносимый все глубже и глубже в ледяную тьму.       Чувствительность в парализованных конечностях почти совсем исчезла, но все же Уён смог ощутить, как Сан схватил его за руку, переплетая их пальцы.       — Что с тобой? — горячий шепот опалил заледеневшее ухо. Щупальца на шее недовольно завозилась, не желая отпускать добычу. — Тебе плохо?       — Мне... — из последних сил выдавил из себя Уён. — …холодно.       — Пошли! — скомандовал Сан, пихая букет хризантем в руки Сонхва и выдергивая журналиста из кресла.       Ноги по-прежнему не слушались, а пространство смазывалось в грязно-синее пятно перед глазами, поэтому от сильного рывка Уён должен был рухнуть на пол или завалиться на сидящих перед ними зрителей, но, благо, Сан вовремя заметил всю тяжесть его состояния и, подхватив друга за пояс, уверенно потащил его безвольное тело к выходу.       — Держись, котенок, я тебя вытащу!       — Что случилось? — прошептала подбежавшая к ним сотрудница театра. — Ему плохо? Вызвать скорую?       — Не надо, просто выпустите нас из зала, — тихо приказал Сан, не замедляя шаг. — Я знаю, что с ним, я помогу.       Я помогу…       Я помогу…       Никто не поможет…       Уён вырвался из мутного марева только спустя несколько минут, жадно вдыхая кислород и жмурясь от яркого освещения, ударившего по глазам.       — Где я? — прохрипел он, беспомощно оглядываясь.       Щупальца исчезла, воображаемая вода тоже схлынула, однако холод все еще окутывал его тело. С запозданием мужчина понял, что его одежда промокла насквозь и теперь неприятно липла к телу, заставляя мелко дрожать от контакта разгоряченного тела с прохладной влажной тканью.       — В туалете театра, — заботливо подсказал стоящий рядом Сан, обнимая друга за плечи и затем настойчиво прижимая к себе. — Как ты?       — Плохо, — признался Уён, обвивая мужчину руками и вжимаясь лицом ему в шею. Тепло кожи и ненавязчивый аромат одеколона без намека на приторную химозную вонь кокоса успокаивали, избавляя от остатков недавнего кошмара, так что о приличиях в тот момент никто и не думал. — Очень плохо.       — Тш-ш-ш, — успокоил его Сан, осторожно гладя по спине. — Все хорошо. Ты в безопасности, тебе ничего не угрожает, я рядом. Все хорошо.       — Ты спас меня… спасибо… — пробормотал Уён, закрывая глаза и расслабляясь под баюкающий голос напарника.       Постепенно дрожь ушла, сознание более-менее стабилизировалось, а объятия стали казаться неловкими. Почувствовав, как напряглось тело Уёна, Сан тут же отпустил его и сделал шаг назад, восстанавливая личные границы Добермана.       — Как ты?       — Лучше, — коротко бросил Уён, переводя взгляд на зеркала над раковинами. — Нормально.       — Что это было? — обеспокоенно спросил Сан. — Паническая атака?       Первой реакцией журналиста на вопрос было закрыться и послать любопытного напарника куда подальше, но он передумал, напоминая самому себе, что привычная модель поведения больше не работает. По крайней мере не с Саном.       Они слишком сблизились за это относительно короткое время. Сан спас ему жизнь. Несколько раз, если быть честным. Они спали в одной кровати. Уён позволил носить себя на руках, разрешил Сану переночевать в его квартире, согласился стать ему «другом»…       Это было ненормально, но мир вообще оказался диким местом, так что Доберман подумает об этом позже. Сразу же после того, как решит, что ему делать с разоблачающей ATEEZ статьей, в одно мгновение превратившейся в застрявшую в горле кость.       — Что-то вроде панической атаки, — согласился с охотником Уён. — Мне казалось, что я тону в ледяной воде, но не могу выплыть.       — И у тебя были судороги, — мрачно констатировал охотник, скрещивая руки на груди. — Такое случалось раньше?       — Как-то раз, ночью, — с трудом вспомнил Уён, подходя к раковине и включая воду. — Во время кошмара. Но наяву такого еще не было, сегодня, так сказать, дебют.       Тонкая струйка воды из крана потекла в раковину, а Уён пораженно застыл не в силах заставить себя дотронуться до нее. Он хотел умыться, хотел помыть руки, смыть с себя этот склизкий кошмар, но вода…       — Я даже не знаю, что сказать, — потупился Сан, нервно переступая с ноги на ногу. — Я так хочу помочь тебе, но то что с тобой происходит…       — Ты уже помогаешь, — вымученно улыбнулся ему журналист через отражение в зеркале. Воду пришлось выключить. — Ты вытащил меня из зала, привел в чувство, поддержал… Спасибо.       — Но этого же недостаточно! — расстроенно воскликнул Сан. — А если бы меня не было рядом? Черт! Вот же блядство какое, ты ведь мог пораниться во время этого приступа… Что же нам делать?       — Как я понял, мы уже сделали все, что могли, — спокойно заметил Уён, поворачиваясь к собеседнику лицом и опираясь поясницей на столешницу. — Я ходил к обычным врачам на обследование, вы провели надо мной множество ритуалов разной степени маразматичности, Юнхо докопался до зарубежных коллег, и мы даже обратились к Ёсану. Но, честно говоря, пальцы мне еще нужны, так что его помощь я не приму ни при каких обстоятельствах.       Они и правда навестили бывшего напарника Сана два дня назад. «Милая булочка» Кан Ёсан был несказанно рад их визиту, гостеприимно предложил им чаю и внимательно выслушал возникшую проблему, после чего с очаровательной улыбкой сообщил, что знает целых два темных ритуала, которые с практически стопроцентным результатом определят, в чем же дело. Однако для первого ритуала «милой булочке» необходимо будет совершить отвратительное даже в кратком описании жертвоприношение курицы, козла и человека не старше сорока пяти лет, а для второго Уёну придется отрубить указательный палец на правой руке. Охотникам пришлось сначала маленько охуеть, а после вежливо отказаться от такого щедрого предложения. Впрочем, Ёсан успокоил их, что и сам бы не стал в этом участвовать, потому что в данный момент пребывает в завязке и срываться не собирается. Сан после этого заявления действительно успокоился, а вот для Уёна такая причина показалась недостаточной — лично его от совершения этих кровавых ритуалов останавливало гораздо больше, чем просто нежелание связываться с темной магией. И это при условии, что Доберман считал себя, и вполне обоснованно, тем еще мудаком по жизни.       Если Ёсан в какой-то мере и был «булочкой», то очень опасной, с битым стеклом в тесте и начинкой из бритвенных лезвий вперемешку с подгоревшим изюмом.       — Я очень переживаю за тебя, котенок, — грустно сообщил Сан.       — Котенок? — укоризненно цокнул Уён, выразительно поднимая правую бровь.       — Виноват, — хмыкнул охотник, подходя ближе и послушно опуская голову для подзатыльника. — Не стесняйся, я заслужил.       Уён от души замахнулся, резко опустил ладонь и… остановил ее в последний момент, после чего ласково погладил Сана по волосам, с любопытством пропуская черные пряди между пальцами.       Он редко трогал чьи-либо волосы. Кажется, чуть ли не единственным разом было свидание на первом курсе университета, но тогда прекрасная как утренний рассвет Хёна грязно выматерилась на весь этаж и чуть не заехала ему по яйцам за то, что он посмел лапать своими сальными ручищами ее тщательно уложенную прическу. Доберман усвоил урок и после этого женских волос не касался.       Волосы Сана были сравнительно короткие, жесткие и, похоже, абсолютно убитые постоянным использованием краски, тем не менее трогать их почему-то было даже приятно. Уён слега надавил пальцами, массируя чужой затылок и чувствуя от этого удивительное умиротворение, разливающееся по телу.       — Если ты продолжишь в том же духе, то я заурчу от удовольствия, — шутливо предупредил его Сан. — Потому что прямо сейчас ты обнаружил мою эрогенную зону.       — Фу, блять! — возмутился Уён, одергивая руку и демонстративно вытирая ее о лацкан пиджака. На место умиротворению пришло раздражение. — Умеешь ты все испортить своим болтливым ртом! У тебя, походу, вообще никаких тормозов и приличий нет. Прав был Юнхо: границ ты совсем не видишь.       — Я всего лишь сказал тебе правду, — улыбнулся Сан, поднимаясь и игриво подмигивая собеседнику. От прежней печали не осталось и следа. — Я всегда говорю людям правду.       — Надо же, какой ты хороший мальчик! — язвительно похвалил его Уён. — Ну, что, охотник-правдоруб? Вернемся в зал, пока нас не хватились остальные?       — Черта с два! — запротестовал Сан. — Я не пойду обратно, я и так высидел больше, чем мог! Тем более, что я написал в общий чат, что я контролирую ситуацию с тобой, они не будут нас искать.       — И все же уходить посреди спектакля… Некрасиво вышло.       — Ба! — искренне удивился Сан. — Ты испытываешь вину за то, что ушел? Я думал, что тебе откровенно плевать на других и на их мнение.       — Плевать, — кивнул Уён. — Ты даже не представляешь насколько. Но… Все-таки это было некрасиво.       — Не парься, котенок, — легкомысленно отмахнулся Сан и вздрогнул, осознав ошибку: — Ащ… Походу, я еще не скоро отвыкну от этого прозвища. Ладно, я заслужил, можешь ударить.       Сан снова склонил голову перед Уёном, но в этот раз тот его даже не коснулся.       — Забудь. Мне сейчас не до этого, хочу размяться и прогуляться по театру. Не сидеть же оставшееся время в туалете.       — Тогда пойдем в буфет! — загорелся идеей Сан. — Еда, конечно, уже не исправит эту субботу, но хотя бы сделает ее чуть более сносной.

***

      — Так, булочки, тортики, печенье… — бормотал себе под нос Сан, придирчиво разглядывая содержимое витрин. — Хм, тут есть соджу… Как думаешь, шоколадное пирожное в шоколадной глазури с кусочками шоколада и с шоколадной посыпкой сверху не отразится потом на моей коже? Может, лучше тогда взять «Наполеон»? Хотя на витрине он выглядит суховатым, не хотелось бы за такие деньги жевать пласты безвкусного теста с одним лишь намеком на крем… Блин, а еще тут есть кокосовое печенье, а я обожаю кокос, но от него потом пить будет хотеться сильно… Но ведь и от шоколада тоже будет хотеться пить… А от чего мне будет хотеться пить больше? И что бы мне, собственно, выпить…       Охотник подошел к выбору со всей ответственностью, но Уён его не слушал. Вместо этого он смотрел на занятую протиранием стаканов буфетчицу и думал о том, что вся его жизнь с того самого дня, когда он получил заказ на статью об ATEEZ, превратилась в плохо срежиссированный спектакль.       — Всё! Я выбрал, — торжественно провозгласил вдруг Сан, отлипая от витрины. — Госпожа, можно вас?       — Конечно! — доброжелательно отозвалась дама за прилавком, подходя к кассе, но стоило ей взглянуть на клиентов, как улыбка сползла с ее лица.       — Здравствуйте, госпожа Ву, — спокойно поприветствовал знакомую даму Уён. — Какими судьбами?       — Дьявол! — расстроенно выдохнула женщина без намека на китайский акцент.       — Почти угадали, — ухмыльнулся журналист, склоняя голову на правое ухо. — И все же?       — Заказывайте, что хотели, а потом я к вам подсяду и поговорим, — быстро сдалась госпожа Ву или же, как гласил бейджик, госпожа Пак Ханыль.       — В таком случае нам, пожалуйста, шоколадное пирожное, Наполеон, манговый десерт, ванильный эклер, вишневый пирог, шарлотку и грушевую тарталетку. А, да, и кокосовое печенье.       — И два самых больших капучино, — добавил Уён. — Ты же собираешься это все схомячить всухомятку?       — Я думал взять по бутылочке соджу, — осторожно заметил Сан.       — Ага, ты же у нас такой профессиональный выпивоха! — фыркнул мужчина. — Никакого алкоголя, Сан. На твоем месте количество сладкого я бы тоже сократил, но это уже твой выбор, так что я не буду в него вмешиваться.       — Искусство всегда забирает у меня много энергии, — пояснил охотник, доставая кошелек. — К тому же я заказал это на двоих, не буду же я есть, пока ты смотришь на меня голодными глазами! Ты, кстати, больше ничего не хочешь? Маффин, например?       — Я не сахарный наркоман, Сан, так что мне с лихвой хватит и одной тарталетки. Оплачивай, а я пока выберу нам столик. Госпожа Пак, вас мы тоже ждем. Сан, будь джентльменом, купи даме выпить.       — Раскомандовался, — проворчал охотник, но спорить не стал, любезно предлагая госпоже Пак выбрать себе напиток и десерт за его счет.       Столики в театральном буфете оказались просто крошечными и на них едва поместились все заказанные десерты, так что напитки пришлось держать в руках.       — Итак, госпожа Пак, — обманчиво ласковым тоном начал «допрос» Уён. — Как же так вышло, что мы узнали вас совсем под другой личиной?       — Вы хотите меня в чем-то обвинить? — с вызовом спросила женщина.       — Ну что вы! — удивленно округлил глаза журналист. — Ни в коем случае. Да и в чем нам вас обвинять? Вы же нам ничего не сделали, это все больше похоже на забавный розыгрыш. И теперь нам ужасно любопытно узнать, что же там случилась за история, из-за которой в гостинице «Белый журавль» вы сыграли (и довольно талантливо, надо признать!) китайскую ведьму?       Внушенное чувство безопасности, доброжелательность и правильно рассчитанная доза лести — отличный способ разговорить человека.       — Что ж, я вам расскажу, — успокоилась поддельная китаянка, бросая на собеседников хитрый взгляд. — Но в обмен вы расскажите, почему так быстро сбежали из гостиницы.       — Сбежали? — изобразил замешательство Уён. — Что вы имеете в виду, госпожа Пак? Мы всего лишь уехали в связи с неотложным делом, но если вам и правда интересно, то я расскажу об этом подробнее сразу же после вашей истории.       — Идет, — сдержанно кивнула буфетчица, приступив к рассказу и периодически поглядывая в сторону входных дверей, чтобы не пропустить момент прихода клиентов. — Моя история проста, и мне не понадобится много времени, чтобы ее поведать. Я работаю в этом театре уже несколько лет, и однажды в этом самом буфете я познакомилась с госпожой Ча. Она была очень мила со мной, мы разговорились, и она пожаловалась на то, что ей не с кем ездить отдыхать, поскольку все ее подруги — это пресытившиеся скучнейшие нытики без каких-либо интересов, которым абсолютно всё вокруг не нравится. Я же ответила, и вполне честно, что если бы у меня появилась возможность отдыхать в таких местах и с такими условиями, то я бы благодарила небо за каждую минуту, поскольку даже самого обычного бюджетного отпуска я не видела уже очень давно. И тогда госпожа Ча предложила мне посетить с ней один известный спа-отель. Она обещала все оплатить, но при условии, что я не буду вести себя как избалованная стерва. Я отказываться от такого щедрого предложения не стала и провела просто восхитительную неделю, с легкостью справившись с поставленной задачей. Через какое-то время госпожа Ча пригласила меня снова. Вскоре мы стали подругами, насколько вообще возможна дружба между людьми столь разного статуса. А потом она пригласила меня в гостиницу «Белый журавль», но в этот раз мы решили немного пофантазировать и подобрали мне новое амплуа. Я ведь когда-то училась на актрису… — Госпожа Пак драматично вздохнула и возвела глаза к потолку в знак скорби по своей утраченной карьере. — А теперь вот продаю булочки в театральном буфете, какая ирония! Впрочем, это неважно. Важно то, что я легко вжилась в роль китайской ведьмы и все, что от меня требовалось — это проводить сеансы, делать расклады и рассказывать мистические истории.       — Я же говорил, что ведьма ненастоящая, — самодовольно хмыкнул Сан. — И я был прав!       — А ты, кстати, почему не ешь? — строго спросил у напарника Уён. — Мы тут до ночи, по-твоему, будем куковать?       — Так ведь, госпожа Пак… — неуверенно кивнул в сторону женщины Сан. — Она же старшая за столом, я не могу есть, пока она не начала.       — Понятно, — выдохнул сквозь зубы Уён. Неприятно кольнуло осознание: трапезничая с ним Сан никогда не ждал своей очереди, ибо он был… старше. Ненамного, конечно, но если бы не сумасшедшие правила внутри ATEEZ, предписывающие для всех неформальное общение, Уёну бы пришлось звать Сана хёном, признавая его более высокий статус. — Госпожа Пак, будьте добры, откусите от своего пирожка, если вас это не затруднит. И подскажите, пожалуйста, какая все-таки была цель у вашего притворства?       — Никакой особой цели, — беззаботно ответила женщина, откусив кусок булки. — Просто хотели развлечься. Клуб Одиноких сердец оказался забавным местом, а образ загадочной и могущественной ведьмы мне импонировал.       Ничего особо подозрительного. Простая авантюра двух скучающих дам — сплошное притворство и вполне безобидная игра, если не считать одну деталь...       — Зачем вы угрожали Хвиджуну?       — Я ему не угрожала, — нервно сглотнув, возразила женщина. — Просто он был таким высокомерным… Я не удержалась и решила немного его припугнуть. Все равно мой отпуск подходил к концу, и мне скоро предстояло покинуть гостиницу. Разумеется, я понимаю, что поступила не очень хорошо, но я не думаю, что моя невинная выходка его хоть как-то задела.       Пошла на поводу у эмоций, чересчур вжившись в роль? Вполне возможно. По крайней мере впечатление тонкого стратега и талантливого манипулятора госпожа Пак не производила. Уён еще раз окинул собеседницу цепким взглядом: не слишком привлекательная женщина с явными следами подкравшегося увядания и навязчивым стремлением постоянно оправдываться, извиняться и виновато опускать глаза — привычка, выработавшаяся из-за особого «прислуживающего» образа жизни. Наверное, это приключение с госпожой Ча было для нее настоящим подарком небес, который позволил ей почувствовать себя властной, таинственной, равной.       Но что-то все равно не давало Уёна покоя. И только когда он опустил взгляд на руки «ведьмы», нужная мысль наконец обнаружилась.       — А ваши карты? Это реквизит?       — Я купила их незадолго до отъезда в гостиницу, на рынке, — охотно поведала госпожа Пак, обрадовавшись, что они отошли от неприятной темы. — Я тогда искала всякую винтажную бижутерию, как вдруг на одном из лотков увидела эту старую колоду. Она показалась мне подходящим дополнением к образу.       — Если для вас это только дополнение, то продайте ее мне, — мило улыбаясь, предложил Доберман.       Однако его улыбка не произвела должного эффекта — госпожа Пак все равно насторожилась и зажалась всем телом, будто ожидая от мужчин подлого нападения.       — А зашем шебе каршы? — с набитым ртом спросил Сан, про которого они как-то позабыли.       Госпожа Пак удивленно моргнула, после чего перевела взгляд на сладкоежку, уставившись на него с неподдельным изумлением. И Уён прекрасно понимал ее чувства. В этом беззаботном пареньке, который самонадеянно запихнул себе в рот весь эклер целиком и теперь старательно пытался его прожевать, измазавшись при этом ванильным кремом, было практически невозможно узнать того величественного альфа-самца, сыгравшего сногсшибательную партию в покер.       Сан умел удивлять.       — Мне понравился их дизайн, — вернул к себе внимание буфетчицы Уён. — К тому же это был бы хороший подарок для нашего бухгалтера. А то у нее скоро день рождения, а я никак не могу подобрать подходящий презент.       Сан нахмурился, силясь понять, о чем и о ком вообще идет речь. Такой однозначной реакцией он разоблачал их прикрытие, и если бы госпожа Пак была бы чуть более наблюдательной, то никогда бы не поверила их словам. К счастью, Сана хватило ума не усугубляться ситуацию, молча проглотив все свои вопросы вместе с эклером.       — О, я помню, вы про нее рассказывали, — тем временем закивала госпожа Пак. — Она увлекается эзотерикой. Что ж, вам крупно повезло, юноша! Я обычно не ношу эти карты с собой, но сегодня коллега меня попросила погадать ей ради забавы, так что колода сейчас в моей сумочке. Сколько вы готовы за них заплатить?       — А за сколько вы их купили на рынке?       — Двадцать тысяч вон.       Соврала. Уён без труда определил это по забегавшим глазам и дрогнувшему голосу, но великодушно простил ей это желание сделать сделку максимально выгодной. И даже решил сделать ей небольшой подарок.       — Дам сорок тысяч. Наличка вас устроит?       — Да! — радостно выпалила госпожа Пак. — Сейчас, подождите, я их принесу!       Женщина живо бросилась за прилавок, как будто боялась, что Уён вот-вот одумается и не станет ей платить такие деньги за раскрашенные куски картона. Ее наивные переживания вновь позабавили Добермана, и он даже не сразу понял, что Сан перестал жевать и вот уже секунд пять сверлит его взглядом.       — Что тебе? — лениво поинтересовался Уён, даже не повернув головы в сторону напарника.       — А ты, собственно говоря, почему не ешь? — строго спросил охотник, слегка пододвигая к Уёну тарелку с грушевой тарталеткой. — Тебе нужно перекусить после приступа, ты много энергии потерял.       После этих слов Доберман все же повернул голову к Сану и внимательно посмотрел на его лицо, неспешно скользя взглядом от линии крашенных волос до чуть приоткрытых блестящих губ. Не особо отдавая отчет в своих действиях, а скорее повинуясь мимолетному порыву, Уён подхватил со стола салфетку и, придержав охотника за челюсть, тщательно вытер ему рот и подбородок.       Глаза Сана распахнулись настолько широко, что Уён чуть было не засмеялся от этого комичного зрелища — еще немного и Сан бы стал напоминать рыбу-телескоп.       — Свинюшка, — добродушно усмехнулся мужчина, комкая грязную салфетку и брезгливо бросая ее на пустую тарелку из-под эклера. — Тебе, может, слюнявчик подарить? Даже рубашку вон запачкал.       — Где? — вздрогнул Сан, выходя из состояния оцепенения, и опустил глаза вниз. — Черт! Она же совсем новая…!       — Эй, не три сейчас, только хуже ведь сделаешь, — остановил Уён охотника, решившего каким-то не иначе как волшебным образом стереть пятно от жирного масляного крема без воды и моющих средств. — Отстираешь потом, не переживай.       — Вот вечно я так… — расстроился Сан. — Поэтому я терпеть не могу всякие театры и выставки! Приходится надевать костюмы, следить за каждым шагом, а потом все равно — отвлечешься на секунду и либо к стене прислонишься, либо рубашку испачкаешь…       Уён хотел было пошутить о том, что с текущим материальным положением Сану не стоит беспокоиться, так как он вполне может позволить себе использовать рубашки как «одноразовые», но в этот момент к их столику вернулась госпожа Пак, сжимающая в потеющей руке знакомую колоду.       Старательно пересчитав выданные ей сорок тысяч вон, буфетчица скомканно попрощалась сразу с обоими охотниками и, захватив с собой пустые тарелки, поспешила вернуться на свое рабочее место.       И ведь в порыве свой алчности даже не вспомнила о том, что хотела узнать историю их ночного отъезда из гостиницы… Уён иррационально обиделся — он же такой интересный рассказ придумал про накосячившего с вибромассажными расческами Сана, из-за которого им пришлось бросить все и сломя голову нестись в Сеул!       — Так зачем тебе карты? — снова спросил Сан, с любопытством глядя на колоду в чужих руках.       — Не знаю, — честно ответил Уён. — Захотелось. Ты же сам говорил, что карты — настоящие, а ведьма— нет. Как-то это грустно, что они попали к человеку, который их совершено не понимает… Так что я решил исправить ситуацию. Кроме того, сорок тысяч вон — небольшая цена за столь «волшебный» артефакт.       — То есть… ты хочешь освоить карточное гадание? — вскинул брови Сан, не обратив внимания на скептицизм, с которым было сказано слово «волшебный».       А скептицизма там было хоть отбавляй. Пусть Уёну и пришлось допустить в свое мировоззрение мысль о реальности магии, но стена недоверия, выстраиваемая годами, за день не рушится. Вдобавок охотники зачастую устраивали из свое «охоты» такой цирк, что их непрофессионализм и ебантяйство не оправдывала никакая мистика.       — Попытаюсь во всяком случае, — уклончиво протянул Уён, неспешно мешая карты в руках. — Не факт, что я пойму больше, чем наша госпожа Ву-Пак.       — А, знаешь, — задумчиво заметил Сан после пары секунд размышлений. — Может, и поймешь. Тебе же благоволят духи? Так вот через карты в основном с духами и контактируют, так что они вполне могут тебе отвечать. Кроме того, владение картами — это полезный навык, нам бы он пригодился в работе.       — А почему тогда ты сам не пользуешься картами? Раз это полезный навык.       — У меня нет к этому способностей, — с недовольной миной ответил охотник. — Я много раз пытался, но несмотря на все усилия гадаю я из рук вон плохо. Причем, когда я наблюдаю со стороны, то есть когда просто смотрю на чужие расклады, то вроде даже неплохо улавливаю смысл, но стоит взять карты в руки — как отрезало. Мгновенно. Ничего не понимаю и не вижу, а если и понимаю, то почти всегда белиберда какая-то выходит.       — Зато ты одаренный экзорцист, — зачем-то напомнил Уён. Как будто ему было не плевать на то, что говоря о своих гадальных неудачах Сан явно расстроился.       Их странную беседу прервал нарастающий гул. Спектакль закончился, и переполненные впечатлениями люди наводнили коридоры театра, в том числе многие из них, насытившись духовно, решили побаловать себя и вполне материальной пищей.       — Они здесь! — громко сказал вошедший в буфет Юнхо, заприметив сбежавших их зала коллег. — Я же сказал, что Сана надо искать поближе к еде!       — А мы с тобой и не спорили, — отстраненно заметил Хонджун, быстро приблизившись к столику и упирая руки в бока. — Итак, господа, что случилось?       — У Уёна был приступ, — коротко переглянувшись с журналистом и получив его молчаливое одобрение, ответил Сан. — Паническая атака. Я вывел его из зала и помог прийти в чувство, а потом мы отправились сюда.       — Замечательно. Великолепно. Выходит, у нас теперь еще и панические атаки в списке актуальных проблем? У тебя раньше бывало подобное? — резким тоном спросил Хонджун.       Новость об очередной проблеме нового сотрудника окончательно испортило лидеру настроение. В его окружении и так хватало нестабильных, а если к ним добавится еще и Уён с паническими атаками… В таком случае розовый цвет станет перманентной частью имиджа Хонджуна.       — Что-то подобное со мной уже случалось, — расслабленно ответил Уён, не собираясь показывать лидеру ATEEZ, насколько сильно этот случай его потрепал. — В любом случае я справился бы и без посторонней помощи, нужно было лишь немного подождать.       — И поесть, — тихо добавил Сан, снова пододвигая к нему тарталетку. На обесценивании его роли в борьбе с приступом он обращать внимание не стал, больше беспокоясь о том, что Уён по-прежнему не притронулся к еде. — Тебе нужно восполнить силы.       — Ты прав, мне нужно поесть, — бодро согласился с ним Доберман, подцепив десерт с тарелки и откусив приличный кусок.       Качество готовки на театральной кухне оставляло желать лучшего, так что пересушенное тесто с отвратительно сладким джемом ему пришлось тут же запить приличным количеством кофе.       Мерзость.       Интересно, а Сан — он так непритязателен в еде, что способен с аппетитом смолотить любую гадость, или же все остальное в заказе было более-менее съедобно?       — Жаль, что вам не удалось досмотреть постановку, — рассеянно заметил Юнхо, заполняя пустой фразой гнетущее молчание. — Конец был… эффектным.       — И кровавым, — неприязненно поежился Минги. — Слишком уж много отрубленных конечностей, могли бы обойтись и без этого.       — А где Сонхва? — заметил отсутствие их демонического товарища Уён.       — Он постеснялся дарить хризантемы во время общего поклона, так что решил отнести их Лоре прямо в гримерку, — хмуро ответил Хонджун, переступая с ноги на ногу.       Свободных стульев в буфете уже не осталось, а нависать над Саном и Уёном другим охотникам было явно некомфортно, однако Доберман им жизнь облегчать не собирался и с демонстративным удовольствием «смаковал» тарталетку.       — А, ну тогда Сонхва можно не ждать, — усмехнулся журналист, мысленно порадовавшись за координатора, которому, видать, за все страдания последних дней, перепало наконец немного счастья.       Но вот остальные его чувств, похоже, не разделяли.       — Что? — удивился лидер. — Почему?       Ему вторили вопросительные взгляды Сана, Юнхо, Минги и даже Чонхо, стоявшего чуть поодаль и до этого момента рассматривавшего интерьер. Уён от такой реакции впал в ступор. Не заметить интерес Сонхва к очаровательной актрисе, по его мнению, мог разве что слепой, но, кажется, команда ATEEZ хорошим зрением в принципе не отличалась. С другой стороны, это было логично: как-то же они приняли на работу Уёна? Было бы у них чутье и малейшие познания в психологии — его бы еще на этапе собеседования развернули в сторону выхода и любезно прибавили бы ускорения пинком под зад.       Уён знал, что легко обманывает людей своими образами и без проблем втирается в доверие самым капризным респондентам, но он никогда не тешил себя иллюзиями, что это все благодаря его невероятному таланту лицедейства. Нет, все дело было в людях. Подавляющее большинство из них не любит смотреть по сторонам и не умеет замечать вещи, находящиеся за пределами их маленького эгоцентричного мирка.       — Я имею в виду то, что Сонхва, по моим наблюдениям, джентльмен, и поэтому он наверняка угостит уставшую от работы даму ужином, — деликатно сформулировал свою мысль Уён. — Поэтому нам нет смысла его ждать.       Чонхо понимающе ухмыльнулся и вернулся к изучению обстановки, а вот в лицах остальных по-прежнему сквозило удивление вперемешку с сомнением. Слова Уёна их не убедили.       Но убедила пришедшая спустя полминуты смс от самого Сонхва, в котором тот просил не ждать его, так как он проявит чудеса галантности и проводит Лору до дома.       — Я же говорил, — не удержался от комментария Уён, поднимаясь наконец из-за стола. — Сонхва можно не ждать.       — А вы думаете он… — озвучил повисшее в воздухе опасение Минги. — Он справится? Он же только-только из больницы.       — Лоре ничего не угрожает, — уверенно, но в то же самое время без намека на позитивные эмоции ответил Хонджун. — Сонхва не позволит себе навредить ей. Нам не о чем беспокоиться.       Тем временем его глаза, мимика и язык тела, за которыми внимательно наблюдал Уён, говорили обратное: Хонджун ужасно нервничал и даже злился, и этот «контакт» Сонхва с Лорой ему нравился не больше, чем перспектива вгонять себе под ноготь иголки... Но тем не менее, руководимый не совсем ясными мотивами, он притворился, что все в порядке и решил не вмешиваться, отпустив одержимого кровожадным демоном сотрудника на свидание с беззащитной девушкой.       Кажется, отношения внутри ATEEZ оказались чуть сложнее и запутаннее, чем Уён изначально думал.