Охотники за привидениями

      — Мы пойдем есть! — заявил Сан, топнув ногой. — Сейчас же! Я и так терплю уже кучу времени!       — Так потерпи еще немного, — холодно ответил Уён, раскладывая на кровати материалы дела и пытаясь сосредоточиться.       — Так нельзя! — капризно заныл охотник. — Сначала ты закрылся в душе, потом заставил меня распаковать чемоданы, теперь принуждаешь читать бумажки Сонхва — это бесчеловечно! Я сейчас с голоду помру!       — Ты щекотал меня пять минут подряд, ты права не имеешь обвинять меня в бесчеловечности. Сволочь.       — Ты до сих пор дуешься? — виновато уточнил Сан. — Ну, извини меня, пожалуйста! Я не хотел, я просто увлекся. Я больше так не буду, обещаю.       — Заткнись, — перебил его Уён, машинально поправляя GPS-браслет и вчитываясь в мелкий текст. — Я в отличие от некоторых делом занят.       — И что там? — после паузы спросил охотник, который физически не мог молчать дольше десяти секунд. — Есть что-то важное?       — Забавно, — задумчиво заметил журналист, постучав ручкой по губам. — Это не просто богатые люди. Двое из них — влиятельные политики, а о третьем я бегло слышал в связи с рынком ценных бумаг. И все они спятили в этой гостинице, следуя одному и тому же сценарию: ложились спать здоровыми людьми, а потом, проснувшись утром, влюблялись без памяти, теряя всякий разум. Это уже даже не сенсация, это какая-то жесть! Любовная эпидемия? Политический заказ? Но как это было сделано? Полиция неоднократно проверила гостиницу: еду, воду, воздух, постельное белье, душевые принадлежности и так далее по списку, но ничего не обнаружила. Как и не обнаружила никаких следов на теле и в крови жертв. В том числе и никаких галлюциногенных и психотропных средств выявлено не было. Это очень странно! Откуда, кстати, у Сонхва копии полицейских отчетов?       — У него есть связи, — коротко пояснил Сан. — Это давняя история, потом как-нибудь расскажу. Так и что там дальше? Есть еще какие-то важные детали?       — Важнее того, что я уже сказал? Нет. Разве что тот факт, что наибольшая связь между ними — это проживание в одной гостинице, поэтому совершенно неясны мотивы этих преступлений, которые полиция, к слову, пока что не может классифицировать как «преступления» из-за отсутствия каких-либо улик.       — У монстров, как правило, нет мотива, — заметил Сан. — Они просто нападают. В данном случае — сводят с ума.       — И что же это за монстр в таком случае?       — Кто бы знал, — развел руками охотник. — Много нечисти влияет на человеческий рассудок, но чтобы так быстро и прицельно — это что-то новенькое. Еще и любовь… Крайне необычный выбор сумасшествия, если честно. Паранойя, мания преследования, галлюцинации — это я еще могу понять, но влюбленность…? Я вообще думал, что нельзя влюбиться насильно, ведь это самое чистое и искреннее чувство в мире, способное сдвинуть горы и развернуть реки — оно неподвластно магии.       — Как романтично, — насмешливо хмыкнул Уён. — А как же привороты? Вы в них не верите?       — Верим, конечно, — протянул Сан, садясь на край кровати. — Но привороты не так работают. Они не вызывают любовь, они вызывают зависимость. Человек не начинает любить, он просто привязывается — как собака, посаженная на цепь.       — Это как? — удивился журналист.       — После приворота ты хочешь постоянно быть рядом с этим человеком, но это не настоящее желание, а что-то на уровне подсознания. Как рефлекс, который ты не осознаешь.       — Звучит убого. И зачем кому-то в таком случае пользоваться приворотами, если это так ужасно и вообще нисколько не похоже на любовь?       — От отчаяния, — предположил Сан. — Или переизбытка дури в башке. В любом случае приворот — это всегда нездоровая история, которая к тому же физически вредит тому, к кому привораживают. Там в определенных случаях можно ласты склеить всего за пару месяцев, так что привороты мы глубоко осуждаем и всячески пресекаем.       — То есть, по-твоему, — заключил Уён, — в нашем случае это точно не приворот?       — Не приворот, — подтвердил Сан. — Но я бы не исключал магию. Возможно даже черную. По этому поводу нам стоит проконсультироваться с Ёсаном, он в этом разбирается. Как я понял, Сонхва его уже напряг, так что завтра-послезавтра скорее всего будет какой-то ответ.       — Н-да уж, — недовольно цокнул Уён. — Ситуация у нас тут, конечно… Серийное безумие — это не шутки. Да еще и в элитной гостинице… Надеюсь, мы здесь не повторяем историю Генри Холмса?       — Я тоже надеюсь, — состроил гримасу Сан. — Во всяком случае пока ты плескался в душе, я уже проверил номер на предмет прослушки, скрытых камер и потайных ходов — ничего не обнаружено. Никакой паранормальной активности тоже не выявлено, так что наш с тобой номер чист. Номера жертв же на данный момент закрыты и опечатаны, так что проникать внутрь нам придется с дозволения владельца гостиницы и тайком от других постояльцев.       — Кстати, по поводу этого, — вспомнил Уён. — Надо обязательно выяснить, нет ли какой-нибудь системы в расположении номеров?       — Хорошая идея. А какие там конкретно цифры?       — Сейчас посмотрю. Так, Пак Богюм — пятый номер. Ли Ган — шестнадцатый. И наконец Кан Тэиль — восьмой номер. На первый взгляд ничего общего, да и полиция вроде не нашла никакой связи, но осмотреть их все равно не помешало бы.       — Я одного понять не могу — как эту гостиницу еще не прикрыли? — вдруг поинтересовался Сан. — Целых три случая спонтанного сумасшествия за такой короткий срок, и тем не менее она продолжает себе спокойно работать?       — Деньги, наверное, — ответил Уён. — Кто-то кому-то заплатил, и проблема испарилась сама собой. С другой стороны, я не знаю, за что можно закрыть гостиницу в таком случае… Согласно итогам расследования, они ничего не нарушили. А случившееся — это три максимально странных, но тем не менее некриминальных несчастных случая.       — И это совсем не повод пускать сюда жить людей! — возразил Сан. — Причина же еще не определена! Как можно сдавать номера в месте, которое несет в себе столько опасности и даже не предупреждать об этом при заселении?       — Видать, как-то можно, — усмехнулся Уён. — Спросим это у владельца при личной встрече. Я так понимаю, нас вызвал именно он?       — Ага, — ворчливо ответил Сан. — Не удивлюсь, если ему просто в какой-то момент ссыкотно стало, что он может сам тут ебу дать и втюриться, к примеру, в столешницу. Страх за свою жопу — один из мощнейших мотиваторов. К слову… Ты, кажется, проникся этой работой? Такой серьезный, сосредоточенный, классные идеи предлагаешь — неужели ты наконец-таки поверил в то, чем мы занимаемся?       — Не поверил. Но это и правда интересное дело, — признался Уён, складывая бумаги обратно в папку, чтобы убрать подальше от любопытных глаз горничной. — Я просто хочу разобраться в том, что здесь на самом деле происходит. Ладно, ты вроде бы как там с голоду помирал? Пойдем проведаем местную кухню.       — Уён, погоди, — остановил его Сан, протягивая в его сторону руку, но не решаясь коснуться. — Я хочу, чтобы ты знал: что бы тут ни случилось, я всегда на твоей стороне.       — К чему ты это говоришь? — насторожился журналист.       — Ты не веришь в мистику, но здесь явно что-то нечисто, поэтому с огромной долей вероятности в ближайшее время ты можешь столкнуться лицом к лицу с монстром или с магией. И когда это случится, тебе может быть тяжело принять реальность. Я хочу, чтобы ты верил себе и был готов довериться мне — я помогу. Я сам когда-то прошел этот путь, и я знаю, что ты чувствуешь.       — Как мило. Я тронут, — закатил глаза Уён. — Это тебя от голода так штормит в сторону пафоса? Пойдем есть, мой рыцарь, а то я сейчас расплачусь от признательности.

***

      До ресторана охотники, увы, не дошли. Как только они покинули номер, Сану написал Сонхва, сообщая о том, что владелец гостиницы ждет их в первом номере для разговора.       — Как я временами ненавижу эту работу, — прошептал голодный Сан, топая по ковровому покрытию на лестнице. — Ни пожрать, ни отдохнуть!       — Успокойся, — улыбнулся Уён. — В ванной комнате действительно есть джакузи, так что если это тебя порадует, то вечером можешь занять его хоть на три часа и отдыхать до победного.       — Серьезно? — обрадовался охотник. — Спасибо!       — Да не за что. Уточек там, правда, нет, но зато есть какие-то бомбочки, соли и то ли мыло в виде цветов, то ли еще какая-то ерунда для ванны. А, и там оборудован столик с держателем для телефона, так что можешь даже в процессе поесть и посмотреть что-нибудь. Только трансляцию на YouTube не включай, а то просмотры, конечно, взлетят, но Хонджун вряд ли обрадуется такому новаторству.       — Джакузи, много пушистой пены с пузырьками, бокал с апельсиновым соком, сочный бургер и старая добрая комедия на экране… Звучит как мечта, — воодушевился Сан. — Уже жду не дождусь вечера!       — Знаешь, я даже тебе немного завидую. Всего лишь бургер в ванной, и ты уже на седьмом небе от счастья. Я порой бы тоже хотел с такой детской радостью и непосредственностью воспринимать любую рандомную хрень в моей жизни.       — Так это несложно, — заметил Сан. — Просто расслабься и получай удовольствие. И перестань уже во всем априори видеть негатив, потому что лично ты занимаешься этим без остановки. Любой незнакомец для тебя сразу же урод, бандит и мошенник, любое животное — переносчик опаснейшей инфекции, а любое событие — потенциальная катастрофа, и даже не думай утверждать, что это не так. У тебя на лице все написано — ты всегда ждешь от жизни какого-то говна, вот она тебе его и подбрасывает. А надо попроще быть, поспокойнее чуток. Порой ведь даже само говно — не столько говно, сколько удобрение. Добавь немного позитива, улыбайся почаще и все у тебя будет отлично. Может, даже фон улучшится, кто знает?       — Хм, — с явной иронией в голосе задумался Уён. — Радоваться всему подряд как тупая псина на прогулке? Наверное, это все же не мое. Предпочитаю здравый цинизм, разум и готовность к неожиданным неприятностям.       — Как хочешь, — добродушно ответил Сан, останавливаясь перед дверью с цифрой один. — Но улыбка тебе очень идет, так что буду рад видеть ее чаще.       — Обойдешься, — ухмыльнулся журналист, после чего быстро постучал в дверь, затем открыл ее и внезапно втолкнул Сана в номер, из-за чего тот споткнулся и с грохотом рухнул на ковер.       — Войди…те… — испуганно произнес владелец гостиницы, ожидавший охотников в первой комнате. — С вами все в порядке?       — Все просто замечательно, — пробурчал Сан, поднимаясь на ноги и бросая в сторону напарника укоризненные взгляды.       — Добрый день, господин Пак, — приветливо улыбнулся Доберман, закрывая за собой дверь и проходя к креслу. — Рады познакомиться, меня зовут Чон Уён, а моего неуклюжего коллегу — Чхве Сан, мы к вашим услугам. Предлагаю не разводить долгих церемоний и сразу же приступить к делу. У вас есть какая-то информация, которую нам необходимо знать? Может быть, что-то, что вы не сообщили полиции?       — Эй, вообще-то я тут главный! С каких это пор ты возглавляешь расследование?! — яростно прошептал Сан, но Уён притворился, что не услышал.       — Кое-что есть, да, — смущенно откашлявшись, начал господин Пак под внимательным взглядом Добермана, уже составившего на него мысленное досье. — Я честно не собирался скрывать эту информацию от полиции, но они бы просто не восприняли меня всерьез. Видите ли, незадолго до первого случая в гостинице начали происходить странности.       — Мы вас внимательно слушаем, — сказал Уён, одновременно с этим доставая из заднего кармана маленькую записную книжку и ручку. — Прошу вас.       — Откуда у тебя…? — изумился Сан, но журналист не дал ему закончить, приложив палец к губам и прося тишины.       — Да-да, конечно, — нервно потерев лицо, продолжил мужчина. — Итак, как я уже сказал, незадолго до первого происшествия начались первые странности. Горничные и уборщица первого этажа стали жаловаться на то, что они постоянно находят еду.       — Еду? — поднял брови Сан. — Какую еду?       — Самую разную и в самых неожиданных местах. Горстка орехов, закопанная в горшке с цветами, кусок сыра в стопке чистых полотенец в прачечной, куриная ножка под подушкой в номере, персик под креслом в холле... Мы сначала подумали, что это какое-то животное и даже поставили мышеловки, но за все это время никто в них не попался и что самое странное — никто не видел никакого животного, хотя весь персонал гостиницы был начеку.       — Позвольте уточнить, — взял слово Уён. — Вы сказали, что находили еду в прачечной и в номере, то есть получается, что у этого неизвестного существа есть доступ как к техническим помещениям, так и к номерам? Или еда была только в одном номере?       — В нескольких, — ответил господин Пак. — На разных этажах и у людей, никак друг с другом не связанных.       — У вас есть камеры в гостинице? — поинтересовался журналист.       — С этим как раз связана вторая странность. До недавнего времени камеры работали исправно, но когда началась эта аномалия с едой, все пошло наперекосяк. Сначала камеры начали самопроизвольно отключаться, а некоторые стали «бить» видеофайл при сохранении без возможности восстановления. Я несколько раз вызывал специалистов, но ни один из них не смог определить причину сбоев.       — Типичная ситуация при возникновении паранормальной активности, — с видом знатока заметил Сан. — Камеры страдают в первую очередь.       — Скажите, — снова взял инициативу в свои руки Уён. — А на тех записях, которые все же сохранились, не было ли чего-нибудь странного или подозрительного?       — Нет, — неуверенно ответил мужчина. — Хотя я не могу сказать точно, я не изучал их так уж внимательно. Но я могу предоставить вам все имеющиеся у нас видеофайлы.       — Очень хорошо, — вежливо улыбнулся Доберман. — Это нам поможет. К слову, а не было ли странностей в поведении вашего персонала? К примеру, среди горничных? Или быть может за последний год у вас был какой-то конфликт? Увольнение, штрафы, выговоры, снижение зарплаты?       — Да нет, ничего такого. Погодите… Вы что — хотите сказать, что это все делает кто-то из моих людей?       — Мы не можем этого утверждать, — успокаивающим тоном сказал Уён. — Но мы обязаны учесть все варианты. Больше никаких странностей не было?       — К примеру, холодные места? — подсказал Сан. — Тени? Голоса? Странные надписи или звонки? Летающие предметы?       — Ничего такого, — подумав, ответил господин Пак. — Однако после первого происшествия наш садовник обнаружил в парке свежевскопанный участок земли. Там полиция обнаружила платок, в котором лежал браслет, принадлежащий одной из наших гостей.       — Он был украден? — уточнил Уён.       — Нет, по крайней мере госпожа Ю Джехё сказала, что потеряла браслет, когда гуляла по парку. У него была плохая застежка, и он просто расстегнулся и слетел с ее руки.       — И выходит, что кто-то нашел этот браслет, завернул его в платок и закопал? — сказал Доберман. — Интересно.       — Полиция так не посчитала, — усмехнулся господин Пак. — Они решили, что это к делу не относится.       — Они могли быть правы, — заметил Уён. — А могли и ошибаться. Скажите, а у вас есть доступ к медицинским картам своих работников?       — В каком-то смысле, — удивился мужчина. — Что конкретно вас интересует?       — Некоторые аспекты, — уклончиво ответил журналист. — Скажите, а часто у вас происходят кражи?       — Кражи? У нас не бывает краж! Мы обеспечиваем для своих гостей максимально безопасное проживание.       — Ну «максимально безопасным» я бы его не назвал, — ухмыльнулся Уён. — Так вы утверждаете, что никаких краж не было? Ни у постояльцев, ни у персонала?       — Совершенно точно, — уверенно произнес господин Пак. — Кражи я бы не потерпел. Безопасность, комфорт и неприкосновенность личной жизни — три заповеди «Белого журавля», которые мы блюдем неукоснительно, задействуя все наши возможности!       — Хорошо, — сосредоточенно кивнул журналист, сделав пометку в записной книжке.       — А смерти? — спросил Сан. — За последние сто лет никто не умирал в стенах этого здания или поблизости? Несчастные случаи, самоубийства, пропажи без вести?       — Нет, что вы! «Белому журавлю» всего десять лет и за это время здесь не случалось ровным счетом ничего подобного.       — А до постройки гостиницы? Может, здесь были старые захоронения или другое здание? Или, может, ходили какие-нибудь слухи об этом участке земли?       — Нет, нет и еще раз нет, — категорично заявил владелец гостиницы. — Земля была совершенно чистая: никаких прежних построек или дурной репутации, только лес. Я специально проверял документы при покупке, причем неоднократно.       — В таком случае перейдем к самим происшествиям, — предложил Уён. — Что вы можете рассказать про первый случай с господином Пак Богюмом?       — К сожалению, я уже сказал это полиции и вынужден повторить для вас: я ничего не знаю. Я не общался ни с кем из троих жертв лично, меня, собственно говоря, здесь вообще не было ни в один из тех роковых дней. Все, что я знаю — это слова врачей и самих полицейских.       — А кто обнаружил каждую из жертв? — поинтересовался Уён, ехидно улыбаясь недовольно сопящему Сану, которому в этом диалоге и слова не давали сказать.       — Насколько я знаю, первого никто не обнаруживал, — припомнил господин Пак. — Пак Богюм просто спустился к завтраку и начал вести себя странно.       — Как именно?       — Не могу сказать точно. Вроде как он говорил о Мэрилин Монро, без остановки и с таким пылом, что все пришли в изумление, но далеко не сразу поняли, что ситуация критическая. О том, что что-то не так стало ясно после того, как господин Пак впал в истерику и не приходил в себя, несмотря на все усилия работников. В конце концов сотрудники обездвижили его и вызвали скорую, а та уже определила психическое расстройство.       — А два остальных случая?       — Господин Ли Ган сошел с ума в своем номере, поэтому об этом стало известно только через день, когда горничная обратила внимание, что один из постояльцев не выходит более двадцати четырех часов и при этом не заказывает ни еды, ни воды. К тому моменту, когда администратор вошла в его номер, он успел изрисовать все стены.       — Прошу прощения, у меня к вам два вопроса, — перебил собеседника Уён. — Вы сказали, что администратор вошла в его номер. То есть у персонала есть возможность свободно входить в любое помещение?       — Ну, разумеется, — ответил господин Пак. — Иначе горничные не смогли бы убирать комнаты.       — Ясно. И второй вопрос: а чем именно рисовал господин Ли? У него были краски?       — Красок у него, к сожалению, не было, — вздохнул мужчина. — Но современное искусство такая мелочь не остановит, поэтому он рисовал всем, что было под рукой, в том числе собственной кровью и экскрементами.       — Жесть, — поежился Сан.       — И не говорите, — печально подтвердил господин Пак. — Ужас! Кошмар просто. И за что нам это все...?       — А третий постоялец? — прервал чужие стенания Уён.       — Кан Тэиль разгуливал по гостинице в нижнем белье в обнимку с зеркалом, но наши сотрудники уже было готовы к подобной ситуации, поэтому действовали оперативно, так что его вроде как особо никто из гостей и не заметил.       — А не было ли чего-то общего в их поведении незадолго до происшествий? — спросил Уён. — Например, жалобы на головные боли или плохой аппетит? Или какие-нибудь звонки, письма, визиты? Может, они все накануне происшествия делали что-то одинаковое — играли в теннис, гуляли в парке или заказали одно и тоже блюдо?       — Или, может, им всем мерещилось что-то? — добавил Сан. — Или снились кошмары?       — Полиция уже задавали эти вопросы мне и моим сотрудникам, но ничего схожего в их поведении выявлено не было, за исключением бассейна и массажа, конечно, но это вряд ли можно назвать чем-то особенным.       — Поясните, пожалуйста, — попросил Сан.       — У нас прекрасный массаж и великолепный бассейн. Должен признать, что немногие гости играют в теннис или шахматы, еще меньше посещают спортзал, но практически все ежедневно или хотя бы раз в два дня посещают наших массажистов и плавают в бассейне.       — Что ж, тем не менее это весьма полезная информация, — заметил Уён. — А теперь самый сложный вопрос, на который вы не обязаны отвечать сразу же, так как в нем нам важна точность и достоверность. Кто из постояльцев и сотрудников находился в отеле за день до сумасшествия каждой из жертв и в ночь, когда они сходили с ума?       — Вам нужны все имена? — опешил господин Пак. — Такой список займет время…       — Несомненно, — холодно улыбнулся Уён. — Тем не менее в ваших интересах успеть сделать его как можно раньше и точно не позже конца этого дня. Пожалуйста, помните, что на кону стоит как благоразумие ваших гостей, так и ваше собственное.       — Мое собственное? — испугался господин Пак.       — Ну, разумеется, — невозмутимо ответил Доберман, закрывая записную книжку. — Вы же сейчас тоже гость вашей гостиницы, не так ли?       — Я как-то об этом не подумал, — сглотнул мужчина. — То есть, по-вашему, я тоже могу сойти с ума?       — Мы сделаем все, чтобы это не допустить, — поспешил успокоить его Сан. — Мы здесь, чтобы защитить ваших гостей, сотрудников и вас в том числе.       — Но ваша помощь и честность могут значительно ускорить ход нашего расследования, — настойчиво заметил Уён, вставая с кресла. — Без фактов мы как без рук.       — О, я понимаю, понимаю! — закивал господин Пак. — Сейчас же займусь составлением списка.       — Будем ждать, — ответил Доберман. — Кстати, один нюанс, по поводу нашего проживания здесь. Было бы неплохо в итоге получить компенсацию за снятый нами номер и за питание.       — Конечно-конечно! Что за вопрос? Разумеется, вся сумма будет компенсирована! Если вы избавите нас от этой заразы, то я готов дать вам еще неделю бесплатного проживания с системой все включено!       — Приятно иметь с вами дело. Всего хорошего, — попрощался Уён, покидая номер вместе с Саном. — Так-с, с этим мы закончили, так что теперь можно и поесть.       — Ну ты даешь, дружище! — уважительно присвистнул напарник, хлопая его по плечу. — Вцепился в него как пантера! И столько вопросов задал, мне бы даже в голову не пришло… Где ты этому научился?       Уён посмотрел на Сана долгим задумчивым взглядом, от чего охотнику стало неуютно, после чего журналист все же ответил, значительно понизив громкость голоса:       — Видишь ли… У меня есть тайна. И я… Я бы хотел тебе ее рассказать, но не уверен, что после этого ты согласишься общаться со мной.       — Я никогда от тебя не отвернусь! — с искренней верой в свои слова заверил его Сан. — Я всегда буду на твоей стороны, что бы ни случилось!       — Я верю тебе, но все же… — с печальной улыбкой покачал головой Уён. — Ты не знаешь, что именно я хочу тебе рассказать. Этот секрет может разрушить все, но он обжигает мне душу и мне все сложнее его держать в себе.       — Уён, — тихо позвал Сан, а после того, как мужчина поднял на него глаза, ласково сказал: — Я приму любую твою тайну и никому ее не расскажу, даже если от этого будет зависеть моя жизнь. И я в любом случае поддержу тебя. Ты можешь мне доверять.       — Что ж, — вздохнул журналист. — Ох, это непросто — взять и рассказать... А ты точно никому не расскажешь? Даже Сонхва и Хонжуну?       — Клянусь, — положив руку на сердце, сказал Сан. — Никому и никогда. Твой секрет умрет вместе со мной.       — Ладно. Тогда я, наверное, могу тебе признаться…? Да, пожалуй, могу. Ты спросил, откуда я знаю все эти вопросы и вообще умею все это… Так вот, понимаешь, дело в том, что я… — Уён сделал нагнетающую паузу, после чего выпалил, закрывая глаза: — Я просто обожаю дешевые полицейские телесериалы!       — Что? — удивленно переспросил охотник, обескураженно хлопая глазами.       — Вот и всё. Теперь ты знаешь мою самую большую тайну, — старательно драматизируя, сказал Уён, наслаждаясь выражением лица напарника, попавшегося на его розыгрыш. — Вот и всё.       — Но… Но что же в этом такого тайного? — разочарованно протянул Сан. — Многие любят полицейские сериалы, я сам смотрел несколько штук. Не понимаю, почему ты это скрываешь? И почему я должен относиться к тебе как-то иначе после того, как узнал об этом?       — Эй, перестань обесценивать мое признание! — изобразил негодование Доберман. — Ты же сказал, что будешь на моей стороне!       — И я не соврал, — с поразительной честностью во взгляде ответил Сан. — Пусть я и не понимаю, что в этом такого страшного, но я и правда никому и никогда об этом не расскажу. И я благодарен тебе за то, что ты нашел в себе силы и доверил мне свой секрет. Я очень ценю это, Уён. И если ты захочешь обсудить со мной полицейские сериалы или что-то еще, я всегда буду рад тебя выслушать и поддержать.       — Эм… — смутился журналист. — Спасибо.       Сан тепло улыбнулся в ответ, снова легонько похлопав его по плечу, а у Уёна в душе будто разлился кислый лимонный сок, превративший дурацкую шутку в постыдную ошибку, подобную тем, о которых потом годами мучительно сожалеешь перед сном. Как будто бы он хотел посмеяться над глупостью и наивностью ребенка, а тот внезапно проявил себя куда более взрослым и зрелым человеком, чем неудачный шутник.