Заложник сна

За дверью класса раздался смех и топот. Я цокнул языком и перевел на нее раздраженный взгляд. Учительница, что сидела на стороже тишины, встала и направилась к двери, готовая сделать замечание прогульщикам. — Ой, здравствуйте, извините за опоздание! — низко и протяжно заговорил Лаутин, стоило ему распахнуть дверь и наткнуться на требовательный взгляд учителя. — Да, простите, пожалуйста, — выглянул из-за его спины развесёлый черный мешок. Я закатил глаза и уставился в листок, на котором меня стали раздражать даже варианты ответов, обозначающиеся как "а)" и "б)". Голос Лиюценко сквозняком пролетел по аудитории и влился в уши каждого ученика. Но каждый из них только удивлённо повернул голову и глядел на Сашу, пока тот усаживается за парту с Лёней, а я, еле сдерживая себя на месте, смерил взглядом бумагу, прожигая в ней дыру. Снова раздался голос учителя, кажется, замечание. Я резко вскинул голову, опустив мысли о Лиюценко: в словах учителя проскользнуло мое имя. Она кивнула в мою сторону, а потом снова взглянула на кого-то. Я проследил за ее взглядом и заметил, как Саша не торопясь собирает вещи со стола, зажимая некоторые подмышкой. Место рядом со мной пустовало, потому что Максона снова подкосило с утра: у него весьма слабое здоровье. Ногой я отодвинул соседний стул подальше от себя, прекрасно понимая, чью жопу он будет покоить. Но силу я не рассчитал: железная ножка громко стукнулась о парту. На короткий звук с человек десять обернулись ко мне, хлопая непонимающими глазками. Я поставил локти на стол, сцепил пальцы и, смотря прямо перед собой, ожидал Лиюценко, подергивая ногой. Мышцы парализовывал ядовитый страх, который я пытался вычленить рассудком. Но он засел настолько глубоко и стал таким неуязвимым, что ни одна успокаивающая мысль не была способна усмирить панику. Да что там! Каждая клетка тела, буквально все у меня тряслось от страха и отвращения к Лиюценко. Шаги Саши раздались за спиной: подошел сзади. Головы я не повернул, только боковым зрением увидел, как он кинул вещи на парту и брякнулся на стул, принимая позу сутулой собаки над столом. Я коротко взглянул на него, продолжая трясти ногой и поджимая сцепленные ладони ко рту. И именно, блять, тогда же наградить меня равнодушно-гадостным взглядом решил и он. Пару секунд мы тупо глядели друг на друга, но совсем скоро его взгляд сполз на мою подрагивающую ногу, а потом обратно. Я повернулся вперед, нашел учителя у доски и зло процедил, почти не двигая губами: — А как же ты меня заебал. — Ты долбоеб? — молниеносно среагировал он и отвернулся к классу. Саша показательно покачал головой из стороны в сторону, будто поражен моим оскорбительным поведением и вообще, какого черта его посадили с таким ебанатиком! Но совсем скоро, в смирении, Лиюценко откинулся на спинку и вздохнул. Он занёс пятерню над головой и провел ею по волосам с затылка до макушки, обнажая часть шеи, закрытую ими. Я тоже вздохнул не без натуги, откинулся на стул, повернув голову к нему. Под волосами его растекалось синее пятно, которое переливалось беловатой прозрачностью. В этой прозрачности насквозь виднелось все, что находилось за Сашей. Снова резко уставившись в листок, я вспомнил о том самом парне, которого видел в коридоре несколько дней назад. Оказывается Лиюценко – плод моего сонного паралича – я встретил ещё тогда, но когда он успел цепануть меня во сне? Да и вообще, о чём я говорю?! Что я несу, черт возьми, какой плод сонного паралича? Я снова повернулся к нему, чтобы удостовериться в реальности увиденного, но синее пятно уже скрыли волосы. Не разглядеть. Когда я отвлекся от нового соседа и заканчивал самостоятельную работу, я почувствовал взгляд Саши на себе: в меня словно проволоку вкручивали. Я сжал пальцы и напрягся, пытаясь удержать свой зад на стуле. Но ощущая, как от раздражения и недомолвки дрожат руки, я встал с места, попросился выйти и ретировался из класса, осторожно закрыв за собой дверь.

***

Перед тем, как на четвертом уроке я сел на крышку унитаза, ко мне успел подлететь знакомый Лаутина и предложить пойти сегодня с ними в ТЦ. Он передал, что Лёня хочет собраться компанией и отдохнуть. Парень ожидал моего ответа, чтобы передать его Лёне, но я медлил: вчерашний отдых не принес мне особого позитива, не хочу снова тратить силы в никуда. В итоге махнул рукой и сказал ему идти от меня, заверив, что Лаутину я сообщу сам. Так и сидел я на толчке в закрытой кабинке, подпирая щеки руками. После того, как Лиюценко посадили со мной и из моего хлебальника вылетело пару ласковых, я пытался на него не смотреть, ибо совершенно не хотелось: насмотрелся во снах. Но даже сквозь ненависть, которая стала плодом моих мучений, я до сих пор питал к нему интерес. Я действительно не мог понять, адекватно ли то, в чем я участвую: осознанные сны, в которых я стал мишенью; его путешествия в мой мир грез; сине-прозрачные пятна на его теле… Я схватился за голову и всмотрелся в ноги. Кажется, рассудок покидал меня. Шизофреник рассуждает о своем мире, который рисует ему заболевание. Да так рисует, что иллюзию от реальности не отличить! В этом бредовом мире у меня уже соединялись причинно-следственные связи, в которых я совершенно не уверен, но они все пытаются уверить меня в себе! Особенно я засомневался в них после того, как начал гнать на Сашу… А может то, что я сказал Саше на втором уроке — реакция шизофреника на человека, который привиделся ему в больных галлюцинациях и как-то обидел? Я потер глаза. Если я хотел подружиться с Сашей и надеялся, что Лаутин не заберет его к себе, то сейчас мои надежды рушатся. Потому что водить дружбу с токсиком, которым я себя и выставил, глупее, чем с человеком, который для этого же токсика откровенно параша. По крайней мере, я рассудил так. Честно, я не особо понимал, почему я так пекусь за наше с Сашей общение. Мы ни разу не говорили с ним один на один, и, признаться, мне не хотелось погружаться в рефлексию о том, что интерес вызван симпатией. Но эти сладко-тухлые мысли все равно закрадывались. Это раздражало. Я сцепил ладони и выгнул пальцы до предела, до боли, сел ровно и уставился на серую дверь. Я хочу с ним общаться, потому что хочу узнать, что происходит и кто из нас сошел с ума. Причины есть: никто больше не фигурировал в моих снах, да и сны в принципе никогда так не истощали меня. Плюнув на мысли о симпатии – меня воротило от них – я поднялся и распахнул дверь, увидев в отражении зеркала себя. Смурнее тучи… Потеряннее домашнего любимца на шумной улице… Я растрепал волосы, сунул руки в карманы худи и пошел прочь. В класс.