kintsugi

      Годжо отряхнул руки после закрутки шкота на лебёдку. Прошлёпал босиком к носу Конкордии и уселся на краю, свесив ноги. Щелкнул крышкой газировки, сделал пару глотков. По металлическим стенкам банки стекали капли конденсата. Годжо вытер ладонь об шорты и откинулся на руки, уставившись вдаль.        По ребристой воде бежала дорожка золотого света, заходящее солнце растапливало под собой облака, клонясь к горизонту. Море темнело, пока по небу разводами акварели растекался тёплый оранжевый. Где-то там, в этом темнеющем бескрайнем просторе, был Сугуру. С определением времени в море были некоторые проблемы, так что Годжо приготовился ждать.        Сугуру. Сегодня моя очередь.        И усмехнулся себе под нос, болтая ногами. Пятки легонько ударялись о борт, пока Конкордию покачивало на волнах.        Чем ближе солнце подбиралось к горизонту, тем прохладнее становилось, но Годжо пока не хотел отрываться от тетради с расчётами, которые вёл со скуки.        ...Видимое расстояние до галактики позволяет учесть запаздывание, вызванное конечной скоростью распространения гравитации... надо бы сходить толстовку взять что-ли… что даёт возможность рассчитать гравитационный потенциал по формуле…        Когда он уже был готов спуститься в каюту и достать что-нибудь потеплее, послышался плеск. Сатору моментально поднял взгляд на море, забегав им по волнам. В сторону Конкордии, выпрыгивая из воды, неслись два дельфина.        Годжо скривил губы, перегнувшись к ним через борт, когда те подплыли ближе, глядя на него волчатами из воды:        — Опять вы, поганки мелкие, — хотя, конечно, ни фига они были не мелкие. Каждая размером больше тигра и весит килограмм по триста. Это было больше двух лет назад, но ребра отозвались фантомной болью.       Сугуру объяснял, что дельфины не понимают его речь, но Годжо делал всё для того, чтоб они уловили вайб его слов. Одна из них выдала какую-то пару щелчков в его сторону. Что бы они там ни значили, Годжо всё равно ответил:        — От такой же слышу.        — Тебе не надоело с ними ругаться? — насмешливо протянул тот, кого Годжо дожидался последние полтора часа.        — Не, — Годжо нашёл взглядом всплывшего чуть поодаль Сугуру и демонстративно махнул в сторону дельфинов ногой, — чё пырите, э? Гребите уже отсюда, конвой хренов.        Сугуру рассмеялся, зачёсывая волосы назад. Они могли видеться с Сатору только на каникулах, когда тот брал билет на ближайший рейс Токио — Наха.       (Сугуру не знал, что Годжо даже не заглядывал в семейный дом, а сразу из аэропорта мчался в порт, чтобы поскорее отправиться в море, бросая ручную кладь в каюту и сразу хватаясь за руль. Потому что знал: Сугуру ждет его на их месте с самого утра. Поскольку у русала не было возможности хранить у себя какие-либо часы или календарь, Сугуру отсчитывал дни до следующей встречи с Годжо, периодически переживая, что мог сбиться в подсчете или потеряться в днях.)       И пусть с такой периодичностью встреч его японский всё ещё оставлял желать лучшего, его было достаточно, чтобы понимать, насколько грубовато выражался Годжо. И пусть у него на то были все основания, Сугуру бы предпочел, чтобы он с Мими и Нана всё же поладил.        (Сатору сказал, что после выпуска хочет переехать на Окинаву.)              Пара свистов — каждый короче секунды — и дельфины скрылись в воде.        — Ты готов?        — Я передумал, — Годжо беззастенчиво улыбнулся, сверкая белыми ровными зубами.        — Передумал? — Сугуру нахмурился, немного наклонив голову, и Годжо моментально продолжил:        — Ага! Давай на рассвете отправимся.        Сугуру поджал губы, но сохранил в целом нейтральное выражение лица, и Годжо собственными глазами видел, как уши с мембранами слегка опустились.        — Сейчас я предлагаю тебе подняться сюда, — он показательно похлопал рукой по месту рядом с собой. — Есть кое-что, что я хочу показать тебе тут, в смысле на поверхности, но придётся подождать.        Губы Сугуру в удивлении округлились, брови приподнялись, но он быстро с собой справился, подплыл немного ближе.        — Что именно?        — А вот это サプライズ, — пальцы барабанили по тянущемуся вдоль носа поручню, отбивая быстрый, сбивчивый ритм. Заметив промелькнувшее в глазах непонимание, Годжо среагировал практически мгновенно: — То есть, я сейчас тебе не скажу, чтобы потом, когда ты узнаешь, тебе было приятно. Согласен?        Вместо ответа Сугуру скрылся под водой. Только хвост чёрной змеёй успел мелькнуть на поверхности.        Годжо невольно задержал дыхание в ожидании.        Сугуру выпрыгнул из воды подобно стреле, схватился за поручни сильными руками — под кожей вздулись бицепсы — и подтянулся. Неслышно ругнувшись себе под нос, Годжо помог ему забраться на борт, ладони сами соскользнули по мокрой гладкой коже с рёбер на живот.        Пальцы как током ударило, и Годжо тотчас отдёрнул их. Это просто случайность.       С влажным «шлёп» на нос яхты плюхнулся длинный чёрный хвост. С волос Сугуру текла вода. Он откинулся спиной назад, изящно прогнувшись в пояснице, чтобы отжать их.        — Да мог не переживать, — наконец кашлянул Годжо.        — Здесь и так скользко, — признался Сугуру, чувствуя, что по небольшому наклону съезжает в сторону Годжо.        — А мы не останемся прям здесь, — Сатору легко поднялся на ноги, подобрав тетрадку.       Ну, она немножко намокла, но ему было фиолетово. Как намокла, так и высохнет, все расчёты он в любом случае сможет повторить, если к нему кто пристанет.       — Подожди минутку.        Он буквально добежал до каюты и швырнул тетрадку прямо на небольшой стол. Выудил из шкафчика полотенце и подцепил толстовку. Осмотрел на обратном пути два мягких сидения, похожих на диванчики, на которых обычно располагался с друзьями. Вроде всё чисто.        И направился обратно к носу.        — Вот, — отдал полотенце. Сугуру промокнул волосы, руки и торс, бегло прошёлся по той части хвоста, до которой мог дотянуться. Вопросительно взглянул на Годжо. — Тут бросить можешь.        — Что дальше? — мягкий изгиб улыбки излучал теплоту, но глаза смотрели с лёгким лукавством. — Капитан.        Годжо моргнул. И ещё раз. Провёл ещё несколько секунд, за время которых Сугуру успел добродушно хихикнуть, в молчании. Закатное солнце подсвечивало его кожу мягким оранжевым светом, из-за чего казалось, будто он сделан из чистого золота.       — Иди ко мне, — Сатору присел на корточки. Не самое точное выражение, но он не помнил, учил ли Сугуру глаголы вроде «цепляться».       — Зачем?        — Матросы не задают вопросов.       — Я спрыгну обратно, — предупредил Сугуру, но недостаточно серьёзно, чтобы угроза ощущалась реальной.       Годжо фыркнул:       — Я хочу отнести тебя.        — Я могу… — уголки губ Сугуру дёрнулись, скругляясь слегка вниз, как всегда бывало, когда он не знал, как сказать то, что хотел, — сам.        — Если ты собрался ползти, — Сатору изобразил характерное движение руками, ненавязчиво подсказывая новое слово, — это потом будет сниться мне в плохих снах.       Сугуру усмехнулся.        — Может, я этого и хочу, — он протянул руки, и Годжо приготовился к тому, что сейчас его обнимут за шею, но Сугуру только взял его прохладными пальцами за подбородок, поворачивая голову в сторону своего хвоста, и вот теперь посерьёзнел: — ты знаешь, что я тяжелый?        — Не знал, что в море настолько до отвала кормят, что русалки начинают переживать о весе.       — Сатору, — смешок.        — Да понял я, понял. Сам так сам, — пробурчал он. Впрочем, если вернуться к здравомыслию, то, учитывая размеры Сугуру, он должен был весить хоть и поменьше, чем Мими и Нана, но всё ещё прилично. Годжо сильный, но столько не поднимет, это правда.       Значит ли это, что стоит бросить бейсбол и записаться в зал на силовые тренировки?..       Не сразу, но Сугуру подполз к нужному месту, и Годжо только помог ему спуститься на один из диванчиков с мягкими подушками.        У Сугуру забавно вытянулось лицо.        — О. Оно такое… — он слегка нахмурился, вспоминая слово. И когда вспомнил разговор, в котором узнал его, взгляд стал очень пронзительным на вкус Сатору. 

Мягкое.

      Пальцы Годжо снова обожгло.        — Тебе удобно?        Сугуру откинулся на подложенную под голову подушку и задумчиво промычал, прикрыв глаза.        Желтый фонарь и золотые лучи бросали на его лицо угловатые тени. Сугуру перевернулся на бок, чтобы по-другому расположить хвост — опустил кончик на пол. Подпёр голову рукой и только тогда кивнул.        Годжо медленным взглядом прошёлся по всей длине тела: от чёрных волос вдоль по гладкому торсу, задержавшись на ожерелье с ракушками — раньше не видел, чтоб он их носил, для чего они? — по блестящей чешуе на хвосте, и так до самого хвостового плавника.        Капец, какой же он всё-таки длинный.        Внезапно его осенило, что он никогда раньше не спрашивал об этом.       — У тебя остался шрам?       Сугуру замер. Сатору видел, как напряглись и расслабились мышцы на животе. Пришлось посжимать руки в кулаки быстрым движением, чтобы отогнать покалывающее ощущение из ладоней. Это была случайность.       — Можешь посмотреть сам, — в голос проскользнула нотка стали, но направлена она была, безусловно, не на Годжо.        Сатору опустился к кончику хвоста, расположил его у себя на коленях так, чтобы удобно было рассматривать и хорошо падал свет.        Остался.        Шрам выделялся на гладкой поверхности небольшой вмятиной. Спереди и сзади, где гарпун прошёл насквозь. Годжо погладил его большим пальцем. Он мог только строить предположения, как это произошло. Это, должно быть, последствия неожиданной встречи с рыбаком. Не случайность.        Годжо мог представить жадные руки, которые бы тянулись схватить того волшебного мальчика за волосы и шею, нанести удар в живот, как в самое мягкое место.       (Как Сатору выяснил когда-то, на языке русалок это то же, что и уязвимое. Место, которого не касаются и запрещают касаться.)       Мог представить алчные руки, которые бы сделали что-то определённо ужасное: ведомые легендой о мясе нингё, отправили бы его на кухню, чтобы заполучить долголетие самим или продать его тем, кто захотел бы его приобрести. Или же, охваченные жаждой наживы, посадили бы его в аквариум и выставили на всеобщее обозрение, сделав из него тему для шоу.       Вряд ли раненый Сугуру смог бы уплыть от взрослого опытного рыбака, если бы не убил его. Вряд ли он мог себе позволить оставить этого человека в живых. Тот сон всегда виделся Годжо очень туманным, потому что всю жизнь он убеждал себя в том, что это привиделось ему в бреду от солнечного удара.       Оглядываясь назад, видя эту неизгладимую вмятину на хвосте, Сатору понимал, что им очень повезло, что в тех антисанитарных условиях рана не загноилась. Не началось разложение. Если бы Сугуру потерял хвост, он бы просто не выжил.       Если бы хоть что-то где-то сложилось по-другому, Годжо мог бы быть одним из тех, кто пришел посмотреть на первую в мире пойманную русалку за толстым стеклом. Если бы хоть что-то где-то сложилось по-другому, Сугуру мог умереть на том берегу, так и не вытащив из хвоста гарпун.       Годжо молча накрыл шрам ладонью. Он был не из тех, кто мыслит в сослагательном наклонении. Не видел в этом смысла. Но сейчас не мог не испытывать облегчение, что всё вышло совсем по-другому.       Сугуру внимательно наблюдал за ним из-под полуопущенных ресниц, задумавшись. Накручивая прядь волос на палец. Как загипнотизированный следил за аккуратными движениями рук по блестящей чешуе. Где бы они ни коснулись, они не причиняли вреда.       Едва слышно поскрипывала на волнах яхта, баюкая их мысли.       — Тебе можно...       — Ты хочешь есть? — Годжо вскинул голову как раз в тот момент, когда Сугуру начал говорить. Они тупо уставились друг на друга. Сугуру слегка ударил его кончиком хвоста, не давая опомниться.               — У тебя что, есть сырая рыба?               — Я подготовился.        — Ты знал, что я соглашусь?       — Я думал заманить тебя сюда, если бы ты отказался.        Плечи Сугуру затряслись, и по тихой палубе разлился звоном его смех. Предназначенный для слуха одного Годжо Сатору.        Годжо вернулся вместе с небольшим переносным холодильником, заполненным различной рыбой. Он сегодня практически ограбил продавца на рынке, которого ему посоветовал семейный шеф. Пришёл к нему с портативным холодильником и скупил всё, что было утром пойманным, а если ещё немного дышало — вообще супер.       У Сугуру от разнообразия засияли глаза. Всё аккуратно порезанное и разложенное по контейнерам.        (Годжо потратил на это всё время до отплытия.)       — Не сверкай так глазищами, там и мне есть, — фыркнул Годжо. Помолчал пару мгновений, а после, доставая один из контейнеров и осматривая его, самым беспечным тоном из возможных спросил: — Тогда… Ты хотел попросить меня о чем-то? Тебе что-то нужно?       Сугуру посмотрел на него. Прямо в глаза. На них бликами играл свет фонаря, падали тени от длинных ресниц на скулы.        Для Годжо как замедлился ход времени.        Но момент был упущен, когда Сугуру отвёл взгляд. Улыбнулся ему уголками рта, как бы желая убедить, что всё хорошо.       — Нет, ничего не нужно.       (У него уже было всё, чего он мог желать.)

* * *

      Сатору погасил фонарь, и они остались в полной темноте. Почти в полной.       — Время для того самого сюрприза? — было слышно, что Сугуру улыбался. И какой довольный у него голос, что он сразу применил недавно выученное слово. Только он понизил его практически до шёпота, словно не желал нарушать атмосферу.       — Ага, — Годжо улёгся на пол рядом с диванчиком, на котором лежал Сугуру, на захваченный из дома футон. Подтянул повыше толстый плед и заложил руки за голову.       Тихо скрипнуло дерево, когда Сугуру свесил к нему голову. Глаза Сатору на самом деле очень быстро привыкали ко мраку. Он безошибочно определил очертания головы Сугуру на фоне усыпанного звёздами неба.       — Теперь капитан расскажет мне, что это за сюрприз?       Годжо стало очень тепло и тесно в собственной коже.       — Ты говорил, что редко поднимаешься на поверхность, — не то чтобы это зависело целиком от нежелания Сугуру: по ночам рыболовы и охотники имели больше шансов на хороший улов. — Но сегодня — особенная ночь, так что я хотел показать тебе кое-что.       И на Конкордии безопасно.       — О? Что в ней особенного?       — Я не смогу объяснить это так, чтобы ты понял, очень много сложных слов. Даже для обычного японца, поверь мне. Лучше дождись, чтобы увидеть сам.       Сугуру хмыкнул. Годжо не понял, положительный это был хмык или не очень.       — Мне всё равно хочется послушать.       Оставалось только пожать плечами. Отказать Сугуру у него не хватало сил.       — В июне можно наблюдать метеорный поток боотидов. В это время Земля проходит сквозь орбиту короткопериодической кометы Понса-Виннеке, — Годжо мысленнно лениво отмечал каждое узнаваемое созвездие, выцепляя его из россыпей огоньков на тёмном небесном куполе.       Взгляд Сугуру блуждал какое-то время по ночному полотну, а потом застыл на профиле Сатору, продолжавшего трещать.       — Короче, обычно ZHR боотидов, то есть их зенитное часовое число, не превышает один-два, но в этом году есть надежда на то, что случится всплеск, как был в 2004-ом, поскольку произойдёт сближение Земли с резонансным облаком частиц, вызвавшим активность в тот раз. Но это всё ерунда.       Он остановился, набирая побольше воздуха в грудь, дав себе небольшую передышку на отдышаться.       — В общем, ничё страшного, если их будет не оч много, потому что главная особенность сегодняшней ночи — это комета Макнота, она же C/2009 R1, которая покинет Солнечную Систему навсегда. У неё такая... — он пальцем нарисовал в воздухе дугу, — зелёная кома и тонкий ионный хвост. Это делает её похожей на яблоко на палочке, один из моих любимых десертов на всяких фестивалях, кстати, а я такое в жизни не хочу пропустить.       То, как Годжо посмотрел на него, ожидая реакции, всё же вызвало у Сугуру позабавленный смешок. Ночью было прохладно, но отчего-то Сугуру не чувствовал ни капли холода.       — Ну как, понял что-нибудь?       — Ни слова, кроме последнего предложения, что-то там про яблоко, — на выдохе, — но я понял всё, что мне нужно.       — Чё? Это как?       — Не забивай себе голову, капитан.       — Мне всё равно хочется узнать, — Годжо вернул ему его же слова в слегка видоизменённом виде.       Но не сработало.       — Мало ли, чего тебе хочется, — беззлобно съехидничал Сугуру, и Сатору подумал о том, что эта рыбина (млекопитающее, да-да, но Сатору так и не придумал импактного выражения с этим словом) совсем обнаглела.       Звёздный свет гулял по белой коже его лица, выхватывая в темноте улыбку и хитрый взгляд.       — Слышь, ну это ваще нечестно, Сугуру, — Годжо аж сел, оказавшись с ним чуть ли не нос к носу. Русал сделал вид, что застегивает рот на замок. — Да ну, レイガイ сделай!       — レイガイ?       — Э… это типа… — внутри скреблось нетерпение, но Годжо активно заработал мозгами, пытаясь подобрать определение так, чтобы не использовать больше непонятных слов. Чёрт. Сугуру мог бы в любой момент спросить его о чём угодно, и Годжо бы сразу же загрузился с ответом, чем бы ни занимался и что бы ни делал в это время. — Так называют вещь, явление или событие, когда они вне какого-то правила. Скажем, каждый день ты ешь только рыбу, но сегодня сделаешь исключение и съешь яблоко.       — Ис-клю-че-ни-е, — повторил Сугуру, пробуя слово на вкус, запоминая. — Правильно будет «исключение вне правила» и «как исключение»?       — Не-не. Исключение из правила. И правильнее: в качестве исключения или в виде исключения.       Сугуру хмыкнул, раскладывая новые знания в голове по полочкам, и Сатору сжал зубы, чтобы не торопить его, хотя ответ на собственный вопрос ему хотелось получить больше, чем увидеть комету Макнота.       На тонких губах расцвела полная нежности улыбка.       — Тогда я уже сделал для тебя исключение.       — Чё? Когда это? — прозвучавший дерзко на первом вопросе, голос Сатору внезапно стал тихим настолько, что удивительно, как он не утонул в баюкающем плеске воды.       Годжо Сатору идеален во всём — до столь простого ответа он сможет дойти сам. Хотя, на самом деле, Сатору сам по себе — сплошное исключение.       (Но сегодня — особенное.)       Так было с самого начала, с того самого момента, как мальчик с белыми волосами подобрался к Сугуру близко-близко, доверчиво и открыто, что-то болтая на своем каком-то языке. И руками, убившими часом ранее человека, Сугуру прикасался к чужой маленькой ладони без единой мысли причинить вред.       Сугуру хорошо видел в темноте. Полные звёзд глаза Годжо смотрели на него неотрывно.       Небо с морем были им свидетелями, когда Сатору протянул к нему пальцы, чтобы проверить свою догадку. И не встретил ни капли сопротивления.