Честно, ставя блокнот на полку, я и подумать не мог, что его так быстро вообще найдут. Представляешь моё удивление, когда я прихожу в своё любимое кафе спустя каких-то два дня, и бариста вручает мне его? Вероятно, в глазах окружающих я выгляжу, как сумасшедший, но ведь настоящие эмоции действительно окрыляют, заставляя чуть-чуть сходить с ума. Как и Новый год. А вместе это довольно гремучая смесь, не находишь? Так что надеюсь, ты простишь мне мой почерк, прекрасный незнакомец.
Но что-то я отвлёкся… Возвращаясь к нашему чуду, как уже писал, я подготовил для тебя небольшой квест по моему детству, ведь именно тогда Новый год кажется наиболее сказочным, согласен? Думаю, да, так что предлагаю начать.
Итак… Ответь мне, прекрасный незнакомец, какого цвета паровозик на центральной ёлке?
Ответ: ___________________
Чонгук закусывает губу, пытаясь скрыть дурацкую улыбку, чтобы окружающие не решили, что он сумасшедший. Однако у него не получается, ведь в голову приходит осознание: несколькими часами ранее на этом месте уже стоял один "сумасшедший", если верить письму. А верить хочется… Чонгук проводит пальцем по странице, как будто ощущая чужое тепло, впитавшееся в почерк, который кажется идеальным, даже будучи немного кривоватым. Вероятно, и правда из-за эмоций, переполнявших мальчика из блокнота… И в этот момент, подобно упавшим на асфальт льдинкам, разбившееся на осколки сердце несмело, едва ощутимо вздрагивает, пуская по венам слабый трепет, будто на пробу, будто только начиная вспоминать, каково это: биться, питая робкую надежду, что где-то совсем рядом может находиться его потерянная половинка, бьющаяся в унисон. Чонгук уже было собирается сорваться к центральной площади, чтобы как можно скорее дать ответ, однако случайно задевает лист, переворачивая страницу блокнота, и обнаруживает короткое продолжение:Кстати, совсем забыл… Я даю тебе возможность узнать моё имя. Можешь считать это маленьким бонусом от новогоднего эльфа: найдёшь моё имя под омелой, прекрасный незнакомец. Если сможешь отыскать его и обратишься ко мне по имени раньше, чем мы встретимся (если встретимся), то получишь награду уже от меня^-^
Лёгкая ухмылка искривляет губы Чонгука: как будто немного надменная и насквозь пропитанная снисхождением формулировка на удивление цепляет, подкидывая в разгорающееся пламя азарта искры, пробуждающие внутри тень влечения. Кто же может скрываться за страницами блокнота? А если Чонгук уже встречал его в реальной жизни? Он ещё раз перечитывает последний отрывок письма и моментально поднимает взгляд на венок из омелы, висящий на двери. Ухмылка вмиг становится ещё шире: слишком просто, блокнотный мальчик, слишком просто… Чонгук закрывает блокнот и уверенной походкой направляется к двери. Краткий миг — и он резким движением отодвигает украшение. Сердце делает кульбит, а вздох обрывается на половине, потому что… Ничего. Дверь пуста. Чонгук хмурится, наскоро осматривает венок со всех сторон в поиске подсказки, но не находит. Тогда он резко оборачивается, оглядывая всю кофейню, жадным взглядом цепляясь за каждую веточку омелы, каждый венок, которых достаточно много, отчего душа немного успокаивается. И Чонгук усмехается: всё-таки мальчик из блокнота оказывается не таким очевидным. Безвозвратно поддавшийся азарту, Чонгук всё той же решительной походкой обходит кофейню, тщательно осматривая абсолютно все украшения с омелой, и с каждым последующим его самоуверенность заметно гаснет, потому что пусто. Нигде нет и намёка на подсказку или заветную надпись полюбившимся почерком. Проверив по второму кругу даже новогодние композиции на столиках, где сидят люди, он истуканом встаёт посреди кофейни, тупо вглядываясь в текст письма. Имя под омелой… Что это может значить? Что он упускает? Чонгук ещё раз окидывает помещение быстрым взглядом, но так и не находит ничего, за что можно зацепиться. Самоуверенность вмиг бесследно исчезает, а вот задор, наоборот, вспыхивает с новой силой. Его чудо бросает серьёзный вызов, умело дёргая за ниточки собственной загадочностью, а Чонгук и рад поддаться. Он прикидывает варианты, какую «омелу» мог иметь в виду парень из блокнота, однако все мысли сходятся к одному: очевидно, необходимо собрать другие подсказки, чтобы разгадать имя незнакомца. С этой уверенностью Чонгук надевает куртку и покидает кофейню, направляясь к центральной площади. Каждый шаг приближает к указанной ёлке, и Чонгук, подгоняемый безумным воодушевлением, ускоряется. К счастью, выпавший за ночь снег вовремя успевают расчистить, так что единственной преградой на пути к заветной подсказке являются толпы людей, заполняющих улицы и спешащих по своим делам в канун Нового года. Однако и они кажутся мелочью, недостойной внимания. Дорога от «Мокко» до центральной площади занимает не больше получаса обычным шагом, но Чонгук почти срывается на бег, когда вдалеке показывается высоченная роскошная ель. Хоть он и занимается баскетболом, мышцы всё равно начинают ныть, а лёгкие уже горят от холодного воздуха, однако ему плевать, ведь всевозможные разноцветные игрушки озорно отсвечивают солнечными бликами, будто сильнее приманивая. Ещё не дойдя до ёлки, Чонгук пытается отыскать взглядом желанный паровозик, но на этот раз не со слепой уверенностью, а с отчаянной надеждой, что под вопросом о цвете игрушки незнакомец не скрыл ничего иного. Вздох облегчения, срывающийся с губ густым паром, моментально стирает только начавшие просыпаться сомнения, когда Чонгук замечает его. Такой большой, праздничный, усыпанный мелкими блёстками, он сразу же привлекает внимание, заметно выделяясь среди тёмно-зелёной хвои. Золотой… Он ярким пятном сверкает издалека, будто путеводная звёздочка на тёмном-тёмном небе. Это самое первое задание мини-квеста, отчего внутри всё переворачивается от переполняющего трепета. И это настолько непривычное, настолько нехарактерное для Чонгука чувство, что он буквально задыхается: после стольких недель уныния это ощущается глотком свежего воздуха. В моменте паровозик, сияющий золотом и как будто даже наделённый душой, видится ему волшебной нитью Ариадны — личным путеводителем из лабиринта одиночества и апатии к долгожданному выходу, где вовсю ожидает его чудо. Пытаясь отдышаться, Чонгук медленно подходит к ели, даже не стараясь скрыть глупую улыбку и не смея отвести взгляда от игрушечного паровозика, будто с озорным ожиданием висящего специально для него. На мгновение внутри мелькает тень страха, когда пальцы касаются холодного пластика. Игнорируя косые взгляды прохожих, Чонгук аккуратно раздвигает еловые ветви и протягивает руку между ними в попытке нащупать листочек бумаги. И стоит только пальцам зацепить заветную подсказку, как по телу вмиг разливается тепло. И так не успокоившееся после "пробежки" сердце начинает колотиться ещё быстрее, а улыбка становится только шире, когда он достаёт конверт с надписью «Для моего сотворца новогоднего чуда». Сгорающий от нетерпения, Чонгук шмыгает покрасневшим от мороза носом и принимается с горем пополам отклеивать сургучную печать. Она еле поддаётся его окоченевшим рукам, и он спешит вынуть письмо.Я в тебе не сомневался, прекрасный незнакомец^_^ Согласись, этот паровозик — самый заметный на новогодней ёлке? Остальные игрушки теряются в собственном же разнообразии, но вот он… Даже когда по вечерам зажигается гирлянда, он сияет для меня ярче других. Спросишь, почему? Что ж… Ты же помнишь, что это путешествие по моему детству? Так вот самым ярким моментом за все Новые годы был очень похожий игрушечный паровозик, который родители Санта подарил мне.
В детстве я мечтал стать машинистом: мчаться вперёд по заснеженным рельсам через лес, чтобы чёрные ветви деревьев, усыпанные сияющим в свете буферных фонарей снегом, проносились мимо с невиданной скоростью; чтобы пар, густыми белыми клубами идущий из трубы паровоза, растворялся в морозном воздухе; чтобы на ночном небе сверкали звёзды, оттеняя ослепительный блеск месяца… Чувствуешь эту романтику?
У нашей семьи тогда было не много денег: родители не могли позволить себе лишние траты, но из-за безмерной любви накопили на мою детскую мечту. И представляешь восторг маленького мальчика, до глубины души очарованного поездами, который получает в подарок чудесный, золотой электронный паровозик с железной дорогой? Это был лучший момент в моей жизни! Кажется, не было в тот год человека счастливее…
Пусть я уже не тот маленький мальчик, мы с родителями всё равно каждый год достаём ту железную дорогу и ставим под ёлку в качестве украшения. И золотой паровозик с центральной площади один-в-один похож на мою детскую мечту. Только вот не находишь, что ему довольно скучно просто так висеть на ёлке?))
Место, где лежит следующая подсказка: __ __ __ __
Чонгук проводит рукой по волосам, стряхивая снежинки, и озадаченно уставляется на письмо. Он с недоумением косится на паровозик, а потом вновь переводит взгляд на текст, пытаясь уловить хоть какой-то намёк, хоть какую-то связь, но в голову ничего достойного не приходит. Лёгкое разочарование в собственных "детективных" способностях маленьким зёрнышком начинает прорастать глубоко в душе: Чонгук-то решил, что всё будет просто. Однако именно это и подстёгивает, подливает масла в огонь азарта, потому что вызов уже принят. И Чонгук не намерен сдаваться. Он еле гнущимися пальцами аккуратно убирает письмо в карман и вынимает оттуда же телефон, кое-как набирая нужный номер: — Да? — после двух гудков слышится хриплое в трубке. — Привет, занят сейчас?❄️❄️❄️
За стеклянными перегородками, отделяющими кофейню от основной галереи Голда, снуют люди, но, к счастью, шумоизоляция делает своё дело, подавляя многочисленные голоса. Горячий шоколад, даже на десятую долю не похожий на тот, что продают в «Мокко», выпит, и пустая кружка, как неприкаянная, стоит на краю стола, почти на половину занятого Чонгуком, от безысходности уткнувшимся лбом в твёрдую столешницу. Юнги сидит напротив, откинувшись на спинку мягкого кресла, и размеренно постукивает пальцем по гладкому дереву, с сочувствием глядя на друга. Между ними лежит блокнот, открытый на странице со вторым посланием и листик, который Чонгук только сегодня отыскал. Листик, где до сих пор пустует поле с местом нахождения следующей подсказки… — Так, нет, — вдруг резко выпрямляется Чонгук, у которого от долгого лежания на столе остаётся красный след на лбу. — Я не готов так просто сдаваться. Мы точно что-то упускаем… — Ну, во-первых, не мы, а ты, потому что я сорвался сюда только для твоей моральной поддержки. Сам знаешь: на х… Кхм, в общем, вертел я эти ваши головоломки на одном месте, — с заметной усталостью в голосе произносит Юнги, опираясь локтями на стол, и запускает руки в рыжие волосы, пропуская волнистые пряди сквозь пальцы. — А во-вторых, мы тут с обеда сидим… Через пару часов ТЦ уже закроется, так что давай быстрее думать. Как вообще работают квесты? Не думаю, что твой блокнотный мальчик так плохо всё продумал и положился только на удачу: вряд ли здесь работает метод просто ткнуть пальцем в небо. Там наверняка достаточно подсказок. А ты у нас детективную игру так-то хочешь создать, так что давай включай мозг, детектив, — мотивирующе произносит Юнги, подвигая блокнот и послание ближе к Чонгуку. Тот немного хмурит брови, сосредоточенно перечитывая тексты подсказок. Юнги прав: мальчик из блокнота вряд ли создал бы квест, не зная, что они из себя представляют. А значит, нужно просто ещё раз постараться собрать всё в единую картину. Чонгук возвращается к первой подсказке о золотом паровозике, а затем перечитывает слова о том, что ему скучно висеть на ёлке без дела. Кажется, будто ответ кроется совсем на поверхности, и Чонгук вот-вот ухватится за эту ниточку, однако она продолжает вновь и вновь ускользать прямо из-под носа. — Кстати, ты не слышал, что у Голда собираются делать новый уровень подземной парковки? — невзначай бросает Юнги в попытке хоть чем-то отвлечь себя от скуки. — Стой… Что ты сказал? — вдруг резко поднимает на него взгляд Чонгук. — Что у Голда… Внутри всё на миг замирает, и в следующий же момент пазл складывается: — Точно! У Голда! — восклицает Чонгук с искорками безумия в глазах, отчего Юнги с недоумённым прищуром уставляется на него. — Голд, Юнги! Вот он ответ! Паровозик на ёлке был золотым, и его цвет как раз и есть отгадка. Чонгук быстро достаёт ручку из рюкзака и вписывает по буквам название торгового центра в пустые клеточки:Место, где лежит следующая подсказка: G O L D
Он поднимает на Юнги восторженные глаза, отчего тот довольно усмехается и откидывается на спинку кресла, складывая руки на груди: — Ха! Неплохо, детектив Чон. Но Голд огромный. Как собираешься искать здесь какой-то клочок бумаги? — он не сводит с Чонгука насмешливого взгляда, наблюдая, как воодушевление мгновенно меркнет в глазах напротив. — Да ну нет… — со стоном выдыхает Чонгук. — Не может быть всё так абстрактно. Должно быть, он намекнул на место во второй подсказке, — с надеждой бормочет он, перечитывая текст послания в сотый раз. — Это точно должно быть что-то, связанное с Новым годом… Да и письмо закончилось на том, что паровозику скучно просто так висе… О, боже, я знаю, где это! Мастерская Санты! Там каждый год в качестве украшения устанавливают огромную железную дорогу. Давай, Юнги! Вставай быстрее! Мы должны успеть… — тараторит Чонгук, спешно собирая свои вещи, и последние слова кричит уже по дороге к выходу из кофейни.❄️❄️ ❄️
— Знаешь, после этого владелец тебя точно запомнит, — смеётся Чимин, держась за плечо уже не такого красного Тэхёна, который только что минут двадцать распинался перед хозяином «Мастерской Санты», почему ему так необходимо засунуть листок бумаги в кабину игрушечного паровозика, который наворачивает круги по периметру всего магазина. — Я тебя очень прошу, просто молчи, ладно? — прикрывая глаза рукой, шепчет Тэхён, впервые так быстро направляясь к выходу из любимого новогоднего магазина. — Да брось! Со стороны это выглядело настолько мило и уморительно, что… — Чимин резко замолкает, привлекая внимание Тэхёна, однако в ту же секунду краем уха тот слышит: — Ты можешь идти чуть быстрее, а? Мастерская закроется через час! — Чонгук выкрикивает это через плечо, смотря на Юнги, что отстаёт от него на добрых пять метров. Тэхён замирает в дверях, с ужасом глядя, как на него движется это перекачанное нечто, совершенно не следящее за тем, куда идёт. Однако за два шага до неминуемого столкновения в узком проходе у того хватает мозгов обернуться, чтобы в ту же секунду резко остановиться. И в этот момент перед ними будто помещают двустороннее зеркало: у обоих одинаково кривятся губы, а глаза наполняются таким отвращением при взгляде друг на друга, что кажется, будто они видят не однокурсника, а человека, кощунственно разрушающего снеговика, с трепетным усердием созданного руками ребёнка. — О, привет! — с искренним дружелюбием здоровается подошедший Юнги, не сводя взгляда с искрящегося счастьем Чимина. — Закупаетесь к Новому году? — Что-то вроде того, — не задумываясь, отвечает тот, даже не стараясь скрыть улыбку до ушей. — Но мы уже закончили, если что… — Да? Раз так, я хотел поговорить с тобой. Можно на пару слов? — с загадочной улыбкой произносит Юнги и неловко зачёсывает рыжие волосы назад, косясь на Тэхёна, будто спрашивая разрешение украсть друга. Но Чимину не требуется ничьё разрешение, и он, окрылённый, упархивает следом за Юнги, даже на миг не задумавшись о том, с кем именно оставляет Тэхёна один-на-один. Тот ещё несколько секунд обречённо смотрит ему в спину, заломив брови, и тяжело вздыхает. Он краем глаза замечает пристальный взгляд Чонгука на себе и нехотя поворачивается к нему. — Чон, — сдержанно здоровается Тэхён, вымучивая дружелюбие. — Ким, — так же из-под палки произносит Чонгук. — Разве хорошие мальчики не должны уже видеть десятый сон? Время всё-таки недетское, — усмехается он, показательно постукивая по серебряному циферблату дорогих часов на запястье, на которых уже без десяти девять. — Просто верх остроумия, — шипит Тэхён, вмиг ощетиниваясь. — У меня вопрос получше: что ты тут забыл? Разве богатенькие сыночки ходят по обычным торговым центрам? Я думал, это удел простых смертных, — с пренебрежением хмыкает Тэхён, немного задирая подбородок. — Верх остроумия, — чуть прищуриваясь, передразнивает Чонгук, сильно повышая голос. И на этом обмен любезностями заканчивается: оба отворачиваются в разные стороны, усиленно игнорируя друг друга. Тэхён стискивает зубы, сильнее прижимая к себе снятую куртку, и отчаянно пытается переключиться мыслями на всё что угодно, кроме Чонгука. Негодование вновь встаёт поперёк горла, и он почти проклинает зимние каникулы за то, что так часто пересекается с этим зазнавшимся недоразумением, однако взгляд вовремя цепляется за изящный золотой паровозик, идущий по рельсам вдоль стены, и гнев смягчается. Уголки губ невольно приподнимаются, когда в мыслях появляется образ мальчика из блокнота. Интересно, а он уже разгадал загадку о том, где же находится следующая подсказка? И как скоро он заберёт листик из кабинки этого самого паровозика? Что-то Тэхёну подсказывает, что очень скоро, потому что то, с каким энтузиазмом незнакомец ответил на послание, не позволяет думать иначе. Тэхён чуть не задохнулся от эмоций, когда бариста передал ему блокнот. Кажется, в тот момент он испытал ровно те же чувства, что и много лет назад, когда родители подарили ему заветную игрушку. А стоило прочитать ответ — так сердце вообще чуть не пробило грудную клетку, зайдясь в таком бешеном ритме, что Тэхён едва смог устоять на ногах. Ведь именно тогда робкая надежда превратилась в наивную, но не менее сильную веру, что вот и пришло время его новогоднего чуда и конца этого бесконечного одиночества. На душе теплеет, и Тэхён на мгновение даже забывает, с кем дышит одним воздухом, однако в следующий же момент раздаётся звонкий грохот. Тэхён вздрагивает, машинально обращая внимание на источник шума. Посреди «Мастерской Санты» стоит женщина с маленькой девочкой, у ног которой на красной плитке лежат стеклянные осколки снежного шарика, видимо, купленного буквально пару минут назад. У девочки на глаза наворачиваются слёзы, и она начинает плакать навзрыд несмотря на попытки матери успокоить её. Заломив брови, Тэхён с сочувствием смотрит на разворачивающуюся трагедию. Пока краем глаза вдруг не улавливает движение рядом: Чонгук, нахмурившись, уверенной походкой направляется вглубь «Мастерской Санты», на несколько секунд скрывается за стеллажами с новогодними товарами, а когда показывается вновь, то в его руках Тэхён обнаруживает большой стеклянный шар, внутри которого идёт снег, покрывая собой копии елей и крышу маленького домика. Тэхён с недоумением смотрит на то, как Чонгук расплачивается на кассе, и его лицо мигом меняется, когда он понимает, куда именно тот направляется с игрушкой в руках. Да быть того не может… Глаза расширяются, а все слова застревают где-то в горле, потому что в один момент Чонгук — тот самый, который до невозможности самовлюблённый, избалованный и жадный до чужого внимания — подходит к девочке, садится перед ней на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне, и… О, господи, улыбается настолько нежно, настолько искренне, что у Тэхёна сердце пропускает удар и тут же начинает биться втрое быстрее. — А почему это такая красивая принцесса плачет? — тихо спрашивает Чонгук, и сейчас его голос звучит не мерзко, не грубо, а так… заботливо? Да, в его тоне появляются до этого неизвестные бархатные, мягкие ноты, которые одним лишь звучанием согревают заледеневшее сердце. Но, видимо, чувствует это только Тэхён, потому что девочка продолжает реветь: — Я… Я разбила н-новогодний шарик, который м-мне купила мама… — Ох, какая жалость, — с неподдельным сочувствием вздыхает Чонгук, — но у меня кое-что есть для тебя, — загадочно добавляет он, пряча за спиной новый шарик. Девочка тут же затихает, для вида всхлипнув ещё раз, и с плохо скрываемым интересом уставляется на Чонгука, терпеливо ожидающего, пока она успокоится. — Вернее, не у меня, а у Санты. Скажи мне, ты умеешь хранить секреты? — на этих словах детские глазки вновь начинают блестеть, но уже не от слёз, а от счастья. Девочка вытирает с щёк мокрые дорожки и быстро кивает в знак согласия. — Отлично! Тогда слушай: на самом деле, я — новогодний эльф и правая рука Санты, который помогает ему в Новый год. И он мне по секрету нашептал, что одна принцесса очень хорошо себя вела в этому году, а это значит, что она заслуживает маленькое поощрение перед праздником, — всё с той же тёплой улыбкой произносит Чонгук и достаёт из-за спины шарик, протягивая его девочке. И, кажется, Тэхён заканчивается, как человек, ровно в тот момент, когда всё ещё зарёванный ребёнок начинает пищать от счастья, принимая подарок. Мать улыбается, наблюдая за радостной дочкой, и что-то говорит Чонгуку, но Тэхён не слышит. Он вообще боится вздохнуть, не веря своим глазам, продолжая смотреть на Чонгука: его немного обветренные губы всё ещё трогает нежная улыбка, отчего кончик носа мило, едва заметно морщится; чёрные волосы очаровательными волнами спадают на лоб; а в глазах, всегда казавшихся такими блёклыми, грязно-карими, отражается трепет и искреннее счастье, когда он провожает ласковым взглядом женщину с дочкой. Чонгук глубоко вздыхает, зачёсывая мягкие волосы назад, и, не успев нацепить маску безразличия, поворачивается к Тэхёну. Опрометчиво… Очень опрометчиво и жестоко, потому что на мгновение, пусть и единственное, адресатом этого взгляда становится Тэхён. На секунду лишь ему одному предназначается этот проникновенный, полный открытости и тепла порыв души, что въедается в память, моментально занимая там особенное место. Стоит Чонгуку осознать, кто случайно стал свидетелем сего акта "новогоднего чуда", он сразу же отводит глаза и, Тэхён готов поклясться, краснеет, будто пойманный за чем-то постыдным или неприличным. — Да, договорились! Увидимся! — раздаётся совсем рядом оживлённый голос Чимина, и в эту же секунду Тэхёна хватают за предплечье и тянут к выходу из «Мастерской Санты». Он, словно оглушённый, поддаётся и шагает следом за говорящим Чимином чисто по инерции, потому что перед глазами всё ещё маячит эта трогательная улыбка, заключающая в себе слишком много до откровенности искренних, таящихся в самой глубине души чувств. Улыбка, что не может принадлежать самовлюблённому, избалованному и жадному до чужого внимания человеку, которого знает Тэхён…❄️❄️❄️
Щёки продолжают гореть ещё пару минут после того, как Тэхён с Чимином уходят. Чонгук сам не знает, почему ему становится настолько неловко от того, что Тэхён увидел, как он дарит девочке подарок в попытке утешить. Возможно, это связано с тем, что в тот момент он сам был слишком уязвим: проникся чужой трагедией, распахнул душу и самолично стал сотворцом новогоднего чуда для кого-то. Прямо как мальчик из блокнота для него самого. — Хэй, ну что, нашёл уже подсказку? — отвлекает от мыслей Юнги, закидывая руку Чонгуку на плечо. И тот, наконец, вспоминает, зачем они вообще сюда пришли. Гудок золотого паровозика весело раздаётся где-то на другом конце «Мастерской Санты», перебивая лёгкую новогоднюю песню, играющую в магазине, и вынуждая Чонгука сорваться на его поиски. Быстро переставляя ноги, он идёт вдоль железной дороги, украшенной декоративным снегом, маленькими ёлочками, фонарными столбиками с гирляндами и снеговичками, стремясь нагнать игрушечный поезд. В один момент Чонгук наконец замечает заветные вагончики, а следом и край листочка, торчащего из кабинки паровозика. Этот клочок бумаги служит будто красной тряпкой для быка, ведь Чонгук сразу же ускоряется, буквально на ходу доставая желанное послание. Он с триумфом оборачивается на Юнги, демонстративно поднимая подсказку над головой, и победоносно произносит: — Нашёл! Пульс вновь учащается, а пальцы начинают уже знакомо подрагивать, когда он разворачивает аккуратно сложенный листок и впивается взглядом в изящный почерк:Ой! Ты уже здесь?) Поздравляю, прекрасный незнакомец! Ты определённо достоин приятного подарочка, однако можно сначала попросить тебя кое о чём? Оторвись сейчас от данного послания и оглянись. Посмотри внимательно вокруг себя. Что ты видишь?
Чонгук поджимает губу и с большим усилием, но всё же отрывается от письма, будучи не способным пойти против воли блокнотного мальчика. Взгляд медленно скользит по полкам магазина, выглядящего будто подарочный мешок Санты, но изнутри: красные стены и пол разбавляются белоснежными стеллажами, которые буквально ломятся от количества новогодней атрибутики. Здесь и сверкающие гирлянды, и всевозможные венки с еловыми ветками, и мягкие игрушки в виде оленей, сант и снеговиков, и ёлочные шары, и декоративные статуэтки, и ароматические свечи разных форм и размеров. И всего этого настолько много, что Чонгук совершенно не представляет, за что зацепиться взглядом. Он немного хмурится, чувствуя, будто упускает важную деталь, утопая в столь внушающем новогоднем разнообразии, и спешит вернуться к письму:Красивая картинка, правда? Ха… готов поспорить, что ты даже не обратил на неё внимания в погоне за моим посланием. А ведь для кого-то это чуть ли не предел мечтаний… Спросишь, к чему это я? Что ж, когда-то, уже очень давно, я был одним из тех, кто видел в этих прилавочках смысл жизни. Мне казалось, что, чем больше новогодних игрушек и украшений у меня будет, тем «праздничнее» пройдёт Новый год и тем сильнее будет чувствоваться настроение. Понимаешь, к чему я клоню? Детство действительно сказочно и прекрасно, но есть в нём один минус: будучи маленькими, мы придаём значение только материальной составляющей этого мира, из-за чего упускаем истинную суть некоторых вещей. Так вот присмотрись к этим игрушкам ещё раз. Будучи обычной новогодней атрибутикой, созданной лишь с коммерческой целью, они не способны заставить тебя чувствовать новогоднее настроение. И скупи ты хоть весь этот магазин — оно не появится. Просто в них нет души. А в Новом годе — есть. Потому что это не что-то материальное. Это прежде всего чувства, эмоции. Это счастье окружающих нас людей, их улыбки и радость от того, что очередной год подходит к концу, а впереди ещё бесконечное множество других. И если ты это осознаешь, если прочувствуешь, то тогда, и только тогда, с тобой произойдёт чудо. Детям немного легче: они способны наделить душой всё что угодно, поэтому эти игрушки действительно являются для них проводником «нужного» настроения (как и когда-то мой паровозик, постепенно ставший лишь хранилищем тёплых воспоминаний). А взрослые этой способности лишены. Так что я искренне надеюсь, мой сотворец новогоднего чуда, что ты тоже воспринимаешь не только Новый год, но и весь этот мир за гранью материальной реальности. И раз уж так, то считаю справедливым вернуться к теме твоего подарочка^_^ Но было бы кощунством после всех моих слов дарить тебе какую-то вещь, поэтому в качестве подарка хочу напомнить о том, как ты, когда был маленьким, наверняка пробовал вместе с родителями «Рождественскую бомбочку» в кофейне «Пряничный домик». Самое время освежить в памяти вкус детства, не находишь?)
Чонгук дочитывает до последней строчки, и с губ невольно срывается усмешка. Грустная усмешка, потому что вот и первая промашка, дорогой мальчик из блокнота… Ведь родители никогда не ходили с Чонгуком по подобным местам. Однако раз его чудо с такой уверенностью пишет о том, что каждый ребёнок должен был пробовать ту самую «Рождественскую бомбочку» в этом вашем «Пряничном домике», то, вероятно, она действительно заслуживает внимания. Поэтому Чонгук быстро отметает ненужные мысли — давно ведь уже смирился — и с томительным предвкушением вписывает пункт «Наверстать упущенное» в список дел на завтра. А завтра наступает на удивление скоро, ведь пресытившийся эмоциями Чонгук быстро засыпает, а когда просыпается, то часы уже вовсю знаменуют воскресный полдень. Тихий, ясный, морозный, лишённый родительских упрёков — словом, идеальный день, чтобы продолжить новогоднее «приключение». Чонгук не раз слышал про «Пряничный домик», но лишь вскользь от кого-то из своих фанаток, которые не бросали попыток пригласить его «проветриться». Так что это место неосознанно заклеймилось красной точкой на карте, куда уж точно не стоит соваться. Но вот Чонгук здесь: стоит, задрав голову, и смотрит на отдельное здание, выполненное в виде реального пряничного домика, припорошенное снегом, будто глазурью, и увенчанное огромной светящейся вывеской, сияющей разными цветами. Стоит и ни о чём не жалеет. Ведь кто же знал, что однажды в его жизни появится человек, чей маркер будет перекрывать любой другой цвет на карте упущенных возможностей Чонгука. И правильно: пора навёрстывать. Поэтому, полный уверенности, он делает последний шаг и открывает дверь в обитель новогодней сказки и трепетно лелеемых детских мечт. Только Чонгук переступает порог, как в нос тут же ударяет запах имбирного печенья, мятного какао и выпечки. Кажется, на фоне играет какая-то новогодняя мелодия, но её не слышно: гомон людей, заполняющих собой заведение даже в обед, перебивает все остальные звуки, будь то песня или проезжающие за окном машины. Посетителей настолько много, что Чонгук теряется, оборачиваясь в поиске свободного места. И когда в глаза бросается дальний столик на двоих в самом углу, то с губ срывается вздох облегчения. Чонгук спешит к единственному пустому месту, параллельно стаскивая с себя куртку, и кидает её на стул, прикидывая, что сам сядет на диван с другой стороны, а затем направляется к кассе через оставшиеся залы. К счастью, очереди нет, так что он быстро заказывает ту самую «Рождественскую бомбочку», которую должен был попробовать каждый уважающий себя ребёнок, и, ожидая, что сейчас ему дадут какое-нибудь пирожное, получает нечто шарообразное, облитое шоколадом и обсыпанное какао, и кружку молока. Кассир в шапке Санты мило улыбается, пока Чонгук с недоумением забирает поднос и возвращается к своему столику. Занятому столику. Занятому Ким Тэхёном столику… Чонгук даже останавливается на секунду в проходе, неосознанно сильнее сжимая пальцами поднос. Что он-то тут забыл? — Вообще-то это мой столик, — настороженно заявляет Чонгук, подходя к месту, и резко опускает поднос на деревянную столешницу, отчего Тэхён вздрагивает, вскидывая на него удивлённый взгляд. Однако стоит секундному шоку пройти, как выражение лица напротив мгновенно меняется: чужие пухлые губы искривляет натянутая улыбка, а в глазах застывает наигранное дружелюбие, смешанное с насмешкой. — Ха! Ну теперь-то всё понятно, — тянет Тэхён, скрещивая руки на груди и вальяжно откидываясь на спинку дивана, на который хотел сесть сам Чонгук. — А я тут сижу, думаю, кто такой умный повесил свою одежду на уже занятое место. — Не понял, — сильнее хмурится Чонгук, садясь на стул. — Цх, — усмехается Тэхён, закатывая глаза. — Я не удивлён. Ты никогда ничего не видишь. И не понимаешь с первого раза, — чуть прищурившись, добавляет он, продолжая с наигранной слащавостью улыбаться. Намёк на свою неосторожность в «Мокко» Чонгук улавивает сразу, а затем косится на пустую часть дивана рядом с Тэхёном, где лежит его куртка, которую Чонгук не заметил в первый раз. Он возвращает взгляд на Тэхёна, продолжающего многозначительно смотреть на него, и прикрывает глаза. — Послушай… — тяжело вздыхая, начинает Чонгук. — Прости меня за тот блокнот, ладно? Это вышло случайно. Мне правда очень жаль, что так получилось, — он видит, как Тэхён настороженно смотрит на него, расцепляя руки, и придвигается ближе к столу, кладя локти на столешницу и продолжая слушать. — И прости, что не увидел твою куртку. Понимаю, что ты не в восторге, что я вот так нагло подсел, но мест больше нет, а мне жизненно необходимо съесть «Рождественскую бомбочку», окей? Пожалуйста, Тэхён… Это правда очень важно для меня, — тихим, проникновенным голосом, будто делится самым сокровенным, произносит Чонгук, смотря Тэхёну в глаза, горящие искренним неверием. Они выдерживают взгляды друг друга, и, кажется, оба замечают то, что явно не предназначено для других людей. Однако где-то там, на дне расширившихся зрачков Тэхёна мелькает понимание, кроткое смирение и как будто… смущение. Да, он по-настоящему смущается, даже его щёки и кончик аккуратного носа еле заметно розовеют. И внутри у Чонгука что-то щёлкает, когда, к собственному удивлению, он находит чужой румянец весьма очаровательным, ведь до этого момента видел лишь три эмоции Тэхёна: злость, раздражение и открытую неприязнь. — Ладно, валяй, — в конце концов произносит тот, моментально пряча взгляд в кружке и скрывая то самое, что случайно вырвалось наружу. Он принимается пить какао с маршмеллоу и какими-то милыми новогодними звёздочками, будто только что ничего не произошло. А Чонгук ещё несколько мгновений позволяет себе понаблюдать за ним, словно стараясь запомнить, каким же он может быть. Губы невольно трогает улыбка, и Чонгук спешит отвернуться, чтобы не быть замеченным. Он подвигает маленькое блюдце с «бомбочкой» к себе и уверенно обхватывает пальцами. На ощупь она оказывается слишком твёрдой для обычного пирожного, но Чонгука это не смущает. Он так же уверенно подносит небольшой шарик к губам, собираясь укусить, как вдруг: — Что ты… Нет, ст… — Тэхён резко перегибается через стол и обхватывает запястье Чонгука с «бомбочкой», но слишком поздно… Чонгук кусает. И «бомбочка», которая оказывается шоколадной сферой, трескается, отчего всё содержимое в виде маршмеллоу и новогодних шоколадных фигурок, покрытых разноцветной глазурью, высыпается. Какао-порошок пачкает подбородок и прилипает к горлу из-за резкого вдоха, отчего Чонгук начинает кашлять, принимаясь запивать этот ужас горячим молоком. У него выступают слёзы на глазах, когда кашель наконец отступает, и он вдруг осознаёт, что его запястье всё ещё сжимают тёплые тонкие пальцы. Тэхён замирает, пребывая в искреннем шоке, и, кажется, сам не замечает, что продолжает держать его. Он просто смотрит на Чонгука широко распахнутыми глазами. — Что это было?.. — хрипло спрашивает Тэхён, находясь так близко к чужому лицу, что Чонгук буквально чувствует его дыхание на щеке. Внимание невольно приковывается к пухлым и тоже немного обветренным губам. Чонгук сглатывает, закусывая колечко пирсинга и заставляя себя посмотреть в удивлённые глаза, с осторожностью заглядывающие гораздо глубже, чем позволяется чужому человеку. Но что самое странное — Чонгук сам позволяет. — Ты никогда не пробовал «Рождественскую бомбочку»? — едва слышно спрашивает Тэхён, сильнее сжимая его запястье. — Нет… — в тон ему, хрипло отвечает Чонгук чисто наугад, потому что все мысли и здравые слова тонут в глазах цвета расплавленной карамели. Такой тёплой и тягучей… Его спасает Тэхён, который начинает часто моргать, будто приходя в себя, медленно разжимает пальцы и отстраняется. — Так, я не знаю, как это произошло, но прямо сейчас ты идёшь, покупаешь ещё одну и возвращаешься сюда. И мы забываем о твоём позоре, — тихо, словно всё ещё отходя, произносит Тэхён. Чонгук ничего не спрашивает, только наскоро вытирает рот салфеткой и как можно быстрее направляется к кассе. Нужно остудить голову, отойти от произошедшего и привести мысли в порядок, потому что перед глазами всё ещё стоят пухлые, ставшие словно зацелованными из-за горячего какао губы. Губы заучки, с которым у них взаимная неприязнь. И в данную секунду Чонгуку почему-то хочется надеяться, что об этом теперь можно говорить в прошедшем времени. Он возвращается с подносом, на котором стоит всё тот же набор: шоколадная сфера и кружка с молоком. Тэхён встречает его уже более трезвым взглядом, и от этого становится легче. — Так значит, смотри внимательно, — произносит он, как только Чонгук садится напротив. — «Рождественскую бомбочку» не едят. Весь смысл в том, чтобы опустить её в молоко, потому что тогда шоколад растает, всё содержимое попадёт в молоко и получится какао с разными вкусностями. Попробуй, — кивает он на сферу, и Чонгук аккуратно опускает ту в кружку. Шоколад быстро начинает плавиться, отчего на поверхности молока расползаются хаотичные разводы, а потом оно постепенно темнеет из-за растворимого порошка. Когда сфера окончательно тает, то становятся заметны маршмеллоу, разноцветные звёздочки и ёлочки. Чонгук завороженно наблюдает за этим, совершенно не контролируя эмоции, которые отражаются на лице. А там восхищение сменяется детской, такой открытой и неподдельной радостью, будто он видит не обычное какао, а самого Санту. Чонгук поднимает восторженный взгляд на Тэхёна и встречается с ласковой, но не лишённой теперь уже доброй насмешки улыбкой. — Как так вышло, что ты ни разу не пробовал самый новогодний напиток в детстве? Тебя родители никогда не водили сюда? — искренне интересуется Тэхён, делая глоток собственной «Рождественской бомбочки», но вдруг хмурится и тут же зачем-то добавляет. — А, точно… Тебя, наверное, всю жизнь по дорогущим ресторанам водили… Радость мгновенно сходит с лица Чонгука. По двум причинам. Первая: слова Тэхёна больно укалывают самую душу, сейчас открытую буквально нараспашку. Чонгук может понять, почему он так думает, однако всё равно становится горько от того, что его считают зазнавшимся богачом, лишённым всяких человеческих радостей. Но, с другой стороны, из этого вытекает и вторая причина: он действительно, получается, лишён обычных человеческих радостей, потому что родители его вообще никуда не водили. Бывало, конечно, когда они вместе выбирались на официальные приёмы к "друзьям" семьи, но чтобы, пусть даже на кухне, собраться в уютном семейном кругу за кружкой чая — такого не было никогда. — Я… — начинает было Чонгук, но голос срывается на хрип из-за кома, ставшего поперёк глотки, отчего приходится сначала прочистить горло. — Я никогда никуда не ходил с родителями. Я вообще их редко вижу из-за того, что они постоянно работают. Хотя, наверное, это даже к лучшему… — грустно усмехается он, смотря на весёленькие звёздочки у себя в кружке, и не замечает, как Тэхён заламывает брови, вмиг становясь печальнее. — Прости, я… — неловко произносит он, но Чонгук перебивает: — Нет-нет, всё хорошо. Всё правда нормально. Я понимаю, так что расслабься, — отмахивается он и с лёгкой улыбкой спрашивает, — а ты, видимо, был частым гостем здесь? Я думал, ты только в «Мокко» постоянно зависаешь. — Ну, вообще-то, в какой-то степени это правда, — усмехается Тэхён, вновь откидываясь на спинку дивана. — Но ближе к новогодним праздникам я частенько захожу сюда. Просто атмосфера располагает. Это как-то с самого детства повелось. Мои родители каждый год водили меня сюда, и мы вместе пили «Рождественские бомбочки». Это было своеобразной традицией. Знаешь, как ёлку наряжать, например, — Тэхён смотрит в одну точку, будто предаваясь воспоминаниям и вкладывая столько тепла в каждое слово, что Чонгук невольно заслушивается, представляя, как если бы собственные родители однажды привели его в подобное место. — Мне правда жаль, что у тебя такого не было, — вдруг добавляет Тэхён, вновь обращая на Чонгука тот самый пронзительный взгляд, от которого последний неосознанно замирает. Кажется, Тэхён просто сидит на диване, запрокинув голову на спинку, но Чонгук почему-то именно сейчас начинает замечать то, чего не видел раньше. Оказывается, Тэхён выглядит не вылизанно, а утончённо, ведь у него очень глубокий и столь чистый цвет глаз, что хочется разглядывать и разглядывать, с каждым разом выявляя всё новые светлые вкрапления и прожилки на радужке; аккуратные нос и подбородок; длинная, изящная шея с выделяющимися жилками; и тонкие ключицы, совсем немного выглядывающие из-под молочного, тёплого свитера. Взгляд долго скользит по человеку напротив, совершая новые невероятные открытия, пока вновь не останавливается на губах. Но Чонгук вовремя одёргивает себя, потому что мысли снова забредают не в ту степь. — Всё хорошо, правда… — спустя время отвечает он. — Просто забудь, ладно? Скажи лучше, ты идёшь на тусовку к Юнги? Он собирался позвать вас с Чимином. Тэхён сразу немного кривится, однако без какого-либо пренебрежения отвечает: — Ты знаешь, я не очень люблю это всё. Только слёзные уговоры Чимина пойти с ним не дают мне сразу отказаться, поэтому всё ещё думаю. — У меня примерно такая же ситуация, — понимающе кивает Чонгук под вопросительным взглядом Тэхёна. — Не сказать, что я большой фанат таких тусовок, но Юнги умеет убеждать. — Подожди, ты сейчас серьёзно? Ты-то и не большой фанат тусовок? — Ну, да… А что тебя так удивляет? — со смешком произносит Чонгук, выгибая бровь. — Я выгляжу, как человек, который готов душу на них положить? — Ну… Вообще-то да, — с явным скептицизмом отвечает Тэхён, смотря на него с подозрительным прищуром, отчего улыбка Чонгука становится шире. — Это не так? — Не так. Конечно, мне нравится порой оттянуться в компании друзей, но настолько масштабных движей я не люблю. В них чересчур много разных «слишком»: слишком громкая музыка, слишком много людей, которые затем превращаются в слишком большое количество пьяных тел. В общем, я не люблю такое, — честно отвечает Чонгук, делая глоток тёплого, в меру сладкого какао, приятно обволакивающего стенки горла. — Ладно, признаю, ты меня удивляешь, — сдаётся Тэхён, — не это я ожидал услышать, — Чонгук лишь легко усмехается на такое откровение: забавно видеть, как собственный ошибочный образ разрушается в чужой голове. После этого между ними повисает тишина, но не неловкая, а вполне комфортная, ведь оба понемногу отпускают чувство неприязни, наслаждаясь вкусом какао и новогодней атмосферой «Пряничного домика». И подумать только: вот они, два "злейших врага", просто сидят за одним столиком каждый в своих мыслях. Уже третий раз за эту неделю Чонгук чувствует себя непривычно: сердце бьётся, но его удары не отражаются эхом в пустоте, что зияла внутри на протяжении года. И благодаря кому? Благодаря мальчику из блокнота, что провёл его по дорогим сердцу местам? Или же… благодаря Тэхёну? Чонгук робко поднимает на него взгляд, пока тот не замечает, будучи полностью увлечённым какими-то размышлениями, и ловит себя на мысли, что ему действительно комфортно вот так молча сидеть напротив. В его «мне правда жаль, что у тебя такого не было», на удивление не было ни капли жалости. Было искреннее сочувствие, понимание, но не мерзкая жалость, от которой хочется плеваться. И именно из-за этого их молчание кажется спокойным, безопасным… Чонгук поистине наслаждается, позволяя себе по-настоящему расслабиться, пока внутри тлеет трепетная надежда, что он не один это чувствует. Что не для него одного этот момент кажется особенным. А потом Тэхён уходит, ссылаясь на то, что ему уже пора бежать на встречу с Чимином. И Чонгук допивает «Рождественскую бомбочку» в одиночестве, однако внутри остаётся исключительно приятный осадок от этого места. Прямо перед уходом он вспоминает про блокнот и достаёт тот из рюкзака, чтобы по горячим следам настрочить ответ его сотворцу новогоднего чуда…