Поцелуй, такой плавный и тягучий, согревающий и так разгорячённые сердца, наполняющий теплом всё тело до самых замёрзших кончиков пальцев и тем самым растапливающий снежные хлопья, стоит им соприкоснуться с кожей, прерывается, когда к паре наконец подбегают опоздавшие друзья. Тэхён будто приходит в себя в этот момент и спешит отвернуться. Он склоняется над блокнотом, пряча под волнистыми волосами грустную улыбку, и продолжает бесконечный список бизнес-идей, из которых однажды придётся выбрать одну-единственную, что уже сейчас кажется невозможным.
Смех компании доносится с улицы даже сквозь окно уютной кофейни-библиотеки «Мокко», где сидит Тэхён. Задорные голоса смешиваются с ненавязчивой новогодней мелодией, играющей в заведении, и достигают ушей, просачиваясь в самое сердце, заставляя его встрепенуться и тут же вновь затихнуть, ведь это не его друзья, не его момент, не его поцелуй…
Тэхён вновь отрывает взгляд от блокнота, и рука с кружкой ароматного кофе на миг замирает в сантиметре от его губ: парень, сидящий за соседним столиком на низком подоконнике, переделанном под диван, что-то шепчет своей девушке, вызывая у той нежную улыбку, а затем трепетно целует её в макушку, переплетая их пальцы. Даже со столика Тэхёна видно, как мило краснеют её щёки, и она в попытке скрыть смущение закрывает лицо маленькой красно-белой подушкой, такой же, какие лежат на каждом кресле в кофейне. Тэхён прячет слабую усмешку, делая глоток остывшего напитка.
Так всегда: снег, романтично падающий крупными хлопьями с неба; новогодняя музыка, звучание которой сливается с мелодией души; яркие, переливающиеся разноцветными огнями фонарики, украшающие собой чуть ли не все деревья, кафе и ресторанчики; невероятные запахи мандаринов, корицы, ели и глинтвейна, витающие на каждом шагу; и пары… Слишком много влюблённых пар, оживляющихся к праздникам. Вот настоящий комплект новогодней атмосферы.
Раньше это цепляло, но теперь нет. Уже привычно. Привычно видеть счастливые лица людей, имеющих возможность любить и быть любимыми, и, мучаясь от колющего чувства собственного одиночества, искренне радоваться за них, ведь именно благодаря им Тэхён верит в новогоднее чудо.
Однако почему же тогда он ещё не обрёл родственную душу? Всё до смешного элементарно: просто, видимо, он один не создан для любви.
— Хэ-эй! — вдруг раздаётся за спиной воодушевлённый голос, и в эту же секунду Тэхёна ободряюще хлопают по плечам, отчего он вздрагивает и часть кофе брызгами выплёскивается из кружки на стол.
Тэхён инстинктивно дёргается, отодвигая блокнот от едких капель, и с его губ срывается вздох облегчения: страницы остаются белоснежно чистыми.
— Прости, долго ждёшь? — пытаясь восстановить дыхание, спрашивает Чимин, плюхаясь на стул напротив и закрывая собой милующуюся пару.
— Я специально пораньше пришёл: хотел дочитать ту книгу и ещё подумать над бизнес-идеями, так что всё в порядке, — спокойно отвечает Тэхён, на что Чимин с пониманием кивает.
Он аккуратно отодвигает маленькую декоративную композицию из свеч, еловых веточек и специй, чтобы рядом положить свои книги, и кидает сумки на пол рядом с книжным стеллажом. А Тэхён, не колеблясь ни секунды, берёт одну из ярких новогодних салфеток, которые в обычной ситуации было бы очень жалко использовать, и без сожалений промакивает выплеснувшийся кофе, чтобы ненароком не испачкать блокнот.
— А я только из Голда. Там всё так красиво украсили, ты бы видел! — восхищённо произносит Чимин, на что Тэхён лишь снисходительно улыбается, потому что ещё неделю назад видел: Голд — одно из первых мест, которое преображается к Новому году, и Тэхён, как самый отчаянный любитель этого праздника, не мог это пропустить. — Кстати, и «Мастерская Санты» уже открылась, но я спешил к тебе, так что не успел заглянуть. Давай вместе сходим, как в прошлом году? Уж что-что, а это место выглядит, как сосредоточение новогоднего настроения всего мира, — оживлённо говорит он, снимая куртку.
— Ну, в каком-то смысле так и есть, — тепло усмехается Тэхён, наблюдая за тем, как Чимин приводит себя в порядок, стряхивая снежинки с волос и растирая разрумянившиеся на морозе щёки. — Не представляю, что может быть более новогодним, чем магазин, каждый квадратный миллиметр которого заставлен праздничными безделушками. Хотя нет… «Мокко» всё же сложно переиграть.
Чимин наигранно придирчивым взглядом осматривает уютный интерьер кофейни с этими праздничными гирляндами, сияющими приятным тёплым светом, еловыми веточками и множеством разных новогодних статуэток в виде Санты, снеговичков и эльфов, что украшают большое количество книжных стеллажей, содержимое которых Тэхён уже успел выучить наизусть.
— Что ж… — в конце концов делает вывод Чимин, вновь обращая взгляд на Тэхёна, — ты, как всегда, прав. Здесь довольно миленько. Не знаю, что бы я делал без «Мокко» под боком, особенно во время длинного перерыва. Жизнь без их кофе была бы пыткой, — изрекает он, утыкаясь носом в меню.
Они познакомились, как только поступили в университет на факультет управления бизнесом. Будучи эпицентром вселенского позитива и доброты, Чимин не мог произвести плохое первое впечатление, поэтому Тэхён на удивление быстро впустил его в довольно узкий круг лиц, с которыми ему комфортно, успев изучить чужие привычки от и до.
— Слушай, а ты вообще… — Чимин не успевает договорить, как в его глазах мгновенно загораются искорки какого-то детского восхищения, когда взгляд падает куда-то за спину Тэхёна.
А тому и гадать не надо, что происходит, потому что в этот же момент до слуха доносится несколько голосов, среди которых особенно явно выделяется один, такой глубокий, дерзкий и такой… ненавистный. Тэхён мысленно закатывает глаза, прилагая все усилия, чтобы не позволить вздоху негодования вырваться наружу, и сосредотачивает всё внимание на открытом блокноте. Однако выходит с трудом, потому что этот голос въедается в уши; подобно грязному следу на только выпавшем снегу, отпечатывается на подкорке, не позволяя переключиться ни на что другое.
И имя этому разрушителю настроения — Чон Чонгук. Он — сынок богатеньких родителей, лишь благодаря деньгам которых и смог поступить в топовый университет и продержаться здесь до второго курса. Большую роль в его «успеваемости» играет и место капитана в их баскетбольной команде, но никак не знания. Конечно, для чего они, если деньги и связи родителей во всех сферах по щелчку пальца решают любой вопрос? И с колокольни идеально закрытой сессии Тэхёна чужие еле-еле натянутые тройки-лишь-бы-не-отчислили выглядят, как осквернение его учёбы в столь престижном месте.
И ладно бы только это, но Чонгук же ещё и характером не вышел. Вопрос лишь в том, почему другие этого не замечают? Не замечают его безответственности, халатности, лицемерия и самовлюблённости? Да только его зависимость от чужого внимания чего стоит!
Тяжёлый вздох, граничащий с полным негодования стоном, всё-таки срывается с губ Тэхёна, потому что голоса приближающейся баскетбольной команды, а точнее её лучших игроков, становятся всё громче, взгляд Чимина — всё ярче, а настроение Тэхёна — всё мрачнее с каждым мгновением. Каникулы уже начались, так какого чёрта они забыли в кафе рядом с вузом? Но, с другой стороны, какого чёрта это заботит самого Тэхёна? Действительно, такая мелочь, как Чон Чонгук, не может испортить этот чудесный день.
И стоит Тэхёну немного расслабиться, как правое плечо простреливает лёгкая боль: чужая спортивная сумка цепляет его, из-за чего её владелец спотыкается, случайно проливая горячий шоколад на блокнот.
Прямо на страницу с драгоценным списком.
— Чёрт… — с чувством срывается с чужих губ, и вся компания затихает.
Но Тэхён даже не поворачивается.
Пятно… Грязное, липко-сладкое, жирное — потому что горячий шоколад в «Мокко» — это не растворимый порошочек, — оно расплывается по странице, впитываясь в следующие листы. Тэхён сверлит взглядом это коричневое недоразумение, перекрывающее его гениальные бизнес-идеи, которые он записывает аж с первого курса, и с силой сжимает челюсти.
— Упс… Слушай, как-то неловко вышло, изви… — начинает было Чонгук, но Тэхён резко вскидывает голову, устремляя на него полный откровенного презрения взгляд.
— «Неловко вышло»?.. — сквозь зубы цедит он. — Неловко вышло то, что ты поступил на один факультет со мной! Боже-е… Что, так сложно аккуратно пройти мимо и всё? Тебе даже это не по силам? — взрывается Тэхён, сводя густые брови к переносице.
Чонгук удивлённо хлопает ресницами, сверху вниз смотря в переполненные злостью глаза, и вдруг на мгновение переводит взгляд куда-то вверх, отчего на его лице появляется лёгкая улыбка с тенью иронии.
— А ты как знал, куда садиться, — вдруг тихо усмехается он, кивая куда-то за спину Тэхёна.
Резкая смена чужого настроения приводит в замешательство, и Тэхён инстинктивно запрокидывает голову, натыкаясь взглядом на закреплённый на одной из полок книжного стеллажа венок прямо над головой. Омела… Омела, которая появляется везде и всюду в канун Нового года, которая украшает собой чуть ли не каждую стену и двери и которую можно считать неприкосновенным символом этого праздника. И от такой несправедливости хочется завыть в голос: почему именно всем сердцем любимый Новый год вставляет ему палки в колёса, мешая как следует отыграться на этом засранце?
— Согласно скандинавским мифам, даже воины складывали своё оружие, встречаясь под омелой, — со знанием дела произносит Чонгук, цепляясь за любую возможность оправдаться. — И раз уж так случилось, то давай хотя бы перед Новым годом не будем портить друг другу настроение и просто забудем об этом, договорились? — вымучивая дружелюбие, спрашивает он, протягивая руку в знак примирения.
— Ты уже испортил мне его своим присутствием, — бросает Тэхён, игнорируя протянутую руку. — Какого чёрта ты вообще тут забыл? Это кафе-библиотека, а не игровая площадка, — и стоит ему это произнести, как Чонгук тут же меняется в лице.
— Видимо, ботанская ограниченность не позволяет тебе даже допустить, что в такие места могут приходить не только заучки и не с единственной целью почитать. Потому что, в первую очередь, как ты сам сказал, это — кафе, так что давай ты как-то поумеришь пыл и своё самомнение: ты не самый умный в этом мире, — твёрдым голосом произносит Чонгук, смеряя Тэхёна настолько холодным взглядом, что у того на миг просыпается чувство вины и сожаления.
Но лишь на миг, потому что в следующую секунду злость вспыхивает с новой силой, однако Чонгук уже отворачивается и уходит вслед за друзьями к дальним столикам, оставляя Тэхёна с испорченным блокнотом захлёбываться своим негодованием.
Тэхён с ненавистью смотрит в широкую спину удаляющегося Чонгука, а потом опускает взгляд на испорченный блокнот, который даже вытирать бессмысленно, ведь шоколад уже впитался в страницы. Горькая обида и печаль подкатывают к горлу, вставая поперёк душащим комом, ведь первые пункты из драгоценного списка, написанные больше года назад, смазываются, становясь абсолютно нечитабельными. Тэхён аккуратно отодвигает блокнот на край стола, чтобы тот хоть немного подсох, и только собирается высказать пару ласковых в адрес Чонгука, как вдруг пересекается взглядами с чуть ли не пищащим от радости Чимином.
— Ты слышал? Слышал это?! — восторженно спрашивает тот, будто совершенно не заметив чужой перепалки. — Юнги поздоровался со мной! И даже спросил, как у меня дела!
Эта детская радость, переполняющая его с ног до головы, передаётся и Тэхёну, отчего он немного смягчается, однако…
— Я очень рад за тебя, Чим, но он же баскетболист… В смысле, баскетболист в
нашем универе, а они как бы, ну… — Тэхён закусывает губу, пытаясь подобрать цензурное слово, — туповаты… — в итоге осторожно произносит он, отчего Чимин тут же немного хмурится:
— Слушай, если человек прочитал чуть меньше книг, чем ты, это не значит, что он тупой, — без обиды или укора замечает он. — Ты просто не общался с ним.
— Так и ты тоже…
— Но я уже близок к этому! — воинственно восклицает Чимин, сжимая ладони в кулаки. — Кстати, тебе бы тоже уже кого-нибудь найти, а то всё царапаешься с этим Чонгуком…
— Ты к чему это клонишь? — спрашивает Тэхён, делая глоток холодного кофе, но тут же давится, слыша:
— Говорю, потрахаться тебе нужно с кем-то, а то ходишь, рычишь на всех, как только случай подвернётся, — с видом всезнающего профессора заключает Чимин, откидываясь на спинку кресла и наблюдая за тем, как Тэхён пытается откашляться. — Я знаю, что ты сейчас начнёшь отнекиваться, что, мол, такое не для тебя, тебе не нужна пара на одну ночь и так далее… Но, Тэ… — вдруг с искренним сочувствием говорит Чимин, накрывая ладонь Тэхёна своей рукой. — Я же вижу, каким взглядом ты смотришь на эти омерзительно-сладкие парочки, и знаю, как желаешь найти любовь всей своей жизни. Это очень романтично, и я обеими руками поддерживаю тебя, но если не искать, то никого и не найдёшь.
Тёплые, аккуратные пальцы Чимина сжимаются на его кисти, и, перестав кашлять, Тэхён поднимает на него взгляд. Мило заломив брови, тот смотрит на него с такой участливостью и искренностью, что зёрнышко недовольств и возмущений внутри так и не пускает корни.
Найти любовь всей своей жизни… Да, это то самое заветное желание, которое его жаждущая романтики натура загадывает каждый Новый год, ведь в глубине души хочется верить, что это не он не создан для любви, а просто ещё не время. Однако рождественское чудо с ним так и не приключается.
Так, возможно, действительно стоит самому что-то для этого сделать? Вот только…
— Возможно, ты прав, но я… — тихо начинает Тэхён, но в горле появляется ком, мешающий произнести задуманное вслух, — я… не особо представляю, как это можно сделать, — слова даются с огромным трудом, потому что это и есть истинная причина того, почему он всё ещё один.
Чимин поджимает губы, вновь немного хмурясь, словно обдумывая слова Тэхёна.
— Что ж… — тянет он спустя несколько секунд, — ты действительно немного предвзятый, так что, видимо, все наши однокурсники пролетают. И ещё ты не очень общительный… Но это неплохо! — тут же спешит добавить он, чтобы ни в коем случае не задеть, но это и не требуется, потому что Тэхён и сам прекрасно это осознаёт. — С этим тоже можно работать. Учитывая твою романтичность и любовь к тишине и книгам, стандартные способы вроде знакомства в клубе или баре точно не подойдут, — прикладывая палец к губам, задумчиво рассуждает Чимин, а Тэхён откидывается на спинку кресла, забывая об испорченном блокноте и с доброй насмешкой смотря на мастера своего дела за работой.
Чимин сидит какое-то время, задумчиво смотря в одну точку, но потом вдруг скашивает взгляд на блокнот, и его лицо вмиг светлеет.
— У меня идея! — вдруг восклицает он, вновь оживая. — А что, если ты напишешь в блокноте какое-то послание с мини-квестом или письмо и оставишь его на какой-нибудь из этих полок? Ты же любишь «Мокко», и сюда действительно много любителей почитать приходит. Кто-нибудь найдёт его, и если идея узнать друг друга с помощью подобной переписки ему понравится, то ву-аля! Вот тебе и нетривиальный способ познакомиться: общаясь через переписку в блокноте, ты точно сможешь полностью открыться, да и вряд ли сложишь неверное мнение о человеке.
— Ты серьёзно? — Тэхён выгибает бровь, с сомнением глядя на чересчур энергичного Чимина. — Нет, я согласен, звучит безусловно романтично и оригинально, но, Чим, ты правда думаешь, что это сработает?
— Не проверим — не узнаем! Тем более, ты же веришь в рождественское чудо. Вот, считай, что под Новый год всё должно сработать. Ты всё равно ничего не теряешь, так что давай рискнём. Прямо сейчас. У тебя же есть чистый блокнот с собой? — говорит Чимин скорее с утвердительной, чем с вопросительной интонацией и замирает в ожидании.
Тэхён буквально на физическом уровне ощущает чужую лучезарность и воодушевление и поджимает губы в раздумьях. Он машинально поворачивает голову к окну, за которым всё так же тихо падает снег пушистыми хлопьями, на деревьях горят рождественские фонарики, а какой-то парень подносит к губам замёрзшие руки своей девушки, согревая их горячим дыханием.
Тэхён жмурится, отворачиваясь от окна, и признание правоты Чимина приходит само собой: даже если никто не ответит, то Тэхён ничего не потеряет. Но если ответит…
— Что бы я без тебя делал, — в конце концов с тёплой улыбкой вздыхает Тэхён и под радостный лепет Чимина тянется за чистым зелёным блокнотом, принимаясь строчить.
❄️❄️❄️
Преддверие Нового года — самая восхитительная пора. Подарки, рождественские украшения, новогодняя музыка, всеобщее ожидание праздника — это, конечно, хорошо, но родители, улетающие в отпуск в Норвегию и наконец оставляющие его хотя бы ненадолго в покое — лучшее, что могло случиться с Чонгуком в этом году.
Сказать, что сложно жить с людьми, которые рассматривают тебя лишь как наследника семейного бизнеса, а не полноценную личность с собственными интересами и мнением, — значит промолчать. И Чонгук в конце концов тоже замолчал, перестав открыто возмущаться и скандалить после сотен попыток убедить родителей, что класть он хотел как на их фирму, так и на учёбу на факультете управления бизнесом, на который его заставили поступить. Никто не будет тратить время на то, чтобы учить совершенно неинтересующие его вещи, о чём вполне красноречиво говорит успеваемость Чонгука, а точнее его неуспеваемость.
Это единственный доступный ему способ выразить собственный протест и, возможно, в какой-нибудь утопичной параллельной вселенной, добиться отчисления, однако родители ни за что не позволят ему этого сделать, как и не позволяют заниматься тем, к чему действительно лежит душа.
А душа лежит к компьютерным играм… Точнее, к их разработке. Чонгук с самого детства самостоятельно изучал программирование, чтобы однажды создать собственную игру. Однако давление родителей препятствовало тому, чтобы воплотить мечту в реальность, и каждый раз приходилось ныкаться по углам в поиске возможности стать на шаг ближе к желаемому.
И сейчас, когда родителей наконец-то нет, Чонгук может со спокойной душой посвятить все каникулы тому, что по-настоящему важно. Только последний идиот упустил бы такой шанс.
А Чонгук не идиот, так что, как только за родителями закрывается дверь, он быстро натягивает ботинки и кожаную куртку прямо на домашний спортивный костюм и выходит на улицу, направляясь в «Мокко». Да, в то самое место, которое не только для заучек и где не только читают, но сейчас, как истинный заучка, он идёт туда именно за книгой, которая сможет натолкнуть его на идею для игры.
Вообще, Чонгук частенько берёт книги в «Мокко», но обычно с собой, потому что в самом кафе ему спокойно не почитать: оно находится близко к универу и, к сожалению, является чересчур популярным местом среди студентов. И в этом как раз они и схожи с Чонгуком: тот, как капитан баскетбольной команды и просто горячий парень, тоже крайне популярен среди студентов, которые считают своим долгом подсесть и начать беседовать о чём ни попадя. А ещё в «Мокко» можно легко пересечься с Ким Тэхёном, но это уже другая история…
Чонгук повыше натягивает воротник на лицо, зарываясь замёрзшим носом в меховую подкладку, и засовывает покрасневшие от холода пальцы в карманы. Под массивной подошвой хрустит снег, но этот звук растворяется в песне, звучащей в наушниках. Уже вечер, так что на улицах загорается новогодняя подсветка, ослепляя своей яркостью и окрашивая скучный серый город разноцветными красками. Снежинки, крохотными кристалликами медленно падающие с неба, поблёскивают в свете новогодних огоньков, переливаясь разными цветами.
Чонгук шагает, зачарованный сказочной картиной и полностью погружённый в свои мысли, и вздрагивает, когда эту идиллию нарушает внезапный звонок.
— Йо, бро, — слышится в наушниках бодрый голос Юнги. — Уже вовсю радуешься отсутствию предков?
— Не то слово, — усмехается Чонгук, на мгновение прикрывая глаза, — секунды считал до момента, когда они свалят.
— Да уж представляю… Но я не понял, ты чо, реально собираешься, как последний задрот, просидеть над компом все каникулы? — откровенный упрёк в голосе Юнги заставляет Чонгука ухмыльнуться: в голове мгновенно возникает образ друга, забавно морщившегося от недовольства.
— Ну-у, что-то типа того. Сейчас как раз иду за книгой в «Мокко». Всё-таки решил сделать детективную игру на базе скандинавских мифов.
— О-о, а звучит неплохо! Тем более, тебя же всегда цепляла скандинавская мифология, — скорее для себя подтверждает Юнги и вдруг насмешливо добавляет, — но ты хоть в этот раз-то не пролей ничего на людей.
Чонгук не удерживается и закатывает глаза, громко цокая, вспоминая о вчерашнем маленьком недоразумении по имени Ким Тэхён, на которого ему было бы абсолютно плевать, если бы не чужая открытая неприязнь.
— Этот ботан — не человек, — бормочет он, пиная снег по дороге. — Люди хоть иногда интересуются окружающим миром, а не только учёбой.
— Да остынь ты, чувак, это была просто шутка, — непринуждённо бросает Юнги, — да и у каждого свои тараканы.
— Да-да, но… — начинает было возражать Чонгук, но осекается, вовремя осознавая, что Тэхён не заслуживает такого внимания, и спешит перевести тему. — Ладно, проехали. Сам-то как? Твои предки тоже вроде уезжать собрались.
— О да-а! Я ждал этого с самого Хэллоуина, — слышится крайне довольное в трубке, отчего Чонгук приподнимает уголки обветренных на морозе губ. — Только, в отличие от некоторых, я не собираюсь задротить в комп и тухнуть в одиночестве, а использую момент по полной. Думаю устроить новогоднюю тусовку, и ты первый притащишь свою задницу, понял?
— Ха, ну… Я подумаю, — тянет Чонгук, изящно маскируя категоричное «нет».
— Никаких «подумаю»! — моментально раскусив его, восклицает Юнги. — Я серьёзно. Слушай, я понимаю, что Новый год для тебя болезненная тема, но, чёрт… Прошёл уже год с момента, как тебя бросили. Может, уже пора двигаться дальше, а не предаваться унынию? — с напором говорит он. — Развеешься, может, приглянется кто-нибудь и согреет тебе постель, как это было на Хэллоуин. Хорош ломаться, давай включайся в жизнь! Тем более, ты же любишь Новый год. И просрать его по такой причине — настоящая тупость.
— Возможно, но давай потом это обсудим? Я сейчас не могу разговаривать, — быстро врёт Чонгук и, не дождавшись ответа, сбрасывает.
Настроение моментально падает, потому что больно. Потому что с приближением праздника эта насквозь пропитанная рождественским духом атмосфера счастья и радости острой инфекцией проникает в старые раны, заставляя их болезненно нарывать. Юнги прав: Чонгук любит Новый год. Любил. Пока дорогой сердцу человек не растоптал светлые чувства в самый канун праздника, когда душа, опьянённая и ослеплённая окружающим волшебством, была наиболее уязвима.
«
Я пытался, честно, но я не вижу в тебе никого, кроме друга…» — Чонгук до сих пор помнит эти слова, сказанные немного виноватым, но всё же достаточно уверенным голосом, чтобы пытаться как-то переубедить человека, так что пришлось просто смириться. Или сделать вид, что смирился…
Любой студент его ненавистного вуза покрутил бы пальцем у виска, узнав, что кто-то бросил самого Чонгука, а потом бы уронил челюсть на пол, выяснив, что тот так никого себе и не нашёл, учитывая то, какая у него фанбаза. Однако практически невозможно отыскать «того самого», когда все окружающие видят в тебе лишь приятную внешность и толстый кошелёк.
Погружённый в мрачные мысли, Чонгук поворачивает на перекрёстке и невольно ускоряет шаг, когда в конце улицы показывается крыльцо «Мокко». Маленькие снежинки превращаются в крупные хлопья, задорно кружащиеся в воздухе, подгоняемые лёгким морозным ветром, кусающим раскрасневшиеся щёки. Надеть куртку на домашнюю одежду — довольно опрометчивое решение в конце декабря, так что полностью замёрзший Чонгук почти добегает до «Мокко», буквально влетая внутрь.
Колокольчик на венке из омелы приятно звенит, когда дверь открывается, и Чонгука тут же обдаёт мягким теплом. Он жадно вдыхает кажущийся горячим воздух, что жаром наполняет лёгкие, и в нос тут же забивается запах кофе, корицы и еловых веток. До закрытия остаётся около получаса, так что людей почти нет и Чонгук позволяет себе остаться, заказывая любимый горячий шоколад, у которого нет конкурентов.
Пока бариста делает напиток, Чонгук подходит к стеллажу с мифами разных народов и обращает внимание на полку скандинавской мифологии, которая уже изучена вдоль и поперёк. Знакомые корешки книг аккуратно прилегают друг к другу, стоя в строгом порядке. Взгляд пробегает по ним в поиске нужной, но внезапно цепляется за зелёное нечто, выбивающееся из общей картины.
Чонгук хмурится.
Рука сама собой тянется к незнакомому корешку без названия, и, осторожно раздвинув две соседние книги, он достаёт с полки единственную неизвестную, которая оказывается однотонным блокнотом насыщенного тёмно-зелёного цвета, напоминающего свежую еловую хвою. Внимание тут же привлекает сделанная чёрным маркером надпись на обтянутой кожей обложке «To someone special…».
Чонгук невесомо проводит пальцами по буквам, выведенным аккуратным почерком. Любопытство берёт верх, и он открывает блокнот на первой странице, тут же натыкаясь на надпись:
Если ты не парень студенческого возраста, то, пожалуйста, поставь блокнот обратно на полку. Если же да, то листай дальше…
Чонгук выгибает бровь, растягивая губы в лёгкой усмешке, и переворачивает страницу, продолжая читать текст, написанный всё тем же изящным почерком:
А теперь скажи мне, прекрасный незнакомец: ты будешь один на Новый год? Если нет, то я искренне счастлив за тебя и могу лишь пожелать тебе любить и оставаться любимым как можно дольше. В таком случае, этот блокнот точно не для тебя, так что, пожалуйста, поставь его обратно на полку. Если же да, то листай дальше…
Глаза бегают по строчкам, и Чонгук поджимает губы. Азарт, странное предвкушение и любопытство смешиваются внутри, разжигая непреодолимое желание перевернуть страницу, однако какой-то блок не позволяет моментально поддаться соблазну, ведь перелистнуть — значит подтвердить, что ты одинок, почувствовать ответственность перед владельцем блокнота, негласно подписаться на…
А на что вообще? Любопытство мгновенно перевешивает, и Чонгук всё же перелистывает блокнот:
Что ж, раз ты читаешь эту страницу, то, вероятно, новогоднее чудо действительно существует, прекрасный незнакомец, ведь иначе этот блокнот так бы и простоял все праздники в гордом одиночестве. Прямо как его владелец. Ха… Звучит довольно грустно, но пишу я это совсем не с той целью.
Скажи мне, тебе никогда не хотелось, чтобы в жизни появилась капелька чуда, которая бы немного разбавила её привычный уклад? Я предлагаю тебе собственными руками создать его. Только ты, я и этот блокнот, с помощью которого мы сможем узнать друг друга. У меня есть для тебя что-то вроде небольшого квеста, который проведёт тебя по моему детству и окунёт в атмосферу Нового года. Что думаешь?
Рискнёшь ли довериться незнакомцу и сотворить собственное новогоднее чудо? Если нет, то, пожалуйста, верни блокнот обратно на полку. А если же да… То ответь, а потом оставь блокнот у бариста и жди моего ответа.
Твой сотворец новогоднего чуда
Чонгук перечитывает строки, вчитываясь в каждое слово, пропуская через себя каждую буковку послания, буквально на себе ощущая, с каким трепетом незнакомец выводил текст письма, отчего сердце начинает биться чаще. И словно откуда-то издалека он вдруг слышит отрывки любимой новогодней песни:
Last Christmas
I gave you my heart
But the very next day you gave it away.
This year
To save me from tears
I'll give it to someone special…
Может, это знак? Знак, что пора двигаться дальше, а не зацикливаться на человеке, который, очевидно, оказался совсем не тем, кто подошёл бы ему.
Сомнения одолевают, поддерживаемые не до конца зажившими ранами, однако искренность незнакомца, смешанная с отчаянной верой, которой буквально насквозь пропитано послание, и собственная тоска по чужому теплу рядом перевешивают чашу весов.
— Ваш горячий шоколад готов, господин, — голос бариста резко вырывает Чонгука из тяжёлых размышлений.
Он закусывает губу, бросая последний взгляд на строки послания, и подходит к кассе, чтобы забрать заказ. Но, к собственному удивлению, вместо благодарности с языка срывается:
— Извините, у вас не найдётся ручки?..
