Неделя Сигмазаев

      — Тебе вообще не кажется, что детский дом можно сравнить с приютом для животных? — Дазай вальяжно выхаживает в след за Сигмой. Их навигатор куда-то удалился, и теперь они сами ищут комнату с детьми. По коридорам в основном ходят уже подростки, изредка выбегают дети. И все внимательно изучают пришедших: либо пожертвованье, либо кого-то заберут. Решились они на этот шаг с инициативы Сигмы, у которого, видимо, "отцовские чувства" заиграли. И как сам тот признался, тянулось это уже около года. Встречались они ещё дольше: скоро стукнет четыре года. За это время они так уже привыкли друг к другу, что готовы понимать поведение или реакцию на ту или иную вещь, подарок или действие. Кто-то в это время из знакомых только стал краше, а кто-то нашел себе так же вторую половинку. Но несмотря на длительный срок отношений, недавних слов никто не ожидал. Даже сам Сыромятников от себя. Как по сей день вспомнить: Дазай тогда ещё и зевнул. Когда сказали одно единственное "Дазай, я хочу ребенка.", то тот просто замер и выпученными глазами смотрел на него, с широко открытым ртом. Кажется, он подобрал не те слова. Слишком резкие. В ответ только отшучивались: "Мне что, родить его тебе?"       — ... — не хотелось признавать, что данное сравнение в некоторых аспектах действительно схоже. Сигма остановился посреди коридора, тихо клацнув каблуками по мягкому ворсу ковра. — Черт, где навигатор?       — Хм... — Дазай сладко вытянулся, поворачивая корпусом тела, дабы рассмотреть коридор. — Мне кажется, он занят более другим делом. Видел как он хвостиком за той воспитательницей? Ему до нас всяк нет дела.       Дазай улыбался и хихикал, улыбаясь чеширским котом. Но помимо него, другой был не в настроении дурачиться. Сигма раздраженно выдохнул:       — Высококачественный приют...       Вдруг, дверь совсем рядом с ними распахнулась. От туда выбежали дети, толкаясь друг о друга и убегая вдоль коридора. Их смех был слышен по пустому коридору, и невольно, Сыромятников задержал дыхание. С места его потащили в сторону все ещё распахнутых дверей, от чего тот будто очнулся. Без чьих-либо позволений, они вошли в детскую комнату. Сразу детский гомон затих. Кучи маленьких детских глаз были прикованы к ним двоим, и стало даже как-то жутко. Такой резкий контраст между шумом и резким затишьем сыграл на струнах страха. Некоторые дети взяли свои игрушки и убежали вместе со своими друзьями, а некоторые тихо продолжили разговор. Сигма крепче вцепился в теплую руку, которая и потянула его в эту комнату. Дазай только сжал ладонь в ответ и улыбнулся, будто говоря: "Чего тут бояться?".       Они осторожно зашагали по комнате. Под ногами попадались игрушки. В этой комнате был подросток, что разговаривал с ребенком. Возможно, родственники. И множество детей. У Сигмы, кажется, сердце разрывалось, при взгляде на стольких несчастных судьб. В то время как второму, возможному родителю, родительские чувства не так уж и въедались в мозги, чтобы сочувствовать каждому ребенку. Благо, хотя бы что-то да было в той голове. Ибо в случае их отсутствия, в детском доме они бы не стояли.       — Я... не знаю что делать.* — тихо признался Сигма. Он выглядел немного взволнованным, хотя все ещё хмурил брови, держа лицо строгого дяденьки. От волнения знания японского заклинило, и тот перешел на русский.       — Просто выбирай, который тебе нравиться. — пробормотал Дазай, смотря в глаза какому-то ребенку. Они, кажется, начали играть в гляделки, так как персона повзрослее даже не соизволила посмотреть в сторону возлюбленного. Их знания русско-японского были уже примерно равны. Дазаю пришлось что-то да выучить, когда в каких-то ситуациях Сигма просто уже не владел языком.       — Как-то грубо звучит.* — Сигма потянул этого амбала с детским поведением дальше, медленным шагом рассматривая детей и игрушки в их руках. Комната была в приятных синих тонах. Но видно, что низ стен каменный, чтобы дети не рисовали на стенах. Всюду раскиданы карандаши, детальки от машинок. Где-то слышится детский плачь, от чего Сыромятников на мгновение отвлекается от рассмотрения. Запах в комнате в целом такой... детский. Хоть и окно открыто, все равно чувствуется не самый приятный запах детских слюней в каких-то частях помещения.       — Вот тут бы понадобился и воспитатель...* — они остановились посреди комнаты, поняв, что просто с первого взгляда ребенка не подберешь. Нужна хотя бы анкета. После тяжелого вздоха, Сигма спрятал лицо в руке, потираясь им в руку. Дазай лишь согласна кивнул на слова того, скучающе крутя золотистое кольцо на безымянном пальце.       — Это девочка все время ходит за нами. — белобрыс удивленно повернулся к мужчине, а после и вслед за его взглядом. Это была девочка, лет пяти, с короткими коричневыми волосами в ярком комбинезоне. И что самое главное, у неё была славянская внешность. Она смотрела именно на Сигму, сминая пальцы в друг друге. Малышка только доставала до колена, смотря на тех как на два больших здания. — Странно. Я думал, таких детей в первую очередь разбирают.       И он прав. Тут, несомненно, любят иностранцев. Сигма всегда ловил не только восхищенные взгляды, а и зачарованные. Привлекательный славян равносилен чуть ли не идеалу.       — Привет?* — Сигма пробежался глазами по комнате, прежде чем заговорить с девочкой. На русском.       — Привет!* — девочка засветилась и тут же вцепилась в ткань клешей, смеясь и прыгая под ногой. Двое мужчин удивленно глядели на ту, пока та не начала буквально обнимать ногу того.       Осторожно отстранив от себя девочку, Сыромятников неуверенно опустился на корточки перед той. Он все время поглядывал на Дазая, но все же, прочистив горло, он начал говорить самым спокойным и ласковым тоном, на который способен.       — Ты знаешь русский?* — девочка кивнула, приставив пальцы ко рту и сжимая кулачки. Она выглядела очень счастливой, ухмыляясь да покачиваясь из стороны в сторону. — А японский?*       — Не знаю.*       — Ох... — она не знала японский? Как она тогда взаимодействовала с остальными детьми? Воспитатели ещё могли использовать переводчик, но вот дети... Это же так бьет по социализации! Начитавшись кучи подобных книг про детей и с позволения знакомых мамаш, у которых он брал информацию с помощью своей способности по воспитанию, тот невольно начинал беспокоиться. Дазай навис над ними, вслушиваясь в речь и стараясь вовремя переводить. — Как тебя зовут?*       — Василиса. — она убрала пальцы от рта, сложив их перед грудной клеткой. Засмотревшись на маленькие ручки, Сигма не мог не заулыбаться. Какая милота!       — Милое имя.* — 'Саму засмеялся, говоря на ужасно ломаном русском, но девочка только выпучила на него глаза. В её взгляде виднелось: "Он тоже знает русский?!" — Хочешь посмотреть её биографию?       — Да.* — задумчиво кивнул Сигма, все ещё смотря на девочку. Абсолютно славянская внешность. Она даже была выше всех остальных детей. Пока второй ушел, все же, в поисках воспитателя, напротив девочки уже сели на колени. Быстро поправив пучок волос, Сигма опять оглядел комнату. Дети кидали редкие взгляды, но все ещё не были уже столь заинтересованы в незнакомце. Теперь им были интересны лишь игрушки и собеседник. Что ж, здорово быть маленьким, и не совсем понимать, почему ты здесь.       — А почему у тебя такие волосы?*       — А... — серые глаза сконфуженно смотрели на палец, указывающий на прядь его волос. Что ж, но знал что об обычных, глупых детских вопросов, но не знал как на них отвечать.

***

      Кучи документов, бумаг и конфликтов. И всего за неделю они уже сажали малышку в машину. И всего за неделю они так вымотались, что уже не могли толком сформулировать мысль о том, как будут вести себя с их... ребенком. По крайне мере, Дазай не волновался так, как второй, свежеиспеченный родитель. Тот уже чуть ли ногти не грыз всю ночь, когда уже на следующий день они должны были ехать и забирать ребенка. Как будет теперь житься с ней? Нужно будет искать садик, от чего-то отказаться. Как-никак, это всего начало всего цирка. Как бы сильно он не планировал и исключал все возможные проблемы, то все равно было чувство, будто ему только вчера предъявили, что без их согласия завтра привезут на воспитание дитя. Точно ли они смогут вывезти эту роль? А сможет ли Дазай стать хорошим отцом? Все же, последнему и самому пришлось не сладко. Дошло до того, что нужно было пить снотворное перед сном, и ещё долго нежиться в утешающих объятиях любимого, пока тот не уснул.       Все, что они узнали о девочке, что она была оставлена родителями в приюте относительно недавно. Только пол года назад. Но из-за того, что её знания японского были практически нулевыми, с ней было очень сложно в общении. Её день рождение девятнадцатого ноября, и ей на деле шесть лет, а не пять, как предложил Сыромятников. Он не разглядывал анкеты других детдомовцев, так как чувствовал бы себя отвратно, и он точно там же бы умер от угрызений совести.       Первые дни девочка вела себя тихо. Разговаривала только с Сигмой, и иногда заводила краткие перекидки фразами с Дазаем. Было забавно смотреть, как взрослый человек с заплетающимся языком по несколько раз повторял фразу, так как из-за невнятного произношения она не понимала того. Они оба приняли решение, что стоит начать обучать её японскому, как только та привыкнет к новой обстановке. В основном, она постоянно сидела в своей комнате. Дошло до того, что каждый уже успел испугаться ребенка, когда та неожиданно выскальзывала из-под руки. В один из дней, Дазай просто поднял её на руки и смотрел, как на что-то дивное. Девочка кусала пальцы и смотрела кукольными глазками на того, на что тот произнес: "Я все ещё не понимаю принцип воспитания детей." Ну, он конечно, понимал что основная опора состоит в умеренном внимании, слежки за питанием, сном и прочими важными для жизни ребенка аспектами. Но... одновременно тут нужно что-то большее, чем обычный список нужд.       Но вопреки первой, неловкой недели, где девочка ещё только бегала по квартире, знакомилась с ребятами из агентства и выходила на молчаливые прогулки вместе со своими родителями, на следующей было немного иначе. Войдя в квартиру, он услышал громкий детский смех. От этого появилась глупая, широкая улыбка. Сигма почти в спешки стянул уличную одежду, так не в своем стиле небрежно слаживая её. Оказалось, что кое-как, шатен смог найти с девочкой общий язык. Он щекотал её так, что она задыхалась в слезах, а все лицо ребенка было багровым. Он прижал её к дивану и щекотал, издавая при этом тикающие звуки. Некоторое время Сыромятников просто наблюдал улыбаясь даже как-то не верещи. Но когда осознал, что улыбаться тут нечего, если ребенок душиться, то резко вскрикнул:       — Дазай, не мучай ребенка! — и он только хотел сделать первый шаг, как чуть ли не в замедленной съемке увидел, как ножки, которыми Василиса так отчаянно махала, удачно въехали в пах нового папаши, от чего Дазай выплюнул весь воздух из легких и упал лбом в диван. Сигма прыснул со смеху, но тут же прикрыл рот кулаком, и в спешке вышел из гостиной. Приступы смеха валили с груди, хотя им стоило понимающе отнестись к этой ситуации, так как девочка испуганно смотрела на "раненого" родителя. Она из красного лица стала бледной, и кажется, готова была заплакать, пока Осаму с визгами и смехом одновременно подавлял руками боль в промежности, плача то от этой же боли то из-за удушливого смеха.