***
Аннок Суттен безразлично выслушала доклад вернувшихся на заставу охотников и, повелев не отвлекать её, пока не вернется отряд Калисс, заперлась в импровизированном штабе, бывшим некогда храмом Шар. Ее переполняло раздражение, и, будь ее воля, она немедленно покинула бы это место, но долг перед Великими Домами не позволял ей вернуться в Мензоберранзан с пустыми руками. Однажды оступившись, она была вынуждена заслужить искупление, а потому, собрав лучших загонщиков и нескольких опытных наемников, отправилась на охоту за чудовищами, поклявшись собственной головой выполнить поставленную цель. За месяц они добились колоссальных успехов, без особого труда перебив пару дюжин вампирских отродий, и теперь оставалось вырезать оставшихся, самых пугливых, забившихся по углам монстров. С этим возникла некоторая сложность. Загнанные в тупик твари, осознавая, что терять уже нечего, дрались насмерть, и в последние недели Аннок Суттен потеряла шестерых славных охотников. Их могилы у западной стены храма служили напоминанием оставшимся — быть начеку и не расслабляться. В общем то, дело оставалось за малым. Отряд Иримэ зачистил логово у воронки, принеся на заставу семь клыкастых голов. А значит, как только Калисс добьет выслеживаемую ею около месяца стаю, дроу Аннок Суттен смогут вернуться в город. Эльфийка хмыкнула и, расправив складки на тяжелой ткани украшенного узорами платья, потянулась к висящей на поясе сумке. Прикоснувшись ладонью к атласной ткани и ощутив знакомое тепло, она мысленно поблагодарила своего щедрого покровителя за возможность забраться повыше. Это глупое покаяние и брошенные к ногам великих матриархов вампирьи головы лишь начало ее восхождения. Если только никто не встанет ей поперек дороги.***
Из-за скал, разрушенных неведомым катаклизмом, шаритский храм казался громадой сложенных не рукотворных камней, обнесенных невысокими стенами. Стены вообще выбивались из общей картины, будто стояли здесь еще до того, как сюда заявились жрецы темной богини, объявив этот кусок Подземья своим анклавом. С расстояния, на котором держалась вышедшая на разведку группа, просматривались проем без ворот, часть широкого двора и полуразваленная покатая крыша с остатками смотровых башен. Чтобы увидеть больше, требовалось пролезть в самый центр заставы, и на эту миссию добровольно вызвался Астарион. — Нервы шалят, а? Маркус оторвался от наблюдения за дорогой, которая проходила через тонущий во мраке анклав, и смерил взглядом держащегося на безопасном расстоянии Петраса. Тот будто не осознавал, что они готовятся к штурму и совершенно неуместно улыбался. — Шалят. Странно, что у тебя не шалят. — А мне то что? — пожал плечами вампир. — Дважды умереть та еще привилегия. — Мне кажется, ты как-то неверно толкуешь значение слова «привилегия», — безэмоционально ответил Маркус и обернулся на звук легких шагов. Он ожидал увидеть Астариона и, встретившись глазами с Далирией, разочарованно вздохнул. — Что? — Астарион еще не вернулся? — наигранно взволнованно спросила девушка. — Нет еще. Но он хороший разведчик, и раз решил, что должен тащиться туда один, значит так и должно быть, — снова уставился в темноту тифлинг. Далирия, кивком спровадив навострившего уши Петраса, подобралась к взвинченному от ожидания колдуну ближе. Он все еще пугал ее. В памяти были живы картины невероятной по своей жестокости бойни, которую этот забойщик устроил в замке бывшего владыки. Далирия, скованная древней магией подчинения, не могла шевельнуться, но видела, с каким остервенением Маркус Хэллсторм уничтожал прислужников Казадора, а потом и его самого. Плоть трещала, разрываемая разрядами потусторонней силы, трупный яд пожирал даже тех, кто умер столетия назад, и как финал — яркий и выжигающий изнутри искалеченных, обмороженных, переломленных противников огонь из самой Преисподней, превративший их за секунды в груду черного пепла. Ее еще долго преследовал запах жженого мяса и безумный взгляд черных глаз, с изощренным удовольствием следящих как ее сломленный брат вонзает в тело павшего господина выхваченный из его рук кинжал. И она бежала бы от этого дьявольского порождения как от белого пламени, преследовавшего во снах, но бежать было некуда. И всё, что ей оставалось, это сменить тактику. — Я хотела извиниться, — тихо, почти шепотом, сказала она. — За Астариона. Я наговорила лишнего и… я совсем не хотела тебя задеть. Мне жаль. Правда жаль. Маркус недоуменно хмыкнул. — Меня задеть? — Да. Это так странно, но, видимо, он правда тебе дорог. — Далирия обошла тифлинга со спины и села напротив, устроившись на камнях. Маркус недоверчиво поджал губы, но отвечать не стал. — Мне просто это все кажется сказкой, которую я вижу наяву. Моего брата, такого же, как и я… прости, если прозвучит грубо, но… раба, безвольного, сломленного. Совершенно обычного раба. Похищает корабль с неба. А потом он возвращается героем и в твоей компании. И ты так смотришь на него, и так его защищаешь. И я даже не знаю, что более невероятно, сразить… Казадора, — дрогнув, произнесла она имя почившего хозяина, — или обрести любовь такого величественного существа. Такого могущественного. Я бы все отдала за такую возможность… — Но у тебя ее нет, — отрезал тифлинг. Он чувствовал страх и даже легкое отвращение, скрываемое за обворожительной улыбкой на осунувшемся лице эльфийки. А еще некоторую растерянность, видимо, прежде ей проще давалось втираться в доверие, засыпая собеседника лестью. А теперь что-то шло не по плану, и, хотя Маркус был на нервах, его эта глупая попытка подмазаться откровенно забавляла. — Да. Но все еще может быть, — не сдавалась Далирия. — Ведь я ничем не хуже его. В чем-то, может, и лучше. Но пока не попробуешь, ни за что угадаешь. — Она прикусила губу, ожидая хоть какой-то реакции. Сердце сжалось от страха. Кто знает, что на уме у этого демона, который смеялся в лицо истекающим кровью сородичам. Но он молчал. — И знаешь, иногда я думаю, как жаль, что не меня тогда похитил тот корабль с неба, — мечтательно вздохнула вампирша. — Быть может, сейчас бы на меня кто-то глядел бы, как на самое драгоценное сокровище. — Ха, а ты права. — Маркус сделал шаг в ее сторону и, углядев во взгляде девушки нечто знакомое, взывающее к забитому чувству вины, растерял всякий интерес над ней измываться. Но все-таки от маленькой колкости не удержался. — Но какие твои годы, крошка Далирия, — хлопнул он ее по плечу, — и тебя еще обязательно похитят. Далирия качнулась от ощутимого хлопка и, сжав зубы, сдержала порыв сказать какую-нибудь гадость. Ее еще не разрушенное до конца самолюбие задело откровенно издевательские речи колдуна, но она давно усвоила, насколько полезно для выживания засовывать чувство собственного достоинства поглубже. Но предпринять очередную попытку очаровать недосягаемого тифлинга ей не дали. Раскаленный ненавистью взгляд вонзился в нее из тени, вынуждая временно отступить. — Воркуете, мои пташки? — Астарион вальяжно вышел из полумрака. Вампирша, с лица которой сползла улыбка, отвела глаза. — Ты чего так долго? — Тон Маркуса заметно потеплел. Напряжение от ожидания спало, позволяя ему вольно дышать. Эльф, уловив, как опустились его расслабившиеся плечи, беззлобно усмехнулся. — Да я бы и подольше там полазал, но побоялся, что ты плюнешь на все договоренности и побежишь меня спасать. И мне почему-то кажется, что ты уже настроился на такой исход. И как же славно, моя любовь, что моя любезнейшая сестрица составила тебе компанию. — Он недружелюбно покосился на притихшую Далирию. — А если серьезно, золотце, мы, как бы тебе сказать помягче… — Да говори уже, как есть. — Это будет не так просто, как хотелось бы, — развел руками Астарион. — Два лучника на стене с южной стороны, еще три с севера. Остальные кто где. Я насчитал еще десятерых дроу, попахивающих вон той самой отравой, как ты ее там зовешь? «Черной кровью». Вооружены, скорость — обзавидуешься. Меня чуть три раза не поймали, так что пытаться пройти тихонечко и без боя не выйдет. — Так, — нахмурился Маркус. — Но ты же понимаешь, что я не стал бы стращать тебя такой глупостью? Там еще что-то есть. Что-то такое… гадостное. Ну навроде… — Астарион осекся, чуть было не ляпнув «присутствия твоей Эммир». — Чего-то иного. Магия, может, какая, я не знаю. Рядом с тобой бывает ощущается. — Прекрасно, — саркастично бросил тифлинг. — Но есть и хорошие новости. — Эльф встал между ним и Далирией, положив руки прикидывающему варианты Маркусу на плечи. — Храм давно покинут шаритами, и они совершенно не обеспокоились его починкой. Стены стоят, ворот нет. И еще кое-что, уверен тебя заинтересует, — продолжил он заговорщическим тоном. — Под самой стеной этого… строения, накопано шесть свежих могил. Не знаю уж, кто там захоронен, но очень надеюсь, что в землю их положили вместе с оружием. Маркус ехидно оскалился. План по захвату заставы сложился в его голове и обещал быть вполне жизнеспособным. Судя по сияющему самодовольному взгляду Астариона, они прекрасно друг друга поняли. А вот Далирия, непонятливо хлопая глазами, ждала объяснения, не понимая, как свежие могилы помогут в битве с теми, у кого отравлены стрелы. — Славно. Просто отлично! — воодушевленно произнес тифлинг. — Далирия, собирай всех. Кажется, у меня родился блестящий план. — Все твои планы блестящие, моя радость, — расплылся в улыбке Астарион. Вампирша, убедившись, что колдун на нее не смотрит, беззвучно передразнила братца и, спустившись по каменной насыпи, отправилась созывать отродий.***
Отвесные скалы, окружавшие заставу, формировали естественное укрепление, не позволяя подойти к стенам ближе. Несколько скользких уступов, однако, давали возможность вскарабкаться повыше, и Маркус, пожалуй, впервые благодарил богов за то, что рожден тифлингом и может балансировать при помощи подвижного хвоста. В его задачу не входило перемахнуть через невысокую кладку с затаившимися там вражескими лучниками, ему лишь нужно было подобраться на такое расстояние, с которого удалось бы поднять из земли мертвецов. Осторожно ступая по узким камням, он то и дело обращался к дару некромантии и остановился только тогда, когда явно ощутил отклик с другой стороны. С этого места неплохо просматривался брошенный шаритами храм, но узреть прячущихся в темноте дроу все равно не удавалось. Стая отродий, разделенная на два отряда, засела напротив стен. Под защитой сброшенных камнепадом валунов, они ждали сигнала. Астарион почему-то сильно нервничал. И дело было даже не в яде на смертоносных стрелах темных эльфов. Его беспокоило что-то другое, какое-то гадкое предчувствие, и это мешало настроиться на предстоящую битву. Далирия, крепко сжимавшая короткий лук, мысленно повторяла детали, боясь испортить все дело. Еще вчера она и подумать не могла, что вступит на тропу войны с безжалостными охотниками, а сегодня вела свою часть стаи на, казалось бы, самоубийственную миссию. Ей было страшно интересно, что же такого сотворит колдун, но она боялась двинуться с места. И только ощутив что-то чужеродное, шевелящееся в самой материи мира, будто черви в чреве мертвеца, она позволила себе вскинуть голову, пытаясь углядеть, что делается на отдаленном уступе. Она не могла увидеть Маркуса, начертавшего круг призыва, но чуяла солоноватый запах крови, которую тот пустил, принося ее в жертву немым хранителям черты нежизни. Знаки Тхайского кодекса вспыхнули во мраке, колдун, приложив ладонь к гладкой поверхности скалы, воззвал к павшим дроу. Веки на остекленевших некогда пурпурных глазах темных эльфов широко распахнулись. Мертвые услышали зов некроманта и восстали из могил. Аннок Суттен наспех писала отчет о зачистке. Каллис так и не вернулась, но в то, что обессиленные отродья положили отряд опытных охотников, дроу не верила. Она раздраженно водила пером по пергаменту, думая, насколько сурово накажет Ат`Рак за промедление. Вдруг что-то незримое, похожее на плотный шар потусторонней силы, разорвалось под ногами. Аннок дернула рукой, оставив на листе чернильную полосу. Минута тишины — и воздух разрезал пронзительный крик. На заставу напали. Кричала лучница. Перекошенное болью лицо было обращено к сгорбленному существу, вырвавшему из ее тела кусок плоти. Часовые на стенах переполошились, охотники схватились за оружие, ища тех, кто посмел вот так нагло вступить в бой. Узрев собственных собратьев, похороненных несколько дней назад, командиры отрядов на некоторое время впали в ступор. Маркус, насылающий восставших дроу на стены, следил за взбудораженными противниками их мертвыми глазами. Ситуация разворачивалась как надо, но приступать ко второй части плана было еще рано. Аннок Суттен поднялась по полуобваленной лестнице и выглянула в пробоину. Увидев оживших мертвяков, она злобно шикнула и, воззвав к договору, выхватила из набедренной сумки гримуар. Потрепанная книга воспарила над землей, опутывая дроу вереницей рун. Глаза матриарха дома Суттен озарились светом проклятых. Теперь она видела тонкие нити, идущие от восставших охотников куда-то за стену. Сомнений не оставалось. Нечестивый заклинатель явился по их души. Вот только унесет ли он свою собственную, или же древнее писание поглотит ее? Аннок в последнем не сомневалась, как и не сомневалась в силе своего могущественного покровителя. Маркус разделывался с лучниками, вынуждая мертвецов лезть наверх и стаскивать выкрикивающих проклятия противников на землю. Двоих оживших воинов он уже потерял, пришедшие в себя дроу лихо отстрелили бывшим соплеменниками конечности. А вот еще четверо благополучно штурмовали стены, скидывая с них часовых. Когда охотники решили перегруппироваться и отходить в сторону храма, колдун, очень сильно рассчитывающий на этот маневр, перенес себя на край покосившейся башни и, взирая на поле битвы сверху, приготовился пустить в ход свое любимое заклинание. Мертвецы застыли, лишенные контроля. Без указаний некроманта, концентрирующего силу на плетении, ожившие дроу превратились в неподвижно стоящие мишени, в которые летели черные стрелы. Охотники, вставшие спиной к дверям храма, отстреливали их, ожидали, когда объявится матриарх и впустит их внутрь, но Аннок Суттен не думала о своих воинах, преследуя совершенно другую цель. Проклятый гримуар, источник ее побед и поражений, причина изгнания из города всего ее рода, тянулся к схожей силе. В ее голове роились чьи-то мысли, призывавшие убить чужака, поклонявшегося неизвестной сущности. И дроу шла на звон цепей, связывающих душу некроманта, как гончая по следу затравленной дичи. Маркус почуял ее. Но Госпожа Мечей, в отличие от хозяина темного гримуара, совершенно не заинтересовалась чернокнижницей. Она не стала мешать душеносцу вести отродий к спасению ради сомнительного качества наживы, за что Маркус был ей крайне благодарен. Он прикинул, с какой стороны на него могут напасть и, расположившись так, чтобы не подставлять спину под удар, наконец произнес заклинание. Его голос, намеренно усиленный, чтобы звучать громче, ударной волной разорвал застоявшийся воздух Подземья. Круг мертвой ледяной мглы, покрывший землю язвами трупного яда, окутал двор перед храмом, поймав охотников в ловушку. — Fames Hadar! Астарион подскочил на ноги, командуя отряду заходить слева. Лишенные прикрытия со стен дроу не могли помешать вампирам проникнуть на заставу. Проворно, без промедления, будто всю жизнь только этим и занимались, отродья заняли опустевшее укрытие. Отряд Далирии пустился следом, заняв двор, спрятавшись за опорными балками и полуразрушенными строениями. По команде в круг тьмы полетели стрелы. Стреляли они из рук вон плохо, поразить цель, ранив приготовившихся отбиваться дроу, удавалось единицам. Противники же в долгу не оставались. Несмотря на увечья, наносимые заклинанием, опытные загонщики, не видя практически ничего, стреляли мастерски метко. Не будь меж ними преграды, исход битвы был бы предрешён. Маркус быстро определил, где засел Астарион. Будь в руках закалённого в боях лучника его любимое оружие, половина охотников уже лежала бы с простреленными головами. Но и из того хлама, что удалось найти в белом храме, он выжимал все. Стрелы, рассекая воздух, вонзались в тела дроу, концентрированная темная магия не позволяла им толком уворачиваться. Их с Астарионом тактика, проверенная во множестве конфликтов, работала безотказно, хотя и имела существенный недостаток. Стоит убрать заклинателя — и все посыплется. Маркус осознавал это, как никто другой, и не отвлекался ни на что, удерживая врагов ледяными оковами Хадара. Так или иначе, имея численное преимущество, отродья одержат победу. Если только ведомая чужими желаниями охотница не испортит им момент триумфа. Маркус засек ее еще до того, как она взобралась на крышу. Высокая, крепко сложенная дроу, с серебристыми волосами почти до пят, миловидным, с тонкими чертами лицом и сжигающими его горящими во тьме глазами. Над выставленной вперед ладонью парил пылающий тем же светом гримуар, и тифлинг нутром учуял исходящий от него иссушающий жар Аверно. — Datus ab Avernos? — поинтересовался он, не рассчитывая на ответ. Аннок Суттен одарила его презрительной усмешкой. — Тифлинг, — сморщилась она. — Не вампирий выродок, еще хуже. К стае отродий прибился? Верхний мирок вас отторгает, но и нижний вам не рад. Зря вы сюда сунулись. — О, а твой покровитель в курсе, как ты отзываешься о носителях дьявольской крови? — парировал Маркус. Гримуар вспыхнул ярче. Дроу цыкнула и ненадолго растерялась. Но, на ее счастье, покровитель не разгневался, а только надавил на душеносицу сильнее. — Молчать! — прикрикнула она. — Да будет тебе известно — нет расы выше дроу во всем Подземье. А здесь, в этой части Пустошей, нет дроу величественнее и сильнее меня! И я заставлю тебя передо мной склониться. — Ты права. — Тифлинг не сводил с нее глаз, все еще держа концентрацию на заклинании. — В Подземье и правда нет расы выше дроу. Обычно полурослики или гномы какие. А на фоне других дроу ты действительно впечатляешь, но все еще коротышка. И, насколько я понимаю, мне нужно наклониться, чтобы ты лучше меня слышала, что ж… — Он показательно склонился, ехидно улыбаясь, — так слушай. Беги отсюда, и я, может, из так сказать, цеховой солидарности, не снесу тебе голову. Подобной наглости Аннок Суттен вынести не могла. Пылающие руны проступили через темную кожу, пламя Аверно, сжигая ее душу, насыщало смертное тело силой Преисподней. Выглядела она угрожающе, украшенная венцом рожденных в ином плане сфер, и, на взгляд Маркуса, была смертельно красива в этой ипостаси. — Мне будет даже жаль. — Себя пожалей! — огрызнулась дроу. — Я вырву душу из твоего презренного тела и вознесу ее на алтарь моего повелителя! Ad tuam gloriam Karakes! — Не думаю, что из этого что-то выйдет. — Маркус вытянул руку, призывая двуручный меч с широкой гардой. Бить колдунью заклинаниями было опрометчиво. Слишком много энергии забирал на себя Голод Хадара. — Души у меня давно нет. — Он ухватил оружие удобнее и занял оборонительную стойку. — И моя ясноокая покровительница, прекрасная Госпожа Мечей, — да правит она клинками вечно, — не отдаст ее так просто. Придется Каракесу как-то обойтись. — Дроу сменилась в лице. Упоминание Древней взбесило ее повелителя, вынуждая ее вступить в сражение. Тифлинг ожидал удара, и не даром из всего оружия выбрал «Немого Хранителя». — Ad tuam gloriam Emmir! Астарион засек всполох света на крыше храма. Высунувшись из укрытия, он увидел танцующие тени, подсвечиваемые летящими во все стороны огненными шарами. Дроу, опоясанная тайными знаками, бесстрашно кидалась на тифлинга, ловко уходя от широкого лезвия меча, тифлинг отбивал языки пламени закаленным в недрах Стигии клинком. Зрелище завораживало, но любоваться сражением нечестивых заклинателей ему не дали. Что-то тяжелое опустилось на плечо эльфа, будто кто-то силой сдавил его, толкнув вперед. Астарион поборол в себе волну ужаса и, отбросив на потом размышления о вмешательстве древней сущности, короткими перебежками вдоль стены устремился ближе к храму. Маркус дважды сменил тактику. Сначала он планировал только обороняться и только тогда, когда отродья наконец то разберутся с охотниками, сбросить заклинание и заняться колдуньей всерьез. Но ее мастерство, усиленное покровителем из Аверно, не оставило ему выбора, и пришлось нагло атаковать, не давая размышлять о последующих шагах. Стигийский клинок резал воздух, гасил безостановочно летящие в тифлинга горящие сферы, но все никак не мог достать заклинательницу. Дроу, нацеленная на то, чтобы вырвать из чужих цепей мятежную душу, не жалела себя. Огонь жег ее, подтачивал изнутри и, не будь ее разум порабощен хозяином гримуара, она давно бы сошла с ума от страха. Мало, кто выдержит сожжение заживо, даже зная, что тело после изнуряющей битвы вернется в первоначальное состояние. Тифлинг выдыхался. Голод Хадара пожирал и его, отнимая весомую часть силы. Скованный концентрацией, он никак не мог разойтись на полную, потому снова ушел в оборону, веером ударов отбив обжигающие снаряды. Аннок Суттен, имевшая преимущество не только в силе, но и в расположении относительно обороняющегося, уловила момент смены позиции. Единственная искра, казалось бы, безобидная, не способная изменить ход сражения, легла на правую руку колдуна. Маркус дернулся от ожога, но меч из рук не выпустил. Его удивило, что дроу вообще удалось его обжечь. Его, потомка дьяволицы круга Дисс! Но на этом неприятности не кончились. Горячая капля, разъевшая ткань мантии, загорелась неизвестной руной, оставляя клеймо на коже. Кисть онемела, рука бессильно повисла, больше не слушаясь хозяина. Маркус перехватил «Немого Хранителя» одной левой и взмахом наотмашь отбил очередную атаку. Теперь он понял, как действует его грозная противница, а потому усилил позицию обороны. Астарион, добравшись до края стены, прикидывал свои шансы прийти тифлингу на помощь. С этой позиции он никак не мог достать дроу, и чтобы прострелить ей затылок, нужно было подставиться, запрыгнув на крышу. Охотники, невероятно живучие, все еще бодро отстреливались, борясь с оковами заклинания, отходя от линии, с которой их доставали наконец пристрелявшиеся отродья. Астарион оценил все риски и все-таки решился. Сгруппировавшись, он прыгнул на покатый край крыши, увернувшись от пролетевшей в сантиметрах стрелы. Слившись с тенью, он забрался по скату выше, наконец вплотную подобравшись к цели. Дроу хлестала рождающимися из ее плоти сферами, не давая колдуну зазеваться. Одной рукой отражая яростные атаки, он чудом удерживал заклинание. Единственное, что его воодушевляло — предсмертные крики охотников, которые таяли в смертельном круге. Он бы уже бросил эту затею, позволив отродьям добить выживших не прикрывая их, но вероятность того, что именно Астарион получит отравленную стрелу, заставляла его держать купол из последних сил. Он не видел затаившегося эльфа, не уловил движение ловких пальцев, укладывающих морозную стрелу на ложе лука. И только узрев в темноте светящуюся линию, осознал, что Астарион какого-то черта здесь. Аннок Суттен вскрикнула. Пронзительно, высоко, пробирая криком до костей. Наконечник магической стрелы влетел ей в затылок, но, на удивление опешившего эльфа, не убил. Руны первого круга поглотили морозную магию, оставляя косой рубец на коже, но смягчили удар. Взбешенная дроу медленно повернулась к открывшемуся для атаки вампиру. Маркус допустил ошибку. Может, он и успел бы подумать о том, что руны на теле заклинательницы гасят прямые удары и действовать нужно более изобретательно, но замешкавшийся Астарион стал для дроу основной мишенью, и думать рационально тифлинг уже не мог. Он сделал широкий шаг и с размаху опустил ледяной меч на спину Аннок Суттен. Подобный выпад гарантированно ломал ребра и иссекал позвоночник, но не в этот раз. Знаки Аверно приняли весь удар на себя. Маркуса откинуло отдачей, и он на долю секунды выпустил оружие. Дроу, не оборачиваясь, метнула в него сферу. Пламенеющее клеймо расцвело на второй руке. Астарион воспользовался моментом. Прыгнув в сторону, он быстро взобрался выше, к обломкам башни, окончательно открываясь для любых атак снизу. Его расчет был прост, и он даже сам не понимал, как же сразу до этого не додумался. Если тело чертовой дроу представляет из себя раскаленный доспех, может, стоит бить по летающей рядом книженции? Он не особо то был в этом уверен, но другого варианта просто не видел. Дроу, упустив изворотливого эльфа из виду, вернулась к экзекуции над колдуном. Маркус, потеряв контроль над своим телом, все еще сохранял ясность мыслей. Он глядел в глаза Аннок Суттен, всем своим видом показывая отчаяние. На деле он ждал, когда опьяненная своей победой колдунья сделает шаг ближе. Может, рук она его и лишила, но не голоса. Ему еще хватит сил приложить ее звуком, так же со всей дури, как того полуживого жреца. А потом медленно и с упоением он будет уничтожать чертов гримуар, издеваясь над чужим покровителем. Но в планы дроу сокращать расстояние не входило. Вместо этого Аннок Суттен потянулась к силе договора. Клейма на руках колдуна вспыхнули, заставив того зашипеть от боли. Напускной испуг в бездне черных глаз менялся на настоящий. Заклинательница ликовала. Астарион, увидев, как оцепеневший тифлинг крепче обхватывает рукоять меча и медленно, будто сопротивляясь, поднимает его вверх, застыл на месте. Он не мог поверить в то, что глаза его не обманывают. Время остановилось. Проклятые руны, взявшие контроль над телом Маркуса, вынудили его наставить оружие на себя. Резкое движение — и широкое покрытое льдом лезвие стигийского меча вонзилось тифлингу в глотку, выйдя с другой стороны. Он вздрогнул, призванный клинок рассыпался в руках. Купол заклинания у дверей храма поплыл, растворяясь в ставшем липким воздухе. Выжившие охотники, покрытые язвами и морозными ожогами, устремили полные ненависти взгляды на засевших на стенах отродий. Поверженный колдун завалился набок и упал куда-то в пролом на крыше, глухо стукнувшись о доски. Астарион, дернувшийся от звука рухнувшего на пол тела, бессильно опустив руки, не моргая смотрел в пустоту. Он не мог ни пошевелиться, ни крикнуть, ни уйти с линии обстрела. И без того темное пространство, казалось, лишилось последнего источника света, сжалось в одну точку, сдавливая ребра, мешая свободно дышать. Сердце вампира замерло без стука и, с новым болезненным вдохом, будто в грудь он набрал не воздух, а пригоршню толченого стекла, разлетелось вдребезги. В его голове, мутной, тяжелой, с еще не до конца оформленным осознанием, снова ожил проникновенный голос Древней: — Ты принесешь ему смерть в своих руках, о возлюбленное отродье.