Великий Древний

      Маркусу до очертения не хотелось туда идти. Он собирался медленно, хотя сборы в такие путешествия давно стали рутиной. У него все валилось из рук, мысли путались, превращаясь в невнятную мешанину. Если бы не Астарион, ноги бы его не было в Стонвуде в ближайшие столетия. Эльф, наоборот, был воодушевлен, хоть и заметно нервничал. Он собрался быстро и теперь ходил кругами, подкидывая Маркусу забытые вещи. До заката оставалось всего ничего, впереди — знакомая дорога до предместий, с продуманными остановками и раскиданными по всему пути тайниками. В сумке — старая лампа и расчерченные колдовскими чернилами свитки. С такой подготовкой все должно было пройти гладко. Маркус утешал себя этим, предвкушая приключение на пару часов.       Когда солнце скрылось за горизонтом и на Врата Балдура опустились тени, они покинули старое поместье и обходными путями, мимо гильдейских патрулей, быстро улизнули из города. Впереди лежала широкая дорога до тракта, вдоль которой тянулись поселения и размытые проливными дождями поля. Вдалеке темнел лес, сливаясь в единую черную полосу в непроглядной ночи.       Они шли молча и без остановок, каждый размышляя о чем-то своем. Редкие дома полуразрушенных в войне с Абсолют деревень понемногу сменялись чащей подступающего к поселению леса, звезды в холодном небе — дымкой приближающегося рассвета. От земли поднимался густой туман, мешавший разглядеть намеченный ориентир, но зоркие глаза эльфа все-таки приметили узкую тропу, ведущую к заброшенной мельнице. Решено было остановиться здесь, хотя обычно лагерь разбивался южнее. Обзор оттуда был лучше, но после их схватки со жрецом привычный холмик, у подножия которого они раньше прятались, и растущие на нем некогда раскидистые дубы уже не могли надежно защитить от солнечного света. Обгорелые стволы, выжженная трава и останки противника, на которые за это время не позарились даже вечно голодные вороны совершенно их не прельщали.       Астарион бросил лежанку у жерновов и рухнул на нее мертвым грузом. Бег наперегонки с дневным светилом вымотал его, и он отключился практически сразу. Маркус оставил на входе растяжку, проверил щели в стенах и заткнул те, что побольше подобранной тут же мешковиной. Занимался рассвет, прогоняя тени и тех, кто в них прячется до следующей ночи. Тифлинг, еще раз убедившись, что смертоносные лучи не достанут его любимое отродье, устроился рядом с сопящим эльфом.       Маркусу снился странный сон, заставляя то хмуриться, то улыбаться. Он видел родовое поместье Хэллстормов в Мирне, откуда его когда-то забрали, и старшего брата Финана — таким, каким он его помнил в их последнюю встречу. Финан, такой же чернявый и бледнокожий, как и он, но «чистый», нетронутый проклятием Эммир человеческий ребенок. Любимчик родителей и наследник рода. Он должен был расти избалованным засранцем, смотрящим на всех свысока, но он никогда таким не был. Из всего выводка детей барона он один любил и как мог заботился об отродье, появившимся в их семье. И Маркус, не осознавая, что это сон, был безумно рад его видеть. Финан звал его куда-то набедокурить или вовсе сбежать из дома. Тифлинг шел за ним с улыбкой, однако представляя в каком бешенстве будет леди Эльвсвид, когда об их побеге станет известно. Тогда розгами и заточением в чулане точно не обойдется. Однако сбежать с Финаном не получилось. Сон оборвался, оставляя после себя ноющую тяжесть в груди. Но тяжесть, как ни странно, приятную. Маркус открыл глаза. Образ брата размылся и исчез в пустоте, стирая черты родного лица. И только теплое воспоминание давно прошедших дней все еще грело его в сгущающимся полумраке.       Астарион не разбудил его, уходя на охоту и теперь лицезрел сонного тифлинга улыбаясь уголками окровавленных губ. Ему очень хотелось поцеловать это щурящееся и ничего не понимающее создание, да так, чтобы у него земля из-под ног ушла. Недавняя агония испитой досуха жертвы билась пульсом в разогретых жилах вампира. Но он боялся, что одним поцелуем не обойдется, а терять время, отведенное до рассвета, сейчас непозволительная роскошь. А потому — полчаса на сборы и снова в путь.       На этом отрезке дорога пролегала через густой лес, петляя меж деревьев. Дикие звери обходили их стороной, нутром чуя высшего хищника. Ни одно живое существо не приближалось близко, округа будто вымерла, погребенная под тяжестью беззвездной ночи. У самой развилки Астарион приметил чей-то лагерь, но стычкой дело так и не кончилось. Приблизившись, им стало ясно, что стоянку давно покинули. Путь был свободен, будто Стонвуд решил сдаться без боя. Однако Маркуса не оставляло ощущение притаившегося подвоха. Не могло быть все настолько просто для тех, кто разгневал как минимум трех богов. И чутье его не обмануло. На подходе к предместьям идиллии лёгкой прогулки, которым казалось это приключение, окончательно и бесповоротно пришел конец.       Сначала со стороны города потянуло дымом. Ледяной ветер разносил запах гари, и это не сулило ничего хорошего. Через пару метров, ближе к месту назначения, явно ощущался разлив силы, грозной и подавляющей. Покосившаяся полуразрушенная башня на горизонте и черные клубы, поднимающиеся в воздух, завершали удручающую картину случившегося. Что-то страшное произошло в Стонвуде, но из-за леса разглядеть большего было невозможно.       — И почему я не удивлен? — подал голос Астарион, показательно закатив глаза. — Знаешь, что могло бы меня удивить? Ровная дорога, спящий город и надпись над лавкой: «Добро пожаловать, наш джинн давно просится в лампу». А это… ну, что-то уже обыденное.       Маркус развел руками. На жизненные перипетия он уже давно не злился. И, впрочем, даже ожидал, что их путешествие закончится чем-то подобным.       — Ну что, сразу пойдем в город или следующего вечера подождем? Неплохо бы хоть оглядеться. — Тифлинг вздохнул. — Неизвестно, во что выльется это «оглядеться», конечно…       — Еще как пойдем! Прямо сейчас без всяких там передышек! — скомандовал Астарион. — Короткая разведка, оценка ситуации и все такое прочее. Не переломимся уж, и время до восхода еще есть. Так зачем даром его просиживать, пока там все горит синим пламенем?       Стонвуд синим пламенем не горел. Все разрушения были сконцентрированы у внешней стены, в районе Трех Камней. Дома от ворот до охранных башен внутреннего города представляли собой груду обломков с торчащими остовами опорных балок. Фонтан в центре разнесло ударом сверху, часть улицы затопило бьющей из-под земли водой. С другой стороны тлел вместе с запасами почти не тронутый чьим-то гневом амбар, заволакивая округу густым горьким дымом. Переулка, выходящего на главную дорогу, не стало. На месте лавки и ближайших построек — только усыпанная камнями и вывороченными досками земля, с провалом в подвал, из которого исходил едва заметный свет. Если прежде этот укромный уголок можно было разглядеть только пройдя меж плотной застройки и свернув на узкую улочку, то теперь местность хорошо просматривалась от отброшенных невиданной силой ворот до самых Стонвудских стен.       — Этот гад вырвался, я правильно понимаю? — спросил Астарион, с опаской оглядываясь по сторонам.       — Вырвался, разнес тут все и снова залез в свое подземелье, — подтвердил Маркус, указав в сторону фундамента с единственной уцелевшей стеной, на которой болталась погнутая вывеска антикварной лавки. — Я чувствую его умиротворение. Он в стазисе, но неизвестно, когда проснется. Интересно, как он выбрался? Неужели я знаки неправильно навесил?       — Спроси у Эммир, ее работа, — пожал плечами эльф и язвительно фыркнул. — Ну выбрался и выбрался. Лучше скажи, что, во имя всех Богов, помешало ему уйти в Стонвуд? Не ворота же. Вон как бодро он снимает их с петель. — Он махнул рукой. — Ладно, раз уж джинн решил поспать, предлагаю и нам пойти отоспаться. Может, когда мы вернемся, он решит брать штурмом город, и тогда вообще возиться не придется.       — Действительно, — устало зевнул тифлинг. Он был, в принципе, не против такого исхода. Воевать за Стонвуд он бы ни при каком раскладе не стал. Хватит с него кровопролития за этот кусок земли. Приобняв Астариона за плечи, он вознамерился покинуть задымленную улицу, но вдруг услышал чей-то голос, доносящийся со стороны чудом уцелевшего нужника.       — Эй… эй, вы там! — прохрипел кто-то будто из-под земли. — Помогите мне!       Астарион противно улыбнулся. Перепрыгнув через обугленную балку, он оказался у обшарпанной двери и, потянув ее на себя, громко хохотнул. До Маркуса дошло не сразу. Но когда дошло, он тоже не смог удержать усмешки. Причиной тому был злой, как черт, Подрик Бронсон, стоящий в нечистотах по пояс, грозно сверкающий глазами на всех, кто заглядывал в его мрачное укрытие.       — Тише вы! Ржете, как стадо лошадей! — рявкнул Подрик, но на сложившегося пополам от смеха эльфа это подействовало в точности наоборот.       — О, так значит ты у нас скорее в дерьме искупаешься, чем помощи убийц попросишь? — передразнил его Астарион, на что дварф громко шикнул.       — Тихо! Тут джинн…       — Это ему еще с ростом повезло, — подливал масло в огонь Маркус, не обращая внимания на предостережение. — Хорошо быть высоким, нырять удобнее, дно чувствуется…       Подрик бодро выругался про себя, вопрошая Морадина, за что ему все эти казни. Сначала война, потом джинн этот, лишивший сначала заработка, а затем и лавки, а теперь два идиота, которые смеются в голос, будто не посреди разрушенного поселения стоят, а на бульварной площади. Но помня о дурном нраве этих двоих, дварф позволил им успокоиться и отпустить еще несколько тупых и даже расистских шуток, и только потом деликатно напомнил о своем присутствии.       — Так может вытащите меня уже наконец?       — И что нам за это будет? — отозвался на его просьбу бледный тифлинг. — У нас, у убийц, знаешь ли, кодекс чести есть. Мы даром руки не мараем, а от тебя несет, как от дохлого багбера. И чего ж ради?       — Ты «звонящий в ночи» хотел. Он твой. Только вытяни меня отсюда, пока эта тварь не вернулась!       — Сейчас не вернется. Дрыхнет он, я чувствую, — возразил Маркус. — Так что можем и поторговаться. Артефакт у тебя при себе? Кидай сюда, там разберемся.       — Да-к… — замялся Подрик. — В тайнике он! Вытащишь — покажу.       — Ох, если же он в тайнике, где сейчас отсыпается джинн, то мы и без тебя обойдемся, — хмыкнул Астарион. — Любовь моя, — обратился он уже к тифлингу, самым бесстыдным своим голосом, — как по мне, нашему старому другу тут самое место. Давай оставим его здесь, пусть подумает над своим поведением.       У Подрика сердце ушло в пятки. Он уже сотню раз пожалел, что разозлил этого напыщенного остроухого, возле которого безродной псиной вился проклятый тифлинг. И будь у него хоть один шанс из тысячи выбраться без помощи этих негодяев, он бы поставил на это все. Но, похоже, шансов не было.       — У меня золото есть! Откуплюсь! Только не бросайте меня! — отчаянно крикнул дварф, надеясь, что жажда наживы победит в душе эльфа желание отыграться. Но в переговоры вступил уже не остроухий, а его рогатый напарник.       — Ну не знаю. Цены у нас высокие, сам понимаешь. Но ты продолжай. Думаю, договориться получится.

***

      Сказать, что Подрика ободрали, как липку, — ничего не сказать. По договору со спасителями лавочник обязан был выплатить им не менее трех тысяч золотом и выдать все артефакты, которые приглянулись этой скользкой парочке. Однако за такую щедрость дварфа даже допустили до лагеря, предварительно заставив его отмыться в ледяной реке. Эльф спрятался за плотной тканью шатра и до вечера не казал оттуда носа. Тифлинг же последовал его примеру не сразу. Его очень заинтересовала история о том, как у Подрика вообще оказался джинн.       Сначала Подрик откровенничать не спешил. Колдун, глядящий на него с неподдельным интересом, пугал до чертиков. В памяти дварфа всплыл тот день, когда Стонвуд оделся в траур и народ собрался на площади, чтобы попрощаться с молодым наследником, которого зарезали, как свинью, в его собственных покоях. Сразу после пышных похорон по городу и предместьям раскидали листовки с описанием предполагаемого убийцы. Бледный тифлинг, аристократ, или умело им притворяется. Отродье дьявола из круга Дисс, кои очень редки в Фаэруне, а потому приметны. Поиски велись вяло и будто для вида, однако напуганный город только и судачил о жутком существе, вылезшем из нижних кругов Преисподней. Все закончилось, когда на престол взошел новый властитель Стонвуда. О белокожем убийце с антрацитовыми глазами было велено забыть, но Подрик забыть не мог. И то, что он прямо сейчас сидел напротив того самого отродья, у него сомнений не было.       — Не расскажешь мне детали, уменьшишь шансы на успех, — угрожающе улыбнулся тифлинг. Подрик покачал головой и все-таки сдался, принявшись за рассказ.       История эта началась около трех лет назад, когда войска Абсолют шагали по земле, ведомые указами Троицы Избранных. Лишившийся всего, кроме десятка ценных артефактов, Подрик вернулся в родные предместья Стонвуда, где открыл лавку. Слухи о том, что в городе поселился дварф, владеющий ценными предметами, быстро разошлись по округе и лавочнику позарез понадобилась защита. Тут на его пороге и оказался человек, представившийся никем иным как Эльминстером из Шэдоудейла. Конечно, никаким Эльминстером он не был, магические способности имел весьма посредственные, однако был настолько остер на язык, что приболтал зажатого в угол Подрика прикупить у него защитника из иных планов практически за бесценок. Дварф согласился, добровольно поселив джинна у себя в подвале. «Эльминстер» начертал на двери знаки, пообещал объявиться «если вдруг что» и был таков.       Сначала все шло гладко. Джинн был разумен, связно говорил и, что самое главное, пропускал к артефактам только Подрика. Однако со временем характер существа знатно испортился. Он перестал разговаривать и только рычал на заходившего в хранилище дварфа. Потом начал хозяйничать, и случалось, что ни в какую не отдавал понравившийся артефакт. Кончилось все тем, что джинн обезумел и начал швырять дорогущие магические предметы в хозяина. Появившийся «в случае чего» недомаг просто запечатал его в подвале, дорисовав на двери запирающие символы. За изгнание твари «Эльминстер» затребовал настолько высокую цену, что Подрику поначалу показалось, что он ослышался. Договориться не вышло, и джинн, все сильнее и сильнее теряющий рассудок, остался жить в хранилище.       Длилось это еще около полугода. Чем дольше джинн сидел взаперти, тем злее становился. Дварф лишился доступа к редким артефактам и приторговывал оставшейся в лавке мелочью. «Эльминстер» больше не объявлялся, Подрик смирился со своей судьбой и только успевал спроваживать покупателей, желающих приобрести что-то особенное. И так пока в одну из ночей обозленная тварь не вырвалась наружу. Или заклинание на двери исчерпало себя, или кто-то намеренно открыл проход — теперь уже не разобраться. От Трех Камней и самой лавки осталась дымящая груда обломков. Уцелевшие жители пригорода бежали в Стонвуд под защиту толстых стен, и только Подрик остался снаружи, не желая бросать свои сокровища. Пару дней он прятался среди разрушений, в надежде, что из города кто-нибудь явится на усмирение разбушевавшейся тварюги, и дождался. К вечеру третьего дня из Стонвуда явился отряд, возглавляемый чародеем. Чародей дело знал, творил какие-то заклинания и будто бы пытался приманить джинна к парящей посреди улице сфере. Однако, когда приманил, не обрадовался. В отряд полетели балки и куски камней, и чем сильнее чародей бил по джинну заклинаниями, тем мощнее тот становился. Не прошло и получаса, как битва закончилась. Подрик, под надрывные крики терзаемого мага, нырнул в яму нужника и просидел там почти до утра, пока не услышал голоса бледного тифлинга и его спутника.       — Так и вот…. — закончил историю дварф. — Больше и сказать нечего. Не понимаю я ничего в этих гадах. Знал бы, чем кончится, еще тогда вытолкал бы этот Эльманстера взашей!       Маркус натянуто улыбнулся. Из рассказа Подрика он не почерпнул особо важных сведений, однако изначальный план воевать с джинном посреди города решил изменить. В самом деле, лучше зажать его там, где не будет особых возможностей для маневра. Велев двафру сторожить лагерь и ничего не трогать руками, он полез в шатер, стараясь протиснуться так, чтобы не пропустить внутрь ни единого солнечного блика. Почему-то он был уверен, что Подрик его не ослушается.

***

      Над Стонвудом взошла луна. Серебристые лучи отражались от кованых узоров на дубовых воротах внутреннего города. Со стен в темноту взирали часовые, но они не видели притаившегося в мраке колдуна, не сводившего глаз с ведущей вдоль разрушенных домов тропы. Когда-то он шел по ней в окружении порабощенной Эммир свиты, чтобы быть представленным двору Стонвудской знати. Молодой тифлинг с родовым гербом Хэллстормов на плаще, желанный гость тех, кто искал поддержки окружной аристократии. Во что вылилось это событие, по сей не дает ему покоя, застилая разум кровавой пеленой.       — Ну-ну, идем. — Астарион потянул его за рукав, возвращая в реальность. — Оставь этот склеп былых воспоминаний хотя бы на ночь, милый.       Маркус нехотя отвернулся, стараясь сконцентрироваться на охоте. Прокрутив в голове задуманное еще раз, он на всякий случай перепроверил свитки. Два из них — защитные, спасут от молний и света. Еще два — на случай, если придется бежать. Полем боя был избран подвал, где с одной стороны в полную силу не развернется джинн, но с другой — у них самих меньше шансов избежать прямой атаки.       Первым в узкий лаз меж раскуроченных досок пролез Астарион. Разглядев впереди коридор с болтавшимися на петлях остатками двери, он подал знак Маркусу спускаться, а сам занял удобную позицию у входа, позволявшую наблюдать за всем происходящим с более высокой точки. На случай, если джинна, кидающегося на все, что излучает силу плетения, придется отвлечь, он заготовил десяток магических стрел, но все-таки надеялся, что до этого не дойдет.       Маркус медленно спустился в подземелье. Стараясь не издавать лишних звуков, он осторожно расчистил плиты напротив входа в хранилище и принялся за начертание знаков. Символы на инфернальном языке трещали, собираясь в зашифрованную пентаграмму. Джинн, потревоженный незнакомой энергией, начал пробуждаться.       — Он шевелится, — шепотом сказал Маркус, не оборачиваясь к эльфу. — Как только я прочту первый свиток — вылезет. Будь наготове.       Астарион вытянул стрелу из колчана, вглядываясь в пульсирующее свечение со стороны хранилища. Последний знак, и пентаграмма вспыхнула, окончательно пробудив джинна. Маркус установил лампу в центр круга и, развернув свиток, прочел первое заклинание.       — Protege a lumine! — Теневая завеса легла между ним и очерченным кругом. Джинн издал утробный звук, стряхивая оковы сна. Маркус достал второй свиток, и под скрежет из глубин коридора произнес второе: — Fulgur adalligatum! — Невидимый купол накрыл их с Астарионом, и джинн вдруг затих.       Прошло несколько долгих минут в гробовой тишине, в которой слышалось собственное дыхание. Затем в хранилище что-то лязгнуло. Послышался треск молний, а следом — рев обозленного существа. Пространство осветила яркая вспышка, больно резанувшая по глазам. Гигантский джинн просочился сквозь покосившийся проем и, уставившись пылающими глазами на Маркуса, остановился в нескольких метрах от ловушки.       — И что теперь? — донеслось из-за спины. Тифлинг, прикинув все шансы, сконцентрировал темную энергию на кончиках пальцев. Ему нужно было затащить существо в круг, но оно явно туда не торопилось. Подстегивать джинна опасно, но, так или иначе, он все равно атакует. Потому, вместо ответа Маркус дал по струящемуся силой телу существа потусторонней молнией.       Если до этого момента в сознании джинна и было что-то вроде настороженности по отношению к пентаграмме и стоящей посередине лампе, то теперь, когда наглая провокация колдуна разнесла все сомнения на куски, он рванул в бой без зачатков осторожности. Неизвестно, какой артефакт он поглотил, чтобы обрести такую силу, но через доли секунды в Маркуса полетел исполинский шар огня. Тифлинг видел, как вспыхивает пламя меж полупрозрачных пальцев и срывается с них сквозь теневую завесу. Защитное заклинание не было рассчитано на удары этой стихии и потому просто дрогнуло, пропуская огонь через себя.       Приближающийся клокочущий шар ослеплял, опаляя стены. Маркус осознал, что ему не сбежать и не увернуться. И даже магический доспех не защитит его от такой силы. Он не рассчитывал на это. В прошлый раз джинн атаковал иначе, и ему даже в голову не пришло, что тварь решит их поджарить. Что вообще может их поджарить. А хуже всего, за его спиной в неменьшей растерянности застыл Астарион. Если побежит сейчас — может, еще успеет, хотя шансы и у него невелики. Маркус не был готов это принять. Дыхание смерти коснулось его, заставив на последних секундах просить о помощи. В очередной раз, переступая через гордость и подписывая себя на новые обязательства. Благо, покровительницу не пришлось просить дважды.       Шар влетел в плотную стену потусторонней энергии, подняв облако едкого пара. Тифлинг откачнулся, едва устояв на ногах. Джинн, осознавший, что незваные гости живы, зажег в руках клубок шаровых молний.       — Я не эксперт, но настало время бежать! — Астарион ухватил Маркуса за ворот мантии и потащил к выходу. Он даже не понял до конца, что только что произошло, но вероятность сгореть, не взирая ни на какие колдунства, знатно подстегивала его уносить ноги. Джинн отступать не собирался. Шаровая молния, которую он кинул вдогонку, взорвалась о купол, расходясь змеистыми линиями над головой. Купол выдержал, но вторая атака распылила его, оставляя беглецов без щита. Астарион отскочил в сторону, едва разойдясь с очередным шипящим шаром, которые джинн швырял без остановки, но разряд молнии все равно его зацепил. Правая сторона тела противно онемела, и эльф упал на одно колено в двух шагах от подъёма на поверхность. Для него все могло закончиться плачевно, если б не заклинание переноса, выдернувшее его из подземелья наружу.       Маркус шлепнулся на землю в паре метров от провала в подвал. Астарион приземлился рядом, растянувшись на стылой земле. Правая рука не слушалась, глубокая царапина легла от виска к уху, обагряя белокурые локоны кровью. Он повернул к тифлингу голову, но не успел рта открыть, как на всю округу разнёсся надрывной вой джинна.       — Попался! — злобно бросил Маркус, слыша, как вертится пойманная инфернальными символами тварь. — Сунулся следом все-таки. Сейчас лампа его поглотит.       Астарион сел, придерживая отказавшую руку другой. Из-под земли доносились толчки и бешеный рев. Осознание случившегося свалилось на эльфа, заставив на какое-то время забыть о беснующимся джинне.       — Маркус, — сказал он, глядя в одну точку. — Ты сейчас… ты только что чуть не умер?       — Ну… — замялся тифлинг, которому было крайне неловко за свою непредусмотрительность. — Признаться, мы только что оба чуть не умерли.       Астарион глубоко вдохнул и на выдохе выдал тираду, состоящую из нецензурных слов на чистом высоком эльфийском. Маркус натянул виноватую улыбку и, будто опомнившись, полез в подсумок за целебным эликсиром.

***

      Джинн сопротивлялся еще около часа. Опутанный цепями древней печати, утягиваемый в потертый магический сосуд, он не имел ни единого шанса вырваться. Его сила таяла, как и шансы что-то выкинуть напоследок. Маркус следил за сменой энергетики, ощущая, как существо проваливается в пустоту лампы все дальше и дальше. Астарион, который наконец вернул контроль над своим телом, сидел спиной к его спине, откинув голову ему на плечо. В темном, затянутом тучами небе, догорали последние звезды.       — Все, почти его не чувствую, — услышал он голос тифлинга. — Ушел, только след остался.       — Ну, раз так, пошли. Но только я иду первым и не вздумай со мной пререкаться.       Маркус пререкаться и не собирался. Пространство, которое он видел магическим взором и чувствовал своим нутром, не представляло опасности. Он пропустил эльфа вперед и, размяв пальцы, спустился за ним следом. Подвал освещался тусклым сиянием клубящейся в воздухе магической пыли. По полу стелилась пурпурная дымка инфернальной силы — всё, что осталось от запечатанного джина. В центре пентаграммы сияла волшебная лампа, продолжавшая поглощать остатки энергии. Астарион осторожно обошел начертанный круг и по стенке двинулся к хранилищу. Дойдя до прохода, он вдруг резко остановился на месте и поднял руку вверх.       — Что там? — забеспокоился Маркус.       — Боги… ты погляди на это.       Тифлинг подобрался ближе и, осторожно заглянув Астариону за плечо, невольно охнул. За время их отсутствия джинн изменил хранилище до неузнаваемости. Обломки стеллажей и артефакты висели над разбитыми кусками плит. Пола в общем понимании не существовало. Под хранилищем разверзлась пропасть, непроглядная и ведущая куда-то глубоко под землю. Дымка, что держала предметы и обломки гранита над пустотой, тянулась через коридор к лампе и усердно ей поглощалась.       — Маркус! Вон он! — Астарион чуть было не подпрыгнул на месте, увидев у дальнего угла хранилища парящий над широкой каменной платформой «Звонящий в ночи». — Он ждал меня! Я тебе говорю, он ждал меня!       — Астарион… — У тифлинга язык не поворачивался сказать, что идея лезть за артефактом откровенно плохая. — Может, как-нибудь иначе его достанем?       — Нет, нет, нет! — Нна отрез отказался эльф. — Я смогу. Я же ничего не вешу, моя радость. Но ты стой здесь и чтобы ни шагу!       Маркус не успел возразить. Астарион прыгнул на висящий над пропастью кусок гранитного пола. Камень под ним качнулся, но выдержал.       — Видишь?       — Вижу. — Тифлинг нервно наблюдал за спутником, и у него сердце уходило в пятки всякий раз, как он спрыгивал на очередной проседающий обломок. Конечно, ловкости и изящества эльфу было не занимать, и Маркус восхитился бы его кошачьей грациозностью, не будь под ним провала в бездну. И сейчас он думал только о том, что еще трижды душу продаст за крылья, если вдруг Астарион оступится. Он не сводил с эльфа глаз, будто его взгляд мог в случае чего пригвоздить падающего возлюбленного к месту. Лязг — и тифлинг все-таки обернулся на звук. У противоположной стены на развороченный гранит упал тяжелый артефакт, отлитый из крепкого металла. Звон стекла с другой стороны — еще один магический предмет не выдержал силы притяжения. Дымка инфернальной энергии таяла, отпуская то, что висело выше, а значит, скоро отпустит и плиты. — Астарион! — окликнул он эльфа, наконец добравшегося до цели. — Давай назад!       — Сейчас, сейчас, сейчас. — Астарион спружинил на широкую платформу из потрескавшегося гранита. Гладкий обсидиановый артефакт сам опустился ему в ладони. Округлые грани шаритского колокола источали тепло, будто внутри него тлело заточенное солнце. В ушах раздался едва слышный звон, сердце вступило с ним в резонанс, по телу растеклось умиротворение и блаженство. Астарион вдруг ощутил себя совершенно счастливым, но счастье длилось недолго. Гранит под ногами резко просел, рядом на остатки пола посыпались артефакты. Эльф очнулся, улавливая равновесие.       — Магия долго не выдержит! — крикнул Маркус, ясно ощутив, как ослабевает поглощаемое лампой поле. Дымка под ногами поблекла. В пропасть рухнула первая плита.       Астарион тряхнул головой отгоняя наваждение. Сжав артефакт, он рванул вперед и резко приземлился на теряющую высоту каменную платформу. Прыжок — и он ухватился за следующую, которая в ту же секунду начала опускаться. Маркус, который метался у края пропасти, больше не мог за этим наблюдать. Найдя в подсумке свиток переноса, он прыгнул Астариону навстречу, но тут же понял, насколько глупой была эта затея. Если под эльфом камни проседали прежде, чем упасть, то под тифлингом они срывались, не давая ему сообразить.       — К стене! — услышал надрывный голос и, не задумываясь, оттолкнулся от летящего вниз гранита, зацепившись за держащийся за опору стены кусок. Когти скользили по камню, высекая искры, Маркус никак не мог подтянуться и забраться на спасительную платформу. Астарион, краем глаза заметив, что он не справляется, решился на рискованный маневр. У самой стены в воздухе еще висел небольшой кусочек гранитной плитки, легкий, вряд ли способный выдержать даже его вес. Но размышлять было некогда. Он спрыгнул на этот островок, задержавшись на нем на долю секунды и, прежде, чем обломок плиты улетел в пропасть, рванул к стене, упав прямо перед пытавшимся забраться на выступ тифлингом.       Одной рукой Астарион ни за что бы его не вытянул. Поэтому, бросив драгоценный артефакт под ноги, он вцепился в Маркуса и потянул его на себя, затягивая наверх. Раздался треск, рвущий перепонки. Опора стены лопнула и остаток пола накренился, вот-вот готовый сорваться. Магия джинна больше не держала его, остался только погнутый металлический штырь, от которого неумолимо быстро отслаивалась кладка. Астарион обреченно проводил взглядом укатившийся вниз по наклонной обсидиановый колокол. Может, он и успел бы его ухватить, но все никак не мог разжать пальцы, которыми крепко держал побледневшие пуще прежнего запястья тифлинга. Колокол звякнул на прощание и исчез в непроглядной утробе пропасти. Он не успел даже расстроиться. Звук покореженного трескающегося металла наполнил пространство, отражаясь глухим эхом от уходящих в пустоту стен. Опора не выдержала. Обломок пола отошел от кладки и рухнул в пропасть, увлекая их обоих в бездну.