Прошлой ночью, после объявления о повышении Люси Карлайл до главы агентства Фиттис, вооруженный человек напал на отель, где было сделано объявление, убив двух человек и ранив еще нескольких.
Это второй раз за последние несколько месяцев, когда жизнь мисс Карлайл оказывается в непосредственной опасности. На данный момент мы не знаем, связаны ли эти два события или это совпадение.
Мы желаем мисс Карлайл всего наилучшего, поскольку сейчас она оправляется от пережитого стресса.
____________
Восемью годами ранее Чай Люси давно остыл. Не то чтобы это имело значение, она не сделала ни единого глотка. Пенелопа Фиттис сидела за столом перед ней и, казалось, сердито смотрела на нее сверху вниз. Ее бумажная кожа выдавала ее возраст больше, чем что-либо другое. Это в сочетании с залысинами, похожими на солому, делало очевидным, что она сильно запоздала с выходом на пенсию. По какой-то причине, когда Люси представляла Пенелопу, она всегда олицетворяла для неё силу юности. Но годы не были добры к этой женщине. Ее телохранитель, Йэн Уоттс, сидел в углу комнаты и пил чай из чашки с таким видом, словно предпочел бы находиться где угодно, но только не здесь. Он выглядел примерно так-же, как чувствовала себя в тот момент Люси. За последние несколько лет Люси редко видела этого человека. Он был для нее странной загадкой, которая всегда была рядом с Пенелопой, выглядя довольно скучающей. Как ни странно, этот человек ни разу не сказал Люси ни одного жестокого слова. На самом деле, несколько раз казалось, что он сам хотел убить Пенелопу за все, что она сделала. Время от времени он заходил так далеко, защищая ее. – Мисс Карлайл, - сказала Пенелопа, но Люси, на самом деле, не слушала. – Я сожалею о вашей потере. Особенно потому, что в этом не было необходимости. «Я сожалею о вашей потере». Эти простые слова чуть не сбросили ее с обрыва. Как она посмела? Как смеет Пенелопа извиняться за то, в чем была полностью ее вина? – Вы сожалеете? - спросила она, не в силах больше контролировать свой язык. – По моему, это вы причина всех моих страданий. Ее гнев, боль и печаль были настолько переплетены, что она не знала, где заканчивается одно и начинается другое. Гнев, кипевший в ее голове, был там некоторое время, но она подавила его. Она продолжала запихивать это на задворки своего сознания, решив продолжать жить своей новой ужасной жизнью. Но даже у Люси был предел, и на смерти ее друзей щелкнул предохранитель. – Теперь, Люси, - сказала Пенелопа. – Ты знаешь, что твоим друзьям никогда бы не пришлось умирать, если бы ты просто слушала меня. Я могу быть тебе полезной, Люси - другом. Но сначала мне нужно твое уважение. Мне нужно, чтобы ты выслушала меня. – Уважение? - спросила Люси. – Как, черт возьми, вы думаете, я когда-нибудь смогу вас уважать? – Люси, - предупредила Пенелопа. – Будь осторожна. Переступая черту дозволенного тебе, ты поймешь, что мое терпение не безгранично. – Я не думала, что оно у вас есть, - сказала Люси и встала с ужасно неудобного стула, на котором сидела. Возможно, это было неправильно, и, возможно, Люси пересекала опасную черту. Но ей было уже все равно. Пенелопа отняла у нее всё - всё хорошее в ее жизни теперь ушло из-за этой женщины-монстра. – Я хочу, чтобы ты выслушала меня, Пенелопа, - сказала Люси. – И послушай меня внимательно, потому что я устала играть в твои игры. Ты совершила ошибку, отправив меня и моих друзей в тот дом, потому что теперь мне абсолютно наплевать на то, что ты думаешь. Честно говоря, меня больше не волнует, что кто-либо думает обо мне. – Мисс Карлайл, - сказал Йен, вставая со стула. Мужчина посмотрел на нее широко раскрытыми глазами, в которых читалась мольба. – Возможно, вам пора вернуться домой и отдохнуть, прежде чем вы скажете еще что-нибудь, о чем можете пожалеть. Пожалуйста. Люси пристально посмотрела на мужчину, и он вздрогнул. – Я сожалею о многих вещах в своей жизни, но об этом, я могу вас заверить; я никогда не пожалею. – Мисс Карлайл, - сказала Пенелопа, вставая со своего стула за письменным столом. Люси наблюдала за ней, пока она шла к ней через комнату, твердо уперев руки в бока. Она следила за каждым своим движением, за каждым её вздохом. Женщина казалась нарочито спокойной, но Люси знала, что это не так. Она была в ярости. Она была бомбой замедленного действия, которая должна была взорваться в любой момент. Ее лицо было в опасной близости от ее лица. Она чувствовала горячее дыхание на своем лице. Ей хотелось отодвинуться от нее на дюйм, но она высоко держала голову и контролировала ритм своего сердца. – Возможно, - сказала Пенелопа. – Я дала тебе слишком много свободы. Это, конечно, моя вина - я должна была знать, что с тобой так легко не справиться. Завтра я буду более внимательно следить за тобой, Люси. У любого нормального человека хватило бы порядочности хотя бы притвориться испуганным, но Люси это уже не заботило. – Весело, - сказала Люси. – Я с нетерпением жду возможности поиграть в ваши игры. Пенелопа замерла, и на мгновение Люси увидела трещину в идеально выстроенном женском фасаде. Она нахмурилась, ее темные глаза пристально посмотрели в глаза Люси. – Это не игра, Люси. Я не разыгрываю тебя. Разве смерть твоих друзей была недостаточно хорошим напоминанием? Возможно, мне нужно нанести визит Энтони Локвуду. – Конечно, это игра, Пенелопа, - сказала Люси. – Или вы не обращали внимания? Вы создали ее, вы установили правила, не так ли? Не вините меня, если не сможете закончить то, что начали. Вы развязали войну. Вам лучше быть готовой закончить ее, потому что, если вы не сможете - я уничтожу вас. Пенелопа выглядела так, словно собиралась что-то сказать, но Люси оборвала ее. – И, если вы посмеете поднять руку на Энтони или Джорджа, я заставлю вас пожалеть об этом. Я уверена, что пресса была бы рада услышать, как вы проводите субботние вечера, шантажируя детей. Пенелопа закатила глаза, но она могла видеть, как краска залила ее лицо. Отлично. – Они никогда не поверят тебе, Люси. Они подумают, что ты просто агент с ПТСР, убитая горем от потери своей команды. Ты была не первой. Люси улыбнулась. – Вы правы, они могут мне не поверить. Но общественное мнение - опасная вещь, не так ли? Люди потеряют к вам доверие. Добавьте сюда труп такого всеми любимого агента, как Энтони Локвуд, и весь Лондон может ополчиться против вас только для того, чтобы было на кого свалить вину. Это как лесной пожар, Пенелопа, слишком много кислорода, и он уничтожает все на своем пути. В комнате воцарилась тишина. У Йена хватило здравого смысла понять, что именно сделала Пенелопа, даже если она еще этого не сделала. Его лицо приобрело смертельно бледный оттенок, руки были стиснуты по бокам, и она могла видеть, как он смотрит на дверь в поисках выхода. – Итак, - она улыбнулась Пенелопе. – Что вы будете делать? Убьёте Энтони Локвуда и подпишите свой собственный смертный приговор или оставите меня в покое, черт возьми? Люси попыталась скрыть свое удовлетворение, когда Пенелопа, кипя от злости, вышла из комнаты, оставив их с Йеном наедине. В комнате было тихо, когда она ушла, а потом внезапно все стихло. Йен Уоттс начал смеяться. Люси посмотрела на него так, как будто он сошел с ума, возможно, этот человек так и сделал. – Мне очень жаль, - сказал он. – Просто я уже много лет хотел посмотреть, как кто-нибудь накричит на эту женщину. Люси подняла бровь, глядя на явно истеричного мужчину. Он откинулся на спинку стула, держась за грудь, о своей чашке чая и вовсе давно забыл. – У нее есть и другие? Йен кивнул ей. – Конечно, - сказал он. – Ты же не думаешь, что ты единственная, кого Пенелопа держит под каблуком, не так ли? Ты действительно думаешь, что мне нравится проводить дни, нянчась с тобой и попивая чай с этим монстром? Люси распознала его печаль, потому что видела ее каждый раз, когда смотрела в зеркало. Люси посмотрела на него впервые за много лет. У него были темные круги под глазами, кожа была мертвенно-бледной, и он выглядел так, словно один порыв ветра сбил бы его с ног. Как она этого не заметила? Он выглядел точно так же, как она. – Кого она забрала у вас? - спросила Люси. Мужчина нахмурился, его голова слегка опустилась на грудь. – Мою сестру. Когда я был молодым агентом, Пенелопа, я думаю, что-то увидела во мне. Но я был всего лишь сотрудником небольшого агентства, и я не хотел бросать свою семью. Итак, Пенелопа просто вычеркнула мою семью из уравнения. – Я сожалею о вашей потере, - сказала Люси. – На самом деле, никто никогда не должен терять то, что потеряли мы. – Как бы мне ни нравилось наблюдать за борьбой Пенелопы, Люси. Тебе нужно быть осторожной, - мужчина посмотрел на нее с чем-то близким к страху. – Она это плохо воспримет. Она что-то замышляет. Я не знаю, зачем ты ей нужна, но какая-то часть ее одержима тобой. – Мной? Я не знала, - сказала она. Он улыбнулся ей, показав яркие белые зубы. – Ты умнее, чем кажешься. Не показывай этого Пенелопе. Люси закатила глаза, глядя на мужчину. – Я молодая девушка в мире, где доминируют мужчины и взрослые, которые думают, что знают лучше меня только потому, что они старше. Я должна быть умнее всех. – Мисс Карлайл, - сказал мужчина. – Как бы опасно это ни было, я хотел бы быть вашим другом. Пусть Пенелопа думает, что мы ненавидим друг друга, мне все равно, но если мы собираемся пережить ее, нам нужна помощь. – Мои друзья называют меня Люси, - сказала она. – Я думаю, мы можем начать с этого. Йен улыбнулся ей и протянул руку. – Мои друзья зовут меня Питер. – Питер? - переспросила Люси. – Я думала, тебя зовут Йэн. – Йэн - это мое второе имя. Мое полное имя Питер Эндрю Йэн Уоттс. Думаю, я изменил его, чтобы в нем оставалось что-то от меня, чего бы не было у Пенелопы. – Приятно познакомиться с тобой, Питер, - сказала она. Она пожала ему руку, и чувство товарищества наполнило ее. Возможно, они не были друзьями, но теперь у нее были союзники, и, возможно, это было опаснее, чем Пенелопа могла себе представить. Восемь лет спустя Локвуд шел по темному дому с непревзойденной уверенностью - каждый шаг он делал твердо, с высоко поднятой головой и расправленными плечами. В то время как большинство людей были бы одурачены игрой этого человека, Люси видела его насквозь. Его улыбка была слишком идеальной, дыхание слишком неровным, а волосы начали блестеть от пота. В тот момент, когда дверь на Портленд-роу закрылась, и они вошли в кухню, освещенную только лунным светом, проникающим сквозь матовые окна, она практически накричала на него. – Сядь, Локвуд, - сказала она. – У тебя кровь течёт. Локвуд посмотрела вниз на свою руку, которая действительно начала кровоточить сквозь дорогую ткань, которой она была обернута. – О, - вот и все, что он сказал. Она закатила глаза. – Локвуд, сядь, или я заставлю тебя это сделать. Он ухмыльнулся ей, и на краткий миг она подумала, не оставить ли его одного истекать кровью на кухне. – Звучит заманчиво. Она посмотрела на мужчину так, как никогда раньше, и его улыбка тут же погасла. Локвуд неохотно сел на кухонный стул, и она машинально увидела, как его тело начинает сливаться с мебелью. Люси не могла не чувствовать себя виноватой за то, что использовала его как живую подушку в машине, когда ему явно было так больно. – Под раковиной есть набор для шитья, - сказал Локвуд. – Я уверен, ты сможешь найти там что-нибудь, чтобы все это убрать. – Набор для шитья? - она не смогла скрыть страха, прозвучавшего в ее голосе. – Локвуд, ты сумасшедший. Я не собираюсь сшивать твою кожу с помощью какой-нибудь иголки и нитки, которые ты, вероятно, купил в Primark. Локвуд, возможно, сошел с ума, но она не собиралась зашивать его на кухне ничем, кроме иголки и нитки. Он рассмеялся. – На самом деле это действительно хирургический набор. Ты найдёшь немного марли, бутылку текилы, несколько иголок и ниток, которые я купил в аптеке, а не в Primark. – Почему у вас на кухне хранится хирургический набор? - спросила она. Он пожал плечами. – Тебе действительно сейчас это важно? Конечно, она хотела бы знать, но не собиралась спорить с ним по этому поводу. Она достала аптечку из-под раковины и открыла ее. Она была удивлена, обнаружив, что это действительно был полностью укомплектованный хирургический набор, в котором было гораздо больше, чем просто бутылка текилы, которую она ожидала. – Позволь мне просто..., - она неуверенно начала тянуть за ткань, но он поморщился, застонав от боли и она застыла на месте. – Прости. Он покачал головой, стиснув зубы. – Все в порядке, - сказал он. – Бывало и похуже. Люси не хотела представлять, что было хуже выстрела в руку, но промолчала. На этот раз она осторожно развернула его руку, и из открытой раны сразу же потекла кровь. Люси быстро прижала ладонь к его рукам, когда кровь начала сочиться сквозь ее пальцы, окрашивая их в красный цвет. Она почувствовала панику, внезапно она увидела в своем воображении всех людей, которых когда-либо потеряла. Она увидела их мертвыми и истекающими кровью, в то время как она была неспособна их спасти. Это мог быть Локвуд. Это все еще мог быть он. – Люси, - сказал Локвуд, встретившись с ней взглядом. Он схватил ее за руку, успокаивая. Она даже не заметила, что они дрожат. – Я в порядке. Все в порядке. Она кивнула и собралась с духом. Это был не первый раз, когда ей приходилось оказывать кому-то первую помощь, но было что-то особенное в том, чтобы делать это с Локвудом. Первое, что она сделала, это подошла к плите и начала кипятить воду, чтобы продезинфицировать иголку с ниткой. Локвуд, возможно, и смирился с риском заражения, но она не смирилась. Как только иголка и нитка были продезинфицированы, она вернулась к Локвуду и отказалась смотреть ему в глаза. Она не могла этого сделать, когда он смотрел на нее снизу вверх. Она достала текилу из аптечки и, прежде чем вылить немного на рану Локвуда, налила немного в кружку и быстро выпила. Напиток обжег ей горло, но придал ей смелости, необходимой для продолжения. – Можно мне тоже немного? - спросил Локвуд. Она кивнула и протянула ему стакан. Локвуд выпил его прямо из бутылки и не поморщился, когда дешевое пойло растеклось по его телу. Он плеснул себе еще на руку, поморщился, прежде чем кивнуть. Она сделала глубокий вдох, прежде чем вонзить иглу в его кожу. Локвуд шумно втянул в себя воздух, но, кроме того, он держал себя в руках, когда она накладывала швы на его руку. Она пыталась притвориться, что его плоть была всего лишь подушечкой для булавок, которую она делала, а не телом ее друга. Она пыталась притвориться, что решает все проблемы, накопившиеся за годы. Она пыталась… Но она не могла. Она не могла притворяться, что боли не было. Что годы просто взяли и незаметно прошли. Она не могла притворяться, что Локвуд пострадал не по ее вине, потому что так оно и было. Это всегда будет ее вина. Она сосредоточилась на своем дыхании, сосредоточилась на том, чтобы восстановить целостность его кожи, как она делала с бесчисленным количеством людей до него. – Ты делала это раньше, - заметил Локвуд сквозь стиснутые зубы. – Когда ты научилась зашивать кого-то? – Не думаю, что ты действительно хочешь это узнать, - сказала она, и он рассмеялся над этим замечанием. – И все же... я хочу знать, - сказал он, и она не была уверена, говорит ли это выпивка или боль. – Я хочу знать о тебе все. Все эти годы - всё то время, которое мы никогда не вернем, я хочу знать всё. Она покачала головой и постаралась не смотреть на него, продолжая накладывать швы на его кожу. – Поверь мне. Это не так. Есть вещи, которые тебе лучше не знать. Вещи, которые я делала... очень плохие вещи. Я делала это, чтобы выжить в той адской дыре. Но… Я думаю, что это мало-помалу разрушало меня. Я даже себя больше не узнаю. Локвуд посмотрел на нее такими темными глазами, что она чуть не упала в обморок. – Я все еще узнаю тебя, Люси. Я всегда мог узнать тебя среди тысяч других. Она на мгновение замерла и наконец позволила себе по-настоящему взглянуть на него. Он смотрел на нее так серьезно и правдиво, что она почти поверила ему. Она была словно стеклянная, и он мог видеть ее насквозь. Вера Локвуда в нее заставила ее захотеть поверить в себя впервые за столь долгое время. – Что ты видишь? - прошептала она ему. – Я вижу Люси Карлайл. Я вижу человека, который пожертвовал всем, чтобы ее друзья могли жить. Я вижу кого-то самоотверженного, доброго и красивого. Я вижу тебя. Я всегда видел тебя. – Я думаю, тебе, возможно, нужно провериться у оккулиста, - сказала она ему. Она закончила последний стежок и потянулась, чтобы взять немного марли из набора, но Локвуд остановил ее, положив руку ей на плечо. – Люси, - сказал он, и ее имя прозвучало как молитва на его губах. – Я никогда не видел тебя яснее. Если бы Люси не была столь неуверенным человеком, она бы наклонилась и поцеловала его тогда. Это было так легко. Они были близки - так близко, что она чувствовала дыхание на своей щеке и слышала, как бьется его сердце в груди. До этого момента она ничего так не хотела, как ощутить его мягкие губы на своих. Она все еще помнила их первый поцелуй много лет назад. Прикосновение задержалось на ее коже, как призраки, которые она каким-то образом все еще видела. Она бессознательно почувствовала, что облизывает губы, подумав об этом. Люси отстранилась от его гипнотического взгляда, как бы больно ей это ни было делать. – Я закончила, - сказала она и попыталась смотреть куда угодно, только не на Локвуда. – Постарайся не разорвать швы, ладно? – Ничего не обещаю, - сказал он, заслужив от нее язвительный взгляд. – Я не собираюсь заново зашивать эту рану, Локвуд, - сказала она. – В следующий раз я отвезу тебя в больницу или ты можешь зашивать рану сам, - Локвуду хватило здравого смысла выглядеть испуганным её угрозой. Люси повернулась к раковине и открыла кран, чтобы вымыть руки. Она не могла не смотреть, как алая кровь становится розовой, когда она мыла руки. – Люси, - услышала она голос Локвуда, но не повернулась к нему лицом. – Ты в порядке? Я имею в виду, кто-то пытался убить тебя сегодня. В тебя стреляли. У Люси вырвался смешок - сухой и лишенный счастья. – Кто-то всегда пытается убить меня, Локвуд. Я к этому привыкла. И если ты не заметил, то стреляли не в меня, а в тебя. – Это не... Это не то, к чему тебе когда-либо следует привыкать, Люси, - сказал Локвуд. Она слышала страх в его голосе - прерывистое дыхание, напряженные голосовые связки, которые звучали так, словно они никогда не прикасались к воде. Она проигнорировала это. Она не могла сосредоточиться на том, что произошло, потому что тогда она не смогла бы продолжать двигаться вперед. Не глядя на него, она взяла бутылку текилы со стола и сделала еще один большой глоток. Боже, это было ужасно. Локвуду нужно было вложиться в какой-нибудь алкоголь получше. Локвуд протянул руку, и Люси вручила ему бутылку. – Когда Лили возвращается? - спросила Люси, не то чтобы ее это действительно волновало. – Я не знаю, - сказал Локвуд, откидываясь на спинку стула. – Она не отвечала на мои звонки. Возможно, она даже не знает, что в меня стреляли. Я не виню ее. Я сам не свой с тех пор, как... – Я понимаю, - сказала Люси. – Если ты не против, у меня есть совет. – О, Люси Карлайл дает мне советы по поводу моих отношений, - сказал он, улыбаясь. – Времена действительно изменились. – Просто поговори с ней, - сказала Люси. – Но не давай ей обещаний, которые ты, не сможешь сдержать. Женщины ничего так не ненавидят, как иметь ложную надежду. – Что, если я не хочу... – Не давай мне надежды, Локвуд, - сказала она. – Это закон подлости. Я знаю, что если я буду крепко держать в руке воздушные шарики, они обязательно улетят. – Отдохни немного, Люси, - сказал Локвуд. – У тебя был долгий день. – У меня нет на это времени, - пробормотала она. – Надеюсь, в будущем это изменится, Люси, - сказал Локвуд. – Ты заслуживаешь мирной жизни. Люси вздохнула: если и было что-то, чего она никогда не увидит, так это мирную жизнь.