В кабинете Дамблдора она монотонно пересказывает произошедшее. Каждое слово отрывает по куску от ее души. Вот бы спрятать эти воспоминания, стереть и никогда не озвучивать. Пусть они покоятся в сундуке на дне Черного озера.
Дамблдор внимательно слушает не перебивает, хотя у него наверняка есть вопросы. Их просто не может не быть. Они все – части какой-то неразрешенной загадки, и лишь, когда все сложится, можно получить ответ. Своим молчанием Дамблдор демонстрирует завидную выдержку. Она сама до сих пор медленно умирает от того количества вопросов, которые требуют ответов.
Серая мантия Дамблдора отражает настроение, захватившее Гермиону. Тоска. Обреченность. Неизбежность. Когда она успела стать заложницей ситуации?
Гермиона ерзает на стуле, сцепляет пальцы в замок. Она чувствует себя не на своем месте в этом кабинете, полном фальшивого уюта.
– И я ушла, – заканчивает она. Гермиона не корит себя за то, что утаила связь своей магии с магией Гонта. Это личное. Она должна сначала сама со всем разобраться.
Дамблдор кивает.
– Мисс Грейнджер, спасибо вам, что вы согласились участвовать в этом. Я знаю, что это трудно.
Она ждет. После такого вступления, он обязан попросить ее о чем-нибудь еще. Слова Гонта о манипуляциях звучат в голове. Гермиона понимает, что он прав. Но лучше ей будет манипулировать Дамблдор, чем неизвестный своими мотивами Гонт.
А еще лучше, если она останется независимой от них всех.
– Я бы хотел…
– Директор, – перебивает она, и все внутри кривится от этой невежливости. Но так нужно: – я бы не хотела пока следить за профессором Слагхорном. Я устала. У нас с Гарри есть дела, на которых нам нужно сосредоточиться. Если я замечу что-то странное, то обязательно сообщу вам.
Несколько долгих секунд Дамблдор оценивающе смотрит на нее. Ей кажется, что внутри него идет борьба: одна часть хочет поспорить и уговорить, другая – отпустить.
Побеждает вторая.
Может быть, он и манипулятор, но не плохой человек.
– Хорошо, мисс Грейнджер. Если что-то случится, то сразу же приходите. Пароль от кабинета вы знаете.
Гермиона поднимается.
– Конечно, директор. Хорошего вам дня.
Они прощаются, и Гермиона уходит. Весь день проходит в учебе. Гермиона старается загрузить свои голову полностью, чтобы ненужные мысли не проникли внутрь, не пустили корни. У нее получается.
Затеряться среди страниц учебников иногда так легко.
Лишь вечером она позволяет тоске завладеть собой. Но даже тогда не дает себе утонуть в одиночестве, уходит в общую гостиную.
Если останется одна, то темные чувства сожрут изнутри. Они так легко захватывают ее в последнее время.
Гермиона перебирает рыжую шерсть Живоглота. Кот устраивается на коленях и громко мурчит. Бросает презрительный взгляд на Рона, прежде чем закрыть глаза. Притворяется, что спит, но на самом деле кот вслушивается в каждое слово и наблюдает за людьми сквозь полуприкрытые веки. Хитрюга.
Гостиная Гриффиндора почти пуста. Гарри и Рон увлеченно играют в волшебные шахматы.
– Мы так и не выяснили, чем занимается Малфой в Выручай-комнате, – говорит Гарри, когда в очередной раз проигрывает своему другу.
Гермиона прикрывает веки и облокачивается на спинку дивана. Тоска отступает. Друзья всегда спасали от негативных чувств. Гермиона чувствует, как напряжение, пронзающее тело последние дни, уходит. Ей хочется навсегда остаться здесь, подальше от сложных решений и хитрых манипуляторов.
– Ты не говорил о своих подозрениях Дамблдору? – спрашивает устало. Она уже чувствует, каким будет ответ.
Гарри хмурится. Он неосознанно рисует пальцами какие-то причудливые узоры на столе.
– Говорил, но… – Гарри мнется, – это ничего не дало. Он сказал, что это сейчас неважно.
– А что важно? – Рон убирает шахматы. Его брови сдвинуты, губы поджаты – он недоволен безразличием Дамблдора. Рон довольно часто в последнее время чувствует разочарование от всех, кого раньше считал кумирами.
Дамблдору намного интереснее новый Гонт, чем Малфой. Но Гермиона молчит, не хочет выдавать чужие секреты, хотя она никому ничего не обещала.
– Иногда мне кажется, что они все просто нами играют, – глухо произносит она, но ее слова звучат громко в тишине гостиной.
Гарри вздыхает. В зеленых глазах вспыхивает упрямство. Он все еще видит в Дамблдоре своего идола – самого доброго и справедливого.
– Ты не права.
Он встает со своего места и садится к ней на диван. Гладит Живоглота, кот недовольно щурится.
– Дамблдор знает, что лучше для всех нас. Просто не всегда он замечает мелочи. Я верю ему, – в голосе слепая убежденность.
Гермиона кивает. Она понимает Гарри, сама была такой же, пока что-то не изменилось, и ложь не стала преследовать ее. Теперь же остается жажда не позволить кукловодам дергать за нити. Доказать, что она не марионетка. Жаль, нет возможности перерезать все нити, освободить себя, Гарри, Рона. Всех.
– В последнее время я не верю никому.
Она кладет голову ему на плечо.
– Что тебя беспокоит? – Рон тоже садится на диван, из-за чего Живоглот шипит. Есть войны, которые никогда не угаснут.
– Ничего, совсем ничего.
***
Она старается избегать Гонта и при этом все время сталкивается с ним, будто он тенью следует за ней. Его присутствие ненавязчиво, но всегда ощутимо. Иногда ей кажется, что она сама все выдумала, и все столкновения – просто случайность, но…
Она видит его в самых необычных местах замка. Обычно он разговаривает с кем-нибудь – профессором, студентом, призраком. На нее не смотрит, но она чувствует – он все равно наблюдает.
На его занятиях Гермиона молчит, делает лишь необходимое. Игнорирует любопытные взгляды гриффиндорцев, когда не поднимает руку, чтобы ответить на очередной вопрос. Томас Гонт принимает правила этой игры и не старается ее разговорить. Иногда чуть насмешливо смотрит. Знает, что рано или поздно она сдастся.
Он – хозяин времени. Умнее и хитрее, чем она.
Но Гермиона не сдается. Вместо этого она пытается понять суть их связи. За неделю перерывает все книги в библиотеке, но ничего не находит. Дает себе еще немного времени. Когда оно истечет, она пойдет к профессору Макгонагалл. Быть может, та что-нибудь подскажет. Очевидно, в замке есть человек, который может ответить на вопросы, но Гермиона не пойдет у него на поводу.
Скрип пера о пергамент прерывает тишину библиотеки. Гермиона с неведомой яростью выводит каждое слово. Если нажмет чуть сильнее, то перо просто сломается.
Эссе по трансфигурации кажется неуклюжим, ему не хватает глубины. Гермиона довольно часто бывает недовольна своими работами, особенно, если перечитывает их спустя какое-то время. Она твердо убеждена, что совершенству нет предела. Но сейчас текст, выходящий из-под ее пера, действительно выглядит куцым.
Гермиона просто не может сосредоточиться. Не тогда, когда
он рядом.
Гермиона отрывает взгляд от пергамента и натыкается на Томаса Гонта. Он сидит в нескольких столах от нее, с показной увлеченностью читает книгу в черной обложке. Свет слишком тусклый, чтобы разглядеть название. Наверно, что-то из запретной секции. Хочется подойти ближе и рассмотреть обложку, но Гермиона вовремя останавливает себя.
Нельзя.
Она стискивает зубы. Томаса Гонта нужно игнорировать. Хотя это довольно сложно, особенно, когда собственная магия предает ее, да и желание поговорить с ним становится слишком сильным. Вероятно, Гермиона падка на умные слова, слетающие с чужих губ, поэтому он так сильно в каком-то смысле очаровал ее. У всех есть свои слабости.
Она скучает по их беседам.
На мгновение он отрывается от книги. Взгляды пересекаются. Его – всезнающий, будто мысли и чувства Гермионы для него не секрет. Ее – упрямый, ведь она не планирует сдаваться. Это борьба, которой никогда не будет конца.
Гермионе кажется, что они одни в библиотеке. Одни во всем чертовом мире. Она не замечает никого вокруг, кроме Гонта.
Жар опаляет щеки и опускается к груди.
Уголки губ Гонта приподнимаются в намеке на улыбку. Он резко прерывает зрительный контакт и вновь возвращает свое внимание книге. Но почему-то кажется, что это не признание проигрыша, а просто подачка в виде кратковременной передышки. Гермиона растерянно моргает, затем утыкается в свое эссе.
***
Она просыпается от очередного кошмара, где черные змеи сдавливают ее горло. Проводит пальцами по шее. Разумеется, никаких змей нет. Гермиона понимает, что не уснет вновь, хотя утро воскресения создано для отдыха.
Она приводит себя в порядок. Отражение в зеркале измучено, под глазами лежат глубокие тени. Она никогда не назвала бы себя красавицей, но сейчас выглядит слишком уставшей.
Гермиона одевается, берет свою сумку и с удивлением обнаруживает внутри мантию Гарри. Она не помнит, когда брала ее. Гермиона хмурится, задумчиво рассматривает мантию-невидимку. Быть может, прошлым вечером, когда они следили за Малфоем, она случайно положила ее себе?
Должно быть, так и было.
Или она сошла с ума. Оба варианта равнозначны. Запихивает мантию обратно, нужно не забыть вернуть ее Гарри. Она никогда не жаловалась на проблемы с памятью.
Определенно нужно больше отдыхать. нельзя так перегружать голову.
Она выходит из спальни. Ее магия неспокойна этим утром. Гермиона надеется, что тренировка поможет усмирить бешеную энергию, которая сегодня словно стремится разорвать клетку смертного тела изнутри.
На улице воздух влажный, как после сильного дождя. Гермиона кладет сумку на землю и достает палочку. Отрабатывает недавно выученные заклинания. Магии слишком много. Настолько, что все заклинания становятся в два раза сильнее. Гермиона не понимает, в чем дело и задумчиво рассматривает палочку.
Какое-то странное предчувствие заставляет ее посмотреть вправо. Томас Гонт, весь одетый в черное, направляется в сторону Запретного леса. Он далеко, но она всегда его узнает, будто его образ выжжен на обратной стороне ее век.
Зачем он идет туда?
Гермиона колеблется лишь минуту, а потом достает мантию невидимку и следует за ним. Она догоняет его быстро. Держится на расстоянии, старается ступать бесшумно.
Сердце бешено бьется внутри от страха, что ее поймают, и от предвкушения, ведь она может теперь разгадать тайну. Гонт погружен в свои мысли и не замечает, что кто-то его преследует.
Так лучше.
Когда она вступает на территорию леса, весь свет словно исчезает. Сумрак поглощает все. Жадное, ненасытное чудовище. В этом месте не помогут ни боги, ни черти. Деревья, когда их касается ветер, ветвями поют зловещие песни.
Гермиона ступает аккуратно. Никогда не знаешь, кто может ждать тебя здесь.
Возможно, следить за Гонтом – плохая идея.
Если весь мир лишь кости богов, то этот лес мог бы быть черным сердцем.
Она теряет Гонта из виду. Растерянно оглядывается по сторонам, будто его призрак мог затеряться среди деревьев, но никого не видит. Быть может, лес поглотили его? Так или иначе Томас Гонт словно испарился.
Гермиона не успевает среагировать, когда заклинание ударяет в грудь, и падает. Мантия слетает с нее, делая вновь видимой. Ей кажется, что корни вековых деревьев тянутся к ней из земли, стремятся затянуть к себе. Действие заклинания резко обрывается.
– Всегда одни и те же ошибки, мисс Грейнджер, – чуть лениво проговаривает каждое слово Томас Гонт. Он стоит в паре метров от Гермионы. Его брови приподняты в насмешке.
Гермиона приподнимается на локти. Кашель сотрясает тело.
Она не понимает, когда он успел ее обнаружить. Возможно, знал изначально.
– Вы очень неумелы в слежке, – очередное замечание напоминает удар. Такое же хлесткое.
– Я не следила, я просто… – она неопределенно махает рукой, – мне было интересно узнать, куда вы пошли.
Она складывает мантию невидимку. Не хватает еще потерять такую полезную вещь.
Гонт подходит ближе.
– Это и называется слежка.
Он протягивает руку, но Гермиона игнорирует этот жест и поднимается сама. Оба молчат. Их магия соприкасается в пустой попытке слиться. Напряжение от того почти осязаемо. Сверлят друг друга взглядами, пока Гермиона не сдается первой.
– Так, куда вы идете? – и тут же хочет отмотать время назад, чтобы спросить по-другому. С Гонтом нужно быть хитрой, а не прямолинейной.
Он пожимает плечами.
– У нас с вами был момент откровенности, но сейчас он прошел, – склоняет голову вбок и внимательно рассматривает лицо Гермионы, – ответ за ответ, мисс Грейнджер. Честность за честность.
Дьявол. Быть может, его соткал этот лес. Быть может, он одно из его порождений.
Гермиона закатывает глаза. Сама загнала себя в эту ловушку. Она почему-то уверена, что он задаст сложный вопрос. Такие люди как Гонт всегда хотят правду, в которой не каждый себе признается.
– Что вы хотите узнать? – не дает себе шанса передумать.
– Вас пугаю я сам или то, кем вы становитесь рядом со мной? – он поднимает руку и подносит к лицу Гермионы. Пальцы замирают в нескольких сантиметрах от ее щеки, будто какая-то преграда отделяет от прикосновения.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – выдавливает из себя слова. Ложь искажает черты. Она прекрасно понимает и даже интуитивно знает ответ, но не хочет заглядывать в глубины собственной души.
Никогда не знаешь, каких монстров там можно увидеть.
Гонт убирает руку. Он не выглядит разочарованным, скорее ее упрямство забавляет его.
– Значит, и я не скажу вам ответ.
Больше ничего не говорит. Разворачивается и уходит. Она глупо смотрит ему в спину. И это все?
– Стойте! – эхо уносит это слово.
Гонт подчиняется, смотрит на нее через плечо. Одинокая фигура в сумраке леса.
– Да, мисс Грейнджер?
– Я боюсь и вас, и себя, – говорит так быстро, словно боится передумать. Признание дается легко, но за ним следуют опасения. Когда он использует эти слова против нее?
Выражение лица Гонта никак не меняется. Оно расчетливо-задумчиво, как если бы кто-то взвешивал ценность слов. Дать оценку им, определить пользу для себя самого.
– Куда вы идете? – Гермиона напоминает об их сделке.
Но он ничего не отвечает. Вновь подходит к ней и протягивает руку.
– Я могу показать, – она смотрит на его руку с опасением, будто перед ней ядовитая змея. Наивно думать, что все будет просто. Мгновение тянется, сложно принять решение. И хотя Гермиона думает, что Гонт не причинит ей вреда, крупицы страха царапают разум. Не опасно ли идти за пределы Хогвартса почти с незнакомцем?
Но на самом деле решение принято задолго до. Обхватывает его большую теплую ладонь. Прикосновение кожи к коже посылает волну тока по телу. Это оглушает. Гермиона удивленно смотрит на их сцепленные руки.
– Мы аппарируем, – предупреждает Гонт, – в этом месте нет никакого барьера.
Гермиона не успевает ничего ответить, вихрь аппарации затягивает их обоих.
Голова кружится, перед глазами все расплывается. Гермиона отпускает руку Гонта, но тут же хватается за него вновь, когда понимает, что не может стоять на ногах.
– Вы в порядке? – в его голосе не звучит искренности, но Гермиона все равно кивает.
– Мне нужна минута, – она цепляется за него, сминает пальцами черное кашемировое пальто.
Он терпит. Ничего не говорит, хотя Гермионе прекрасно известно, насколько острым бывает его язык. Должно быть, он сдерживает много саркастичных комментариев сейчас, когда ему приходится просто ждать.
– Вы больше любите маггловскую одежду, – невпопад говорит она.
– Так мне привычнее. Вы никогда до этого не аппарировали?
– Уроки по аппарации начнутся со следующей недели.
– Теперь вы знаете, чего ждать, – она уверена, что он усмехается при этом.
Пальцами касается ее волос, почти невесомо. Его магия ластится к ней, утешает, дает сил.
Гермиона резко отстраняется.
– Я в порядке.
– Отлично, – сухо отвечает он. Не смотрит на нее.
Он идет вперед, Гермиона отстает на пару шагов. Она слишком часто ходит за ним следом. Настолько, что это может стать привычкой. Попутно она очищает одежду от лесной грязи невербальным заклинанием. Приглаживает волосы, в которых обнаруживает несколько осенних листьев.
Ее магия затихает, возвращается в прежнее русло. Гермиона не знает, прошло ли утреннее буйства само собой или так повлияло присутствие Гонта.
– Где мы?
– Сейчас все увидите, – бросает ей через плечо.
Сначала ничего не видно – это просто пустое поле, одинокое и тусклое. Но стоит перейти защитный барьер, который неприятно вибрирует при этом, показываются цветные палатки. Уродливое трехэтажное здание, словно собранное из разных частей, возвышается над всем этим буйством красок.
Томас Гонт резко останавливается, и Гермиона, задумавшись, чуть не врезается ему в спину.
– Это… – она забывает договорить, лишь удивленно осматривается.
– Гильдия старьевщиков. У меня есть небольшое дело. Вы можете пока походить здесь.
Она бросает на него взгляд, полный возмущения. Гильдия старьевщиков место опасное. Она не собирается оставаться здесь одна.
– Я…
Гонт прерывает ее.
– Через полчаса встретимся здесь, – он уходит и быстро растворяется в толпе.
Она остается одна у входа и чувствует себя брошенной. Что будет, если он не вернется? Она без денег и знаний, но с волшебной палочкой.
Гермиону несколько раз грубо толкают люди, спешащие куда-то. Здесь вообще довольно оживленно.
– Ну что ты стоишь! – кричит ей полная женщина в фиолетовой мантии.
Гермиона понимает, что стоять на одном месте не получится. Она идет вперед и сливается с людской массой. В воздухе висит тяжелый запах сырости и грязи.
Рассматривает прилавки, набитые разными вещами: от редких карточек из шоколадных лягушек до старинных украшений, часть из которых наверняка умело сделанные подделки. Многие продавцы прячут свои лица. Гермиона понимает: скорее всего, у них проблемы с законом. Здесь похоже довольно много ворованных вещей.
Иногда на пути встречаются женщины в причудливых цветных мантиях. Они предлагают предсказать судьбу за деньги. Гермиона обходит их стороной. Презрение к прорицаниям слишком глубоко коренится в ее душе.
Иногда не знать будущего не так уж и плохо.
У некоторых торговцев она видит старинные книги. Потрепанные обложки манят запретными знаниями. Гермиона жалеет, что не взяла с собой деньги. Слежка за собственным профессором не должна была привести в подобное место.
Гермиона думает отправить Гарри патронуса. Если бы кто-то знал, где она, это могло бы обезопасить. Но не хочет привлекать к себе еще больше внимания: маггловская одежда и так выделяет ее среди остальных.
Насколько Гермиона помнит, Гильдия старьевщиков вне закона. Но продолжает существовать. Вероятно, есть системы, которые не так просто сломить.
Она теряется во времени, пока рассматривает здесь все. Место оказывается неожиданно интересным.
Чьи-то пальцы крепко обхватывают ее запястье. Гермиона резко дергается в сторону, пытаясь вырваться, но хватка седовласой женщины в черных одеждах крепка. Длинные ногти впиваются в тонкую кожу.
– Отпустите меня, – шипит Гермиона и тянется за палочкой.
Женщину это не пугает. Ее глаза подернуты белой пеленой.
– Я вижу, – в ее голосе словно звучат призраки, будто потусторонний мир сталкивается с реальным, сливается в этой женщине, – рядом с тобой смерть, девочка.
От ее слов холодок бежит по позвоночнику. Гермиона больше не вырывается, она впитывает каждое слово. Что-то мрачное завладевает ей.
– Рядом с тобой так много смерти…
– Вот ты где, – Гонт появляется неожиданно. Рука ложится на плечо в покровительственном жесте.
Гадалка тут же отпускает Гермиону и отходит назад. Черты ее морщинистого лица искажает паника.
– Простите, – шепчет она и быстро уходит.
Гермиона не может осознать, что произошло. Эта женщина испугалась Гонта? Или это просто какой-то трюк?
– Что она тебе сказала? – он убирает ладонь.
– Ничего особенного, – Гермиона задумчиво смотрит в толпу людей, – что-то про смерть.
Вероятно, ее просто хотели обмануть. Мошенники ведь так и поступают: говорят нечто громкое, а потом требуют деньги?
– Не стоит верить гаданиям, здесь полно мошенников, – он слегка подталкивает Гермиону вперед, – нам пора уходить.
Гермиона замечает в его руке сверток. Судя по всему, там книги.
– Вы нашли, что искали?
Она не ждет от него ответа, поэтому удивляется, когда слышит.
– Уже давно.
Гермиона не задает больше вопросов, позволяет Гонту вести себя. Он уверенно двигается среди людской толпы. Иногда Гермионе кажется, что другие маги избегают его. Быть может, темная аура Гонта отталкивает от него всех, кого он не хочет подпускать.
Они проходят барьер и почти сразу же аппарируют. На этот раз все проходит легче.
В тишине направляются в замок. Их руки почти соприкасаются. Что-то меняется между ними. Нити, связывающие их магию, становятся прочнее. Быть может, из-за того, что они идут в одном направлении, а не порознь.
Во дворе уже есть другие ученики. Они провожают Гонта и Гермиону любопытными взглядами. Пятикурсницы с Когтеврана начинают шептаться.
Гермиона старается не обращать на это внимания. Слухи утихнут быстро, если их не подпитывать.
– Значит ли это, что вы возвращаетесь к нашим занятиям? – спрашивает он возле лестницы. Последнее уточнение, прежде чем они разойдутся в разные стороны.
Она колеблется недолго. Ей не хватает их занятий, разговоров. Любопытство сильнее всего остального, а злость уже утихла.
Она сдается. Жажда знаний, желание докопаться до правды перевешивают все.
– Да, – это признание, ее вступление в игру. Она не знает, зачем ей это, но сейчас все в ней стремится вернуться. Лучше не думать о том, что может наступить потом.
Гонт удовлетворенно кивает.
– Тогда завтра жду вас на прежнем месте.
– Хорошо, профессор Слагхорн, – Гермиона собирается уходить, но он останавливает ее, мягко касаясь запястья.
– Вне класса зовите меня Том.
Ей кажется, она перешагивает какую-то невидимую границу, за которой уже не будет пути назад. Он окажется бессердечно стерт.
И все же Гермиона соглашается.
– Хорошо, – замолкает, чтобы собраться и произнести: – Том.
Его имя звучит так правильно, уместно, словно создано для ее губ.
– До встречи, Гермиона.
Они смотрят друг на друга, будто что-то еще невысказанное висит между ними. Почему-то оба не стремятся уйти. Хочется продлить мгновение до бесконечности.
– Профессор Слагхорн, мисс Грейнджер, – момент упущен, чужие слова разбивают его на мелкие осколки.
Они оба поворачиваются. Дамблдор спускается к ним.
Гермиона думает, что он заметил их отсутствие. Она не имела права покидать Хогвартс без разрешения. Слова оправдания уже готовы сорваться с губ, но…
– Пожалуйста, пройдите в мой кабинет. Сегодня из него пропало нечто важное. Я хочу поговорить с вами обоими.
