четвёртый апостол.

“ ибо возмездие за грех – смерть, а дар Божий – жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем ”. к римлянам, гл.6 ст.23

санёну это не понравилось. с уверенностью – среди всех дел, которые он видел на практике и за годы работы – ему это куда больше, чем просто ‘не нравится’. “я его убью. точно убью”. ли вздыхает, прикрывая глаза в попытке скрыться от коварно подступившего со спины раздражения – он жертва, которую вот-вот четвертуют с особой жестокостью, предав уставшую душу бесконечному гневу на блюде. — где? ли поворачивается к ёнхуну, тут же поменявшемся в выражении лица – сияние заполняет молодые глаза по щелчку пальцев, когда он поворачивается к коллеге, чтобы кивнуть и провести к ‘виновнику торжества’, а плечи опускаются, создавая напряжённую расслабленность в его теле. санён никогда не понимал этих скачков в поведении младшего следователя, но не видел ничего удивительного в том, что человек, вероятно, никогда не сталкивающийся с жестокими убийствами, так сильно меняется в поведении и вздрагивает от каждого звука и движения. ничего удивительного в том, что ёнхун с разочарованием кривится, смотря на мужчину средних лет с отсутвующими кистями – идеально отрезанными, словно по замерам линейки, за которым следовало обжигающе острое лезвие. куда более удивительно то, что жертва – без рук. — он сопротивлялся. сбежать хотел. .? ким склоняет голову в бок, поджимая губы – не решаясь подойти и коснуться руками, сокрытыми перчатками, словно тот, кто уже никогда не будет дышать сможет принести боль или неизлечимые болезни. но после сдаётся внутреннему желанию и скрепляет руки в замок, присаживаясь на корточки рядом с ранне-утренней находкой гуляющих до рассвета подростков – если бы не такой специфический подарок, оставленный неизвестным на первом этаже недостройки, то тут лежали бы только зеленеющие пятна, бутылки из-под соджу. санён повторяет его действия и, поправив штаны, присаживается перед трупом, слегка неуверенно, почти касаясь одним коленом влажной от утреннего ливня земли. хмурится, наклоняя голову – рассмотреть ничего дельного и нового не выходит, кроме синих губ, ледяных глаз и запаха крови, бьющего в нос. — мм. .нет, не думаю. санён указывает круговыми движениями указательного пальца на лоб, полный царапин и мелкой пыли, словно рисует нимб над умершим. — скорее всего его волокли по земле за ноги. только глянь как смирно он лежит, сложив их поближе. словно на лезвии стоит, боясь свалиться в лаву. ким брови вверх театрально вздымает, наблюдаяя за действиями и словами старшего – упиваясь каждым словом, будто только в этих выводах есть истина и тайна мироздания. — но что-то тут нечисто. — что вы имеете ввиду? младший следователь переводит взгляд с расцарапанного лба мертвеца на собеседника. — зачем его волочь сюда и так демонстративно оставлять без верхней одежды с раной в сердце? зачем отрезать кисти у того, кто уже был мёртв. .? детектив поднимается, звонко хлопая себя по бёдрам в завершение созерцания мертвеца, и поворачивается к донедавна неизвестному киму полицейскому, который суетливо записывает детали с места происшествия, бегая недоверчивым взглядом от трупа к ёнхуну. ёнхун кривится в ответ на подозревающий взгляд ясных глаз парня близкого к его возрасту. — господин квон, личность жертвы уже выяснили? он не изуродован, найти родственников проще простого. ёнхун вскакивает, загоревшись желанием опросить родственников погибшего – запутанная история может привести к чему-то более жуткому, чем просто убитый мужчина без кистей рук. ещё с малых лет он мечтал о том, как будет в полицейской форме со скорбью поджимать губы в ответ на рыдания бедных родственников убитого, а после станет настоящим героем страны – словив монстра в человеческой личине, только благодаря минимуму улик и собственному острому уму. и вот он – это шанс приблизиться к тому, о чём маленький ёнхун писал в школьных сочинениях о планах на будущее и мечтах всей жизни, гордо вздирая нос перед классом маленьких зевак и безразличным учителем. — я хочу поехать к ним, детектив ли! разрешите мне. не успевает окрылённый ким сказать ещё хоть слово – как сталкивается с холодным взглядом вечно терпимых глаз детектива. тот недоволен – словно убийство не только разрушило благодатный выходной, но и напугало крепкое неприступное сердце. — нет. мы едем в участок – это дело не будет нашим. — детектив ли. . — ёнхун. и санёну не приходится повторять. дорога до полицейского участка с места преступления тянется до безумного долго – время превратилось в зыбучий песок, поглощающий потерянного следователя и его спутников в свои ужасающие владения, вниз, к горам костей неизвестных путников, которым не посчастливилось попасться в ловушку. — капитан бан! ли рукой бесцеремонно толкает дверь в кабинет капитана участка – его никогда нельзя было назвать примерным и послушным подчинённым, но такие неприкрытые ужас и злость впервые разят от него. — детектив ли, принято стучаться. кристофер не относился к санёну как к подчинённому – скорее как к младшему брату, который так и не нашёл своё призвание в силу бурлящих гормонов и задиристого характера. — я сейчас тебе по голове постучу, какого чёрта ты дал мне это дело?! — нам. . за широкой спиной слышится неуверенный голос напарника – стоит признать, что ещё два часа назад следователь ким слезливо умолял кристофера отдать санёну это дело, уверяя что тот обрадуется такому лакомому кусочку в этом захолустье. — нам. кто сказал что это подойдёт такому пареньку?! ли бесцеремонно, не сводя глаз со спокойного лица начальника сидящего за столом с чашкой кофе и батончиком, тыкает ёнхуну в грудь, как единственной причине избавиться от дела, которое перепугало размеренные осенние дни. тёплые глаза капитана врезаются вопросительным взглядом в следователя, но тут же перебегают на лицо раздражённого санёна. — я. это дело определённо для вас. ёнхун облегчённо вздыхает, отмечая что молва о понимающем и терпимом характере начальства этого участка – вовсе не сказки. — рано или поздно следователь ким столкнулся бы с чем-то подобным. а ты, санён, засиделся в участке за выслушиванием ограблений и потерянных котят. пора бы пошевелить костями. — капитан бан! — санён. мягкий голос тут же меняется, давая понять что это дело не выйдет спихнуть на других и единственное что остаётся – забрать брошенную на чужой стол папку и, глотая горькое поражение, изучить документы. санёну это не нравится. и куда больше ему не нравится послание, оставленное под телом жертвы. — сунён, ты уверен что это он? ким недоверчиво пробегается по молодому полицейскому оценивающим взглядом, коим последний проходился по нему на месте убийства. квон сунён – не особо примечательный, но довольно улыбчивый паренёк, выше санёна на несколько сантиметров, что делает его лишь ярче на фоне сурового лица, уставшего от жизни. осветлённые волосы придают внешности свежести и жизни, которую из остальных коллег жестоко вытянули серые будни и однообразность – в жвавом голосе явно слышится тревога и переживания от увиденного, смешанные с задористым мальчишеским нравом, который так и рвётся наружу посредством нетерпеливости покачивания с носков на пятки. ёнхуну такие люди как сунён не то что бы не нравятся – скорее вызывают недоверие и раздражение. таких всегда много – от них громко и отчего-то весело, за что их обязательно похлопают по плечу со словами ‘ты наша душа’. ёнхун такие души не любит. они липкие и приторно-сладкие. — ёнхун! младший следователь ким! я с кем говорю? — а? излишнее оценивание коллеги и раздумия о липкости чужих душ оторвали от реальности – в которой происходит нечто более интересное, чем рассуждения о том, что квон не по душе. — собирайся, познакомлю тебя с нашим судмедэкспертом. санён поторапливает его краткими быстрыми движениями рукой, даже не обращая внимания на возмущение, диалог со старшим следователем – тоже кимом – хонджуном кажется детективу куда интереснее. как ни прискорбно, хуна воспринимают не больше, чем детсадовца, свалившегося на воспитание уставшему от детей няньке – будто годы обучения в полицейской академии и идеальные результаты на государственных экзаменах ничего не значат. а может и правда ничего не значат? — только вы осторожнее, он сегодня не в духе. хонджун дёргает носом и жмурится, провожая взглядом мужчин, скрывшихся за дверью – сегодняшний день не щадит ничьё настроение, щедро делясь посмертной тишиной утреннего происшествия с каждым, кто хоть на каплю связан с ним. кроме сунёна. ему будто нет до этого дела. — детектив ли. не соизволив повернуться лицом к гостям, неизвестный в медицинском халате качает головой, приветствуя их – то ли занят безбожно, то ли безманерный. ёнхун твёрдо решает что таинственному судмедэксперту подойдёт второе определение – пренебрежение и холод в голосе дают понять что в кабинете, пропахшем дезинфектором и одиночеством, никому не рады в любой из дней и тем более сегодня. — доктор чхве. — ох, не смей звать меня доктором, паршивец! чхве поворачивается с явным возмущением на статном лице – каждая деталь высечена из гранита искусным мастером, что кропотливо работал над своим гениальнейшим творением десятки лет, положив в основу свою побитую душу и остатки сил. слишком красив для такой работы – признаёт ким. — о, ты. .мм. .как же тебя. . . ким ёнхун? младший следователь, переведённый пару месяцев назад? голос 'доктора' чхве как благодатный источник средь жарких и мучительных дней – наполняет ёнхунову душу необычайным спокойствием и нежностью. ему впервые за всю жизнь так хочется упасть от слабости в ногах. — да, хённим. ким поклоняется и улыбаться в ответ на плавные движения рук нового знакомого. — я чхве сан. прости, что не познакомились раньше. ёнхун мотает головой в ответ, уверяя что всё хорошо – собеседник куда приятнее, чем ожидалось за дверьми холодного помещения. сан ниже ёнхуна на полголовы, что могло бы быть забавным преимуществом последнего, если бы не отчётливо заметная разница в телосложении – судмедэксперт больше детектива в плечах, заставляя чувствовать себя неловко, боясь сказать что-то не то. — есть интересные новости? санён склоняется над документами, разложенными на чужом столе, деловито сложив руки за спиной – там только записи корявым почерком чхве, который, как известно каждому в участке, разобрать без помощи автора написанного невозможно. — помимо того, что кровь возле раны не принадлежит жертве и смерть наступила не из-за неё – нет. в голосе говорящего – пафосность и насмешка, словно каждый ответ на вопрос детектива это отличный повод съязвить и посмеяться после. ёнхун неловко откашливается в кулак, сдерживая смешок от картины перед ним, на что сан кратко улыбается. — что? — думаю. . его задушили. около суток назад. вероятно, с пятницы на субботу. а после разыграли эту комедию. сан пожимает плечами, отворачиваясь от гостей в горе бумаг – в руки киму всучивают папку с небольшим отчётом судмедэкспертизы. день близится к концу, а вопросов и тайн происходящего назревает всё больше. сану до них нет дела. а санёну всё это не нравится. и печатными буквами перед глазами записка, зажатая в руке мёртвого гонца. “так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в бога богатеет”.