Новогодний челлендж

Мью бродит по круглосуточному гипермаркету в час ночи, с озадаченным взглядом всматриваясь в ценник, а после на товар. Он не понимает, как докатился до такой жизни, и озноб по коже от мысли, что же его ожидает в будущем. — На что ты смотришь? — деловито интересуется Галф, подходя к нему ближе. Мью повернул голову, любуясь бодрым, сосредоточенным лицом своего мужа. Омега не смотрит на него, его взгляд направлен на тот же ценник и товар, который секундой ранее разглядывал альфа. Мью ничего не успел ответить на вопрос, как Галф заявляет: — Нам не нравится! — задрав носик кверху, омега развернулся на сто восемьдесят градусов и пошёл дальше, придерживая рукой большой живот. Нам — это двум драгоценностям альфы: одному из которых двадцать восемь лет, другому — двадцать восемь недель, и за ними всегда последнее слово. Омеги — как иначе. Вообще характер Галфа претерпел немало изменений. Омега по натуре всегда был бойкий, не сентиментальный и прямой, как палка, если что не по-его. Мью полюбил его таким даже в период ссоры, когда Галф говорил ему: «Милый, так, мол, и так, но ты часом не охренел?», альфа умилялся таким омегой. Домыслы, обиды — это не про его мужа. Многие знакомые Мью были в шоке и часто задавались вопросом, что же он нашёл в таком нестандартном омеге. А он и сам не знает, ведь даже задуматься не успел об этом, когда влюбился. Альфа знает лишь то, что Галф верный, заботливый и понимающий, ещё невероятно красивый, что, конечно же, не важно. С беременностью Галф изменился до неузнаваемости не только потому, что выглядит так, словно в него поместили шар для фитнеса, но и характер его изменился так же, как омега только что ушёл — на сто восемьдесят градусов. Галф стал ранимый. Теперь он замалчивает, когда что-то не понравилось, и просто обижается. К примеру: так было, когда Мью, не спросив омегу, съел последнее шоколадное печенье, между прочим, неделю лежавшее в вазе, но, как оказалось после настойчивого допроса, — оно ждало своего часа. Таких мелочей было много, которые альфа считал по началу глупыми и не стоящими внимания, за что после замаливал прощение, иногда вкусняшками, но чаще, конечно, горловым минетом. Мью в первое время беременности находился в прострации, его даже посещала мысль, что он попал в параллельный мир, но омеолог уверил, что это гормоны, которые после рождения малыша придут в норму. Мью тогда поинтересовался, нет ли каких-либо анонимных групп, в которых собираются альфы и делятся своими переживаниями по типу: «Меня зовут Мью, у меня омега на шестой неделе беременности…», он уверен, что тогда бы ему ответили более опытные альфы: «Крепись! Дальше хуже». Омеолог оказался с чувством юмора и прыснул от фантазий альфы, с Галфом же пришлось сложнее: тёплая ванна с пеной, массаж стоп, признание в том, что он, Мью, беспросветный идиот, а после тоже массаж, но уже простаты. Так мирно и без жертвоприношения, если нервные клетки, что погибли в неравном бою, не считаются, они и дожили до двадцати восьми недель беременности. Мью никому не жалуется о своей нелегкой судьбе, героически стерпливая все радости отцовской жизни, иногда подвывая. Сегодня примерно было так же, перед тем, как они очутились в круглосуточном гипермаркете. Мью пришёл с работы, его весело встретили, обняли, поцеловали, накормили вкусным ужином и когда он после душа надевал пижаму, ему сообщили: — Нам нужны санки, — Галф это озвучил, лёжа в тёплой постели, накрытый пушистым одеялом, зависнув на разглядывании небольшой наряженной ёлки в их спальне. Мью не придал значения этим словам и бездумно произнёс: «Угу, купим». Поднял край одеяла, чтобы быть ближе к любимому, и не ожидал резвого: — Давай купим сейчас. Представляешь, как малышу понравится на них кататься?! — мечтательно, слегка возбужденно делился Галф своим мнением. Мью не понимал, шутит ли тот. Не могут же они ночью выбирать санки, которые понадобятся, самое раннее, через год. Галф не шутил. Это альфа понял, находясь среди похожих друг на друга санок, не понимая, что можно разглядывать столько времени. То цвет не тот, то высота, которая, между прочим, у всех одинаковая, не подходит. Галф к выбору санок отнёсся со всей серьёзностью, в итоге выбрав те, на которые они смотрели вначале, и гордо пошёл вперёд, придерживая поясницу, отчего живот визуально становится ещё больше. Мью не злится на омегу, когда плетётся к кассе, зевая через раз. Альфа даже и не думает обижаться на Галфа за то, что вместо отдыха после рабочего дня он запихивает санки в багажник. Мью с удовольствием целует мужа и, получая счастливую открытую улыбку, помогает своим омегам усесться в автомобиль, что происходит с кряхтящими звуками. Конечно, в глубине души Мью мечтает, чтобы это скорее закончилось, но героически (трусливо) молчит. Он ещё не в курсе, что после рождения сына характер Галфа будет и впрямь возвращаться. Мью не то чтобы будет не рад, однако безумно соскучится по нуждающемуся омеге. Ему настолько этого будет не хватать, что при первой же течке альфа не отпустит своего мужа с узла.