Новогодний челлендж

Смотря на последние искры бенгальского огня, Галф заламывает брови, пытаясь сглотнуть обиду, но та встала поперёк горла, делая голос глухим. — Как ты мог? Ты ведь мой муж… — с трудом проговаривает Галф. Его ноги дрожат и уже не держат, а боль от услышанного подкашивает колени, не удерживающие ослабленное душевными и моральными терзаниями тело. Упав на колени, Галф держит стержень бенгальского огня, смотря, как искры сыплются из эпицентра, оставляя обуглившуюся пыль на металле — она как символ его догоревшей надежды. Его жизнь лишь фарс. Подняв глаза, Галф смотрит на Мью снизу вверх с отчаянием, что мерцает на дне его зрачков. Тот наблюдал за отражающимся блеском в чужих омутах и, сглотнув, помедлил лишь секунду, пока в его глазах мелькает огонёк злорадства, перед тем, как ухмыльнувшись, наклониться к Галфу. Протянув руку, Мью касается пальцем лба омеги, цепляя выбившийся локон, и ведёт его к виску. В движениях альфы чувствуется власть, он знает, что имеет её перед этим человеком. Галф урчит и, захватив чужую руку, прикладывает к своей щеке жёсткую ладонь, потираясь об неё, показывая покорность. Мью фыркнул и, отняв руку, хватает парня за подбородок, поднимая вверх, а после произносит в глаза: — Ты всего лишь мой муж на бумаге. Ты знал, на что шёл, Галф. Не стоит строить из себя мученика. А Сэйнта я люблю, как тебя никогда не смогу, — с глаз Галфа срываются крупные капли, разрезая щёку, и тихий всхлип вырывается из его горла. — Ну же, не плачь. Здесь всё твоё, — Мью рукой указывает на огромный дом, имея в виду все материальные блага, что несёт их брак, только Галф не отводит преданных глаз от него. Тот не смотрит на гостиную в бело-золотых оттенках; его не волнует камин, украшенный мишурой, гирляндами и шарами; ему плевать на светящуюся ёлку, как и на все богатства. Его внимание только на Мью. Одна слеза догоняет другую и, задерживаясь на подбородке, срывается на мягкий ковёр. Мью вновь незаметно сглатывает и издевательски тянет: — Жа-алкий. Неужели хочешь поцелуя от того, кто сейчас целовал другого. — Галф заламывает брови и кивает часто-часто. Мью склоняет колено, затем другое. Смотря в янтарные глаза, касается мокрой щеки. — Это мой подарок на новый год, — с этими словами он касается влажных губ. — Снято! Боже, это великолепно! Вы просто посмотрите! — режиссёр и вся команда просматривают снятый кадр с восхищением в глазах. Довольным гомоном сопровождается прокручивание сцены, а режиссёр не может перестать восторгаться. — Как они сыграли! Эта сцена произведёт фурор! Столько отчаянья! Столько снисхождения! Вы настоящие профессионалы… — речь его прерывается, когда он смотрит вперёд. Двое сидящих на полу, те самые два актёра, что на дух друг друга не переносят в реальной жизни, отыграли трагическую сцену натурально. Так же натурально, как сейчас целуются. Тайп запустил свои руки в каштановые волосы, а Тарн притягивает мужчину к себе за талию. В студии воцарилась тишина, когда как Текно не выдержал и подбежал к двум целующимся. — Великолепно, великолепно. Съёмка закончилась! — уже в ухо он кричит актёрам. Те остановились и отпрянули друг от друга, как от прокажённого. Тайп смотрит по сторонам большими глазами и видит направленные на них взгляды. Рукой коснувшись своих опухших губ, он краснеет в одно мгновение и, бегло посмотрев на Тарна, в чьих зрачках он видит сожаление, вскакивает и уносится в гримёрную. Текно быстро пошёл за другом, оставив Тарна, всё ещё сидящего на коленях, среди затянувшейся тишины вокруг. — Что это было? — закрывая дверь, Текно наблюдает за мечущимся по комнате другом. — Ты о чём? — Тайп хочет промыть лицо, но ему нельзя, ещё сцена впереди, поэтому он вытирает салфеткой губы, но на них всё так же хорошо чувствуется вкус чужих. — Мы просто думали, что сцена ещё не закончилась, — добавляет он, посмотрев в зеркало на отражение друга. — Угу, поэтому поцелуй из жалости превратился в страстный, — Текно не спрашивает, это всего лишь констатация факта и ничего более. — Текно, что ты хочешь услышать? — Тайп ещё хочет что-то добавить, но его прерывает стук в дверь. — Может быть то, что от ненависти до любви — один шаг? — хмыкает Текно, подходя к двери, и, не обращая внимания на отрицательное мотание головой от Тайпа, распахивает её. На пороге стоит неуверенный Тарн, что совсем на него не похоже, ведь обычно тот дерзкий, а здесь как побитый котёнок. — Тайп, нам надо поговорить перед следующей сценой, — с хрипотцой в голосе произносит Тарн, смотря за спину открывшего ему Текно. — Нам не о чем говорить. Мы это… — Тайп бегает глазами по гримёрной. — Вжились в роль. Вот. Да, — тараторит Тайп, не сразу замечая, как Тарн глазами указывает Текно за свою спину и делает шаг вперёд. Тот повинуется, несмотря на возгласы явного не согласия со стороны друга. Текно закрывает дверь и выдыхает: «Во дела…» — Что там у них, — подходят некоторые из персонала и спрашивают Текно, стоящего неподалёку от двери, словно тот охранник. Он не отвечает и не пускает ближе. Даже режиссёр подошёл и, кивнув в сторону гримёрной, спросил: «Что там у них?». Текно успевает лишь пожать плечами, как все услышали раздавшийся грохот. Собравшиеся испугались, решив, что те, скорее всего, дерутся. Но Текно, растолкав всех подбежавших к гримёрке, приоткрыл дверь и сразу закрыл. «Чёрт», — думает он и разгоняет свидетелей, обещая самостоятельно разобраться. А сам чертыхается, понимая, что лучше бы он не заглядывал туда, теперь ему будет сложно убрать образ сидящего Тайпа на тумбочке у зеркала, обвивающего ногами талию и сжимающего волосы Тарна, отдаваясь в страстном поцелуе и закатывая глаза от наслаждения.