Дела на Большой Сухаревской площади

Николай начинал думать, что Ирина обманула его. Не менее получаса прошло с назначенного ею времени встречи в кафе, и мужчина уже выпил почти весь чай из заварника. Ей тогда ничего не достанется — сама виновата. Спустя еще несколько долгих минут, периферическим зрением увидел фигуру, выплывшую из дверного проема. Неужели! Пришла! — Ну наконец-то, Ира, сколько можно тебя ждать? — Николай встал поприветствовать женщину. Настроение у Павловой было приподнятое, и замечание бывшего мужа ее ничуть не тронуло: — А сколько терпелки хватит. — Ты даже извинение принести не можешь нормально, — буркнул он, наливая ей остатки чая. — Себя принесла и радуйся, — к напитку даже не притронулась. Павлов посмотрел на нее пристально, натянуто улыбнулся. Какая же она своенравная! — Тем не менее спасибо, что пришла, — постарался задобрить ее. — Мне действительно важно было тебя увидеть. Ты выходная? — С чего ты взял? — Не будешь же ты посреди рабочего дня сбегать ко мне. — Твоя правда, — Ирина протянула руку к кружке. Мерзость, бергамотовый! — Кстати, Гена как? Что с ним было? — участливо спросил Коля. — Зачем звал? — сказала вместо «не твое собачье дело». — Ну как знаешь, — вздохнул Николай. — Я насчет Артема с тобой должен был поговорить. — Я так и думала. Павлов забарабанил пальцами левой руки по костяшкам правой. Он нервничал не из-за щепетильности вопроса, а из-за непредсказуемости характера собеседницы. Можно было что угодно сказать — и Ирина с одинаковым бы успехом или разбила все его идеи в прах, или поддержала их. Скорее первое, конечно. С вероятностью девяносто девять процентов. — Ну вот и здорово. Ира, я понимаю, что то, что Артем требует от тебя, и то, как он это делает — просто за гранью. Пытался образумить его, но он упрямый донельзя, — опустил «прямо как ты». — Я пораскинул мозгами, как будет лучше для всех нас, как избежать суда, имею в виду, — вдохнул поглубже. — Ирин, давай с тобой соберем для него определенную сумму, как посильную помощь? Это его вполне удовлетворит, и он отзовет иск. Не торопись что-то говорить сейчас, подумай, это отличный вариант. На лицо Ирины Алексеевны пала тень изумления: — Ты хочешь, чтобы я откупилась от сына? — Причем здесь откуп? Ему нужны деньги, а не квартира. Не обязательно продавать жилье, чтобы решить это дело, — заметил Николай. — Сегодня ему нужны деньги, а завтра моя почка — прикажешь под нож ложиться по первому требованию? Павлов нахмурил брови, разговор пошел не в то русло: — Я тебе ничего не приказываю! Я предлагаю с минимальными потерями подойти к проблеме, Ирина. У меня появились деньги, миллиона три. Готов их выслать ему хоть сейчас. Но это лишь малая часть от стоимости твоей квартиры, значит, Артем рассчитывает на большее, если выиграет процесс. Допустим, я даже четыре миллиона могу выделить… Ирина перебила его едкой фразой: — Ох! А что, у нас в стране преподавателям зарплату повысили? Или пассию с приданым нашел? — Это уж мое дело. От тебя нужно плюс-минус пятнадцать миллионов, — он попытался предугадать ее ответ, но это было невозможно ни сейчас, ни те прошлые десятки лет совместной жизни: способности не имел. — Геннадий пусть тебе подарит, наверняка, у него валюта есть. — Коль, ты так чудесно распоряжаешься чужими деньгами! — быстро бросила она. — Гену зачем приплел? Он — Павлов? Он должен платить небывалые суммы нашему сыну? Надо же, как заступается за возлюбленного! — Да не нужен мне твой Кривицкий! Я просто предположил, где деньги можешь взять, — раздраженно выпалил Павлов. Повисла пауза; Ирина, глотнув чай, — забыла, что изначально он не пришелся ей по вкусу, — выдохнула: — Если не скажешь, откуда у тебя миллионы, даже не буду продолжать разговор. Кто тебя создал такую, боже мой?.. Он недовольно ответил: — Ежели хочешь знать — пожалуйста! Мама умерла, вступил в наследство ленинградской квартиры. Продал жилплощадь. На самом деле, я получил больше той суммы, что назвал. Но и ты пойми: у меня ипотека, мне нужно ее гасить. Я не могу все деньги отдать сыну. — А почему ты не поселился в квартире матери, ипотеку-то зачем было брать? — Так я и не вчера ее оформил. Уже года три исправно плачу банку. А при жизни мамы не мог же я переехать к ней с… — Со студенткой своей? — скривила губы Павлова. Он не стал отвечать. Посмотрел в окно, давая ей время на обдумывание его предложения. — Ну так что, Ира? — Что? Что… — забарабанила пальцами по столу. — От твоей измены мне было очень горько, Коля, но я справилась. От отъезда Кривицкого мне было смертельно больно, но я продолжила жить. А вот от поступка сына я… — она отвела стеклянные глаза к окну. — Видишь ли, мне не нужно ничего, кроме его искреннего раскаяния. Хочешь — отправляй ему свои деньги, хочешь — не делай этого, но меня больше никогда не ввязывай в свои идиотские замыслы, договорились? Надеюсь, я предельно ясно выразилась? Она решительно поднялась с места и задвинула стул. — Ирина, подумай… — Прощай, Коля. Гуд бай, — холодно улыбнулась и застучала каблуками к выходу. Из неудачного разговора Николай сделал вывод о том, что в семье Павловой и Кривицкого Ирина была хоть и сильным, но неразумным звеном. Геннадий должен, просто обязан как мужчина его понять. Пусть Ирина едет себе домой преспокойно, а Павлов направится в НИИ скорой помощи. Вдруг повезет — и Геннадий Кривицкий сегодня трудится?

***

Родственник Николая Павлова, живший в Москве, внес в его план разлад, попросив ненадолго подъехать и «помочь в делах». Павлов уже пожалел, что накануне от нечего делать напросился в гости, тем самым обозначив свое присутствие в столице. В итоге Николай согласился на пару часов отложить визит в Склиф только потому, что родственник этот обитал в Красносельском районе, откуда до больницы было рукой подать. Предусмотрительно позвонил на пост приемного отделения Склифосовского и выяснил, что доктор Кривицкий в этот день дежурил сутки. В пятом часу вечера довольный собой Павлов, забрел в уже знакомый институт скорой помощи. На посту вместо Нины дежурила мрачноватого вида женщина средних лет. Он хотел было обратиться к ней с просьбой вызвать Кривицкого, как с ужасом в конце одного из коридоров увидел гордую женскую фигуру, чуть прикрытую спиной одного из врачей. Что она здесь делает, черт возьми? Сказала же, что выходная! Ирина, тоже заприметившая Николая, обомлела. Муж стоял спиной к регистратуре и не мог видеть вошедшего, поэтому она спешно взяла Гену за руку в надежде увести куда подальше. Однако Кривицкий не поддался, потому что успел оценить ее внезапно переменившийся взгляд. Геннадий начал разворачиваться; слишком поздно Ирина Алексеевна схватила супруга за щеки, чтобы сохранить его внимание на ней. Он повиновался жесту и повернулся к Ирине обратно, но мелькнувший у регистратуры мужской силуэт показался ему до боли знакомым и незнакомым одновременно, и, опустив ладони Павловой со своего лица, следуя необъяснимому порыву, снова посмотрел на далекого мужчину. Тот мужчина словно тоже узнал Кривицкого и, не спеша и как будто нехотя, двинулся навстречу. Гена перевел взгляд на жену и удивился, обнаружив ее закрывающей ладонью собственные глаза — как если бы ее пронзила резкая боль в переносице или она прятала бы слезы. — Ира, милая, что с тобой? — обеспокоенно спросил он. Она мотнула головой, все еще не убирая ладони. Убедившись, что жена не плачет, Гена вернулся к созерцанию мужского силуэта, который уже обрел четкие черты лица и был на расстоянии десяти метров от них. — Это же… — ахнул Геннадий Ильич. Николай, наконец, добрался до пары и постарался улыбнуться Кривицкому, которого не мог не признать. Выглядел последний относительно достойно: от тощего черноволосого юноши не осталось и следа, и только умные темные глаза напоминали о былом. — Привет, Гена! Сколько лет, сколько зим! — он задумался, стоит ли протягивать ладонь для рукопожатия, но отмел мысли об этом. — Здравствуй… Оба замерли на некоторое время, рассматривая друг друга. Не решались начать разговор. — Ты опять здесь! — гневно нарушила неловкое молчание Ирина. Она запоздала с реакцией, и потому ее фраза прозвучала странно, неестественно грубо. Заведующая сделала пару шагов в сторону Николая, как бы задвигая Гену назад. Пока шел к ним, Николай судорожно соображал, как объяснить свой визит в больницу бывшей жене, и, ничего не придумав, ответил в ее же манере: — Конечно, я здесь, и не уеду, пока ты не согласишься! — В чем ты ждешь ее согласия? — неприятно удивленный, Кривицкий выдвинулся на первый план. — Ир, что происходит? Почему здесь Николай? — Это она почему тут? Ир, у тебя же выходной? — Николай испытующе посмотрел на Ирину. — Коллег в добрый путь провожала, а тебе, кажется, велела убираться? Ты чего приперся? — от напряжения на ее скулах заходили желваки, а глаза сощурились до тонкой полоски. С каждым словом она наступала, двигая Павлова к выходу. — Так, стоп-стоп-стоп. Я ничего не понимаю. Немедленно кто-нибудь объясните, что происходит, — Кривицкий встал меж двух огней и попытался обратить на себя внимание. Ирина Алексеевна нашлась с ответом не сразу. — Коля соскучился и приехал узнать, как у меня дела. Сегодня же днем попрощался и должен был ехать с Ленинградского вокзала домой, правда же? — Нет, не правда! — Ты замуж Ирину звал? — Кривицкий не услышал реплику Николая и почувствовал, что никогда раньше не изумлялся до такой степени, как от слов жены сейчас. — Ген, ты что, с ума сходишь? — опешила Ирина. — А какое согласие он от тебя ждет? — Я почти женатый человек, успокойся, — хмуро бросил Николай. Павлова сократила расстояние между собой и бывшим мужем до приличного минимума и сильно ткнула ему в грудь указательным пальцем: — Коля, я тебе еще раз повторяю: сейчас же покинь помещение и больше никогда сюда не являйся! Даже пациентом! Ты — весь твой образ — приносишь мне только несчастье! Уходи! Ирина развернулась и двинулась в сторону своего кабинета, дернув Кривицкого за рукав. Николай попытался подать знак Геннадию, что он будет ждать его у регистратуры или на улице: где-нибудь позади. Геннадий кивнул, и быстро последовал за Ириной.

***

Павлов вжался в угол недалеко от входа в помещение и ему показалось, что Кривицкого не было целую вечность. Когда тот явился, Коля облегченно выдохнул. Кривицкий приглашающим жестом позвал знакомого в курилку, подальше от всеслышащих ушей. — Ну что, успокоилась? — спросил Павлов. — Да, — протянул хирург. — И наказала мне ни при каких условиях с тобой не заговаривать. — А ты подошел. — А что — не должен был? — резче, чем планировал, начал Гена. — С какой стати ты вообще заводишь подобные разговоры с моей женой? — Что? С кем я должен был обсуждать этот вопрос? С тобой, что ли? Я вообще только вчера узнал, что ты вернулся, и что вы теперь женаты. — Вчера бы и нашел меня. — Ты был занят собственным обмороком. — Ты и это знаешь… — челюстно-лицевой помрачнел. — И почему Ира вообще пошла с тобой на встречу одна? — подумал еще. — Но ты-то! Верх бестактности! Как ты можешь не понимать, что у нее на душе? Что должна чувствовать мать, которую вызывает в суд собственный сын? Сыпешь ей соль на рану материальными уступками Артему. Он и мизинца Ирины не стоит! — Ты, смотрю, много что понимаешь! — рассердился Павлов. — Хочет судиться — будет суд. У нас лучший адвокат. А ты, Николай, не смей требовать от Ирины никаких денег, — он начал трясти указательным пальцем в опасной близости от груди Павлова. — Уезжай и не смей тревожить Иру больше никогда, слышишь? Она столько всего пережила в последнее время; и я не желаю видеть с ней никого, кто ее огорчает. — Ты мне советов не раздавай, Ген. Это наше семейное дело, и мы с Ирой все решим без третьих лиц, — распрямил спину Павлов. Кривицкий удивленно вытаращил глаза, как если бы встретил слона на улицах Москвы. Ну что за глухой идиот перед ним! — Она моя жена, любая ее проблема — это моя проблема прежде всего. — Да плевать я хотел на твое семейное положение, Гена! — Николай вдруг почувствовал, что за ними наблюдают, и бросил взгляд на регистратуру. Издалека на него смотрела лысая голова. — У нас с Ириной общий сын, а у тебя — всего лишь свидетельство о браке. Вы ведете себя как дураки, отказываясь от моего предложения, — снова повернул голову, а человек с лысой головой уже шел к ним размашистым шагом. Повисла пауза. — Я тебя сейчас убью… — шепотом произнес Кривицкий. В подтверждение своих слов схватил Николая за лацканы пиджака, собираясь толкнуть, однако знакомый грозный мужской голос из ниоткуда поумерил его пыл, вмешавшись в действо. — Геннадий Ильич, помочь чем? — это был Брагин. — Ах, Олег Михалыч, как же ты не вовремя, — Кривицкий почувствовал, как Николай с силой ударил его по рукам, сбрасывая их с себя. — А я всегда не вовремя. Олег и Николай уставились друг на друга. — Здрасьте, — кивнул Олег. — Вы меня не помните? — Ну как же, вы коллега Ирины, который у нас ночевал несколько дней, — Геннадий Ильич с интересом повернулся к Брагину, Николай продолжил: — А мы вот с Геннадием кое-что не поделили. — Ну это ради бога, лишь бы не кое-кого, а кое-что всегда можно поровну разделить. — Не дождется! — вскинулся Кривицкий, но Брагин предупреждающе положил руку на его плечо. — Ну что же вы, Николай, Геннадий Ильич у нас — серьезный доктор, к тому же, он очень опасен в гневе. Я бы на вашем месте с ним не связывался, — Олег сделал страшное лицо. — А что, у Ирины Алексеевны проблемы? Мы тут все за нее горой, можем и морду набить… — А вы мне не грубите, Олег. Вы оба — мне с вами говорить не о чем. Мы с Ириной Алексеевной сами все уладим. Уж будьте покойны. Павлов чувствовал, что находится на грани. Нестерпимо хотелось испортить физиономию Кривицкому и после покинуть помещение. Вспомнив, что он приличный человек, сдерживался из последних сил. — Желаю удачи. Геннадий Ильич, может, отпустим болезного? — Брагин перевел взгляд на Кривицкого, надеясь увидеть, что тот успокоился. Не тут-то было. — Больше к Ире ни на шаг не приближайся, понял? И сыну своему передай то же самое! — нынешний муж Павловой опасно навис над бывшим. — Да пошел ты! — пришла очередь Коли хватать израильского товарища за воротник халата. — Брейк! Брейк! — Брагин расцепил страдальцев и прикрикнул на обоих: — Николай, покиньте отделение немедленно. Геннадий Ильич, успокойся, я сказал. При пациентах еще вздумали отношения выяснять. Тоже мне! Николай Павлов, окинув Брагина с Кривицким продолжительным испепеляющим взглядом, пулей вылетел из уже успевшей до чертиков надоесть больницы. Челюстно-лицевой же мельком взглянув на Олега Михайловича, спешно вернулся в отделение, не замечая застывшего у регистратуры Куликова и других немногочисленных свидетелей потасовки. Куликов тем временем приблизился к Брагину: — Вот старики дают! Драки в их возрасте смертельно опасны, я тебе скажу, — Сергей последовал за Олегом к кофейному автомату. В связи с успешным разрешением конфликта хорошее настроение быстро вернулось к Брагину, и он прыснул: — Чего? А ты не старик, что ли? Посмотри на себя: седой весь! — Я еще ого-го, в утиль меня попрошу не списывать, — Сергей Анатольевич поддержал шутку друга. — Чего не поделили-то — Павлову, небось? — Угу, — прихлебнул кофе Брагин. — Надо же, столько у нее кавалеров за последние годы было. Прямо дышит мне в спину количеством пассий. Вот это она героиня-любовница… Или как женщину назвать? — Брагин посмотрел на Куликова как на сумасшедшего и, ничего не ответив, зашагал прочь. Последняя фраза травматолога полетела в спину уходящему. — Олег?.. Как назвать-то? Но Брагин продолжал удаляться, тихо посмеиваясь. Ну и забавный же мужик Куликов — думал он.