Жду тебя в Выручай-комнате после ужина. Нарцисса
Короткое сообщение заставило сердце биться чаще от предвкушения — возможно Малфой передумала, и они смогут продолжить тренировки. Оставалось лишь найти оправдание для друзей. После ужина они планировали вместе нарядить елку в гостиной Гриффиндора, которая неожиданно появилась в общей комнате накануне ночью. По всей видимости, профессор МакГонагалл решила порадовать трех оставшихся на каникулы гриффиндорцев. Стыд вот-вот готов был окрасить румянцем щеки, но Гермиона быстро заглушила этот порыв разумным аргументом, что тренировки куда важнее неведения друзей и их возможного осуждения. В будущем искусство волшебной дуэли станет для них жизненно необходимым. Успокоив совесть, Гермиона с чистой совестью отправилась на завтрак. Избавиться от общества друзей на этот раз оказалось на удивление легко. После завтрака Гарри с Роном отправились летать на метлах, а это значило, что пообедают они, скорее всего, у Хагрида и до самого ужина не появятся в школе. Гермиона до вечера была предоставлена самой себе. Она разобрала елочные игрушки, починила волшебную гирлянду, украсила окна гостиной заколдованными узорами в виде светящихся звезд и, набросав еще пару приемов по защите и атаке, направилась в библиотеку — там было проще избежать встречи с друзьями. На ужин она не пошла. Выждав около часа с начала ужина в Большом зале, Гермиона пошла прямиком на восьмой этаж. Обычно Нарциссе для трапезы требовалось примерно сорок пять минут, а согласно расчетам Гермионы, расстояние до восьмого этажа Малфой преодолевает приблизительно за пятнадцать минут, вдобавок ей требуется некоторое время на подготовку к занятию, которую она предпочитает проводить в одиночестве. Посему путь Гермионы до Выручай-комнаты был неспешным. За столь недолгий срок с начала их более близкого знакомства Гермиона прониклась симпатией к Малфой. Сомнения, подозрительность и недоверие были вырваны с корнем, на их месте проросли ростки заинтересованности и желания узнать больше… глубже. И как же это было чудно, что интерес оказался взаимным. Не было случая, чтобы их занятия заканчивались с последним заклятием. После магической дуэли они часто и надолго оставались в Выручай-комнате: пили чай, беседовали или изучали придуманные Гермионой тактики и видение боя. Последнее Малфой любила особенно. Усердие Гермионы по превращению магического боя в математически предсказанное и дисциплинированное нечто поначалу поразило, а потом она увидела в этом огромный потенциал и нередко участвовала в составлении плана — преимущественно атак и контратак. Нарцисса была восхитительной, иногда забавной, чаще строгой, но по-настоящему заботливой и до безобразия интересной. Удивительно, но Гермиона чувствовала себя с ней в безопасности. Ей нравилось проводить время с Нарциссой. Нравилось находиться рядом и чувствовать себя объектом заинтересованного внимания. А еще Гермионе нравились прикосновения нежных рук. Однажды, после особенно утомительного боя, вымотанная и оттого не отдающая себе отчета Гермиона разлеглась на диване и уронила голову на колени Нарциссы. Удивленный смешок ее не смутил. Да и теплые руки почти сразу опустились на ее волосы и начали мягко гладить, заботливо распутывая сбившиеся локоны. Больше они не были профессором и студентом, оттого на уроках зельеварения Гермиона чувствовала себя неуютно, что было странно, пусть анализ собственных ощущений так ничем и не помог. Да и что толку думать об этом, когда общение с Малфой за пределами учебного класса было более частым, нежели на школьных уроках? Добравшись до восьмого этажа, Грейнджер по обыкновению выждала несколько минут, чтобы убедиться, что рядом никого нет, и только потом «попросила» Выручай-комнату пустить ее внутрь. — Какую причину придумала в этот раз? — поприветствовала ее Нарцисса Малфой, расположившись около столика с чайным сервизом. — Я их с утра не видела, — Гермиона небрежно отмахнулась и подошла ближе, — потом буду объясняться. Скажу, что была в библиотеке. — Это точно не вызовет подозрений, — улыбнулась Нарцисса и кивком предложила чаю. Гермиона отказалась. — Я думала, ты уже пакуешь вещи, — она осторожно спросила о причинах встречи и скептично посмотрела на витающий в воздухе подиум. — Уже, — Нарцисса проследила за ее взглядом и отрицательно покачала головой, — сегодня не будет занятий, Гермиона. И я тебя не задержу. — Заинтригована, — Гермиона широко улыбнулась и, чтобы хоть как-то скрыть свое неуемное любопытство, все-таки налила себе кружку чая. — Я просто… — Нарцисса внимательно проследила за действиями Гермионы и отражающимися на ее лице эмоциями, — просто хотела поздравить тебя с Рождеством, — она задумчиво прикусила губу, а потом взмахнула палочкой, и в ее руках материализовалась коробка в праздничной упаковке, — это тебе, — она протянула подарок Гермионе и быстро добавила: — Только не начинай свою песню о том, что не стоило… что это слишком… и прочее… — И не собиралась, — тут же ответила Гермиона и, отставив кружку с чаем, приняла подарок, но открывать не спешила, — что там? — Ну, открывай уже! — с нетерпением призвала Нарцисса. Гермиона хотела было потрясти коробку и потянуть немного время, играя в угадайку, — уж больно интересно было проследить за сменяемыми на лице Нарциссы эмоциями. Тем не менее, она не стала этого делать и быстро развернула свой подарок. Внутри оказалось ручное зеркальце. Красивое и, видно, дорогое: ободок, инкрустированный драгоценными камнями, серебряная ручка с выемками для пальцев, так и просящая взять себя в руку, — точно гоблинская работа. — О-о-о, — Гермиона с восхищением посмотрела на свое отражение — такое чистое, не искаженное и по-волшебному привлекательное оно было, — потрясающе, — завороженно протянула она и наконец осторожно взяла зеркало в руку, — спасибо, — с трудом оторвав взгляд от зеркала, она с благодарностью воззрилась на Малфой, — это очень красивый подарок, Нарцисса. Спасибо! — Смотрись в него чаще, — улыбнулась Нарцисса, — и в особенности в тяжелые времена. Гермиона снова посмотрела в зеркало, и нахмуренные брови отражения заставили поинтересоваться: — Почему в особенности? — Гоблинское колдовство, — пожала плечами Нарцисса, — будет тяжело… или кошки на душе будут скрестись, посмотрись в него, улыбнись… И тут же станет лучше. Гермионе не было сейчас плохо, но она послушно улыбнулась своему отражению — ничего особенного не произошло, только следующие слова дались легче и без укола совести: — Прости… я без подарка. Не думала, что мы увидимся так скоро… — Гермиона заботливо убрала зеркальце в сумку и так же без смущения продолжила: — Да и ума не могу приложить, что можно тебе подарить. У тебя все есть. — Не стоит беспокоиться, — тут же отмахнулась Малфой, — для меня подарок, что ты так легко приняла мой. Нарцисса широко и счастливо улыбнулась, хотела что-то еще сказать, но их отвлек скрежещущий звук над головой. С потолка к ним тянулась омела. — Оу, — лицо Гермионы вытянулось, а щеки раскраснелись. — Везде вылазят, — Нарцисса беспечно пожала плечами, но на лице ее заиграла хитрая улыбка, — где надо и где не надо. А омела все вилась и вилась. Гермиона завороженно наблюдала за ней, а потом тихо произнесла: — С Рождеством, Нарцисса, — она посмотрела в глаза все еще ухмыляющейся Малфой и, приблизившись, едва коснулась ее губ в невесомом поцелуе. Она готова была отступить, как внезапно Нарцисса нервно дернулась, а потом резко прижала Гермиону к себе и горячо поцеловала. От неожиданности Гермиона не смогла возразить и приняла настойчивую ласку. Впрочем, вскоре Нарцисса разорвала поцелуй, но только за тем, чтобы быстро взглянуть в глаза и с новой силой притянуть девушку к себе. Ее руки со спины переместились на бедра и приподняли кофту, чтобы дотянуться до кожи, и только тогда Гермиона опомнилась, но не до конца. Она все еще прижималась к Нарциссе и отвечала на ее поцелуи. — Я хочу тебя, — жарко прошептала Нарцисса. И вот тогда Гермиона оттолкнула ее от себя и с ужасом воззрилась в потемневшие глаза. — Что… — Ну что такое? — нетерпеливо прошептала Нарцисса, двинувшись к Гермионе. — Если это твой первый раз, я буду аккуратна, — она была все ближе, а Гермиона пятилась все дальше. — Остановись, — слабо и неуверенно произнесла Грейнджер, — это неправильно. И… и… Рон… Я люблю его. — Мне это не важно, — выдохнула Малфой, — я сплю с нелюбимым мужчиной много лет, — она развела руками и сделала еще одну попытку приблизиться к Гермионе, но, когда та уже поглядывала на выход, остановилась и глубоко вздохнула. — Послушай… — Гермиона попыталась воззвать к голосу разума. — Ты же сама этого хочешь, — возразила Нарцисса и, чтобы девчонка вовсе не сбежала, сделала несколько шагов назад и оперлась бедрами о стол в ожидании ответа. Грейнджер опешила от такой самоуверенности, но сбежать уже не порывалась. Почувствовав твердую землю под ногами и окончательно взяв себя в руки, она медленно подошла к Нарциссе. — Это все неправильно, — осторожно произнесла она, — и ты это знаешь. И Малфой снова нервно дернулась, но в этот раз в противоположную от Гермионы сторону; в глазах ее не было и намека на горячность, теперь в них читался стыд. — Мерлин… Конечно же, неправильно, — она покачала головой, — прости… Прости меня. Это было ужасно неправильно, — в попытке спрятаться от позора она закрыла лицо руками. — Эй, эй, — Грейнджер осмелела и осторожно дотронулась до плеча Нарциссы, — все хорошо. Ну, ты чего? — она аккуратно убрала руки Нарциссы от лица. — Прости за несдержанность, — выдохнула Малфой и несмело подняла взгляд. Женщина, которая не привыкла получать отказы, вдруг почувствовала каково это, когда тебе говорят «нет». И ей было некомфортно, стыдно и досадно. Гермионе захотелось сгладить углы, но внезапно перевести разговор на отвлеченную тему было бы странно. Поэтому, вздохнув, она робко спросила: — Тебе всегда нравились девушки? Малфой слабо кивнула: — Да, но… — она прерывисто вздохнула, — но… раннее замужество не позволило полностью раскрыть эту часть меня, — Нарцисса устало потерла переносицу, — я была верна Люциусу. И… Единственная женщина, которую я… эм, — поиски нужного слова ни к чем не привили, и она хмуро повторила: — Которую я… знала… Мариса… едва ли мы тогда были женщинами. А сейчас, — она развела руками, — ты в том возрасте, когда мы… — и снова сокрушенный глубокий вздох прервал ее монолог, — М мы здесь… в этом тайном месте Хогвартса. Здесь был наш первый поцелуй, как и последний. И вот… мне будто вновь семнадцать лет. — Она была единственной, — прошептала Грейнджер, на что получила утвердительный кивок. — Спасибо, — грустно улыбнулась Нарцисса. — За что? — не поняла Гермиона. Малфой расслабленно опустила плечи, и Гермиона, по-дружески толкнув ее бедром, прислонилась к столику рядом с Нарциссой. — За подарок, — ответила Малфой, — Крам был прав, ты хороша в поцелуях. И спасибо, что не сбежала. Гермиона хмыкнула: — Сбежала? Я не собиралась сбегать, — Грейнджер потерла переносицу, — я была сбита с толку, но не сбежала бы. Ты уж не принимай меня за совсем незрелую истеричку. Нарцисса на этих словах похихикала, но спорить не стала. — Я не думаю, что ты незрелая, — добавила она, — и уж тем более не истеричка. Гермиона кивнула и продолжила: — Хочу, чтобы ты знала, что вот это все, — она показала сначала на себя, потом на Нарциссу, — ничего не меняет между нами. Верно? Между нами все по-прежнему хорошо? Малфой кивнула: — Да. — Прозвучит странно, — Гермиона счастливо улыбнулась, когда Нарцисса окончательно расслабилась и наконец смогла посмотреть на нее прямым взглядом, — и скорее всего, ты съязвишь, но я все-таки скажу, — она осторожно положила голову на плечо Нарциссы, — мне хорошо с тобой… Наверное, ты заметила, что у меня не так уж и много подруг. — Ой, будь честной, — усмехнулась Малфой и, как только Гермиона попыталась поднять голову, начала мягко поглаживать ее по волосам, — у тебя их вообще нет. — М-м-м, — Гермиона замурлыкала от ласки и все же высказала свое мнение: — Ты как всегда бесконечно мила. И не перебивай меня! — потребовала она строгим голосом, но тут же смягчилась и продолжила свою мысль: — Я хочу сказать, что… мне спокойно с тобой. Я бы хотела, чтобы наше общение продолжалось не только в стенах школы. Не знаю… Мне просто хочется быть рядом с тобой. Она хотела сказать что-то еще, но не смогла подобрать правильных слов для описания своих эмоций и потому замолчала. А Нарцисса еще некоторое время обдумывала сказанное. Тишина затягивалась, ее поглаживания становились более монотонными, и, когда Гермиона снова попыталась отодвинуться, она наконец заговорила: — Я буду рядом, сколько смогу, — несмелое обещание, которое таки лишило ее тепла на плече. Гермиона отпрянула и уставилась на нее непонимающим взглядом. — Сколько сможешь? — Да, — кивнула Нарцисса, — сколько смогу, — она нервно улыбнулась и тут же поспешила сменить тему: — Кстати, расскажешь мне, как подруге, что у тебя с Уизли? Гермиона нахмурилась. Пару секунд она изучала лицо Нарциссы и хотела было узнать, что та имела в виду, но решила отложить этот разговор и подыграть. — Рон… — она задумчиво покачала головой, — не знаю, — пожала она плечами, — он не особо-то торопится. А я не хочу неумелыми шагами разрушить то, что у нас есть. Гермиона опустила голову в попытке скрыть румянец и не увидела, как на секунду Нарцисса расплылась в снисходительной улыбке. — Ну-у-у, — протянула Малфой и тут же откашлялась, скрывая покровительственный тон, — омела появляется сейчас на каждом углу школы. Так что… Гермиона нахмурилась, не понимая, к чему ведет Нарцисса. Однако хитрая улыбка и подмигивание подсказали ответ. Гермиона неуверенно кивнула. — Спасибо, — промямлила она, снова пряча смущенный румянец. Нарцисса лишь нарочито закатила глаза. — Все. Не хочу чувствовать себя твоей мамочкой, — она оттолкнулась бедром от стола, — время позднее. — Все-все. Поняла, — Гермиона спорить не стала и направилась к выходу, — обещай, что не сбежишь? — она поиграла бровями, припоминая ранее сказанное Нарциссой. Та шумно выдохнула и снова закатила глаза. — Иди уже! — Обещай, что все хорошо, — уже мягко и без шуток потребовала Гермиона. — Обещаю, — не думая, ответила Нарцисса. — Счастливого Рождества! — И тебе! До седьмого этажа Гермиона добралась быстро и уверенно. Но как только она оказалась в коридоре, ведущем к портрету Полной Дамы, ноги ее подкосились, а сердце бешено заколотилось. То, что произошло между ней и Нарциссой… могло разрушить все. Сбежать? Конечно же, Гермиона хотела сбежать. Вовремя взяла себя в руки и то лишь потому, что в голове молниеносно проступила картина возможного будущего: Нарцисса почувствовала бы себя отвергнутой. А с ее самомнением и самолюбием это было бы сродни сильнейшей пощечине… Оставить женщину один на один с такими эмоциями было бы катастрофой для всего того прогресса, какого они достигли — как в межличностных отношениях, так и в учебе. Гермиона сделала все, чтобы казаться абсолютно спокойной, словно ничего страшного на самом деле и не произошло. Если Нарциссу можно было понять, то для себя Гермиона не могла найти оправдания: она не оттолкнула сразу, приняла ласку, даже ответила на поцелуи. Было кое-что еще — Гермиона искренне наслаждалась. Может, Малфой просто хороша в поцелуях? И когда Рон таки решится поцеловать ее, ощущения будут такими же, если не лучше? С этой мыслью Гермиона развернулась и пошла в противоположную сторону. Компания сейчас точно будет лишней.***
Утро Сочельника началось для Гермионы неожиданно спокойно. Рон и Гарри не донимали ее расспросами о том, где она пропадала после ужина; куча книг в гостиной, предусмотрительно оставленная Гермионой после возвращения, говорила сама за себя. Сложности вчерашнего дня были забыты, а завтрак, прогулка до Хогсмида и совместное украшение елки в уютной гостиной заставили сердце Гермионы ликовать от праздничного настроения. Ужин в компании оставшихся профессоров не был подпорчен даже Трелони, хотя та старалась: разбила пару бокалов, нечаянно ткнула Хагрида вилкой в бок и забрызгала платье МакГонагалл красным вином. Несмотря на отсутствие Дамблдора, которое все-таки добавляло сомнений в счастье грядущих дней (ведь директор никогда не покидал стены школы на Рождество), праздничный ужин прошел очень хорошо. В гостиной Гермиона, Рон и Гарри продолжили праздновать тайно пронесенным сливочным пивом и вопреки традициям обменялись подарками до наступления Рождественского утра. Гермиона не была оригинальной и вручила друзьям книги. Гарри достался фолиант «Забытые заклинания», а Рону она преподнесла подарок с намеком — «Всевозможные любовные зелья». Вряд ли Уизли понял и оценил, иначе бы, листая, заметил несколько пометок Гермионы. Гарри порадовал ее самым первым изданием «Фантастических тварей и где они обитают», подписанную самим Ньютом Саламандером. А вот Рон оказался оригинальнее. Гермиона ожидала и от него получить книгу, но вместо этого он подарил ей красиво украшенную коробочку, внутри которой лежала золотая цепочка с кулоном в виде головы льва. Он даже заботливо заколдовал кулон, так что при раскрытии коробки голова льва заурчала, а когда Гермиона надела цепочку, символ Гриффиндора звонко зарычал. Особенный подарок, который согрел сердце Гермионы. — Ну что… За прекрасный вечер и лучшее будущее! — Гарри поднял бутылку со сливочным пивом, призывая друзей выпить. — За то, чтобы таких вечеров у нас было много! — поддержал его Рон. — За вас, ребята! — Гермиона звонко стукнула своей бутылкой об их напитки. Они пили сливочное пиво, угощались сладостями, громко слушали музыку, пели и бросались подушками… Никаких обсуждений крестражей, споров об участии Малфоя в заговорах, дискуссий о том, куда мог отправиться Дамблдор, и страха перед туманным будущим. Беззаботная долгая ночь, дарующая надежду на лучшее. Когда сливочное пиво закончилось, а в молодых сердцах взыграл авантюризм, вылазка на кухню Хогвартса зародилась сама собой. — А, может, лучше к Хагриду? — предложила Гермиона, не желая мешать покою домовиков. — Точно. К Хагриду! — Рон хлопнул себя по лбу. — У него найдется что-нибудь покрепче, — он подмигнул Гарри и откинул прочь пустую бутылку из-под сливочного пива. — Хагрид… Вот же… — Гарри вскочил на ноги, — я совсем забыл, он же передал нам целую коробку подарков. Я сейчас… — он махнул друзьям и помчался в спальню. — Подарки от Хагрида, — с сомнением произнес Рон, — надеюсь, никаких яиц драконов и паучьих коконов, — он передернул плечами, но на лице его была улыбка. — По трехголовому щенку — каждому, — подыграла ему Гермиона и без злобы усмехнулась, — только знай, своего я тебе отдам, — незаметно Гермиона направила волшебную палочку в потолок и нарисовала незамысловатый узор, — Живоглотик не простит мне такого предательства, — добавила она и посмотрела наверх аккурат в тот момент, когда над их головами уже во всю вилась омела. — О-о-о, — Рон заметно засмущался, лицо его покраснело, но в глазах читалась смелость, — ну это… традиция, — пожал он плечами и с согласного кивка Гермионы потянулся к ней. Он заботливо заправил непослушный локон за ухо, нежно улыбнулся, а потом очень мягко, без напора поцеловал. Гермиона закрыла глаза в ожидании, каково будет раствориться в поцелуе, но… ни фейерверков в голове, ни бабочек в животе… И даже когда Рон расхрабрился, стал более настойчивым и углубил поцелуй, с жаром заключив девушку в свои объятия, Гермиона не почувствовала ничего. Было приятно, но не так, как в объятиях Нарциссы. Тем не менее отталкивать Рона Гермиона не стала. Обняла в ответ и терпеливо дождалась, когда он сам отпустит ее. — Я должен был сделать это раньше, — тихо проговорил Рон в губы Гермионы и, оставив легкий поцелуй, немного отодвинулся. — Мгм… Я… — Гермиона не знала, что сказать, и, слава Мерлину, за спиной появился Поттер. — Конечно, должен был. Сколько можно было ждать? — подмигнул он преимущественно Гермионе, держа в руках огромную коробку, небрежно обернутую в зеленую праздничную упаковку с большим красным бантом. — Судя по звону, нам не придется выходить на улицу, — добавил Гарри и немного потряс коробку. Внутри действительно что-то зазвенело. — О-о-о! — радостно улыбнулся Рон. — Отлично. Неси сюда! — он подвинулся ближе к Гермионе, чтобы Гарри сел рядом с ними, но на самом деле для того, чтобы прижать Гермиону к себе. — У нас есть еще один замечательный повод выпить… — Гарри не стал садиться на диван, вместо этого он уселся на пол, что, впрочем, не изменило ситуацию — Рон все еще прижимал Гермиону к себе, — если там будет тыквенный сок… — он быстро сорвал упаковку с коробки, — то мы точно пойдем на кухню, — коробка была запечатана намертво, и ему пришлось использовать магию, чтобы открыть ее, — что ж, гуляем! — Гарри поиграл бровями и продемонстрировал содержимое коробки. Внутри была целая куча сладостей: несколько упаковок Берти Боттс, летучие шипучки, шоколадные котелки, целая охапка друбблс, помадки, желатиновые червячки и море всякой всячины, а еще внутри лежало несколько бутылок сливочного пива. Веселая выдалась ночь, и только под утро друзья разошлись по спальням.***
После Рождества Гермиона и Рон «сменили статус друзей на пару» — именно так Рональд сообщил Хагриду эту новость, когда они посетили великана. Хагрид был счастлив новостям. Был счастлив и Гарри. Счастлив и Рон. Чего нельзя было сказать о Гермионе. Каждый день она поцелуем приветствовала своего парня, не отказывалась от ласк, нашептываемых на ухо нежностей и трепетно обнимала в ответ. Но ночами в одиночестве подолгу не могла уснуть. Каждую ночь она вела с собой один и тот же бесшумный диалог. Как так вышло? Почему она не испытывает радости? Почему нет щемящей тоски, когда Рона нет рядом, а сердце не ликует, когда он прижимает ее к себе? Почему поцелуи кажутся пресными? Нет ни трепета, ни эйфории, ни страстного желания быть всегда поблизости. Будто особо ничего и не поменялось. Будто они остались теми же друзьями, но с послаблением в правилах физического контакта. Гермиону это расстраивало, пугало, а еще было ужасно стыдно перед Роном. Под утро, когда усталый разум требовал хоть немного отдыха, она успокаивала себя, что все придет, что страсть со временем появится, а нынешние ощущения обусловлены давним знакомством и долгой дружбой. И не это ли настоящая любовь, отличная от сиюминутной страсти и ветреной влюбленности? Ведь на самом деле ей хорошо с Роном, и это именно то, чего она хотела. В конце концов Гермиона засыпала. Следующим днем она все так же больше анализировала свои ощущения, нежели наслаждалась компанией парня, а ночью череда бессонных размышлений посещала ее вновь, что неизбежно заканчивалось умиротворением требующего отдыха рассудка. И так изо дня в день на протяжении всех каникул. В желании абстрагироваться от вездесущих причин ночного беспокойства Гермиона днем старалась проводить время не только со своим парнем, но и с другом, но Гарри, как назло, старался как можно чаще оставлять их наедине. То он к Хагриду зайдет, то сошлется на поиски информации о крестражах и, спрятавшись под отцовскую мантию, скроется в направлении библиотеки, а то и вовсе прямо скажет, что не хочет им мешать. Как это и произошло сегодня. А ведь все так хорошо начиналось: они вместе позавтракали, навестили Хагрида, выпили по кружке сливочного пива у мадам Розмерты и поиграли в снежки. Как раз в разгар веселья Гарри и решил их оставить. Конечно же, дело было в том, что в какой-то момент Рон так заигрался, что повалил Гермиону в сугроб. И Гарри, как джентльмен, решил не мешать парочке миловаться. — Нехорошо, что Гарри чувствует себя третьим лишним, — посетовала Гермиона, когда Поттер отошел от них на приличное расстояние, — а ты, как его друг, мог бы быть посдержаннее, — с улыбкой пожурила она усыпанного снегом Рона. — Да перестань, — отмахнулся он, помогая Гермионе подняться из сугроба, — Гарри определенно не чувствует себя третьим лишним. Мы говорили с ним об этом. И он абсолютно не чувствует себя обделенным. К тому же, он бесконечно рад за нас. — Говорили? — Гермиона удивленно уставилась на него. — Конечно, — Рон пожал плечами и кивком предложил направиться к школе, — холодает. Будем возвращаться? — Когда? — не унималась Гермиона в желании узнать, о чем еще могут говорить друзья в ее отсутствие. — Э-э-эм, — Рон неуверенно почесал затылок, — знаешь, не все наши разговоры для девчачьих ушей. — Что? — Гермионе захотелось хорошенько ударить своего парня, но сдержавшись, окинула его самым строгим взглядом, и это сработало лучше любых слов. — Ну-у… я… — Рон нервно улыбнулся и, чтобы уж точно не схлопотать от тяжелой руки подруги, нежно притянул ее ближе и таки объяснился: — Мы о многом говорим перед сном. И, конечно, после того как Гарри начал «сбегать» от нас, я поинтересовался, как он себя чувствует в нашей компании, не надоедаем ли мы ему с нашими… ну… это… — Я поняла, Рональд, — Гермиона немного покраснела, а Рона это только умилило. Он осторожно приобнял ее и, оторвав от земли, покружил. — Только не в сугроб! — завизжала Гермиона, когда он начал пятиться и заваливаться. — Хорошо, хорошо, — засмеялся Рон и, оставив легкий поцелуй на носу Гермионы, поставил ее на место, но только для того, чтобы еще раз крепко прижать к себе. А потом он все-таки искупал Гермиону в снегу. Схватив с сугроба огромную охапку снега, он водрузил ее на голову Гермионы. Получилась шаткая снежная шапка, которая от малейшего движения превратилась в снежный душ. Гермиона завизжала от попавшего за шиворот снега и в желании отомстить тут же слепила плотный снежок. Рон уже готов был бежать прочь, но снежок, заколдованный чарами, быстро нашел свою цель. — Эй! Так нечестно! — завопил он, когда в плечо ударился еще один заколдованный шарик. Следом полетело еще с десяток таких же маленьких снежных комка. — Ну все! Все! Хватит! Я понял, — взмолился Рон, когда очередной попал ему в шапку. — То-то же! — посмеялась Гермиона и взмахом палочки очистила Рона от снега. Обнявшись, они продолжили путь к школе. — В общем, не стоит беспокоиться о Гарри, — продолжил Рон, — он действительно счастлив за нас. Но… — Рональд задумчиво почесал бровь, — если честно, я тоже начинаю чувствовать себя неуютно, когда он вот так часто оставляет нас. Гермиона согласно кивнула. — Это лишнее. — Я поговорю с ним об этом. Обещаю. Поговорил ли Рон с Гарри по этому поводу или нет, Гермиона так и не узнала. Мальчишеские спальные разговоры ее действительно мало интересовали. Но Гарри перестал сбегать от них. Дело, вероятнее всего, было в том, что она и Рон стали сдержаннее. Все вернулось на круги своя: Рон не пытался прижимать ее к себе, целовать и обнимать при каждом удобном случае, Гарри не сбегал от них, а Гермиона хотя бы немного вернула себе душевное равновесие и сон. Но ненадолго. Закончились каникулы. В школу вернулись студенты. Естественно, парочка Рон и Гермиона стали более привлекательным объектом для слухов и обсуждений, чем друзья Уизли и Грейнджер. Рон купался в новой порции внимания, Гермиона же поначалу не знала куда себя деть от постоянных косых взглядов девушек и непонимающих взоров парней, но вскоре перессуд стало меньше, да и она быстро забыла об этом — были дела поважнее. Директор все еще не вернулся из своих странствий, что пугало. Гарри начал заметно нервничать дня с пятого после каникул. И за неимением индивидуальных уроков с Дамблдором он все чаще после школьных занятий пропадал в запретной секции библиотеки или у берега Черного озера, где тренировался в невербальных заклинаниях. У Гермионы были еще причины для беспокойства: с окончанием каникул в школу не вернулась и Нарцисса Малфой. В первую неделю нового года у студентов шестого курса было назначено три класса зельеварения, на которых профессор Малфой не появилась. Ее заменял ненавистный Снейп. Спросить у него, куда пропала его коллега, было бы бесполезно. Успокаивало одно: в Хогвартс вернулся Драко Малфой и выглядел он как будто бы спокойным, хоть и не особо счастливым. Но и у него разузнать о матери Гермиона не решилась. Ее беспокойства, как и переживания Гарри, закончились в конце второй недели. На пятничном ужине за преподавательским столом внезапно появились и Дамблдор, беззаботный и улыбающийся, и Малфой, сдержанная и по-прежнему бесподобная. У Гермионы засосало под ложечкой, когда она увидела ее. Забыто было все: и Рон, рассказывающий ей об удачной тренировке по квиддичу, и еда, и шумные разговоры соседей. От радости и желания пересечься хоть взглядами кусок в горло не лез. Грейнджер ежеминутно задерживалась взором на преподавательском столе. Ее нетерпение и отрешенность, видимо, стали заметны, раз Рон придвинулся ближе и по-свойски приобнял ее за талию. И по иронии судьбы именно в этот момент Нарцисса посмотрела на них. Конечно же, она все увидела: и пристальный взгляд Гермионы, и руку Рона на ее талии, и ее отчужденность. Малфой поприветствовала Гермиону слабым кивком головы и мягкой улыбкой, а потом резко отвернулась, переключив все свое внимание на беседу с МакГонагалл, и больше не смотрела в сторону студентов. Гермиона была расстроена. После ужина она сослалась на плохое самочувствие и сразу же скрылась в спальне. Долго переживать ей не пришлось: когда на Хогвартс опустилась ночь и в башне Гриффиндора все уснули, черная как сама тьма сипуха принесла Гермионе письмо от Нарциссы, в котором та приглашала встретиться в их месте в субботу вечером. Приятно было знать, что Малфой называла Выручай-комнату «их» местом. Пока Гермиона поднималась на восьмой этаж, она мысленно представляла себе, как Нарцисса писала эту записку. Остановилась ли она подумать прежде, чем назвать тренировочный зал «их» местом? Коснулась ли улыбка ее лица, когда она неторопливо выводила на бумаге «жду тебя в нашем месте»? Или, возможно, не придала этому значения и написала невзначай? Последняя мысль немного расстроила Гермиону. Но не потому, что для Малфой это не имело бы значения, а потому, что это было почему-то важно ей самой. Данное обстоятельство настолько сильно поразило Гермиону, что она даже остановилась. Она скучала по Нарциссе и, судя по тому, как упорно размышляет о простой записке, очень сильно. — Вот срань! — выругалась Гермиона, понимая, что эти два дня все ее мысли были посвящены только Нарциссе. До восьмого этажа она добралась не в лучшем расположении духа. Оставалось надеяться, что плохое настроение можно будет направить в правильное русло во время тренировок. Но в Выручай-комнате вместо приспособлений для дуэли ее ждала атмосфера готического ресторана с парящими под потолком свечами, тусклыми факелами на стенах, накрытым столом, парой кресел и диваном. Лишь тренировочный манекен с бутафорией вместо волшебной палочки выбивался из общей картины. — Вот срань! — очень тихо повторила Гермиона, когда увидела Нарциссу во всем черном. Женщина стояла к ней спиной и читала газету, развернутую на столе. Помимо прочего на столе были бутылка вина, пара бокалов и одно большое блюдо, видимо, с закусками. — Привет! — отозвалась та, даже не повернувшись. — Сегодня не совсем обычное занятие, — добавила она, свернув газету и наконец обернувшись, — проходи! Чего застыла там? — Ага, — Гермиона послушно кивнула, бросила сумку у входа и подошла ближе, — мы не будет тренироваться? — спросила она, поглядывая на закупоренную бутылку вина. — Посмотрим, — улыбнулась Нарцисса, — но если и будем, то на нем, — она махнула рукой на манекен, и тот вдруг ожил, поклонившись им в приветствии, — я заколдовала его на выполнение боевых заклинаний. Гермиона со скепсисом подняла одну бровь. — Он может колдовать? — Не совсем, — Нарцисса направила на манекен свою волшебную палочку, и тот снова ожил, — он может только повторять движение волшебной палочкой, свойственное тому или иному заклинанию, с разной скоростью, а имитировать выполняемое заклинание будет звуковой сигнал, — следом за ее словами манекен вдруг нарисовал в воздухе символ Дисендио, и в то же мгновение что-то громко щелкнуло, — этот звук означает, что заклинание достигло оппонента, — объяснила Нарцисса. — И зачем он нам? — Гермиона переводила непонимающий взгляд с вина и двух бокалов на манекен. — Если честно, то я пробовала некоторые твои тактики на нем, пока ждала тебя, — Нарцисса пожала плечами, — он неплохо справлялся. — А-а-а это…? — Гермиона с лукавой улыбкой кивнула на бутылку. — А это для нас, — просто сказала Нарцисса и взмахом палочки призвала бутылку к себе, — говорю же, не совсем обычное занятие. В прошлый раз, когда я предложила тебе выпить, случилось… эм-м-м… ну в общем, не получилось, — она криво усмехнулась, легким взмахом палочки откупорила вино и быстро разлила содержимое по бокалам, — решила закрыть этот гештальт. — Ты уверена, что оно не из тех запасов, которые пить нельзя? — хихикнула Гермиона, но радостно плюхнулась на диван и похлопала рядом. — Уверена, — буркнула Нарцисса и приняла предложение сесть рядышком, — я его купила в одном шведском магазинчике… Представляешь, в Швеции есть маг-винодел. У него у подножья Оллеберга несколько скрытых от глаз маглов акров виноградников. Не было времени посетить, но надеюсь, в следующий раз… — Ты была в Швеции? — Гермиона с интересом посмотрела на бутылку и, поглядев, как Нарцисса пригубила вина, взяла бокал. — Угу, — промычала Малфой и сделала еще глоток, — в Стокгольме довольно прогрессивное волшебное сообщество. У них отсутствует экстрадиция, а еще очень хорошие банковские условия по открытию счета и вкладов. Тебе бы там понравилось, — она качнула бокалом в сторону Гермионы, — запрещено рабство, внедрение магловских технологий в магические процессы, а гоблины работают рука об руку с волшебниками… — Да?! — Гермиона искренне изумилась. — Я не знала, — она вдруг задумалась, вспоминая, что еще слышала или читала о волшебных сообществах других стран, — откровенно говоря, у меня по этой части пробелы. Я не очень осведомлена об устройстве диаспор волшебников в других странах. — Ерунда, — отмахнулась Нарцисса, — по большей части везде одно и то же. По крайней мере, центральная Европа такая же консервативная, как мы. А вот Скандинавия… — Малфой задумчиво нахмурилась, — да. Там немного иначе. Гермиона отметила для себя необходимость восполнить пробел в знаниях и, сделав глоток очень терпкого вина, уточнила: — Так, зачем ты ездила в Швецию? — Просто отдохнуть ты не рассматриваешь? — Нарцисса усмехнулась скривившемуся выражению лица Гермионы, когда та сделала еще один глоток, и пододвинула поближе закуски. — Ну… — Гермиона с радостью съела хамон и виноград, чтобы хоть немного оттенить терпкий вкус напитка, — ты не просто так сказала про отсутствие экстрадиции и выгодные банковские условия. Так что? Готовишь соломку? Малфой таиться не стала и утвердительно кивнула. — Перевела часть личных активов в Стокгольмский банк и написала новое завещание… на случай… Пояснить, на какой такой случай, она не смогла. Грустно улыбнувшись, Малфой отпила из своего бокала добрую часть вина и отмахнулась. Гермионе, в общем-то, и не нужно было никаких объяснений. Она и так прекрасно понимала, какие сегодня могут быть случаи, конкретно несчастные, учитывая женой кого Нарцисса является и в каком положении ее семья сейчас находится. — Понимаю, — грустно проворчала Гермиона. — Ну, не будем о печальном, — тут же взбодрилась Малфой и придвинулась ближе, — лучше расскажи, как твои дела. Как прошли каникулы? Хотя, судя по тому, что я видела вчера за ужином, и слухам, которыми полнится эта школа… — в ее голосе появились заговорщицкие нотки, — каникулы прошли очень плодотворно. Гермиона отвечать не спешила, вместо этого сделала еще несколько глотков из своего бокала. Теперь она уже не морщилась, а после вкусной закуски вино так и вовсе казалось ей очень даже приятным. — Ну-у-у, все хорошо, — нейтральный ответ, который, конечно же, не удовлетворил любопытство Малфой. — Не заставляй меня вытягивать из тебя беседу тисками, — закатила она глаза и звонко ударила своим бокалом о бокал Гермионы. — Давай без подробностей, — простонала Грейнджер и, засмущавшись, посмотрела на манекен. Неживая фигура и тренировка были бы отличной возможностью избежать неловкого разговора, но Гермионе на самом деле хотелось просто посидеть рядом с Нарциссой… без уроков и тренировок… как друзья. И, судя по всему, Нарцисса хотела того же. Но говорить о Роне почему-то не хотелось вовсе. Малфой настаивала: — Но я люблю подробности, — она улыбнулась и взмахом палочки заставила бутылку разлить им еще по порции вина. — Трюк с омелой сработал, — тут же выпалила Гермиона и смущенно захихикала. — Трюк? — Малфой выгнула бровь. — Ой. Не делай вид, что не понимаешь, — отмахнулась Гермиона и, закинув в рот кусочек сыра, сделала большой глоток вина. — Ты так сильно не увлекайся, — Нарцисса с тревогой посмотрела на полупустой бокал Гермионы — это уже была вторая порция, — я не смогу потом объяснить Уизли, при каких условиях ты стала такой хорошей. — Точнее, сговорчивой и на все согласной, — весело проговорила Гермиона. Самоиронию Нарцисса оценила покачиванием своего бокала. — Трюк сработал, и теперь Уизли обхаживает тебя, — Малфой поиграла бровями, — надеюсь, он внимательный и ласковый партнер, — несмотря на, казалось бы, заботу в голосу, губы ее скривились. Гермиона решила не придавать этому значения и лаконично ответила: — Иногда чересчур обходительный. Малфой поспешила спрятать свою кривую ухмылку за бокалом вина, и тут Гермиона уже не выдержала: — Считаешь, что он мне не пара? — повторила она фразу, которую услышала недавно от Кормака МакЛаггена. Вопрос прозвучал слишком резко, но Нарцисса не стала акцентировать на этом внимания и после большого глотка промолвила: — Ну, если кто-то, кто тебя не знает, говорит, что тебе что-то или кто-то не подходит, то лучший ответ — послать куда подальше. И нахала на место поставишь, и себе нервы сбережешь. — Но… — Гермиона хотела было возмутиться, однако Нарцисса ее перебила: — Но я-то тебя знаю. Так что… — она глубоко вздохнула, когда Гермиона закатила глаза, и продолжила: — Да. Мне кажется, что ты слишком хороша для Уизли. Ты не по годам умна, честолюбива, талантлива и… — она снисходительно посмотрела на манекен, будто вместо него стоял сам Рон, — и он… такой простой. Гермиона не знала, что и сказать. С одной стороны, она и рада была бы ответить что-то грубое Нарциссе, но только для того, чтобы закончить этот разговор, а не для того, чтобы «поставить на место». А с другой стороны, не видела в этом смысла. Окружающие все равно будут считать, что либо Рон ей не пара, либо она — ему. Та же Лаванда Браун и ее подружки в этом уверены, ведь как такая серая мышка и синий чулок могла понравиться брутальному Рональду Уизли. — Мгм, — только и смогла выдавить Гермиона и быстро опрокинула в себя остатки вина. — Ладно, — Нарцисса махнула рукой на манекен, — это не мое дело. В любом случае, — она слегка толкнула Гермиону плечом и улыбнулась самой обворожительной улыбкой, — я рада за тебя. — М-м-м, — снова промычала Гермиона, но уже с улыбкой на лице, — спасибо! — она отсалютовала и, съев еще хамона, отпила вина. — Ты куда-то торопишься? — уточнила Нарцисса, кинув взгляд на ее бокал. — Нет, — Гермиона сначала не поняла, а потом, проследив за тревожным взглядом Нарциссы, поспешила объясниться: — Просто это куда лучше сливочного пива. — Не спорю, — Нарцисса призвала бутылку и наполнила бокал Гермионы новой порцией вина, — но давай договоримся. Это последний, — она дождалась согласного кивка Гермионы и добавила: — Оно довольно хмельное. — Я почувствовала, — Гермиона рассеянно улыбнулась, — но мне нравится. — О-о-о, Салазар, — протянула Нарцисса, — да ты уже охмелела. Как мало тебе нужно, однако. — Ниче-… ик… го подобного, — Гермиона громко икнула, — боже, — она густо зарделась и, отставив свой бокал, закрыла лицо руками, — прости. — Извини, Годрик, — Нарцисса, смеясь, обратилась к манекену, — сегодня без тренировок. Гермиона медленно проследила за взглядом Малфой. — Ты назвала его в честь Годрика Гриффиндора? Будто в ответ на ее вопрос тренировочная кукла повела деревянной палочкой в разные стороны и тут же застыла. — Угу, — Нарцисса спрятала улыбку в своем бокале, но глаза ее смеялись. — Это ужасно! — проворчала Грейнджер. — Непростительное неуважение к основателям школы. Малфой задумалась, а потом с широкой и хитрой улыбкой процедила: — Ну-у-у, можем переименовать его в… Уизли. Повисла задумчивая тишина, и, к удивлению Малфой, Гермиона вопить не стала. Вместо этого она пожала плечами и, сделав глоток вина, медленно произнесла: — Ну-у, это простить можно. — Ну вот, — Малфой обреченно выдохнула, — ты перестала реагировать, — она нарочито надула губы, и, если бы Гермиона была трезвее, то точно бы заметила, с каким интересом Малфой на нее поглядывает, — эм-м-м, — Нарцисса немного сместилась, — чем ты еще занималась, кроме того, что проводила время со своим парнем? — Ничем особенным, — отмахнулась Гермиона, — гуляла, ела, пила сливочное пиво и перерыла с Гарри школьную библиотеку в поисках хоть какой-то информации о крестражах… — и тут она осеклась. — О чем? — выгнула бровь Малфой. — Ни о чем, — Гермиона замотала головой и, чтобы дать себе время подумать, увести разговор в другое русло, приложилась к бокалу. — Не нервничай, дорогая, — Малфой протянула руку к лицу Гермионы и нежно заправила непослушный локон за ухо, — зачем вам такая темная магия? — Ты что-то знаешь об этом? — резко спросила Грейнджер и с надеждой посмотрела на нее. — Пф-ф, — фыркнула Малфой, — я родственница Пожирателей смерти, — по части Темной магии я профессионал, но-о… — она неуютно передернула плечами, — крестражи… это абсолютно другой уровень. Не знаю ни одного волшебника, кроме мифических, кто решился бы на такое. — М-м-м, — Гермиона обреченно опустила голову. — Так… что… — Нарцисса закусила губу, — на кой вам двоим понадобилась информация об этом? — она придвинулась вплотную к Гермионе и осторожно забрала у нее почти пустой бокал. — Я… — Грейнджер быстро посмотрела на нее, но тут же опустила голову и нерешительно заломила руки, — да так… Не бери в голову. Нарцисса дернулась словно от пощечины. И хорошо, что Гермиона не смотрела на нее, иначе бы увидела, как почернели глаза и скривилось лицо от нетерпения. — Ты таишься от меня, — несмотря на трясущиеся руки и хмурый взгляд, голос Нарциссы был нежен, — что случилось? — Я верю тебе, Нарцисса, — тихо проговорила Гермиона, — если честно, я думала, ты и так уже все знаешь… — она взглянула на Нарциссу ровно в тот момент, когда ее лицо смягчилось, — у меня была мысль поговорить с тобой об этом в надежде, что ты, возможно, знаешь больше и можешь помочь, — она глубоко вздохнула и еле слышно произнесла: — Тот-Кого-Нельзя-Называть… Он создал крестражи, он… — Не-е-ет, — Нарцисса замотала головой, — не может быть… Сколько? — Семь, — отрезала Гермиона и нахмурилась, — как так вышло, что ты не знаешь? Слизнорт… Твой крестный ему сам поведал об этой магии. В его воспоминаниях есть все это. — Что? — просипела Малфой. — Гораций научил его?.. Я не трогала воспоминания… Не хотела… — она сокрушенно покачала головой, — Мерлина ради… Семь. — Два уже уничтожены, — Гермиона слабо улыбнулась. — Ублюдок! — выплюнула Малфой и резко поднялась, начав тут же мерить комнату шагами. — Семь крестражей… пять! Он может жить вечно. Она резко остановилась, застыла на месте, а потом, вздрогнув, запустила в манекен проклятье, в мгновение ока превратившее его в горстку пепла. Она замахнулась палочкой еще раз, и следующее заклятие мощной волной снесло стол со всем содержимым. Гермионе пришлось поджать ноги. Испуганная она не знала, что и делать. Нарцисса всегда держала себя в руках, а сейчас она была похожа на загнанную в угол фурию. — Там ведь ничего человеческого ни осталось! И как ни убивай его, он все время будет возвращаться! — прошипела Малфой и занесла над головой палочку, но тут же опустила ее. Плечи ее содрогнулись, а на лице застыла маска страха и обреченности. Гермиона неуверенно опустила ноги, подождала пару секунд и, когда убедилась, что Малфой больше не собирается разносить все подряд, осторожно подошла к ней. — Нарцисса, — она нежно коснулась ее плеча, — два уже уничтожены. Мы найдем остальное. Уверена… — Оставь меня! — Нарцисса холодно прервала воодушевляющую речь и даже не взглянула на нее. — Ты хочешь… — настала очередь Гермионы застыть на месте. Малфой, верно, почувствовала, что могла напугать девушку своим поведением, оттого чуть мягче добавила: — Прости, милая, — она ласково сжала похолодевшую девичью ладонь, — мне нужно побыть одной. Не переживай обо мне. — Хорошо, — Гермиона кивнула, а затем поспешно покинула Выручай-комнату.