Цугцванг

      Гермиона надеялась поговорить с Нарциссой в ближайшие дни. Но ни на следующий, ни через день она не получила приглашения встретиться в Выручай-комнате. В Большом зале Малфой тоже не появлялась. Когда на уроке зельеварения спустя пятнадцать минут после звонка преподаватель по-прежнему отсутствовал, Гермиона всерьез забеспокоилась. Неужели информация о крестражах так напугала Нарциссу, что та решила сбежать? Успокаивало, пусть и не сильно, присутствие Драко в школе. Он ходил как в воду опущенный, выглядел бледнее прежнего, так что чем больше Гермиона украдкой рассматривала его, тем сильнее тревожилась. Грейнджер уже начала нервно постукивать ногой под столом, привлекая обеспокоенное внимание Рона, как вдруг дверь в кабинет резко отворилась, а следом влетела профессор Малфой. Она бессвязно извинилась за опоздание и сразу прошла к своему столу.       Гермиона выдохнула, а позже и вовсе успокоилась. Нарцисса в течение урока была, как и прежде, прекрасным преподавателем: внимательным, но строгим. Она не прятала взгляда, при виде Гермионы с ее лица не исчезала улыбка, она не избегала своей ученицы, и казалось, что в конце занятия по традиции попросит остаться, чтобы назначить время встречи в Выручай-комнате… Однако… этого не произошло. Со звонком она мгновенно покинула кабинет, спешно попрощавшись с классом.       Вечером Гермиона не получила сову. И до следующего урока зельеварения Малфой не видела. Попробовать поговорить с ней во время урока было бы ошибкой. А перехватить до или после — невыполнимая задача. В конце концов, спустя две недели после последней встречи в Выручай-комнате Гермиона отправила преподавателю сову. Ответ пришел спустя пару часов, сухой и уклончивый. Нарцисса извинялась за свое поведение, ссылаясь на особое задание от Дамблдора, не терпящее отлагательств. А ее обещание скорой встречи было слишком туманным, чтобы окончательно успокоиться.       Гермионе очень хотелось поговорить с Нарциссой, устроить небольшую дуэль как прежде, выпить после чаю и побеседовать о чем угодно, кроме насущных проблем.       Признаваться себе в очередной раз, что тоскует по человеку, которого знает меньше года, было неловко. А от мысли, что даже внимание Рона не радовало столь же сильно, как воспоминания о дуэли в Выручай-комнате, становилось еще хуже. Представляя себе, какой жалкой она выглядит со стороны — с тоскливым взглядом и залегшей между бровей хмурой складкой, Грейнджер приняла решение, что более не будет ловить взгляд Нарциссы на занятиях и постарается сосредоточиться на собственной жизни. С этими мыслями Гермиона вздохнула полной грудью и выпрямила спину. Но уже через минуту грустно уставилась в окно. Шум гостиной, веселая музыка из граммофона стали настолько далекими, что она даже не заметила, как сзади подошел Рон.       — Ты в последнее время очень задумчива, — Рон обнял ее и поцеловал в плечо.       — Прости, — Гермиона вздрогнула, — просто… — она тяжело вздохнула, — просто много мыслей разных.       — Скоро весна, — мечтательно произнес Рон, — послушай, — он встал рядом и понизил голос, — я знаю… Все, что происходит, едва ли вдохновляет на хорошие мысли, но ты в последнее время…       — Знаю, — перебила его Гермиона и огляделась, нет ли поблизости лишних ушей, — не могу представить, что мы будем делать со всем этим.       — Уверен, у Дамблдора есть план. И он поделится своими мыслями с Гарри, — Рон приобнял Гермиону и уткнулся носом в ее волосы, — м-м-м, — он глубоко вздохнул, — обожаю твои духи.       — М-м-м, — промычала Гермиона, возвращаясь мыслями к Нарциссе.       — Все будет хорошо, — прошептал Рон, — мы есть друг у друга… Ты, я, Гарри. Мы всегда со всем справлялись и в этот раз найдем выход.       Он хотел было поцеловать Гермиону, но она вдруг отпрянула и, чтобы скрыть резкость движения, быстро заговорила:       — Завтра квиддич. Готов? Как ты себя чувствуешь?       Рон тут же повеселел:       — Все классно! Кстати, — он огляделся по сторонам, и как раз вовремя — Джинни накидывала на плечи мантию для полетов и помахала ему рукой, — сейчас тренировка. Хочешь с нами?       Гермиона махнула Джинни в ответ и, подумав пару секунд, отрицательно покачала головой:       — Не-е-е, холодно там, — она передернула плечами, — и… Живоглотик опять пропал, пойду поищу его.       — Опять на кухню наведывался, скорее всего, — Рон небрежно махнул рукой и быстро чмокнул Гермиону в щеку, — перестань кормить его кошачьим кормом, и он перестанет бегать на кухню. Я пойду, — он еще раз поцеловал ее.       — Мгм, — Гермиона помахала ему рукой и снова уставилась в окно.       Когда в гостиной стало поменьше людей, она обошла все места в башне Гриффиндора, где мог бы прятаться Живоглот, и, не найдя его, направилась в подземелье. Возможно, Рон прав, и полужмыр снова ушел выклянчивать у домовиков угощения.       Малоосвещенные и полупустые коридоры подземелья встретили Гермиону прохладой, и только галерея, ведущая к кухне, была теплой, но в этот раз совершенно темной. От тишины и полумрака стало не по себе. Грейнджер пришлось зажечь свет на конце своей палочки. Пробиралась к натюрморту она тихо и прислушиваясь к каждому своему шагу. Вдруг впереди, прямо под самой картиной что-то пробежало, Гермиона остановилась, сделала свет на конце своей палочки ярче и позвала:       — Живоглот! Ты?       Ответом ей была лишь тишина и… липкое ощущение пробегающих по спине мурашек, которое, разумеется, было предвестником беды. Но не успела Гермиона оглядеться внимательнее, как со спины прозвучало страшное:       — Бу-у!       Грейнджер подпрыгнула на месте, резко развернулась, ударившись локтем обо что-то, и выставила палочку вперед.       — Мерлин! — зарычал уже поверженный «враг» в лице Нарциссы Малфой. Та припала спиной к стене и прикрывала лицо руками. Сквозь пальцы сочилась кровь.       — Мерлин! — повторила Гермиона и в два шага подскочила к ней. — Прости! Прости! Я нос тебе разбила?       — М-м-м, — Нарцисса застонала от боли и, боясь еще одного неуклюжего удара, выставила одну руку вперед.       — Я… Давай… Я помогу, — Гермиона подняла волшебную палочку повыше.       — Прошу! Не надо! — гнусаво простонала Малфой. — Я сама справлюсь, — она придерживала свой разбитый нос двумя пальцами, а потом одним ловким движением волшебной палочки и без единого слова вправила себе нос, — твою же… ! — выругалась она на фоне характерного звука, а потом глубоко вздохнула.       — Прости, — промямлила снова Гермиона и протянула Нарциссе платок.       — Совсем с ума сошла?! — прошипела та, вырвав из ее рук платок. — За что?! — она быстро вытерла с лица кровь и зло уставилась на Гермиону.       — Ты напугала меня! — защищалась Грейнджер.       — Это не повод избивать меня!       — Темный коридор, я одна, ты подкралась сзади и напугала… Чего еще ты ожидала от меня?       — Точно не разбитого носа, — хмыкнула Нарцисса и, оттолкнувшись от стены, подошла к картине, ведущей на кухню, — проголодалась? — она развернулась и изучающе посмотрела на Гермиону.       — Живоглота ищу, — проворчала Грейнджер, — можно? — она хотела было пройти дальше, но Нарцисса преградила ей путь.       — И все? — Малфой подняла бровь и расплылась в лукавой улыбке; отходить в сторону она явно не собиралась.       — Я извинилась за разбитый нос, — Гермиона начала раздражаться, — чего ты еще ждешь от меня?!       — Ох…       — Пропусти! — прорычала Гермиона, не давая Нарциссе съязвить.       И, к ее удивлению, в этот раз Малфой молча отступила в сторону.       — Спасибо, — бросила Гермиона и прошла к картине, но не успела она пощекотать грушу, как за спиной послышалось тихое хихиканье, а следом сардонически прозвучало:       — Как поразительно…       — Что? — Грейнджер резко развернулась.       — Моя малышка обиделась? — Малфой поиграла бровями и, нарочито надув губы, прошептала: — Обиделась, что я больше не зову ее выпить чай, поболтать… приласкать, — добавила она совершенно гнусным образом и хищно оскалилась.       — Закройся! — прошипела Грейнджер и зачем-то сильнее сжала волшебную палочку.       — Ну… что такое, милая? — приторно проговорила Нарцисса. — Поди сюда! — она поманила в своей привлекательной манере, что, впрочем, в этот раз не сработало — Гермиона только сильнее оскалилась.       — Ты…! — выдавила она и ткнула в сторону Малфой палочкой, с конца которой вдруг прыснули огненно-красные искры.       — Что?! — театрально охнула Нарцисса. — Нападешь на своего любимого профессора?       — Если придется! — сквозь зубы прошипела Грейнджер.       — Ну! — Малфой сделала пару шагов назад и наставила палочку на Гермиону, — давай! Попробуй… Или, — и снова она хищно улыбнулась, — все-таки я приласкаю те…       Договорить она не успела. Грейнджер вскипела от гнева и почти взревела:       — Petrificus Totalus!       Мощное и быстрое заклятие, от которого Малфой едва успела отбиться, как следом полетело еще одно:       — Stupefy!       — Protego Maxima! — впервые за все их дуэли Малфой произнесла заклинание защиты, что только взбодрило Гермиону.       Уверенная в себе, задетая за живое и грозная, она уже не боялась и более жестких заклинаний, от которых Малфой теперь приходилось только уворачиваться. Все ее контрзаклятия и выпады Гермиона знала наперед, и когда Нарцисса сняла щит и замахнулась явно на что-то сильное, она не стала колдовать над защитой, а рискнула и прыгнула вперед с криком:       — Expelliarmus!       Волшебная палочка Малфой взмыла вверх и звонко упала где-то за ее спиной.       Грейнджер с превосходством посмотрела на обезоруженную Нарциссу и, хмыкнув, готова была направиться на кухню, но восхищенный взгляд голубых глаз не позволил сдвинуться с места.       — Вышло! — Малфой просияла от улыбки.       — Что там у тебя вышло? — прошипела все еще злая Гермиона.       — Не у меня — у тебя, — Малфой подняла свою палочку и приблизилась к Грейнджер.       Улыбка и мягкость в голосе тем не менее не заставили Гермиону забыть о недавних событиях.       — О чем ты?       — Хорошая дуэль вышла, — Нарцисса опустила ее вытянутую с палочкой руку, — ты обезоружила меня.       Грейнджер охнула. Впервые у нее получилось не только применить боевые заклинания, но и справиться с Нарциссой в магической схватке.       — Вышло, — выдохнула она и наконец улыбнулась.       — Именно, — похвалила ее Нарцисса, — никогда не даю обещаний, которые не смогу выполнить, — довольная собой, она гордо вздернула подбородок, — обещала сделать из тебя сносного дуэлянта. Я сдержала обещание.       Самодовольство Малфой стерло с лица Гермионы радостную улыбку.       — Ты…! — она ткнула палочкой ей в плечо.       — Ай! — Нарцисса отступила. — Ты чего?       — Ненавижу тебя! — зарычала Гермиона.       — Брось! — несмотря на угрожающе указывающее на нее древко, Нарцисса приблизилась, — главное же результат.       — Ты заставила меня злиться! — выпалила Грейнджер.       — И правильно! Запомни эти эмоции, и в следующий раз…       — Все, что я испытывала, это жуткую ненависть к тебе, — выплюнула Гермиона и отпрянула от попытки Малфой коснуться ее, — и, поверь, я это запомнила.       — Гермиона…       — Пошла ты! — выругалась Гермиона и, отвернувшись, начала интенсивно щекотать нарисованную грушу.       — Ну, не дуйся! — Нарцисса не решалась дотронуться до Гермионы. — Ты не оставила мне выбора, — она с улыбкой поглядела, как захихикала груша на натюрморте, — нужно всего лишь вывести тебя на эмоции, и в тебе просыпается яростная ведьма, — эти слова она уже проговорила в пустоту — Гермиона скрылась за картиной, даже не попрощавшись.       Тем не менее Малфой улыбалась, но насладиться моментом не позволили приближающиеся шаги.       — Дуэль в неположенном месте… За это наказание, — из-за угла появился Филч, однако при виде Малфой улыбка предвкушения сползла с его лица, а в глазах застыл страх, смешанный с любопытством. — П-п-профессор, я слышал крики заклинаний… студенты? Вы?       — Кроме меня тут никого нет, — Малфой развела руками.       — Но… я слышал… — Филч стрельнул взглядом на картину за спиной профессора.       — Мерлина ради, — Малфой потерла переносицу, — ступайте, мистер Филч! Здесь уже никого нет!       Нарцисса оглядела натюрморт и, пройдя мимо Филча, спокойным шагом направилась в сторону своих покоев.       — Уже…? — Филч поравнялся с ней и пытливо оглядел. — Что там произошло?       Малфой фыркнула в сторону, но терпеливо ответила:       — Ничего особенного, мистер Филч, о чем вам стоило бы беспокоиться.       — Я слышал…       — И я со всем разобралась, — раздраженно перебила его Нарцисса и ускорила шаг в надежде, что старый смотритель не поспеет за ней, но Филч не отставал.       — А наказание? — поинтересовался он.       — Не переживайте. Студентка будет наказана, — Малфой закусила губу, — лично займусь этим, — кивнула она то ли себе, то ли Филчу, — а теперь оставьте меня!       Филч, получив желаемый ответ, злобно ухмыльнулся и наконец перестал преследовать Малфой.       — Хорошего вечера, профессор, — кинул он вдогонку и пошел в обратную сторону.       — И вам, — буркнула Малфой и ускорила шаг.       После того поединка у входа на кухню настала очередь Гермионы избегать встреч. Какими бы благими ни были намерениями Малфой, поступать так она не имела право. Исчезать, игнорировать, прятаться, прикрываясь заданиями Дамблдора, а потом резко подкрадываться, пугать и принуждать к дуэли, пропитанной ненавистью и желанием сделать больно. Несмотря на победу в поединке, а после и успехах на уроках ЗОТИ, Гермиона не чувствовала удовлетворение. Образ насмехающейся Малфой теперь преследовал ее на каждом уроке по защите от темных искусств, оттого практические занятия теперь не вызывали затруднений. Но Грейнджер все же испытывала страх перед новыми эмоциями во время применения магии.       На зельеварении Гермиона старалась быть незаметной, а после звонка сделать все возможное, чтобы поскорее покинуть аудиторию. В Большом Зале она появлялась только, когда там не было Малфой. А если их пути пересекались вне учебной аудитории, то Гермиона либо крепче прижималась к Рону, либо пряталась за страницами книги. По безразличному взгляду Малфой можно было бы подумать, что ей в сущности все равно, хотя несколько раз она останавливалась в коридорах в попытке окликнуть и поговорить, а однажды попросила Гермиону задержаться после занятия. Грейнджер тогда испуганно отказалась, сославшись на выдуманное наказание от Снейпа. И в то же время Гермиона скучала по Нарциссе. На сей раз, впрочем, Гермионе было проще себя одергивать — нужно было только вспомнить издевательское выражение лица и насмешку в голосе, и грусть по Малфой как рукой снимало. Но следом за этими грезами приходили воспоминания тайных вечеров в Выручай-комнате, и Гермиона начинала тосковать с новой силой. Несколько раз она порывалась написать Нарциссе, навестить… Порой, когда тоска накатывала во время ужина или завтрака, она искала глазами ее взгляда, а потом благодарила Мерлина за то, что Малфой даже не посмотрела в ее сторону.       Из-за всех этих переживаний ухудшались отношения с Роном. Хороший, надежный, нежный Рон всегда был рядом. Когда нужно было спрятаться от Малфой, забыться, его компания радовала Гермиону. Но чаще — раздражала. Нервировал не сам Рон и его ухаживания, а то, что Гермиона чувствовала рядом с ним. Она очень хотела быть внимательной, любящей девушкой, но с Рождества в ее чувствах к Рону ничего не изменилось. Она по-прежнему была флегматичной и безучастной. Гермиона пыталась убедить себя, что это не так уж и плохо. Но если любовь можно описать словами «не так уж плохо», то зачем писать сотни романов, петь сентиментальные серенады и говорить, что любовь — это нечто абсолютно прекрасное?       Даже когда наступил аномально теплый для Соединенного Королевства апрель, сердце Грейнджер не оттаяло. Наоборот, она все больше раздражалась, стоило Рону коснуться ее. Она хотела с ним поговорить, но каждый раз полные любви глаза и щенячий взгляд останавливали, а разговор откладывался до завтра, которое никогда не наступало.       Спасалась Гермиона бегством. Все чаще в свободное от учебы время она пропадала либо у Хагрида, либо под любимым кедровым деревом. В одиночестве она занималась улучшением техник ведения боя и составлением планов, на случай если волшебное сообщество падет под натиском Того-Кого-Нельзя-Называть, а им придется бежать. Она как раз тренировала заклятие Capacious extremis, когда из-за кедра вышел Рон. Увлеченная процессом Гермиона даже не заметила его присутствия. И если бы на его месте был кто-то из профессоров, то ей бы за такую практику точно влетело, о чем Рон со смешком в голосе не преминул ей напомнить:       — Ты же в курсе, что заклинания незримого расширения строго контролируются министерством.       Гермиона немедленно спрятала за спину маленькую сумочку, расшитую бисером.       — Мерлин! — выдохнула она и стрельнула в Рона строгим взглядом. — Необязательно так подкрадываться!       — Прости, — похихикал Рон и присел рядом. — Как успехи? — он кивнул головой на сумочку, которая снова появилась в руках Гермионы.       — Не очень, — проворчала она и с трудом передала сумочку Рону.       — Уф-ф, — Рон взвесил ее в руках, — тяжелая. По-моему, так быть не должно, — он вернул сумочку, — что ты туда наложила?       — Книги, — Гермиона пожала плечами, — конечно, не должно, — добавила она и взмахом палочки выудила из сумочки несколько фолиантов, среди которых был и тот, что ей подарила Нарцисса. Именно его Гермиона и раскрыла. — В довесок к незримому расширению должны идти и облегчающие чары, но я не могу понять, как их наколдовать.       Рон заглянул в книгу и, прочитав формулу заклинания, проговорил:       — Тут вроде как сказано, что дополнительно их колдовать и не надо.       — Вижу, — фыркнула Гермиона, — но если я просто зачаровываю пространство, то помещенные предметы не становятся легче. Я не знаю почему.       — Для чего оно тебе? — Рон изучающе посмотрел на сумочку. — Что ты собираешься хранить в ней?       — Да так, — Гермиона закрыла книгу, — просто хочу быть подготовленной на случай… ну… вдруг пригодится.       — М-м-м, — промычал Рон и тяжело вздохнул.       — Что такое? — Гермиона насторожилась. — Рон?       — Я… эм… — он потер шею, — хотел с тобой поговорить, — глубокий и тяжелый вздох заставил Гермиону неуютно поерзать на месте.       — О чем?       — Да так… Послушай… — Рон посмотрел на нее и тут же опустил голову. — С чего бы начать? — подняв с земли сухую ветку, он начал крутить ее между пальцев.       — Рон, я…       — Нет, нет, не перебивай, пожалуйста, — Уизли снова глубоко вздохнул и грустно улыбнулся, — ты же не любишь меня, — очень быстро добавил он.       Гермиона застыла.       — Я, конечно, не самый умный парень на свете, — Рон говорил тихо и спокойно, но руки его дрожали, отчего веточка в его руке вдруг хрустнула и сломалась, — но… я же вижу, — Гермиона попыталась возразить, но он аккуратно положил руку на ее плечо и посмотрел в глаза, — не надо. Ты избегаешь меня, нервничаешь, когда я касаюсь тебя, все время задумчивая и смотришь на меня, будто хочешь сказать что-то важное, но не решаешься.       — Прости, Рон, — глаза Гермионы заблестели, а голос дрогнул.       — Я могу понять тебя, — Рон сардонически усмехнулся, — был на твоем месте. С Лавандой… Долго не решался порвать с ней. Боялся ее реакции, боялся обидеть…       — Это не то, — грустно произнесла Гермиона и опустила голову, чтобы скрыть слезы, — вы — не то, что мы.       — Конечно не то, — Рон кивнул, — ты моя лучшая подруга, и… — он задумался, — и лучше я буду твоим хорошим другом, нежели плохим парнем.       — Рон, это не… — Гермиона шмыгнула носом и, утерев глаза, проговорила: — Ты лучший из людей! — она обняла его, уткнувшись ему в плечо.       — Эй! Полегче! — Рон охнул. — Мы только что расстались. Вроде как должны злиться друг на друга или что-то в этом роде.       Гермиона даже не отодвинулась, наоборот, только крепче обняла.       — Рон… Тебе сейчас больно?       — Бывало и лучше, — он освободился из ее объятий, — но… Лучше пусть мне будет немного и недолго больно сейчас, чем ты будешь делать больно мне и себе своим обманом… Мы справимся, верно?       — Как всегда, — кивнула Гермиона, — прости, что так получилось. Я хотела… Думала, что все получится.       — Не стоит, — Уизли покачал головой, — как можно за это извиняться? Если бы мы могли выбирать, кого любить.       — То я бы точно выбрала тебя, — тут же заключила Гермиона.       — Знаю, — Рон грустно улыбнулся, снова подобрал с земли пару веточек и тут же поднялся на ноги, — я пойду. Ладно? Встретимся вечером… за ужином, — он кинул ветки на землю.       — Да, да, конечно, — Гермиона порывалась подняться следом, но Рон махнул ей, развернулся и почти бегом направился в сторону школы.       Будто гора с плеч. Гермиона вздохнула свободно и впервые за долгое время счастливо и искренне улыбнулась. Но почти сразу расстроенно опустила плечи, а из глаз хлынули слезы. Она не ожидала, что Рон первым заговорит… И уж тем более не могла и представить, что он все видел, чувствовал и понимал. Обнимал, но понимал, что она не чувствует к нему того же. Каково же ему было? Как давно он понял? Долго ли решался на разговор? И что теперь будет? Пообещать друг другу, что все будет хорошо — одно, но в реальности… Гермиона не знала теперь, как себя вести с Роном. А вдруг он обозлится? Вдруг сейчас он ненавидит ее и не захочет вообще иметь что-либо общего?.. Гермиона испуганно огляделась, подскочила и хотела броситься следом, но ноги будто в землю вросли. Они только что распутали клубок запутанных романтических чувств, еще один разговор на тему дружеских отношений будет лишним. Глубоко вздохнув, Грейнджер села обратно и постаралась вернуть внимание неподдающимся сложным чарам.       — Все будет хорошо, — вслух произнесла Гермиона в попытке успокоиться, — все образуется, — убеждала она себя, — все наладится, — с каждым словом она все больше и больше верила, что все действительно будет хорошо, ведь Рон дорожит их дружбой точно так же, как и она, а значит, что после, возможно, кратковременного недопонимания, все станет как прежде.       И действительно, Рон отлично держался. Хоть их отношения поначалу и были неловкими: то он, то Гермиона время от времени избегали друг друга, особенно, когда оставались наедине. Но в компании Гарри и Джинни они чувствовали себя комфортно и могли общаться без затруднений. С каждым днем потихоньку благодаря помощи друзей они возвращали былую теплую дружбу.       На какое-то время Гермиона обрела покой, не покидавший ее даже на уроках зельеварения. Более того, она перестала избегать Нарциссы Малфой, хоть и чувствовала волнительный трепет в ее присутствии. Но один урок по защите от темных искусств все изменил.       — Сегодня мы проверим, чему вы научились за шесть лет.       Снейп вальяжно расхаживал по аудитории и лениво размахивал волшебной палочкой. Каждое его движение уменьшало учебные парты до крошечных размеров.       — Понимаю, — он недобро оскалился, — у вас отрывочные знания в области защиты от темной магии, — он уменьшил последнюю парту и одним взмахом поместил их на своем столе, словно сувениры для продажи, — все предыдущие года под руководством горе-профессоров не могли не сказаться на ваших знаниях, но… — он остановился посреди аудитории и обвел учеников безразличным взглядом, — хоть чему-то я вас да научил, — после этих слов он наколдовал у стен мягкие матрасы и закрыл окна, погрузив тем самым аудиторию в полумрак.       Он быстро поделил студентов на пары, да таким образом, что каждому гриффиндорцу достался в пару слизеренец. У Гарри — Забини, Рону достался Гойл, а Гермиону Снейп поставил в пару к Пэнси Паркинсон, чему та почему-то была безмерно рада — точно потирала руки в ожидании скорой победы. Не дожидаясь очередного язвительного замечания профессора, студенты быстро разбрелись по классу и встали друг напротив друга.       — Надеюсь, вам не стоит напоминать про запрет применения непростительных заклятий, — буркнул Снейп и посмотрел преимущественно на Драко Малфоя, — постарайтесь обойтись без сильных увечий, — он отошел к дальней стене и лениво махнул рукой, — за каждое произнесенное вслух заклинание факультет лишается пяти очков. Приступайте! И…       Не успел он закончить свой приказ, как в Гермиону полетело первое заклинание Паркинсон, от которого она еле успела увернуться.       Следом учебная аудитория наполнилась светом пускаемых заклятий, в сторону Гермионы отрикошетило несколько Петрификус и Брахиабиндо. Защитившись, Гермиона быстро направила ответное заклинание в Паркинсон. Но заклинание оказалось весьма слабым, и Паркинсон с легкостью, почти неторопливым взмахом палочки отразила его.       — Слабовато, Грейнджер, — похихикала она и в знак того, что она вовсе не боится своего оппонента, опустила палочку вниз.       — Закрой рот, корова! — огрызнулась Гермиона и, сделав шаг назад, приготовилась защищаться.       Паркинсон ухмыльнулась, тихо прошептала какое-то заклинание и тут же направила волшебную палочку на Гермиону. Желтая молния ударилась о выставленный щит, и к ногам Гермионы упали горящие искры.       От внимания Снейпа произнесенная формула не укрылась:       — Минус пять очков со Слизерина, — прорычал он и следом снял столько же с Когтеврана и с Гриффиндора.       — Что? Держать язык за зубами не получается? — прошипела Гермиона и тут же выставила щит, и вовремя — следом в ее сторону полетели Жалящий сглаз и Остолбеней.       Уверенная, что Паркинсон побоится жертвовать еще баллами, Грейнджер хотела контратаковать, как вдруг Пэнси во весь голос закричала:       — Expelliarmus!       Его отразить Гермиона не успела. Неважное, но мощное заклинание подкинуло ее в воздух, перевернуло пару раз и отбросило к стене прямо на наколдованный Снейпом матрас, но волшебную палочку Гермиона сохранила.       — Минус пять очков со Слизерина, — равнодушно проговорил Снейп.       И судя по выражению лица Паркинсон, ей было все равно. Раззадоренная дуэлью, в предвкушении победы в поединке она была готова потерять еще несколько баллов.       Несмотря на головокружение, Гермиона быстро поднялась, вернулась на место и с вызовом посмотрела на свою противницу.       — Мало тебе! — рассмеялась Паркинсон и пустила еще один сглаз, от него Гермиона увернулась и, с целью выиграть время, наколдовала защитные заклинания.       Закрыв на секунду глаза, она мысленно вернулась к той ночи, когда смогла победить Малфой в дуэли. Вспомнила ее насмехающуюся улыбку, ее обидные слова и ту злость, что так сильно обуревала. Этого хватило, чтобы воспылать ненавистью к другой одиозной слизеринке. И когда Паркинсон, абсолютно уверенная в своей победе, запустила пару слабеньких невербальных заклинаний, разбившихся об мощный Протего, Гермиона со всей злости махнула волшебной палочкой. Прицельный и пропитанный решительностью Everte Statum сбил Паркинсон с ног, да так, что палочка вылетела из рук.       — Ах, ты! Грязно…       Не успела она договорить ругательство, как губы ее срослись, а наколдованные веревки обвились вокруг всего тела и полностью обездвижили.       Бой был окончен.       Даже несколько пар дуэлянтов поблизости прекратили свой поединок. Они испуганно поглядывали на связанную Пэнси Паркинсон и довольную собой Гермиону. А вот студенты Гриффиндора поспешили поздравить Грейнджер, чего нельзя было сказать о профессоре Снейпе.       — Последнее заклинание было лишним, мисс Грейнджер, — холодно произнес он и, направив палочку на Паркинсон, освободил ее от пут.       После урока Гермиона принимала более восторженные похвалы от гриффиндорцев и когтевранцев.       — Это было круто! — проговорил Невилл и счастливо улыбнулся. Хотя сам из своего боя он вышел непобежденным, его дуэль с Теодором Ноттом закончилась ничьей.       — Уделала мопса! — гордо заявил Рон.       Выглядел он после поединка с Гойлом неважно: заплывший глаз, синяк на щеке и распухшее ухо. Однако счастливая улыбка от собственной победы и гордости за подругу перекрывала все его боевые шрамы.       — Ты большая молодец! — присвистнул Гарри. Выглядел он так, будто ни одно заклинание Забини в него не попало, хотя Гермиона видела, что парочку сглазов он таки пропустил, — Отряд Дамблдора в деле! — он подмигнул, а Гермиона на это смогла лишь криво улыбнуться.       Уверенность Гарри в том, что успехи Гермионы — заслуги Отряда Дамблдора и его собственная, больно кольнула сердце. В мыслях тут же всплыл издевательский взгляд голубых глаз. Грейнджер в ярких красках представила себе, как на это замечание отреагировала бы Малфой: она бы закатила глаза, а потом обязательно съязвила что-то наподобие: «Ну да, мальчишка Поттер поражает своей самоуверенностью, как и неспособностью понять собственные ошибки». Ироничный, хрипловатый голос представился так живо, что Гермиона даже начала озираться по сторонам в поисках его обладателя. Стало не по себе. К счастью, друзьям, заряженным эйфорией от недавнего боя, она быстро стала неинтересна, и ей удалось ускользнуть. Прогул следующего урока терзал совесть, но нужно было побыть одной и подумать.       Ноги почему-то сами привели к хижине Хагрида. Великана она нашла на скамеечке у самой кромки леса.       — Привет, Хагрид, — поздоровалась Гермиона и подошла ближе.       — Прогуливаешь? — Хагрид подмигнул и весело улыбнулся.       — Угу, — Гермиона зарделась и поспешила объясниться: — Едва ли я узнаю что-то новое на магловедении.       — И то верно, — пробасил Хагрид и кивнул в сторону хижины, — чаю хочешь? Пирога?       Грейнджер отрицательно помотала головой.       — Можно я побуду тут? Рядышком… — она поглядела вокруг, выбирая место, куда бы примоститься.       — Конечно. Что за вопрос? — Хагрид хотел было подвинуться на скамье, но некуда было, поэтому он ткнул своим розовым зонтиком в сторону ближайшей сосны, и под ней тут же расстелился плед и материализовалась пара подушек, — там удобно и тепло, — он подмигнул Гермионе, — отдыхай, сколько тебе захочется. Дома если что чай горячий и пироги.       — Спасибо, Хагрид, — Гермиона одарила его благодарной улыбкой, — как дела твои? — она удобно расположилась на подушках, тут же достав из сумки книгу, хотя читать и не собиралась.       — Все хорошо, — задумчиво протянул великан и как-то странно посмотрел на Гермиону, — знаешь, — погладил он бороду, — вот сидишь ты под сосной этой и напоминаешь мне кое-кого… Прогуливала у меня тут одно время студентка, которая головы из книг не доставала. Сейчас она это… стала… В общем, мантии шьет. То читала постоянно, то рисовала что-то в своем альбоме. А мне что? — Хагрид пожал плечами. — Пусть себе рисует, я не против, главное, чтобы в Запретный лес не бегала.       — Мариса? — поинтересовалась Гермиона и отложила книгу в сторону.       — Ты знаешь о ней? — Хагрид улыбнулся. — До того своенравная была. Профессор МакГонагалл все управу на нее не могла найти.       — А ты? — Гермиона пытливо смотрела на Хагрида. — Ты с ней хорошо общался?       — С Марисой-то? — Хагрид снова пригладил бороду. — Ну-у-у, поначалу не заладилось. Она-то говорить не любила. Сидела себе и рисовала, а потом… — он тихо похихикал, — потом говорила без умолку… про ткани разные, про мантии, шляпы, сюртуки. А я и не против был послушать.       — Она была здесь с профессором Малфой? — осторожно спросила Гермиона.       — Бывали и вместе, — пожал плечами Хагрид.       — Мгм, — Грейнджер неясно промычала и опустила голову в надежде, что Хагрид не увидит ее хмурых глаз.       — Ладно, отдыхай, — Хагрид поднялся со скамьи, — мне надо сходить на поляну возле озера, видел там парочку нюхлеров, — помахав Гермионе рукой, он неторопливо ушел.       А Гермиона осталась одна. Странно, но Гермионе было некомфортно от мысли, что Мариса была завсегдатаем в гостях у Хагрида. Она ее даже не знала. А то, что ей было известно благодаря Нарциссе, говорило лишь о выдающихся качествах ведьмы: умная, бесспорно талантливая, решительная и целеустремленная. После прогулки по грезам Нарциссы Малфой она, разумеется, прочитала о Марисе Витоцци все, что нашла.       В библиотеке обнаружился журнал, дата выпуска гласила, что статья, посвященная всемирно известному модельеру, была написана около года назад, и обложка на главной странице с ее фотографией выглядела превосходно. Из симпатичной студентки Мариса Витоцци превратилась в роскошную, утонченную и элегантную женщину. Нарциссу Малфой представить рядом с ней было очень легко: две сногсшибательные женщины вместе смотрелись бы безусловно прекрасно. Гермиона тогда скривилась от собственного воображения, и сейчас непрошенная фантастическая картинка заставила ее снова передернуть плечами. Статья, однако, восхитила Гермиону: Мариса не пользуется «услугами» домовиков и выступает против их эксплуатации, тогда как большинство дизайнеров волшебного мира содержат целые армии эльфов, а еще занимается благотворительностью и критикует любой вид дискриминации. А вот о личной жизни Марисы Витоцци не было известно абсолютно ничего. На вопросы об этом модельер часто отшучивалась: «Я посвящаю свою жизнь двум вещам: хорошему вину и тому, чтобы моя одежда делала волшебниц и волшебников еще красивее… На интриги времени просто не остается».       Когда Гермиона узнала, что Мариса одинока, что-то больно кольнуло ее сердце. Значит ли это, что она все еще ждет Нарциссу Малфой? Если так, знает ли об этом Малфой? И снова воображаемая картинка, на которой они вместе, защемила сердце, да так что к глазам подступили слезы.       Больше себя обманывать сил не было.       Ее бойцовский инстинкт пробуждался только, когда она вспоминала о Нарциссе. Поскольку, в отличии от Пэнси Паркинсон, Малфой имела для нее значение… важное…       Несмотря на то, что Мариса Витоцци обладала теми качествами, которые Гермиона ценила в людях, она ревновала Нарциссу к ней.       И Рон… Он стал не мил именно тогда, когда она увлеклась своим профессором.       Гермиона слишком много думала о Нарциссе. Ее даже экзамены и поиски крестражей волновали не так сильно, как мысли о Малфой.       — Срань! — выругалась Гермиона, приходя к осознанию, что она влюблена в Нарциссу Малфой.       Решения, что со всем этим делать, у Грейнджер не нашлось, кроме как смириться. В конце концов, от любви и тоски никто не умирал, а значит надо взять себя в руки и продолжать жить обычной жизнью. Ни страха, ни упрека… Со всем можно справиться, и с этим тоже. От всех этих мыслей голова стала тяжелой, а солнце так приятно грело: Гермиона прикрыла глаза, оперлась о ствол сосны и вскоре стала проваливаться в дремоту. Когда разум начал покрываться пеленой сна, она сладко улыбнулась и тихо прошептала:       — Пусть… мы будем вместе… хотя бы во сне.