Клоун из цирка одиночества

Беловолосый с силой хлопнул дверью, не боясь сломать замок к чертям. Ему не было до этого дела, злость нахлынула с новой силой, заставляя в бессилии стоять посреди коридора. Рекс молча спрятался под диван, всем телом дрожа и ощущая гнев хозяина. В такие моменты даже не попадаясь на глаза было страшно. Пес все еще помнил, как в него кинули стул и попали по задней лапе. Гоголь скинул со стола все, что там находилось. Мусор и одинокая тарелка полетели вниз. Посуда разбилась в дребезги, осколки покрыли большую часть комнаты, но парень прошел по ним, не обращая внимания на боль. Ему было куда больнее от слов друга. Не зная, как дать выход своей ненависти, Николай ударил кулаком по стене, чувствуя свое бессилие. Ощутив, что гнев постепенно спадает, он медленно ушел в свою комнату, закрывшись там. Усталось и пустота снова накинулись на него. Гоголь с тяжелым вздохом упал на кровать, накрываясь своим одеялом. Отдых должен быть, несмотря ни на что. А за утро слишком много событий, ему такие не по нраву.

***

Проснувшись, Николай почувствовал себя еще более разбитым, чем вчера. Все звенело, в глазах переодически темнело, но он заставил себя подняться и попить воды. Заглянув в телефон, парень усмехнулся. Надо же, сон занял аж целый день. Конечно, временами приходилось вставать, но почти сразу же он вновь погружался в теплую пелену фантазий. Решив, что со стороны его внешний вид может даже напугать кого-то, Николай вернулся в комнату, намеренный привести себя в порядок. Хотя бы на какое-то время. Волосы были больше похожи на большой хаотичный клубок, который казалось проще состричь, чем вернуть в нормальный вид. Но Гоголь достаточно упорный человек, поэтому, взяв расческу, принялся мучать и себя и свои волосы. На эту проблему у него ушло почти полтора часа непрерывной боли и дискомфорта. Пару раз хотелось вовсе сделать себе каре, нежели мучаться с подобным. Казалось, этому не будет конца. Но труды того стоили. В зеркале теперь был более менее опрятный парень, с причесанными волосами. Да уж, однозначно лучше. Теперь настал черед душа. Холодный или горячий - разницы не было, лишь бы смысть с себя весь тот ужас, что накопился за длительное время. Чем, собственно, Николай и занялся. Сначала парень дернулся, стоило воде коснуться его тела, но уже через пару минут с наслаждением ощущал, как постепенно становится чище. Что там говорил ему вчера Федор? Что все крайне плохо и ему нужна помощь специалиста? Да как бы не так! Черт бы побрал этого Достоевского, он совершенно ничего не понимает! Закончив с водными процедурами, Гоголь исчез в своей комнате, где с усердием искал новую одежду. Или хотя бы не такую старую. К сожалению, ничего толком не нашлось, только шорты да порваная майка, поэтому пришлось кидать одежду в стирку и ждать. Николай улыбнулся и залез в телефон, дабы немного отвлечься и разбавить время приятным занятием. Надо же, значительный прогресс за столь длительное время. Очень хороший знак. На один день. Прошло около пары часов, машинка давно постирала, но Гоголь уж сильно увлекся просмотром ТикТока. Надо бы встать и разобрать постиранное, желательно развесить на сушку, но как же было трудно подняться. Все нутро кричало "ничего страшного, давай еще немного посидим!" Но пересилив себя, пусть и недовольно цокнув, Николай пошел и сделал то, что требовалось. Но вот ждать, когда одежда высохнет явно не собирался. Накинув совсем мокрую и не выглаженную одежду, парень улыбнулся. Зато свежее, зато чистое. Под притоком хорошего настроения, он пошел на кухню, ища своего пса, но не обнаружил его там. Усмехнувшись, Николай направился в зал и заглянул за диван, уверенный что питомец точно спрятался там и уснул. Но нет, все пусто. Чувствуя подступающий страх, Гоголь громко окликнул Рекса но в ответ раздалось только Эхо его собственного голоса. Неужели собаки дома вовсе нет? Парень кинулся в комнату, где схватил телефон и в панике набрал номер друга. Пара гудков и на том конце послышалось недовольное бурчание. — Николай, что слу... — Рекс пропал! Прошу, быстро сюда, помоги мне! Сбросив звонок, Николай снова принялся обыскивать дом, молясь, чтобы животное нашлось. Но все его попытки были тщетны, пес словно провалился под землю. Достоевский пришел на удивление быстро, но все равно выглядел очень недовольным. Заметив, что Гоголь переоделся и привел себя в порядок, он даже не поверил своим глазам. Что за чудо могло случиться? — Рекса совершенно нигде нет? — с долей беспокойства спросил Федор, оглядываясь. — Точно все посмотрел? — Да точно-точно! Я сейчас с ума сойду! — причитал Гоголь. — Может, я плохо закрыл дверь, и он убежал гулять? Пойдем, пожалуйста! Ты мой друг, ты должен мне помочь! Достоевский вздохнул, не желая напоминать ему вчерашние слова, сказанные в приступе гнева. Друг был на эмоциях, так что его можно понять. Сейчас надо придумать, что говорить. Он вышел молча вслед за ним, видя как паникует Николай. Неужели, он действительно так любил своего питомца, несмотря на то, что любовь не проявлял вовсе? Гоголь бегал по улицам, яростно крича и старательно ища своего Рекса. Но поиски не увенчались успехом, а время шло. Беловолосый уже хрипел, не зная, что еще можно предпринять. — Что ж, видимо такова судьба, — утешительно произнес Федор. — Пойдем, хочешь чая выпьем? — Пошли... — вздохнув, Николай было повернулся уходить, но заметил знакомую шерсть. — Подожди... ! Парень дернулся, вглядываясь в отдаленно знакомый силуэт. Но что там силуэт, когда видно особое пятно на боку животного! Рекс! Вот он, нашелся! Но кто рядом с ним и почему... Играет? Злость и ревностное желание забрать своё животное охватили Гоголя. Быстрым шагом он направился к незнакомцу, который так ласково трепал его питомца. Достоевский попытался остановить друга, что-то сказать, но все это пролетело далеко мимо. Не до этого! — Эй, ты! — чуть хрипло, но достаточно громко произнес беловолосый, угрожающе встав рядом. — Ты кто такой, и какого черта мой пес делает с тобой? Украл? Пробрался в мою квартиру?! — Извините? — парень с непривычным цветом волос поднялся и в недоумении уставился на него. — Вы кто и почему Рекс - ваш пес? Вы не его хозяин. — Как раз таки его! Николай был готов дернуть поводок пса на себя, но тот прижался к ногам чужого человека, скуля и беспокоясь. Ему стало страшно. Федор же подошел и не знал что делать. Сказать или остановить? Что будет эффективнее и не так ужасно по итогу? — Коля... Послушай... — устало вздохнул Достоевский. — Заткнись! - рявкнул Гоголь, вновь переводя взгляд на незнакомца. — Ты, мерзкий выродок, как ты блять посмел забрать у меня моего пса?! Сука, верни мне Рекса и забудь о нем раз и навсегда, урод! Иначе я твою жизнь сломаю так, что ты будешь дохнуть медленно, но верно! — Да что происходит? - растерянно и уже начиная бояться, спросил парнишка. — Федор! Кто этот человек? Николай уставился на друга, теперь уже сам не понимая что происходит. Достоевский замешан в этом? Голова не работала, мысли летали вокруг, но не давали дельных представлений о ситуации. — Сигма, это Николай. Настоящий владелец пса. — вздохнул Федор. — Но как я говорил, он не в состоянии заботиться и ухаживать за питомцем, поэтому я и отдал его тебе. Да, без согласия, но иначе бы он погубил и себя и животное. Прошу простить за то, что вам довелось выслушать. — Ничего страшного. Я все понял, — Сигма кивнул, присев и погладив Рекса. Гоголь молча смотрел на них, не веря в то, что услышал. Его друг... Что сделал? — Ты... — беловолосый хотел что-то сказать, но запнулся. — Ты... Ты ублюдок, еще хуже, чем этот! Вслед за словами последовал удар. На щеке Достоевского появился след от ладони, а в глазах Николая застыл гнев и более того, слезы. — Да как ты блять только посмел?! Ты знал что я люблю Рекса, сука, ты знал! Ты всё знал, гаденыш, и все равно сделал это! Ты.. Ты блять, ты последняя сволочь! Чтоб ты сдох, чтоб твой Шибусавочка сдох! — уже крича и тыкая пальцем в бывшего друга выговаривал Гоголь. — И ты тоже, новый хозяин этого уродского пса! Тоже сдохни! Все сдохните! Закончив, беловолосый ушел прочь, глотая обиду и слезы. Никто не понимает его чувств. Он жалкий клоун, который не способен быть чем-то большим, чем вещью. Его эмоции, его мысли - все это останется непонятым до самой смерти. За что ему все это? Почему именно он? Почему страдаю я, а не они? Эти вопросы крутились в голове Гоголя еще очень долго, не покидая даже во время сна. Слезы уже давно высохли, но воспоминания невозможно стереть, это зафиксируется в его памяти надолго.