Непрожитая жизнь

      Малфой торопливо поправил съехавший вниз рукав рубашки. Он стоял в небольшом подвале их с женой дома в Лондоне и недовольно морщил лоб, смотря, как сворачивается в комок его зелье.       — Драко, милый, можно к тебе? — он услышал за дверью голос Астории.       — Да, конечно, заходи. — Малфой мельком взглянул на жену. Она стояла в дверях, в свободном платье, слегка печальная и крайне недовольная.       — Можно тебя спросить, что это такое, Драко? — она протянула ему небольшой бумажный пакет.       — Ты разве не посмотрела сама? — удивленно уточнил Драко, забирая пакет из ее рук. Но небольшая липкая лента не была надорвана.       — Нет, я решила уточнить у тебя, почему маггловский курьер окликнул меня у дома и попросил принять заказ.       Драко разорвал бумагу. В пакете лежала пара упаковок с магловскими таблетками. Малфой сделал для себя заметку — никогда больше не заказывать доставку в маггловских аптеках, а забирать товар самому. В волшебном мире почта всегда приходила в указанное время, если маг оговаривал это заранее. Драко раздраженно наморщил лоб. Как объяснить магглам, что многие волшебники не любят их как раз за это. Пунктуальность и аккуратность прививалась чистокровным магам с детства.       — Так что же это такое, милый? — с неприязнью осведомилась жена.       — Это лекарства, Асти. — Малфой убрал упаковку в шкаф.       — Лекарства. Я поняла.       — Что тебя злит? — Драко вовремя сдержался, чтобы не добавить шутку про перепады настроения у беременных.       — Злит… Нет, милый, меня ничего не злит. Мне просто кажется странным, что мы стоим в нашем подвале, наполненным всякими котлами, сушеными шкурками бумсланга, кучей трав и частичек магических животных, а всего в паре метрах от этого места, прямо над вытяжкой, снуют ноги каких-то подозрительных личностей, и, узнав, что я живу тут, они намекают мне, что могут прогнать мою депрессию за пять минут, если я дам им свой номерок.       Брови Драко поползли вверх. Именно поэтому он не хотел жить в маггловском районе.       — Мне даже на какое-то время показалось, что меня считают легко доступной отчаявшейся домохозяйкой, которая не против скрасить свой досуг в объятиях потного немытого мужчины за сорок, с кривыми зубами и растянутыми на коленях штанами.       — Ты превратила это никчемное существо в сколопендру или комок опарышей?       — А ты находишь это смешным? — взгляд Астории стал ледяным. — Возможно тебе стоит сделать повторный заказ, чтобы я дала ему номерок?       — Асти, перестань.       — Зачем тебе маггловское лекарство, Драко?       — Для работы, — коротко ответил он.       — Расскажи мне о своей работе. Я от случайных людей узнаю о тебе больше, чем от тебя самого. Ты работаешь с депрессией?       — Это не важно, милая. — Малфою все меньше начинала нравиться их беседа.       — Отец Барр говорит, что супруги — это одно целое и невозможно их разделить.       — Ты все еще ходишь туда? — разозлился Драко.       Он, развернувшись, посмотрел на жену. Та стояла, скрестив руки на груди и впившись пальцами в косточки на плечах. Спина прямая, как у строгого учителя.       — Да. Хожу. И ты не в праве мне запретить проводить свой досуг так, как я сочту нужным. Ты целыми днями пропадаешь на работе, варишь какие-то странные зелья. Да ты вообще перестал бывать дома. Тебя нет даже чаще, чем раньше, когда ты постоянно пропадал со своими невыразимцами в закрытом клубе.       — Я думал, что мы достигли понимания с самого начала. Ты хотела денег и свободы — я даю тебе это, — напомнил ей Драко.       Малфой смотрел на нее. Астория стояла перед ним обиженная, злая. И если раньше он надеялся, что со временем сможет по-настоящему полюбить жену, то теперь вдруг ему стало страшно. Он понимал, что если она будет давить на него, требуя от него чувств, то он точно не сможет полюбить ее, и вся их семейная жизнь будет наполнена мукой. Та, словно прочитав его мысли, произнесла:       — Но теперь я хочу любви! Хоть ненадолго, хотя бы пока наш сын не родится. Потом ты сможешь любить его. Но ты решил, что меня должны волновать лишь тряпки, да пустая болтовня Панси…       — Я был не прав, когда посоветовал тебе продолжать с ней общение. Она с ее искрометными идеями совсем слетела с катушек, — покачал головой Драко.       — Слетела с катушек? В чем ты хочешь ее обвинить? — жена сделала шаг ему навстречу.       В ее голосе появилось стекло. Не звонкий хрусталь праздника, а толстое, старинное. Такое, что еще так противно скрипит, если провести по нему чем-то острым. Малфой физически ощутил близость конфликта и слегка сдал назад.       — Я ни в чем ее не обвиняю. Но Паркинсон стала совершенно неуправляема, оставшись в одиночестве. Она хочет лишь веселиться и не нести ни за что никакой ответственности.       — Ах вот оно что… — зло проговорила Астория. — Вся ее вина лишь в том, что она молода, красива, богата и одинока. И ее это устраивает! — повысила голос жена.       Драко именно так и считал, но он назвал бы это другими словами. Избалована, похотлива, несдержанна и авантюрна. Но вид злой, как мантикора, Астории, вынудил его произнести, со всей возможной в данной ситуации, теплотой:       — Не усложняй. Я просто хотел сказать, что это может сыграть с ней злую шутку.       — Ха-ха-ха… — грубо проговорила Астория. — Так вот знай, я считаю, что в ее жизни есть хоть что-то настоящее. Она живет, так как хочет. Говорит, что хочет и делает то, что захочет. И если она хочет ехать в пустыню, то делает это. И я иногда завидую тому, что мне не хватило когда-то смелости перечить своим родителям. А теперь мне не хватает смелости перечить тебе.       — Что ты хочешь сказать? — Драко зло сжал губы. Это было уже слишком.       — Да пошел ты, Драко Малфой! Вот что я хочу сказать. — Астория резко вышла из комнаты, оглушительно хлопнув дверью.       Он схватил со стола первый попавшийся флакон и запустил им в стену. Осколки разлетелись по всей комнате, пара из них попала в котел, тот вспенился и в помещении запахло сладковатыми нотками тухлого мяса. Драко взмахом палочки убрал испорченное зелье. Двое суток работы пошли насмарку. Он рывком открыл дверь и взбежал по лестнице.       — АСТОРИЯ! — крикнул он на весь дом.       Ответа не последовало. Он направился в ее мастерскую, резко открыл дверь. Там было пусто. Малфой прошелся по коридору, направляясь в ее спальню. Тоже никого. Окно было открыто, кровать заправлена, вещи сложены — идеальная чистота и пустота.       — Хозяйка вышла, господин Драко, — во взгляде Ботго читалось осуждение.       — Куда она направилась?       — Ботго не может знать, хозяин. Госпожа не сказала… — направив глаза в пол и прижав уши, пробормотал домовик.       — Отвечай, куда она пошла, эльф! Живо! — зашипел на него Драко.       — Ботго не знает, — ему показалось, что маленький негодник отвел взгляд в сторону.       — Ботго не знает… Ботго доволен… — внутри Малфоя клокотала злость. Такая острая, что заставляла его руки слегка трястись. — Что же, эльф. Тогда тебе надо наказать себя дважды. Сначала за то, что ты не удосужился выяснить куда направляется твоя госпожа. — Драко неприятно хрустнул пальцами. — А потом за то, что ты соврал своему хозяину.       — Да, хозяин, — эльф, медленно развернувшись, направился прочь.       «Не знает он…» — в сердцах думал Драко, идя по улице в сторону высокого шпиля церкви. — «Он не знает, зато я знаю».       Тяжелыми ожесточенными шагами Малфой подходил к закрытым дверям старой церкви. Драко с силой толкнул дверь, но та была настолько тяжелой, что не поддалась сразу. Скрипнули петли и загремела железная отмычка. Он остановился, выдохнул и собрав все силы, уперся двумя руками в кованую ручку. Та медленно открылась. По двум сторонам, на деревянных лавках сидело несколько десятков человек.       Головы повернулись на грохот. Малфой опешил. Он не ожидал увидеть тут людей. В центре, на небольшом возвышении стоял Отец Барр и смотрел Драко прямо в глаза.       — Что же Господь сделал для нас? Что он принес в жизнь нашу, чтобы дать нам возможность искупить грехи наши? — он медленно протянул руку и подозвал Малфоя к себе, указав ему на место на скамье справа от себя. — Я задаю вам сегодня этот вопрос, чтобы услышать от вас мысли ваши. И пусть душа ваша отвечает на вопрос мой, обращенный к вам.       Драко медленно сел. Он несмело оглянулся назад, и увидел, что многие не слушают больше, а тайком поглядывают на него. Астории нигде не было. Малфой уже пожалел, что не вышел сразу, но тут со скамейки поднялась тщедушного вида старушка и звонким голосом произнесла:       — Господь отдал жизнь за нас!       — Верно, — поддержал ее отец Барр. — Господь отдал за нас свою жизнь — самое дорогое и самое ценное, что получаем мы даром. За что мы не платим денег, и что поэтому бесценно.       — Господь указал нам путь в искупление! — значительным баритоном проговорил упитанный мужчина средних лет, сидевший на пару рядов дальше Драко.       — И это верно! — радостно кивнул священник. — Знайте, что Дьявол испытывает нас. И испытания эти всегда коварны и внезапны. Мы не ждем их, и не знаем, когда придет черед каждого испытания. И нет худшего испытания, потому что все они равны перед человеком и приходят к нему в трудную для него минуту. Так мы думаем, что для политика самое трудное испытание — это испытание властью. Но для его духа может найтись более сложное испытание. Какое же…       — Испытание на веру!       — На доблесть!       — На честь! — раздавались голоса.       — Любовь, — услышал Малфой тихий голос рядом с собой.       Он резко повернул голову. Прямо за его спиной сидела Астория. Ее глаза смотрели на Драко, она печально улыбалась.       — Любовь, — медленно повторил ее слово отец Барр. — Мы все недооцениваем любовь. Нам кажется, что это чувство какое-то возвышенное и редко бывает с нами. Многим любовь кажется только лишь чем-то плотским, но это не так. Разве не сильна любовь к истине? Разве не сильна любовь матери к своему чаду? И разве не сильна любовь сына к отцу? Но мы должны уметь отличать любовь настоящую, любовь Господа, что говорит в нас, от любви, что и не любовь вовсе, а одержимость. Потому что любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.       Где-то над головой Драко полилась музыка. Ему казалось, что она идет из его запутавшегося сознания. Словно нить, ведет его к ответу. Он, закрыв глаза, слушал ее, с удивлением заметив, что ему стало легче, впервые за несколько дней.       — Учитесь видеть любовь истинную, но не в словах, а в поступках людей. Любовь разлита по Земле, ее хватит на всех нас, нам же нужно лишь открыть свое сердце для нее. И не спутать ее с соблазном лжи и обмана. Аминь!       — Аминь… — зазвучали десятки голосов. И Драко пришла в голову странная мысль, что иногда обычные слова обретают для многих магглов такую же силу, как заклинания для магов.       Музыка лилась где-то в вышине. Зазвонил колокол, но тихо. Малфой сидел, закрыв глаза, и меньше всего ему хотелось их открывать. Он услышал шорох множества ног, шедших мимо него к выходу, тихий шепот какого-то мужчины. Он понял, что Астория тоже ушла. Но Драко упорно сидел на скамье, в ожидании того, когда все покинут помещение. Он знал, что Роберт Барр обязательно подойдет к нему после. По тому как протяжно скрипнула скамья Драко понял, что они остались одни.       — А почему вы не сказали мне сразу кто вы? И кем была ваша жена. — не открывая глаз, спросил Малфой.       — Это что-то бы поменяло? — в голосе мистера Барра он отчетливо услышал улыбку.       — Возможно.       — Я привык, что человека характеризуют его поступки, мистер Малфой. — Драко открыл глаза и в упор посмотрел на морщинистое лицо маггловского священника. Его голубые глаза снова показались ему знакомыми.       — Я мог встречать вас раньше, в нашем мире? — прямо спросил Драко.       — Вряд ли, мы с женой давно перестали делить миры. А для меня, после ее ухода, теперь все едино. И каждый человек равен и оценивается нами лишь по поступкам его. Когда ты понимаешь силу, скрытую в тебе и начинаешь гордиться ей, кичиться своими возможностями — ты встаешь на дорогу зла и разрушения. И способ, который приведет тебя к финалу, не так важен. Ведь убийство другого человека силой двух слов так же ужасно, как и убийство человека от двух выстрелов. Итог один — смерть. Но вы же сами слышали, Драко, жизнь любого человека бесценна, потому что при рождении ребенок не платит ничего за свой первый вздох. Новая жизнь дается даром, и никто не в праве отобрать ее.       — Вы знали моего отца.       — Я слышал о нем. — коротко ответил старик.       — И как бы вы оценили его поступки?       Отец Барр долго молчал.       — Я думаю — он жестокий человек. И совершил много ошибок. Но он сделал и нечто хорошее. Значит, настоящая любовь жила в нем.       — Что же хорошее он сделал? — удивленно спросил Драко.       — Вас. — улыбнулись морщины на его лице. — Ведь такой ангел, как ваша жена, никогда бы не смогла жить со злом.       — Мы поругались. — слова сами слетели с его языка.       — Люди ссорятся. Ссоры от недопонимания. Недопонимания — это дети тайны. Если между всеми людьми на Земле больше не будет тайн, то люди в итоге смогут понять друг друга и будут счастливы. А значит смогут жить в любви.       — Вы говорите, как одна моя знакомая… — усмехнулся Малфой, вспомнив слова Луны.       — Значит рядом с вами уже два хороших человека, Драко.       — А как же мой отец? — он спросил это сквозь зубы, скулы выступили на его лице, но по-другому он сейчас не мог.       — Поговорите с ним. И если между вами станет меньше тайн, то и сорняков будет меньше. А на освободившемся от сорняков месте можно посадить чудесный сад. Ну или то самое приглянувшееся вам дерево.       Священник взял его холодную ладонь в свою теплую, по-старчески жилистую руку. Малфой ощутил мозоли и бугристый шрам на мизинце. Но ощущение не было неприятным. Оно было правильным. Именно таким, в каком Драко и нуждался в эту минуту.       — Это шрамы и мозоли от труда. Жизнь вообще оставляет много шрамов. Не стоит их стесняться. Я вот не стесняюсь. Это значит, что я приобретал опыт. А уж от садовой лопаты он или от других людей — вся цена едина, — вновь улыбнулся старик.       Драко кивнул. Он почему-то подумал, что зря наказал сегодня эльфа.       Вернувшись домой, Драко понял, что жена все еще зла на него за утреннюю ссору. Идти после небольшого скандала к наблюдательному Нотту вдвоем Малфой не хотел. Он сидел несколько часов в любимом кресле у камина, штудируя маггловские книги по фармацевтике. Это занятие так увлекло его, что он забыл и об утреннем инциденте, и о времени. С удивлением взглянул на часы, когда его эльф, Нимбли, услужливо протянул ему пиджак и развел огонь в камине.       — Вайтхэдс Гроу! — отчетливо произнес Драко, как только под его ногами показалось зеленое пламя.       Привычный шум каминной сети сменился звуками виолончели. Драко шагнул вперед, вставая на дорогой ковер.       — Добрый вечер, Мистер Малфой! Добро пожаловать в особняк Ноттов! — скрипнул тонкий голосок.       И хоть после дневного разговора со священником Драко был настроен вполне мирно, но он не обратил на эльфа никакого внимания.       — Позвольте мне проводить вас в гостиную, — поклонился домовик.       — Нет. Я подожду твоего хозяина тут, — сухо ответил Драко.       — Как вам будет угодно, Мистер Малфой. — Пятачок эльфа коснулся пола, и он торопливо растаял в воздухе. Драко огляделся вокруг.       Старинные картины почти полностью закрывали обтянутые тканью стены. Странным казалось то, что они не были волшебными. На некоторых из них Драко почудилась легкая рябь текущей воды, но подойдя ближе он понял, что это всего лишь мастерство художника. Ручьи, трава и листья деревьев оставались неподвижными. На каминной полке стояли старинные часы и статуэтки. По большей части восемнадцатого века, ужасно пошлые и, скорее всего, невероятно дорогие. Малфой усмехнулся. Нотт совершенно верно сориентировался в политике Министерства магии и первой комнатой, встречавшей гостей, стала совершенно безвкусно обставленная маггловскими безделушками пустышка. Но смысл в этом был. Она отмечала и статус хозяина, и его полную и безоговорочную лояльность новому курсу.       Вдруг Драко напрягся. В дальнем углу комнаты что-то вполслуха заговорило. Его пробила дрожь. Голос, похожий на детский, неразборчиво и глухо напевал какую-то песенку. Малфой, сжав палочку в рукаве, медленно пошел на звук.       Огромный шкаф, отдаленно напоминавший шифоньер, стоял у дальней стены, скрытый высоким фикусом. Драко протянул руку и медленно потянул дверцу на себя. Как ни странно, та легко поддалась. Он застыл. Сотни глаз наблюдали за ним, мигая невпопад, и следя за его движениями. Он сделал шаг влево. Глаза изучающе проследили за ним.       — О, Драко, ты нашел часть коллекции моей матушки! — послышался за спиной довольный голос Нотта.       Драко не ответил. Он с омерзением смотрел на освещенные палочкой Тео множественные головки и тельца разнообразных кукол.       — Матушка, говорят, очень была привязана к ним. Фините! — дальняя кукла, издававшая тот ужасный полуплач-полупеснь замолчала, опустив руки. — А потом родила меня и распихала их по шкафам. У отца не хватило сил выкинуть их, да и я почему-то жалею милашек. Некоторые, кстати, стоят целое состояние! — подмигнул он Драко.       Малфой улыбнулся. Продолжать разговор о куклах ему не хотелось.       — Но ты же пригласил меня для другого, да Тео?       — Верно, — ухмыльнулся Теодор. — А где твоя красавица жена? Где Астория, я соскучился по ее замечательному чувству юмора!       — У нее разболелась голова.       — Ничего серьезного, я надеюсь? — Тео пропустил Драко вперед.       — Нет, не о чем беспокоиться. Чертовка Панси дурно на нее влияет. Она утомила ее.       — Да, Паркинсон не сильно изменилась. Ты помнишь ее в школе? Та еще поборница дисциплины и морали, — ухмыльнулся Нотт. — Кстати, о женщинах. Пока мы не зашли в зал, я хотел бы уточнить у тебя одну деталь.       — Мерлин, только не это, Тео! Неужели мне не показалось?       — Ничего серьезного пока что, Драко. Я только приглядываюсь… Но все же прошу тебя запомнить, ее зовут Джуди. — Нотт весело поиграл бровями.       — Я знаю как зовут мою секретаршу. — Малфой рассмеялся.       — Тогда зачем ты дразнишь ее? Она же была слегка увлечена тобой, Драко, — тихо проговорил Нотт. — Но ты женат, а бедная девочка ищет тепла.       — В ее семье два сквиба, Тео. Один из них ее младший брат. Родители учили ее дома, она не сдала пару предметов на аттестацию. Зачем тебе так рисковать… Даже гипотетически? — предупредил его Малфой. Не мог не предупредить.       — Из домашних девочек получаются правильные спутницы. Безропотные и верные. Тем более я не говорил о браке и достаточно богат, чтобы не считать деньги на пустые бабские безделушки.       — Это подленько, ты не находишь? — спросил он.       — Что подлого в небольшой интрижке до брака, Драко? И уж тебе ли мне об этом говорить?       — У меня не было никаких интрижек, Нотт.       Он строго взглянул в глаза Теодора. Тот, лишь пожав плечами, открыл широкую дверь и пропустил Драко первым в гостиную. Малфой направился к креслу, услышав за спиной ехидный голос:       — Странно… а как же охарактеризовать то темноволосое и зеленоглазое, что…       — Дружба с национальным героем упростила мне дорогу в профессию. Не более, — скучающим тоном произнес он.       Малфой спокойно смотрел, как Нотт сел в соседнее кресло и, сложив пальцы вместе, впился глазами в глаза Драко.       «Ты дурак, если думаешь, что я поведусь. Я собаку съел на тех нескромных вопросах после всего этого дерьма, что вылил на меня Гойл в эфире», — смеялся он про себя.       — Только дружба? — Нотт хитро сощурил глаза.       — По большей части даже видимость дружбы. Ты же отлично знаешь, кто на самом деле его друзья. Семья Уизли. Тем более он женат на одной из Уизли. И, насколько я знаю, счастливо женат, — кивнул Драко.       — Вы общаетесь сейчас? — уточнил Тео.       — Нет. Поттер прохладно воспринял мое увольнение из аврората. Почему ты спрашиваешь?       Драко смотрел, с какой легкостью Нотт сидел в кресле.       «Слишком расслабленно. Не в пример тому, какие вопросы он сразу же начал задавать», — продолжая улыбаться, заметил он. Эльф поставил на небольшой столик перед ними шампанское в ведерке с волшебным, нетающим льдом. Открыл при Драко бутылку, аккуратно наполнил фужеры и исчез. Как и должно было быть по этикету.       — Ты же знаешь, я обожаю сплетни, Малфой, — поводил Нотт пальцами друг о друга, перед тем как взять бокал.       — Тогда мне нечем тебя порадовать, Тео. Мы не общаемся. Думаю, Поттер затаил обиду на меня за то, что я использовал его в своих целях. Войти в магическое научное сообщество не просто. Отец намекнул мне, сразу после школы, что многие попали в науку через службу букве закона. И я согласился с ним. — Драко отсалютовал бокалом в сторону Нотта. — Год работы в аврорате порядком все упростил.       — Ты помог аврорам схватить много наших.       — Осмелюсь заметить, что тебе тоже пришлось что-то провернуть, чтобы попасть в отдел к Невыразимцам, — хитро глянул в его сторону Драко.       — Мой отец сидит в тюрьме, — гневно напомнил Нотт.       — Как он? — спросил Драко.       — Он стар и слаб. Но моими стараниями ему осталось продержаться всего полгода. И да, ты прав, я использовал все свои связи на работе, чтобы вытащить его побыстрее.       — За твой успех! — Малфой поднял бокал.       — За успех, — тихо повторил Нотт. — Но даже мои связи не бесконечны. Я надеялся, что вы с женой общаетесь с Поттером, и ты поможешь мне сократить срок отцу.       «Так вот что тебе нужно», — удивился он. — «Без вариантов, Пожирателей не отпускают».       — Поговори с Забини, — предложил Малфой.       — Мы общались. Он сильно изменился. Намекнул мне, что не пойдет на конфликт с Поттером и Уизли. А ведь именно эти двое засадили отца. А твоего отпустили спокойно попивать мерло в Руане, — его пальцы слегка сжали стенки бокала.       — Тебе тоже следовало идти в аврорат тогда, Тео. Возможно это бы помогло, — честно ответил Малфой.       — Ну уж нет. Не выношу их довольных рож! — Нотт посмотрел на большие старинные часы. — Каждую минуту, что я сижу тут в комфорте, мой отец гниет в тюрьме. Это не дает мне покоя, Драко…       Малфой смотрел на него и понимал всю его боль. Его родителям повезло, в основном из-за матери. Она тогда помогла Гарри, тот запомнил и отмазал их на суде. Но Нотт-старший был дураком, что целовал ноги Волдеморта и клялся в вечной преданности, прямо у всех на глазах. Это видели все. Учителя, студенты, орден Феникса, теперешний Министр Магии — Кингсли Бруствер. И если кто-то и мог помочь Теодору, то лишь тот, кто победил Волдеморта.       — Поговори с Поттером. — Малфой слегка подался вперед.       — Я думал об этом, — медленно произнес Тео. — Ты работал с ним. Скажи, где его слабые места.       — Ты задаешь опасные вопросы, Тео, — сузил глаза Драко.       — Тебе нечего опасаться. Ты чист, женат, твоя семья далеко. По факту эти сплетни о вашей с Поттером близости, даже сослужили тебе неплохую службу. Ты бывший мракоборец. Тебя никто не будет проверять. Если ты не общаешься с ним сейчас, то никто и не подумает, что это ты дал пару дружеских советов бывшему однокашнику. — Нотт буравил Драко взглядом. — Я не могу встретиться с ним с мая. Он как сквозь землю провалился. Ты не знаешь, где он живет?       Драко медленно покачал головой, старательно изображая сожаление. Было в Нотте, что-то такое, что неудержимо отталкивало. Вроде бы все тот же человек, каким он знал его в школе, но что-то едва уловимое, неприятное проскальзывало, сквозь жесты.       — Он был недавно на игре Ос и Гарпий. Я видел его там, когда мы с женой и Панс сидели на трибуне. Не могу сказать, что он как-то прячется… — Драко сделал глоток.       — Да. Мне говорили. Я и не думал, что он может туда заявиться! Какая-то простая игра, даже не финал. Знал бы, конечно бы пришел, — с сожалением свел брови Нотт. — Но я встречусь с ним. Найду момент. А до этого я прошу тебя, Драко, скажи мне, чем я смогу его купить. Как заставить его отпустить моего отца домой. Он дружит с Кингсли. Он сможет помочь.       — Мне надо подумать. Как минимум, вспомнить какие-то моменты. Я выкинул тот год из головы, стер его, как позорное пятно. Теперь ты просишь меня о такой услуге, — набивал цену Малфой.       — Я не прошу тебя дать ответ сегодня. Но если ты поможешь мне, Драко, то я буду помнить об этом, — серьезно смотря ему в глаза, пообещал Теодор.       Малфой смотрел, как напускное спокойствие постепенно исчезает из жестов Нотта. Он переживал за отца.       «Это может сыграть нам на руку. Нам нужны документы из архивов Невыразимцев. Убийца может скрываться где-то в их записях. Нужно будет обсудить это с Блейзом», — решил Драко, проговорив:       — По четвергам я обычно обедаю в ресторане, рядом с министерством. Туда часто ходят твои коллеги.       Нотт понимающе покивал головой и промолвил:       — Терять близких больно, Драко. А найти кого-то, кто понимает тебя и твою боль очень трудно во взрослом возрасте. Я рад, что мы понимаем друг друга. — Тео посмотрел ему прямо в глаза и поднял бокал.       — За близких, — повторил его жест Малфой.       Двери открылись, и в гостиную зашла Джуди. Вплыла в пышном безвкусном платье, с кучей переливающихся дешевых камней на шее, похожая на одну из кукол покойной миссис Нотт. Она подошла к креслу Тео, покорно встала сзади и положила руку на его плечо. В ее взгляде читалась нескрываемая радость и самодовольство.       Драко стало противно и скучно.       «Глупый человек — глупо мстит», — вспомнил он слова отца.