Непрожитая жизнь

      «Десять лет назад моя нога полностью помещалась в этом квадратике, а теперь носы выпирают», — увлекся наблюдениями Драко.       Он не был в этом замке чуть больше десяти лет. Мать не любила афишировать свое наследство на материке, и они редко тут бывали, предпочитая вывозить Драко на каникулы во второй замок, уединенно стоявший на теплом побережье Франции, близ севера Италии. Сдав Асторию в руки матери, но так и не встретившись пока с отцом, он, оставшись наедине сам с собой, впал в счастливые воспоминания о детстве. Драко умело прыгал по черно-белой мраморной плитке, которой был отделан пол крытой галереи. Он, как и в детстве, старался наступать только на белые квадраты. Но если раньше он приписывал этот цвет себе, благодаря его от природы белым волосам, то теперь он закладывал куда более глубокий смысл.       «Только подумать, десять лет прошло…», — оттолкнувшись, он перепрыгнул сразу через три ряда полос и на мысочках уместился в белом квадрате, чуть не потеряв равновесие. — «Почему я стал таким. Почему так нелепо проводил столько времени в какой-то дурацкой бессмысленности. Я мог добиться большего, чем семья и унылая работа. Мог бы объездить весь мир за эти пять лет после школы… Я мог узнать столько тайн, увидеть стольких людей. Но я почему-то все равно остался в Англии и общаюсь с горсткой напыщенных индюков».       Драко прыгнул чуть влево.       «Общался», — поправил он себя.       — Что ты делаешь, сын? — эхо разнесло голос Люциуса по галерее.       — Жду тебя, отец, — он тяжело повернулся на звук. — Я думал, ты встретишь нас.       Люциус молча подошел. Драко первым протянул руку, как и полагалось. Он смотрел на отца и все никак не мог представить, что тот стал виной всей его боли. Что он вмешался тогда в его жизнь, так спокойно нарушив личные границы. Ему нужно было поговорить с ним, убедиться самостоятельно в правоте слов Поттера. Как и в том, что Люциус был выше убийства беззащитного ребенка. Он решил отложить разговор про личное, на послеобеденное время. Он знал привычки отца — час благодушия и тишины всегда заполнял их дом.       — Это ни в коем случае не упрек, отец, — уточнил он.       — У тебя ко мне какое-то дело, — сходу все понял Люциус.       Драко медленным взглядом обвел старинные портреты в галерее. Многие притворялись спящими, но Драко и кната бы на это не поставил.       — Есть один вопрос, который я хотел бы обсудить вдалеке от глаз и ушей. И об этом не стоит знать Астории. — Он спокойно разглядывал вышивку на старинном воротнике какого-то старца.       — После ужина у нас будет достаточно времени, — ответил Малфой-старший.       — Я обещал Астории посетить выставку в Париже. Мы вечером трансгрессируем.       — Интересно, какие же выставки открываются после ужина, — язвительно пошутил Люциус.       — Астория беременна наследником. И я собираюсь радовать ее и потакать маленьким женским просьбам, отец. Мне это не сложно, — спокойно промолвил Драко.       — Я надеюсь, что ты контролируешь это, сын.       — Конечно. В октябре должен родиться ребенок, я был бы очень рад вашему приглашению на нашу виллу близ Ниццы. Теплый климат и яркое солнце, думаю, будет благотворно влиять на всех нас, — умаслил он отца.       — Нарцисса будет рада, — и хоть Люциус держался по-прежнему строго, но его голос заметно потеплел. — Так ты говоришь, нас никто не должен слышать?       — Да. Так будет лучше для всех.       Люциус взял сына под руку, и они закружились в вихре трансгрессии. Драко сразу узнал то место, в котором они оказались. Добротный каменный мост через небольшую речушку и маленькую беседку, увитую плющом. Он усмехнулся — дом казался ему совершенно чужим, а вот от места старых детских игр сразу повеяло теплыми воспоминаниями.       — Тут совсем ничего не поменялось! — с восхищением воскликнул Драко.       — Ценность старинных домов в их стабильности. И, конечно же, в сохранении многовекового уклада.       Драко кивнул. Начинать было сложно.       — Я согласен, отец. Многие вещи начинаешь ценить только с возрастом.       — Какие же вещи ты стал больше ценить, сын?       — Фамильные усадьбы, к примеру. — Драко слегка улыбнулся отцу.       — И именно поэтому вы с женой решили купить этот ужасный маггловский дом в центре Лондона… — Люциус даже не потрудился скрыть язвительность в голосе.       — Я совершил ошибку, что привел в мэнор чужого для вас человека, папа. — Глаза старшего Малфоя опасно сверкнули. — Но и ты тоже был вынужден пустить в наш дом чужаков. Так случается, — с нажимом произнес Драко и, не дав отцу перебить себя, быстро продолжил:       — Мне жаль мэнор, но пока что я забочусь о нем, как могу. И я оценил его библиотеку.       Если Люциус был удивлен его словам, то постарался это скрыть. Драко продолжал.       — Я бываю там чаще, чем ты думаешь, и этот дом стал для меня небольшой отдушиной и возможностью побыть наедине с самим собой. В отсутствие суеты я… — Драко сделал паузу. — Я стал интересоваться магией.       — Неужели?       — Магия куда более велика и обширна, чем та сфера, которую я предпочел для себя в ближайшие пару лет. Я знаю, что ты смотришь на мое увлечение психологией, как на шалость. Но я никогда не говорил, что посвящу этому всю жизнь. Я молод, отец. У меня еще много времени впереди, и эта шалость, как ты это называл — блажь, позволила мне обелить свое имя в Англии. Я стал думать о своем будущем.       — И что же ты думаешь? — удивленно спросил Люциус.       — Мне стала интересна та магия, которая привлекала и тебя. Магия силы и мощи. Ты знаешь, как петь Злые песни? — аккуратно подбирался к главному Драко.       — Знаю, сын, — нехотя проговорил он.       — А как сделать своих противников жидкими, как вода? — взглянув ему в глаза, спросил Драко.       — Да, — настороженно проговорил Люциус.       — А какое заклятие позволит человеку выглядеть живым, хотя он будет мертв? — как бы невзначай уточнил он, надеясь, что отец будет откровенным.       — К чему такие вопросы, Драко? — он изменился в лице.       — Весной я планирую экспедицию в Мексику. Мне необходимо знание древних обрядов… — соврал Малфой.       — Это исключено! — жестко сказал Люциус.       — Отчего же? — зло сжал кулаки Драко.       — Это слишком опасно. — Волшебник строго на него посмотрел и пошел по дороге к дому.       — Тогда, возможно, вам стоило родить девочку, отец! — повысил голос юноша. — Скажи мне, сколько лет тебе было, когда ты присоединился к Темному Лорду? Я не верю, что вы лишь пили бренди и курили сигары.       — Это другое, Драко.       Люциус Малфой развернулся и зло посмотрел на сына. Он отчитывал его взглядом, словно задумавшего очередную шалость ребенка.       — Не другое, отец. Настоящая жизнь делает человека сильным, разве я не прав? Ты с любовью разглядываешь портреты наших предков, а все они добились больших высот. Но я не уверен, что они добились этого, сидя на диване и читая «Пророк», — выпалил он.       Люциус долго молчал. Драко не прерывал тишину. Он знал, что глубоко уязвил отца тем, в каком тоне позволил себе с ним общаться.       — Мне сложно серьезно говорить на такие темы. Полчаса назад я стал свидетелем того, как ты играл в классики, — ехидно приподнял уголки губ Люциус.       — Я прочел большинство книг в библиотеке мэнора, но там только глупые бесполезные заклинания и куча томов по истории магии. Ты скрыл настоящие книги. Возможно давно, чтобы до них не добрался Темный Лорд, возможно позже, я не знаю. Ты прячешь от меня литературу и не отвечаешь подробно на мои вопросы. Но факт остается фактом — пока ты не признаешь для себя, что я вырос, ты так и будешь видеть меня ребенком. У меня светлые волосы — ты не заметишь, как я поседею, — гневно отчеканил он.       Люциус медленно удалялся по тропинке, ведущей к дому. Драко отвернулся. Он с ненавистью смотрел на заросли крапивы, тянущиеся к ручью, и уже был готов признать поражение, как вдруг почувствовал, что воздух слегка завибрировал.       Драко выхватил палочку. Торопливо выставив щитовые чары, он вовремя оглянулся. На него летели камни, мокрые и молниеносные — они поднимались со дна реки и рвались в его сторону, стараясь размозжить голову. Он измельчал каждый из них в пыль и медленно пятился к огромному дереву, чтобы защитить спину. Два камня больно ударили его в плечо. Боль придала ему злости. Мельком заметив растянувшуюся меж веток паутину, Драко трансфигурировал ее в крепкую сеть и метнул в сторону ручья, заставив камни упасть обратно в воду. Не успев обрадоваться, он ощутил, как что-то проникло в штанину его брюк и начало с силой оплетать колено. Корни дерева вырывались из земли и скользили в его сторону, стараясь опутать щиколотки или сломать лодыжки. Сухие ветки срывались вниз и падали ему на голову, царапая лицо.       Драко пытался понять, где находится нападавший, но вокруг никого не было. Он услышал громкий треск прямо над головой. В последнюю секунду сконцентрировавшись, он бросил заклятие заморозки в толстый ствол дерева, вросший в землю. Заклинание получилось таким сильным, что на стволе проступил иней, а тонкие, насквозь промороженные, корни распались, холодной трухой попадая в ботинки. Драко направил палочку вверх — яркий белый луч ударил в летящий вниз огромный сук, разорвал его на части, и мелкая пыль окутала Драко с ног до головы. Малфой замер, пристально вглядываясь в пространство, и вдруг, сквозь медленно опадающие листья, заметил, как шевельнулись кусты осоки рядом с ручьем. Он направил на них палочку и тонкие листья, повинуясь его желанию, оплели собой силуэт человека. Секундное замешательство, и Драко прошептал: «Экспеллиармус». Из пустоты в его руку прыгнула палочка, и он с удивлением узнал в ней новую палочку отца. Драко тихо прошептал: «Финита». Стал медленно подходить ближе, смотря, как листья осоки медленно опадают на землю.       — Что ты хотел этим доказать, отец? — зло спросил Драко, отдавая ему оружие.       Палочка крутанулась в воздухе, и Люциус Малфой предстал перед ним, с расцарапанными до крови осокой лицом и руками.       — Ты не заметил, как я поседел, сын, — тихо сказал Люциус и исчез в вихре аппарации. Драко медленно побрел к дому. Его руки слегка дрожали, но первый шок сменился огорчением.       «Какая же это глупость!» — думал он. — «Ждать от отца каких-то ответов бессмысленно. Он — старый лис, и ни за что не признается… Хотя я уже сам в душе сомневаюсь, тем самым осуждая его. Он скрыл ответ на вопрос из-за того, что виновен, или лишь потому, что все еще считает меня ребенком? Не стоит ждать от него честности или сердечности. Я всегда буду для него глупым мальчишкой, который годен только украшать елку с помощью магии».       Предыдущие три дня прошли в мучениях. Встреча с Поттером расшатала все. До нее он был убежден, что родители невиновны, теперь же не имел ни малейшего понятия о том, что делать и как поступить. В листве пронзительно закричала птица — Малфой направил в сторону шума палочку — крик тут же смолк. Драко с ненавистью пнул камень, вспоминая Забини и Уизли. Эти двое порядком поднаторели в аврорате за это время. Драко оценил, как изящно и грациозно они затащили его в ловушку. Выдавали информацию дозированно, не доверяя и сомневаясь.       «Клянусь Мерлином, они перемывали мне кости после каждой встречи. Решали, что сказать дальше, а о чем стоит умолчать до последнего. Забавно, что, сам того не понимая, Гарри спутал их планы. Выдал все как на духу, думая, что говорит с другом… Да, тут-то вы двое и просчитались. Пришлось отвечать на мои вопросы, Забини, и даже позвать грязнокровку», — ехидно ухмыльнулся Драко.       Малфоя злило, что Гермиона изображала из себя невинную овечку, заботливо гладила по голове, пока загоняла в капкан парой фактов. Полумна, эта белоснежная кроткая горлица, втянула его во все своими слезами и просьбами. А в финале, безусловно, Поттер, не изменяя своему уникальному стилю, выпрыгнул из табакерки, перепугал, рассыпал над головой воспоминания. Драко остановился и, задрав голову вверх, смотрел, как солнце пробивается сквозь листву.       Он вспоминал слова Блейза:       «Мы все в списке, Драко… Убил сына, чтобы отомстить, так почему бы не убить бывшего любовничка…», — говорил тогда Забини.       И если раньше Малфой не воспринял его слова всерьез, наивно полагая, что тот просто пытался им бездоказательно манипулировать, то теперь… Отца видели рядом с домом, который и найти-то никто не может! Ребенок, убитый броской манерой Пожирателей. Люциус, ответивший на все вопросы, кроме главного.       Резко подул ветер — деревья зашумели.       «Природа знает все ответы, но молчит. Отец тоже молчит… Интересно, он убил бы меня сам или также перепоручил эту грязную работу эльфам?» — принес ветер страшную мысль. Драко, опустив голову, шел, разглядывая мелкие камушки на дороге.       Почему-то вспомнился Нотт. Детская обида свела скулы Малфоя. Он вновь вспомнил, как Нотт-старший общался с сыном. Он боготворил наследника, души в нем не чаял. После падения Темного Лорда отрицал любую его причастность к Пожирателям. Клялся Непреложным, согласился и на легилименцию, и на сыворотку правды, чтобы отвести от него все подозрения. И сейчас, в свою очередь, Тео делает все возможное, чтобы облегчить его последние минуты. В магической Британии многие были уверены, что слизеринцы не умеют любить… Стереотипы. Он был сыт ими по горло! В эту минуту Драко казалось, что лишь представители его факультета знают, что такое любовь.       — А ты, Гарри, — шепотом обратился к нему Малфой, — Ведешь себя, словно никогда не был мракоборцем, словно не скрывался от Волдеморта. Продолжаешь жить в том же самом доме, наплевав на все. Получается, ты специально ждешь там своей очереди… Ждешь, что убийца вернется…       — Драко, что случилось? — мать появилась так стремительно, что он даже вздрогнул.       — Все хорошо, мама, — меньше всего Малфой хотел сейчас что-то объяснять.       Усталость и опустошение — это все, что он чувствовал в данную минуту.       «Странно, как быстро я стал сомневаться в них. Теперь, когда я узнал об их поступке, о том, как коварно они манипулировали моей личной жизнью, внутри что-то поменялось. Я смотрю на них, и словно в открытую дверь вытянуло все тепло, теперь только сквозняки гуляют… Те сквозняки из дома Поттера», — с горечью подумал он.       — Не смей мне врать! Отец вернулся с исцарапанным лицом. Он напугал Асторию. Что это у тебя? — она с силой повернула его голову в сторону, проведя пальцем по царапине на щеке. — Вы что… У вас была дуэль? — ее ноздри затрепетали.       — Мы упражнялись, — уклончиво ответил он.       — Я не узнаю тебя, Драко! — Нарцисса нервно зашагала вперед по садовой дорожке, увлекая за собой сына.       — Все в порядке, мама. Как Асти? Отец бывает резок, когда злится.       — Он сказал, что после обеда вы уезжаете в Париж. Это правда? Ты приехал к нам повздорить с отцом? Если у тебя снова все с ног на голову, то не впутывай в это Люциуса. Ему и так непросто.       Драко резко остановился. К этой семейке просто невозможно найти ключ!       — Мама, давай прогуляемся к реке.       — Решил затеять новую дуэль? — Нарцисса с досадой поджала губы.       — Нет, ты писала мне, что высадила розы. Покажи мне их. — Драко посмотрел матери в глаза, пытаясь улыбнуться. Цветы всегда были ее маленькой тихой страстью, и он решил воспользоваться этим…       — Розы увидишь, когда приедешь к нам с уважительным визитом. До обеда меньше получаса. Мы успеем только обойти дом, — и Нарцисса, прямая, как струна, уверенно зашагала вбок от центрального входа.       — Что ты имела ввиду, когда сказала, что я снова принялся за старое? — тихо спросил Малфой.       — Разве я так это сказала?       — Да, почти. — Драко потянул мать за руку, в направлении небольшой скамейки, предлагая сесть. — Что ты имела в виду?       — Я зла на тебя сын. Зла и обижена. И не только за себя, но и за твоего отца. Ему трудно жить тут, в отдалении от людей. Он хандрит. А ты, словно назло нам, безвылазно сидишь в Лондоне, куда нам путь заказан! И так ты платишь нам за ту любовь и заботу, что мы всегда…       — Мама… — тихо прошептал Драко.       Мать он всегда понимал лучше. Можно сказать, что между ними изредка даже были теплые моменты. Она не была к нему так строга, как отец. И он точно был уверен в том, что, хотя бы мать любит его, хоть и старается это тщательно скрывать. Он вытянул эту правду из Поттера, хотя тот и не хотел рассказывать, что конкретно случилось на опушке Запретного леса. Но Малфой радовался, как ребенок, в тот вечер — мать пошла против Волдеморта ради него. Это много значило для тянувшегося за родительской любовью сердца сына. Он перевел взгляд на нее. Сейчас в ее глазах любви не было — была злоба и подозрительность.       — Ты снова с ним, да? Не ври мне, Драко! — приказала мать.       — Нет! Почему ты так подумала? — недоуменно пробормотал он.       — Я твоя мать. И я чувствую тебя, как себя. Скоро ты сам в этом убедишься, такое понимаешь только с рождением своего ребенка.       — Но сейчас ты ошибаешься. — Ему даже не пришлось врать. Это была правда.       Нарцисса резко повернулась к нему. О, этот коварный женский взгляд.       «Если бы на меня так посмотрела Астория, я бы решил, что она подает на развод», — пришла ему в голову внезапная и нехорошая мысль.       — А теперь, Драко, посмотри мне в глаза и скажи, что ты ни разу с ним не встречался за последнее время.       Он честно старался выдержать. Не отвернуться. Но в последний момент что-то детское, табуированное правилом: «Ты не должен лгать нам!», вернулось, и он покорно опустил глаза…       — Чертов выкормыш Дамблдора! — прошипела Нарцисса. — Словно гниль, въелся в нашу семью и не успокоится, пока не разрушит все до основания.       Сердце Драко билось часто–часто, как у загнанного кролика. Он оказался так близко к правде. Если Нарциссе все известно, то шанс того, что его отец тут ни при чем, таял прямо на глазах. Драко досчитал до трех и тихо прошептал, уже особо ни на что не надеясь.       — Откуда ты узнала, мама? Я сказал тебе правду, ответь мне тем же. Ты видишь во мне такого же несмышленыша, как и отец, но… Ты всегда поддерживала меня, в отличие от него.       — Вы поэтому повздорили? — спросила Нарцисса.       — Нет! — Малфой задумался. — Хотя я вскользь, издалека упомянул о своей прошлой жизни в мэноре. И обвинил его в том, что он тоже привел в дом Волдеморта. Это было слишком. — Он нехотя признал свою ошибку.       — Я слушаю твою жену, Драко. Мне этого достаточно. Астория сказала, что ты стал больше работать, а иногда задерживаешься на ночь. Она, дурочка, видимо даже не беспокоится по этому поводу, — фыркнула Нарцисса.       — И это все?! — Он с горечью почувствовал, что его провели.       — Не повышай на меня голос, сын. — строго осекла его мать. — Я успокоила бедняжку, сказала, что Малфои всегда много внимания уделяли карьере. И я заклинаю тебя своим именем — не смей заставлять ее волноваться. Девочка ни в чем не виновата, и она носит нашего ребенка.       У Драко опустились руки. Он уже давно не чувствовал себя настолько слабым и бесполезным. За пару лет самостоятельной жизни, он позволил себе насладиться ощущением собственной значимости. С ним считались, его уважали и ценили. Но, перед лицом настоящих проблем, он всегда пасовал именно в одном — в отношениях со своей семьей. Это давило. Драко чувствовал — чтобы двигаться дальше, ему нужно разорвать тот привычный узел контроля. Многовековой уклад семьи. Он знал, как это сделать. Бунт тут уже не поможет, время было упущено. И теперь только жесткие границы, дозированное время близости, и жесткость самостоятельных решений могла помочь. Но Малфой промедлил, а теперь уже никак не мог решиться. Ведь именно сейчас ему нужны были ответы. И, несомненно, осознание того, что его семья не виновна в убийстве ребенка. Уверенность, что им ничего не грозит. Но Малфои и искренность — это оксюморон, миф, всплеск на воде. До чего же сложно! Наверное, он и сейчас не смог скрыть эмоций, потому что мать, вздохнув, проговорила:       — Пылкость твоей натуры, Драко — это моя вина. Моя темная кровь течет по твоим венам и толкает тебя на безумные поступки. Иногда я смотрю на тебя, и вижу свою покойную сестру. Она была неудержима в своей дикой любви к Темному Лорду. В этом, определенно, было что-то болезненное, что-то неправильное и запретное. Ее не остановила ни постоянная угроза смерти, ни почти четырнадцать лет в Азкабане, ни наличие мужа. И я не хочу, чтобы ты повторил ее судьбу, следуя за другим человеком, хоть он, бесспорно, и лидер. Мы просчитались с Темным Лордом. — Нарцисса, по привычке, осторожно оглянулась. — Мы искали власти и славы, а в финале, лишь чудо помогло мне не потерять тебя − моего единственного сына, и истинного наследника двух чистокровных фамилий. — Нарцисса коснулась пальцами царапины на его лице. — Когда мы пошли за Темным Лордом, мы были молоды…       — За Темным Лордом пошел отец, — еле слышно прошептал Драко.       Нарцисса, улыбнувшись, покачала головой.       — Это не так, я всегда и во всем поддерживала Люциуса. Это правильно, и это долг мага — всегда держаться того, кого любишь. Лишь однажды я пошла против его воли. Я словно очнулась в ту ночь, когда поняла, что ты остался в этой проклятой школе, в окружении предателей крови и невежественных полукровок. Тебе пока что не понять, что это такое — страх потерять единственного ребенка. Но об этом мы поговорим позже, когда ты будешь знать цену жизни собственного дитя. А пока что, я заклинаю тебя, Драко — ты хочешь быть взрослым в наших глазах, так будь им! Обуздай горячую кровь Блэков, что течет в тебе. Все имеет смысл, только пока человек жив — смерть стирает все смыслы. Ты можешь поставить все на зеро и в итоге проиграть!       — Поставить все на зеро… — задумчиво прошептал Драко, пытаясь вспомнить, где он недавно слышал эту фразу.       Нарцисса поднялась, и уже было направилась к дому, как вдруг обернулась и задумчиво проговорила:       — Нам трудно осознать, что мы ошиблись в молодости. Но наша семья цела, Драко, а значит, главное мы сделали правильно. Не спеши обесценивать наш опыт. — Она уверенно зашагала к дому.       Драко смотрел на медленно удалявшуюся фигуру матери. При кажущейся внешней хрупкости, внутри Нарциссы Малфой был спрятан несгибаемый металлический стержень, направлявший каждый ее шаг и поступок. И, хоть она так и не ответила на его вопрос, ему казалось, что та стена отчужденности и непонимания слегка содрогнулась, пойдя россыпью еле заметных трещин.       — Как ты живешь с моим отцом, несчастная женщина, — внезапно прошептал Драко, — Я вдруг впервые увидел, как трудно тебе было все это время, мама. Пылкость натуры Блэков была задушена на корню, застегнута в дорогую мантию. Ты привыкла молчать, стала льдом, хотя родилась огнем. Какая несчастная судьба, какая покорность… Ведь ты посмела показать, что у тебя тоже есть голос, лишь однажды — когда испугалась, что меня убьют в день битвы за Хогвартс. Так ты поэтому проглотила стержень! Чтобы никто не заметил, как чистокровная дочка Блэков превратилась в рабыню семьи Малфой. Бедная, несчастная ты, моя мама… Такая слабая, такая сильная.       Во внутреннем дворе глухо зазвонили часы, напоминая, что настало время обеда. Драко торопливо встал и пошел вслед за матерью, надеясь, что отец уже слегка остыл после ссоры. Он чувствовал, что ему предстоит еще один трудный разговор. На этот раз с Асторией, ведь он должен будет потребовать от нее невероятного.       «Вот что значит быть взрослым, мама — это иметь титаническое терпение и уметь лавировать между тонкостями человеческих душ», — мысленно завершил он диалог с матерью, оставив за собой последнее слово.