Непрожитая жизнь

      Когда Забини вышел за дверь, Драко позволил себе устало откинуться на подушки. Он чувствовал себя вымотанным и физически и морально. Если никто не хочет говорить, то лучше просто подождать, когда кости срастутся и вернуться домой к жене.       Он хотел бы все забыть и поспать в приятной тишине комнаты, но непрошеные мысли уже стояли на страже. Они роились в его голове как мухи. Было еще что-то такое, что он отчаянно пытался вспомнить из разговора с Поттером, но никак не мог. Что-то такое… Драко тогда не хотел слушать. Он с досадой наморщил лоб. Нужно всегда сохранять спокойствие. Если бы он не позволил эмоциям взять верх над собой, то не мучился бы сейчас, пытаясь вспомнить ту последнюю фразу… Хотя бы приблизительно… Драко зажмурился.       Наверное, он неплохо так приложился, выпав из машины на скорости. Боль уже меньше ощущалась, но он понимал, что ночью испытывал судьбу. Черт, да он рисковал просто, сев вместе в машину с Забини! «Неправда, Блейз вел аккуратно и предупредил заранее.» — прозвучала правда в голове. Драко с досадой стал разглядывать унылый натюрморт с цветами — типичная картина для гостевой комнаты. Малфой не думал сводить счеты с жизнью, просто все эти дурацкие разговоры, эти невысказанные претензии, этот чертов эльф на потолке. Было от чего спятить. «Надо будет подумать, как бы так выяснить все у отца в субботу», — подумал Драко.       «Бедная Луна» — поплыли его мысли. — «Теперь она будет болеть пару дней, интересно, как эльфы подогревают чай… И так странно, эльф Блейза оказался тут так быстро, буквально по щелчку пальцев. Надо будет научить Нимбли так же быстро появляться по первому моему требованию. Он неплохой домовик, но совсем не умеет заваривать чай…»       — Драко! Драко, проснись! — кто-то настойчиво тряс его за плечо.       Вздрогнув, он открыл глаза. Гермиона сидела на краешке его кровати, сзади маячила темная фигура Забини. Тот нервно прохаживался по комнате, косясь на кудряшки Уизли.       — Как ты? Выглядишь ужасно, — сочувствующим голосом сказала волшебница.       — Уж получше некоторых… — Драко вспомнил еще кое-что, — Прости, я кажется накричал на тебя сегодня и чуть не оглушил…       — Ага, ты здорово психанул, Малфой! — строго сказала Гермиона. Драко растеряно посмотрел на Блейза, стоявшего за ее спиной.       — Ой, да ладно тебе, я просто шучу. Все нормально, я понимаю. — Гермиона вдруг улыбнулась, — Спасибо тебе.       — За что? — не понял Драко.       — Ты наконец-то разговорил Гарри. Знаешь, мы болтали всю ночь напролет, как не делали уже давным-давно. И еще… Угадай! — поджала губы Гермиона.       — Что? — нервно спросил Драко.       — Гарри попросил меня принести еще рыбы с картошкой. Сказал, что пахло вкусно, но Рон все сожрал. — Она засмеялась. — Видел бы ты лицо Рона, он же даже кусочка не съел, а для него это самая больная тема! — смеялась девушка. На ее щеках проступили две очень милые ямочки. Драко вдруг стало тоже очень смешно.       — У нас мало времени. — напомнил Блейз. Гермиона осеклась.       — Да, и еще… Ты знаешь, что Волдеморт использовал самую темную магию. Блейз попросил меня рассказать тебе об этом самой. — внутри Драко образовалась пустота, девушка зачем-то поправила у него на груди одеяло. — Той зимой, в тот год, когда мы скрывались и думали, как победить Волдеморта, мы с Гарри вдвоем были в Годриковой впадине. Он хотел повидать Батильду Бэгшот, она историк магии и она была близко знакома…       — Я знаю, кто она, продолжай, — тихим голосом сказал Драко.       — Ну вот… В Годриковой впадине она нашла нас сама, провела к своему дому и напала на нас.       — Что? Батильда Бэгшот напала на вас? — не верил Малфой своим ушам.       — Напала на Гарри. Но это была уже не Батильда. Я не видела всего, но она увела Гарри наверх, мне сказала ждать внизу. Потом я услышала грохот и побежала к ним. Там была змея, змея Волдеморта, Драко…       — Нагайна? — с ужасом спросил Драко. Гермиона кивнула.       — Она бросилась на нас, мы еле успели трансгрессировать оттуда. Я заметила только кучу старой одежды в углу. В нее была за минуту до нападения одета Батильда, — волшебница посмотрела ему прямо в глаза. — Гарри потом сказал мне, что это изначально была Нагайна. Батильда уже месяц как была мертва. Темная магия Волдеморта заставляла мертвое тело жить, как и раньше, ходить, и заманила нас в ловушку. Мы чуть не умерли тогда.       Драко ошарашено молчал.       — Гарри знаком с этой магией, он видел ее. И он сразу понял, что его сын мертв. Тогда, когда он весной вернулся из Румынии. Он сказал нам, что на такое способны только последователи Волдеморта. Это их стиль, — извиняющимся тоном произнесла Гермиона.       — А мой отец был в ближайшем кругу… — Малфой невидящими глазами уставился в потолок.       — Я не утверждаю, что это точно твой отец, Драко. Но согласись, это очень странно. Джейми умер от того же заклятия, что и Батильда, и еще… Об этом знаем лишь мы четверо. Гарри стер воспоминания у соседей, но в Чемсфилде две старушки, что живут неподалеку, видели высокого человека с длинными светлыми волосами. Он ходил рядом с морем и говорил с их домовиком. В тот самый день, как они с Блейзом трансгрессировали в Румынию.       Капкан захлопнулся. Даже для Драко этих аргументов было достаточно, чтобы завести дело об убийстве. Дело об убийстве ребенка национального Героя.       — Но это значит, что как только Поттер выйдет на работу, он начнет расследование.       — Ты еще не понял, Драко…       — И они схватят отца, арестуют, обвинят и поцелуй дементора — это лучшее, на что он может рассчитывать. — тихим голосом сказал Драко.       — Ты разве еще не понял, Драко, что Гарри не хочет этого. — с нажимом продолжила фразу Гермиона. — Он подкупил в Мунго знакомого целителя и тот подтвердил, что ребенок умер от Драконьей оспы. Заставил Джинни молчать, хотя она была резко против. Она чуть не вызвала всех мракоборцев тогда, Рон и Блейз вовремя подоспели. Если бы не они, то твой отец уже был бы в Азкабане. И сейчас ребята затеяли все это для того, чтобы ты понимал, Драко — мы не против тебя. Можно было бы просто все тебе рассказать, но тогда бы ты не увидел, не почувствовал всей реальной ситуации. Ты же знаешь, многие вещи… — Гермиона вздохнула, — Их невозможно рассказать. Их нужно увидеть самому. Мы не хотим, чтобы ты пострадал и Гарри, я уверена, тоже этого не хочет. Ты говорил с ним, ты знаешь все. Если бы он хотел мести, то я держу пари, что он сразу доложил бы на работе об этом. Мракоборцы бы взялись за вас, за всех вас. Но он не хочет, чтобы это коснулось тебя. Не уверен на все сто процентов, что это Люциус. Ты же видел этот ужас на потолке, Гарри сомневается, понимаешь. Я не фанатка твоих родителей, Драко. Но я знаю тебя. И я помню, хотя ты, возможно, уже и сам забыл, каким ты был рядом с ним. Какими вы оба были. Никто из нас не хочет, чтобы ты пострадал, Драко. Но я всегда была и буду на стороне Гарри.       — И мне тоже нужно будет выбрать чью-то сторону? — горько спросил он.       — Тебе не нужно будет выбирать сторону, если ты захочешь докопаться до правды.       Драко перевернулся на живот, спрятав лицо в подушки. Волшебница, подумав, что ему плохо, начала успокаивающе гладить его по спине, но Малфой думал. Он закрыл лицо руками, пытаясь сконцентрироваться и представить себе все, что он сегодня узнал, в виде обычных пергаментов в рабочей папке аврората. Посмотреть на все отстраненно и без эмоций. Люциус Малфой — была ли у него мотивация. Была. Но Драко нутром чувствовал, что его отец никогда бы не поступил как трус. Он всегда предпочитал «Круцио» и «Аваду» другим заклинаниям — они были его любимчиками. Драко слишком хорошо это знал.       — Мой отец не виновен, Гермиона, — повернулся он к ней навстречу. — Да, он плохой человек, бывший Пожиратель смерти, он жестокий и беспринципный. Он причинил ему много боли. Но, поверь, больше, чем кому бы то ни было, он причинил боли мне. Но даже после всего этого, я настаиваю на своем, — с силой произнес Малфой. — Он не убивал ребенка. Он не стал бы так делать. Отец вызвал бы Поттера на дуэль, подловил в переулке и завязал драку, он мог бы навредить тебе или Рону. — Драко задумался. — Или даже мне. Но он не настолько ничтожен и труслив, чтобы убивать годовалого ребенка. Это не достойно Малфоев.       — Тогда докажи это, Драко. — подал голос Забини. — Помоги нам найти убийцу и спаси отца. Потому что в любой момент эта тайна может всплыть. Теперь ты знаешь все.       — Не рискуй так больше, Драко! — Гермиона нежно провела рукой по его волосам. — Что бы я сказала Гарри, если бы ты погиб?       — Что я погиб. Ничего больше. — Малфой вдруг впервые осознал, чем могла закончиться сегодняшняя ночь. И эта ласка Гермионы. В носу начало пощипывать.       Девушка поднялась.       — Он слабее, чем хочет казаться. Я думала, что ты это знаешь, — и Гермиона, помахав им с Блейзом рукой, тихо вышла из комнаты.       Драко раздражено хмыкнул. Забини изучающе смотрел на него.       — Поттер просил не писать тебе. Тогда, перед тем, как все случилось. Он подозвал нас всех, кроме Рона и Гермионы, и сказал, что сделает сегодня предложение мелкой Уизли. Мы удивились — в нашем отделе же все были в курсе. Он сказал, что все улажено с тобой и это общее решение и ваша личная жизнь. И попросил больше нигде и никогда это не обсуждать. Сказал, что ты резко против сплетен. Я удивился, но… Ты знаешь, это обычное дело для нас, чистокровных волшебников. Интрижки на стороне до брака. Звучит дерьмово, я согласен, но так это тогда казалось со стороны. Все так делали. Моя тетка крутила роман до замужества, у отца, как мне рассказывала мать, была дикая ведьма из Ирландии. Да большинство чистокровных семей имели интрижки до брака! Ой, не закатывай глаза. Откуда всем было знать. Ты — Малфой. Он — Поттер. Его мать — маггловка, да, зато отец вполне себе чистокровный волшебник. Кто знал? Он обручился со стервой, а ты на следующий же день оборвал с нами все контакты, ушел из аврората, свалил во Францию и вернулся оттуда женатым и напыщенным индюком. Я видел вас — ты вплыл тогда как король, никому кроме Астории не сказал ни слова, и через полчаса вы свалили в закат. Что мне было думать. Я плюнул на тебя и твою жену. И я скажу тебе чуть больше, раз уж на то пошло… Я презирал тебя, Драко.       — За что? — удивился Малфой.       — Я считал, что ты кинул нас. Тебя не было в Англии, ты ни о чем не знал. Просто весело водил Асти на всякие французские reunions. — Забини показал пальцами кавычки. — А я видел только жестоких и алчных людей, которые стремились во власть или легкий бизнес. Ты ушел из отдела, когда почти все темные маги были уничтожены. Но их место заняли другие. — Забини со злобой хрустнул костяшками пальцев. — Ты даже представить себе не можешь, какая паскуда полезла тут из всех щелей. Псевдоцелители, своими зельями сводящие людей в могилы. Ушлые проходимцы, выдающие себя за великих предсказателей и ворующие последние деньги у людей, отчаявшихся найти своих близких, которых они потеряли за те несколько лет войны. Полукровки, которым министерство пообещало нормальную жизнь, думаешь, им было так просто? Их перестали называть маггловскими выродками, но несправедливость ожесточает даже хороших людей. И мы тоже каждый день приходили на работу все злее, чем в предыдущий. Кто из нас мог бы подумать, что, убив Темного Лорда, победив всю ту черноту — они освободят дорогу серости и невежеству. И ребята чувствовали за это свою ответственность. Гарри стал часто присоединяться к нашим рейдам, хотя до этого не жаловал всю эту кровавую кутерьму. Он становился бешеным, со всеми вытекающими, и только рождение его ребенка как-то сгладило весь тот тихий ужас, который он творил в отделе. А потом, со временем, мы поняли, как с этим работать, как искоренять весь тот смрад, которому мы неосознанно очистили дорогу. — Забини замолчал.       — И что? — внимательно слушал рассказ друга Малфой.       — Стало поспокойнее. Поттер перестал жестить, наверное, из-за сына, тот смягчил его дурь. А потом, в одно прекрасное утро нам пришел срочный патронус из заповедника в Румынии. Рон взбеленился. Твитч его оставил тут, чтобы дров не наломал. Отправил нас двоих и еще тройку наших ребят. Странное это было дельце. Запутанное. Кто-то специально подсыпал что-то в еду всем самцам, в период гона. Они раскидали все на тридцать километров вокруг, в горах. Деревья в щепки, камни, взрытая земля, снег, лавины постоянно сходили. Мы устали тогда, как никогда, замучились вусмерть. Хорошо же еще ребята были и из Румынии, местные. Болгары помогали, албанцы. Насилу драконов этих успокоили. Потом еще день искали выживших. Благо, Чарли повезло — там выемка такая в скале была, их там впятером, драконологов, и завалило. Вовремя нашли. Кислород у них уже кончался. Пока там разобрались со всем, пока целителей ждали — сами еле на ногах стояли. Гарри все домой рвался, портала не хотел дожидаться — по сыну скучал…       Драко слушал рассказ друга, открыв рот. Все бывает, но вдруг это не просто совпадение. Он наблюдал, как изменилось лицо Блейза. Тот смотрел в окно, рассветный луч теплом ложился на его темную кожу, заставлял глаза блестеть. Забини нахмурился и прикурил сигарету, исчезая в клубах серого дыма.       — На работе нам всем дали по два отсыпных дня. Я только лег, жену за грудь к себе притянул, она меня тормошит. Говорит, иди к Поттерам, неспокойно ей. Спать не может. Я отнекивался, да она допекла. Ну я штаны только надел, думал за минуту управлюсь… — он замолчал.       — Что там было, Блейз? — сердце Малфоя билось часто-часто.       — Плохо там все было, я не расскажу тебе, не проси. Хорошо, что я сам мало видел. Но комната та… Холодом от стен так и тянет. Часы сломанные, а стрелки тикают. И гнилью прет. И знаешь, еще какой-то запах такой… Духи, как будто, или масло, старье такое… Да эльфийка эта лыбится. И Поттер. Попросил меня патронуса Рону с Гермионой послать и жену его успокоить, чтобы не орала и мракоборцев пока не звала. У меня тогда впервые получилось патронус вызвать. Рон аж заикался полдня от шока. Ну мы и оставили девочек одних, а сами пошли втроем пройтись. У моря старух тех и встретили. Дальше тебе Гермиона все рассказала, — закашлялся Забини, судорожно втянув сигаретный дым.       Малфой сидел, задержав дыхание. Слушал, как Блейз ронял слова, скупо, неохотно. Он понимал, что такое, наверное, сложно описать. И недоумевал, как в минуту острого горя, узнав, что человек, похожий на его отца, был рядом с его домом, Поттер не пришел к нему или к Драко и не напал на них. Не перемолол, не вывернул наизнанку.       — Почему он промолчал, а, Блейз? Почему никого из нашей семьи не тронули? — ошалело спросил Малфой.       — Да дьявол его разберет, я бы тебя в лоскуты порезал. А ты даже зелье ему сварить нос воротишь. — Забини пристально смотрел Драко в глаза.       — Ты тоже думаешь, что это мой отец? — севшим голосом спросил Малфой.       — Он первый подозреваемый, Драко. Дела, как такового, нет, но мы слизеринцы и ты мой друг, несмотря ни на что. За прошлый месяц я узнал много о тебе — не думай, что я не наводил справки. Это моя работа. Но, честно говоря, твой отец — первый, кого я стал бы подозревать.       Драко закрыл лицо руками и покачал головой.       — У него нет мотива, Блейз. Мы давно не вместе. Я женат. Я жду сына. Зачем ему это?       — Откуда мне знать, что у вас, Малфоев, в голове. Это как раз тебе виднее, — тихо сказал друг.       Драко с ужасом смотрел на свои руки. Кончики пальцев дрожали от пережитого за день стресса.       «Еще пару недель назад меня волновало лишь то, что моя секретарша напутала что-то со счетами на оплату офиса», — пронеслось в его голове. Он увидел, что Блейз медленно направляется к двери.       — Забини, подожди! А что с Уродинкой? — зачем-то спросил его Малфой.       — Она сгорела. — жестко сказал он, — Через полчаса эльф принесет тебе завтрак и твою одежду. Постарайся не спалиться перед Асторией.       Но Забини отпустил его только после обеда. Возможно, чувствовал вину за свой необдуманный поступок, а возможно, просто соскучился по своему школьному приятелю. Они долго болтали, сидя в приятной прохладе кленов, что росли у небольшого искусственного озера за домом. Малфой понял, что скучал по таким разговорам. Как-то так получилось само собой, что, став семейным человеком, он заменил друзей на деловые встречи. Со временем, деловые встречи заполнили его вечера. Он видел таким отца — тот всегда был для него примером. Отец не общался с ненужными ему людьми, Драко, невольно повторял все за ним. «Когда же мне пришла в голову мысль, что если я стал женат, то и о веселье нужно забыть? И думал ли я об этом вообще»… — задавался вопросом Малфой.       Блейз рассказывал ему всякие глупости, изредка жалуясь на Ксенофилиуса, который завалил его красивый педантичный дом всяким хламом. Драко смеялся, слушая рассказы о том, как первое время, друг еще пытался совладать со стихией семьи Лавгудов. Но, увидев, как Ксено по частям затаскивает печатный станок в подвал, орудуя темными ночами и пугая домовиков, он сдался и выделил ему несколько больших комнат, убрав оттуда все ценное и смирившись с их возможным разрушением. Забини больше не говорил ни о Поттере, ни о Люциусе, ни о работе — ни о чем, кроме глупостей, приправленных его своеобразным юмором. Он накормил Драко шикарным обедом и только после этого отпустил восвояси, попросив всегда держать сквозное зеркало при себе. Так, на всякий случай. Малфой с силой пожал его большую, сухую ладонь.       Домой Драко отправился не сразу. Он трансгрессировал с лестницы друга прямо на платформу 9¾, но не остался там надолго. Волшебники кричали, занося в грузовой черный поезд деревянные контейнеры с надписями: «Хогсмид. Почта», «Хогсмид. Сладкое королевство», «Хогсмид. Писсаро». Большой контейнер опасно накренился, упал, и из него потоком высыпались перья, тут же подняв в воздух свои пушистые разноцветные хвосты. С мерзким скрежетом принялись царапать камни перрона. Маги закричали, затолкали друг друга, началась суета. Кто-то прихватил парочку перьев себе, пока грузчики приманивали подпорченный товар…       Драко недовольно вздохнул. Ему нужно было немного побыть одному. Он подошел к барьеру и через пару секунд очутился перед современным маггловским поездом. Тот сам услужливо открывал двери, стоило лишь магглу подойти и нажать на небольшую кнопку. Малфой заприметил неподалеку лавочку и удобно устроился на ней, наблюдая за людьми. Они чинно рассаживались в широких просторных креслах. Читали газеты, пили кофе, смотрели в огромные стекла, открывавшие вид на длинный салон. Трогательно прощались, обнимаясь, спешили куда-то или просто бродили без дела, поглядывая на часы. Каша из мыслей и эмоций в голове Драко медленно принимала вид стройного лаконичного здания.       «Почему ты не сказал мне тогда об этом? Почему умолчал о шантаже отца»? — думал он. Малфой вспомнил себя в то время. Каким он был? Он достаточно хорошо общался с родителями, часто писал им, спрашивал совета — в какой книге лучше поискать то или иное заклятье. Они с Поттером тогда все чаще оставались в Меноре, Драко не любил Гриммо и всегда тащил его к себе. И Гарри должен был заметить, с каким трепетом Малфой относился к своему дому и своей семье. «Я бы не поверил ему. Подумал бы, что он мне врет, что пытается меня продавить». — честно признался он сам себе. Малфой понял, что скажи ему Гарри тогда всю правду — это черной кошкой прошмыгнуло бы между ними. Сначала едва заметно, но эти слова плесенью расползались бы в его мозгу. Возможно, что это вскоре привело бы к конфликтам, стало бы началом конца. Разрушило все постепенно.       «Это было бы к лучшему, если боль растянулась бы надолго. Я был бы готов, сам закончил все, не видя больше смысла». — решил он. Малфой думал, что это сродни тому двоякому чувству грусти и облегчения одновременно, как если бы любимый человек умирал от долгой и тяжелой болезни. В какой-то момент, ты уже готов его отпустить. Твоя душа болит, видя его страдания, и ты уже не просишь вылечить его. Понимаешь, что это невозможно. Просто умоляешь закончить побыстрее его муки. И сам радуешься, когда смерть приносит с собой облегчение для него.       В сотни раз сложнее переживать смерть внезапную. Она придавливает тебя к земле. Звенит в ушах, как набат, оглушает. Ты не можешь поверить, что тот человек, с которым утром вы обнимались, прощаясь до вечера, больше никогда не придет. И ты идешь через жерди, что бьют тебя при каждом шаге, проститься с ним в последний раз, и не узнаешь его тело в гробу. Так было с ним, было с Драко. Так закончилась его первая любовь — ударами жердей в спину.       «Я похоронил тебя для себя тогда, не узнавая твоего лица. Позволил себе обмануться, поверил, что тебя такого, как я знал, больше нет. А это просто была очередная передряга. Одна из тех, во что ты всегда так легко и талантливо влезаешь, чертенок», — горько усмехнулся Малфой. — «Ничего уже не изменить, время не повернуть вспять, но в память о том, что ты все же остался человеком, я попытаюсь. Наварю тебе какой-нибудь бурды, Поттер. Живи, только не приходи ко мне снова. Не береди того, что с миром упокоено».       Драко смотрел на мягко, беззвучно отправлявшийся в путь, поезд. Этот вагон был невероятно, разительно другим. Он во всем отличался от лязгавшего, пахнущего дымом, гарью и машинным маслом, Хогвартс-экспресса. Малфой задумался. Этот чистый, наполненный светом поезд, словно на воздушной подушке, отъезжал, ни разу не потревожив пассажиров. Кофе в бумажном стаканчике маггла даже не пролился.       «Магглы… Надо почитать, что такого может быть у них в целительстве. Возможно, что они продвинулись в этих вопросах также далеко, как и в своих поездах, пока волшебники еще кидают уголь в топку паровозов», — пришла ему в голову мысль.       Перед ним внезапно оказалось удивленное детское лицо. Мальчик, лет пяти на вид, во все глаза таращился на Драко.       — Вы так странно одеты! Почему? — шепотом спросил мальчишка.       Малфой вдруг понял, что он появился на маггловском вокзале во вчерашней дорогой мантии, которой хотел заткнуть за пояс холеного Гойла. Он не планировал бывать в маггловском Лондоне, но так уж получилось.       — Я волшебник, — смотря в глаза ребенку, ответил Драко.       — Ничего себе! — глаза малыша недоверчиво сузились, и он прошептал. — А покажите фокус?       Малфой молча поднял с земли небольшой камушек, поместил его в центр ладони. Мальчишка следил за ним не отрываясь. Драко стало смешно.       — Виббли ббиббли шмабли бумс! — прошептал Малфой глупые словечки, а сам, сжав палочку в кармане мантии, заставил камушек подняться в воздух на несколько сантиметров.       Вокзал пронзил заливистый крик ребенка. Он смеялся и хлопал в ладоши от радости, во все глаза смотря, то на Драко, то на камень, кружащийся над его ладонью. Малфой поймал камушек и протянул малышу. Тот сразу же схватил подарок и запрыгал на месте от восторга.       — Держи. Он принесет тебе счастье, — пообещал волшебник.       — Спасибо! — прозвучал низкий мужской голос рядом.       Драко поднял голову. К ребенку подошел его отец, слегка пузатый, добродушного вида маггл.       — А скажите ему, что Санта существует, — попросил он.       — Конечно существует, вне всяких сомнений! — кивнул Малфой.       Ребенок, все еще сжимая камушек в ладошке, победоносно вытянул руку вверх.       — Вон наш поезд, беги, занимай место у окошка, — обратился к сыну папаша. Когда счастливый ребенок забежал в двери и стал приветливо махать им в окно, маггл благодарно произнес. — Спасибо вам. Это фокусы, конечно, я все знаю. Магии не существует. Но я так бы хотел, чтобы она была.       — Почему вы хотите, чтобы в мире существовало волшебство? — удивился Малфой.       Добродушный папаша, помахав сыну в ответ, посмотрел на него.       — Если бы волшебство существовало, то мы не остались бы с ним вдвоем. Пара фокусов и тот самолет бы не упал, — он пожал плечами, в ответ на недоуменный взгляд Драко. — Этот малыш — все, ради чего я живу. Лучше убейте меня, чем умрет мой сын. Первого я потерял, он погиб вместе с женой — несчастный случай. Я сам тогда чуть не умер, когда узнал. Но у меня остался Бобби, у меня есть, для кого жить.       — Да, — согласился Драко. — Вам повезло.       Малфой пожал мужчине на прощание руку, поднявшись. Он наблюдал, как тот зашел в вагон, сел рядом с сыном и, легко потрепав его по голове, достал из-за пазухи книгу. Его сын прижался носом к стеклу, внимательно наблюдая за Драко.       «Ну что же, малыш, хоть ты верь, что волшебство существует», — подумал он, и, помахав на прощание ребенку, легко прошел сквозь разделительный барьер 9¾. Он заметил краем глаза, как глаза мальчишки полезли на лоб от изумления.