Непрожитая жизнь

      Полумна сидела на большом мягком диване в их с Блейзом доме, удобно устроившись подмышкой у мужа. Забини с Уизли недавно вернулись, злые, но довольные, и теперь молчали, наслаждаясь теплом и уютом объятий своих жен.       — У новорожденных единорожков копыта пахнут кокосовой стружкой. Я обязательно должна написать об этом в «Придире», — Полумна звонко рассмеялась. — Блейз, перестань щекотать мои колени.       — Ничего не могу с собой сделать, дорогая. Твои колени пахнут…       — А-а-ах ты тварь! — Драко вылетел из камина Забини, нарушая вечернюю идиллию.       — Что случилось? — Гермиона резко поднялась.       — Вот он ублюдок! Как он мог, это все неправда!!! — кричал Драко, разнося вдребезги журнальный столик и стоящее на нем блюдо с разноцветными минералами.       Рон в ужасе смотрел на Драко, который, как две капли воды, походил на него самого. Блейз сориентировался мгновенно.       — Все в кабинет, живо! — приказал он, вставая.       — Только не они! — Драко указал пальцем на Гермиону и Полумну.       — Почему это? — сердито взвизгнула Гермиона.       — Только не они! Я обещал! — у него тряслись пальцы. Он злобно уставился на Гермиону.       Рон и Блейз в недоумении переглянулись.       — Черт с тобой, Блейз, но я ОБЕЩАЛ! — крик Драко разлетелся по длинному коридору.       — Не смей орать при моей жене! — вскинулся Рон. Он тоже поднялся и направил палочку на Малфоя.       — Да заткнитесь все вы. Я иду к Гарри. — Гермиона решительно шагнула к камину, Драко перегородил ей путь.       — Не. Сей. Час, — по слогам выговорил Драко.       — Катись-ка ты к черту, Малфой. Я доверяла тебе, а ты, как обычно, все испортил! И метод, которым ты вынудил меня оставить вас наедине — это такая низость! По-истине змеиная подлость… — Гермиона направила палочку прямо ему в лицо. Рон вскипел в момент:       — О чем говорит моя жена? — заорал он, его палочка сыпала в Драко красные искры.       — Нет, это вы все испортили! — Малфой вскинулся, отсекая себя щитовыми чарами. Рон и Блейз синхронно прицелились в него. — Но о своей подлости вы предпочитаете помалкивать. Разве герои допускают ошибки? Конечно же нет! Они действуют втихаря, чтобы все то свинство…       — Ступе…!       — Экспеллиармус! — все оглянулись на Полумну. Она с отстраненной улыбкой на губах поймала все четыре палочки. — Либо мы узнаем обо всем все вместе, либо я их сломаю. Очень шумно от вас.       Забини, рассмеявшись, подошел к жене. Гермиона сверлила Драко взглядом.       — Все нормально. Он телек смотрит, дружок твой бесценный, — пробурчал он.       Рон взял жену за руку и отвел от Малфоя подальше, встав рядом с Блейзом и Полумной. Они вчетвером смотрели на Драко в упор.       «Зачем я только полез во все это дерьмо?», — с болью жалел он.       — Мы доверили тебе все, что сами знаем. Почему ты скрываешь что-то от нас? — спросил Рон.       — Это личное. — Малфоя начало трясти.       Полумна медленно подошла к нему и вложила его палочку в руку.       — Тайна — это смерть, Драко. Я верю, что если бы люди говорили все честно, то мы бы жили в лучшем мире. Но пока мы скрываем что-то важное друг от друга, пока не говорим открыто, мы этого мира не достойны, — тихо проговорила девушка.       — Ты не понимаешь, Полумна! — процедил он сквозь зубы. Дико хотелось домой.       — Гарри все еще любит тебя. И ты узнал об этом. — Малфой зачарованно смотрел в ее огромные глаза. — Но он сказал тебе что-то еще. Что-то, что пугает тебя и злит одновременно. Он рассказал тебе, что желает смерти — для нас это не тайна. Но было что-то еще, что-то такое, что даст нам повод подозревать дорогих тебе людей. Я права?       Полумна, встав на цыпочки, нежно обняла Драко за шею. Она потянулась к самому его уху и тихо пропела:       «Бурум-буром, бурум-буром — жил храбрый гномик за холмом.        Бурум-буром, бурум-буром — открой нам свои тайны, гном».       Словно стальная нить треснула в груди Драко, и по щекам потекли слезы.       — Это мой отец, — срывающимся голосом прошептал он в самое ухо Полумны.       Объятия девушки стали чуть крепче, а ее лицо вдруг оказалось так близко.       — И вот ты снова стал собой! — улыбнулась Полумна. — Блейз, мне кажется, сейчас самое время для Уродинки.       Малфой, увидев, что Забини подходит к ним, отвернул лицо.       — Будьте осторожны, дорогой, — нежно проговорила Луна. — Драко, мне кажется, что Рону нужно видеть твои воспоминания. Только ему, ведь им сейчас возвращаться в Чемсфилд.       У Малфоя не осталось сил сопротивляться. Ему казалось, что он в шаге от того, чтобы разрыдаться прямо тут, в дурацкой гостиной, полностью заваленной всяким хламом. Отвернувшись ото всех, он поднес палочку к виску, нить закрутилась спиралью, и Луна медленно протянула ему какой-то маленький дурацкий чайничек. Драко опустил в него воспоминания.       — Ты обещала, — выдавил Малфой и стремительно вышел из комнаты.       Блейз догнал его уже почти у ворот.       — Куда-то собрался, Малф? — окрикнул он его на ходу, стукнув по спине.       — Да. Домой. Подальше от всего вашего дурдома, — зло пробормотал Драко.       — Эй, брось. Неужели ты пропустишь звездный час Уродинки?       Это стало последней каплей.       — Что за чушь ты несешь? Что за бред вы все несете? Какая Уродинка, Блейз?! Вы переобщались с Поттером, и у вас съехала крыша, вот, что я скажу. Вы все стали походить на компашку спятивших шляпников. Твоя женушка и Поттер обвиняют моего отца в убийстве ребенка, беременная баба готова меня проклясть, а ты сбрендил окончательно и несешь уже откровенный бред! — заорал Драко, отталкивая его руку.       В глазах Забини появилось что-то недоброе.       — Я тебе врежу, но попозже. Сначала нам нужно разобраться с Уродинкой. Жди здесь, — приказал он и быстро направился к небольшому строению неподалеку.       Малфой тяжело дышал. Оставшись в одиночестве, он понял, что только что перегнул палку. Ему хотелось крушить все вокруг, рвать на мелкие куски, заявиться к отцу и потребовать объяснений. Снова оказаться в доме Поттера и избить того до полусмерти, за то, что позволил себе говорить такое о его отце. Он хотел орать во весь голос, стоя в одиночестве, пока не сорвет связки. Или ему нужен был кто-то такой, как его дед. Кто обнял бы его со спины, как в детстве, и шептал ему на ухо, что он сильный и не испугается. Так было давным-давно, когда Драко было всего шесть, и на него напала самка Оккамии, случайно спрятавшаяся в теплице за домом. Малфой до сих пор помнил тот ужас, когда маленькое создание, увеличившись в размерах, заслонило собой солнце и рычало… Стоп. Оккамии не рычат. Драко оглянулся.       Рычала машина, за рулем которой с довольной лыбой на лице сидел Блейз. Драко помнил, что машины были его единственной страстью в маггловском мире.       — Что это? — спросил Драко.       — Это Уродинка, — довольно прорычал Блейз, делая упор на букву «р». — Порше 911 моей матушки. Она купила его в Америке. Число 911 тебе о чем-то говорит? — довольно пробасил он.       — Нет, — ответил Драко, отмечая про себя, что машина и правда достаточно уродлива.       — Залезай, мы сейчас исправим это, — хищно подмигнул Забини.       Драко устал спорить, поэтому просто молча сел на пассажирское сидение.       — Пристегнись, — приказал Забини.       Малфой не успел. Гравий забарабанил в стекла, спину вжало в кресло, а откуда-то из груди вырвался смех. Забини, также ошалело смеясь, ткнул на какую-то кнопочку, и в уши ударила громкая музыка.       — Это коробка передач! — заорал Блейз, пытаясь перекричать музыку.       — Что? — не расслышал Драко.       — Коробка. На ней цифры, видишь? — он указал на маленькие выдавленные в обшивке цифры. Драко присмотревшись, разглядел их в сумерках.       — Да! — рявкнул Малфой, разглядывая небольшую рукоятку, украшенную головой орла.       — Когда я буду газовать, повышай, а если нужно тормозить, делай так, чтобы цифры уменьшались в обратном порядке, — путано объяснил Забини.       — А ты будешь тормозить? — рассмеялся Драко.       — Все может быть! — и он выжал газ.       Машина заревела, и Драко показалось, что он сейчас взлетит.       — Коробка! — орал Забини, не отвлекаясь от дороги и не сбавляя скорости.       Малфой толкнул рычаг, но он никак не двигался с места.       — Сильнее! Дави вверх до самого упора.       Драко с силой толкнул, голова орла встала ровно напротив цифры «пять», и машина с громким ревом рванула вперед.       — И вот… Улет! — Блейз снова нажал на что-то слева, крыша над их головой начала медленно отъезжать назад, и Драко увидел темное, по-августовски высокое небо. Он неуклюже поднялся к нему навстречу. Забини слегка сбросил скорость, машина была такая маленькая, что Малфой легко пролез в небольшой люк, оказавшийся ему чуть ниже груди. Он раскинул руки в стороны, в лицо бил сильный встречный ветер, над его головой рассыпалось звездное небо. Они выехали на трассу, по краям которой было лишь огромное темное поле.       И Драко закричал. Он не кричал так никогда. От бьющего в лицо ветра, слезы размазывались, исчезая где-то на висках, его рот кривился, а кулаки молотили по крыше бедного автомобиля. Малфой почувствовал небольшой рывок, и машина помчалась быстрее. Его спину до острой боли вжимало в край металлического люка, музыка стала громче — наверное, Блейз выкрутил ее на максимум. Драко кричал и все никак не мог остановиться.       — Это ложь! Это ложь! ЛОЖЬ!!! — захлебываясь встречным ветром, орал он.       Потому что если Поттер прав, если во всем виноват его отец, то Драко сам полезет в петлю. Узнать все так нечаянно и мгновенно было чересчур мучительно. И самое больное — Малфой моментально поверил Гарри. Он поверил ему также, как тогда сам Поттер, по его словам, поверил Люциусу. Драко все еще видел перед собой эти глаза, полные боли и смерти. Уши прорезал его голос — тихий и пустой, словно убийца, что исповедуется перед казнью. Он кричал, не переставая, захлебываясь собственной болью, а воспоминания уже вырывались из самых потаенных уголков его памяти.       Его Гарри, навалившись на него сверху, совершенно голый и потный, вырисовывал линии на его лице.       «Я нарисую тебе новое лицо, Драко. Оно только мое, такое любимое, такое порочное. Я буду помнить его всегда. Я заберу себе твои губы, твою морщинку на лбу, твои красивые брови. Я спрячу все это у себя и не поделюсь ни с кем», — тихо шептал он ему на ухо, словно дьявол.       — ЛО-О-О-ОЖЬ!!! — выл Драко.       «Я хочу тебя и жить у моря, заходить в холодную соленую воду на жаре, плыть, пока пальцы не начнут неметь, и ты будешь плыть рядом, фыркая и забавно щуря глаза от ярких бликов», — первое, что сказал он тогда, когда Драко не отходил от него в Мунго, боясь лечь спать или уйти на пару минут. Потому что он бы не вынес, если бы ушел и, вернувшись, увидел, как целитель, извиняясь, поворачивается в его сторону.       — А-а-а-а-а-а-а-а!!! — слезы текли по его щекам.       «Ты любишь манго, потому что тебе нужно ждать, чтобы твоя любовь вызрела и стала вкусной. А я люблю ежевику», — сказал он, пока они коротали время, поджидая подозреваемого у небольшой лавки с зельями. — «Обычную лесную ежевику. Она сладкая и сочная, но, чтобы собрать ее, нужно быть очень аккуратным, чтобы не поцарапаться от ее шипов, прям как от тебя», — тем вечером Драко был счастливым.       Малфой вспомнил, какими заботливыми стали его родители после того вечера.       «Это ложь, все ложь!» — молил Драко. — «Они сделали это специально, чтобы я не стал искать встречи с тобой».       Монета повернулась вдруг обратной стороной, и цена, которую он заплатил за свою боль, была так же велика, как и та, что он выстрадал два года назад. Его родители! Так легко меняющие все в свою пользу. И его глаза, окруженные сероватой кожей от недосыпа, его кошмарные сны и имя «Драко», с которым он вырывался из этих кошмаров. Его руки, такие нежные, расслабленные и открытые ладони. И руки его отца, которые даже в минуты отдыха оставались закрытыми, никогда не расслаблялись, даже лежа на коленях.       «Если ты по-настоящему любишь человека, то пойдешь за ним в ад. И ты добровольно выберешь ад для себя, только для того, чтобы этот человек жил где-то, ходил, дышал… Если бы я знал, что сделаю ему больно своей смертью, то я не смог бы умереть», — слез больше не было. Был лишь ветер и высокий обрыв холма, вдоль которого мчалась машина Забини. Шум трассы в ночном влажном ветре и пустая голова Драко. Ничего не осталось, все было перевернуто, словно весь его дом вырвали с корнем из земли и запустили вниз с огромного холма. Малфой почувствовал, как его с силой бьют по колену. Он взглянул напоследок на рассыпавшуюся звездную сеть. Драко — его назвали именем созвездия, а он так и не понял, как отличать истинное от фальшивого. Малфой медленно пробрался обратно в салон.       — Сейчас будет крутой поворот, приготовься. Будем прыгать, — сказал Блейз.       — А если я не прыгну? — глупо спросил Драко.       — Умрешь. — Забини мельком взглянул на него и снова стал следить за извивавшимся змеей серпантином.       — Там будут кусты. Не медли с этим, — посоветовал друг.       Драко кивнул и молча переключил рычаг, вернув его на отметку «пять».       Машина недовольно зарычала, Блейз подобрался и выжал педаль газа. В темноте фары выхватывали лишь неясные силуэты каменистых откосов и белую прямую линию в центре пути       — ДАВАЙ! — заорал друг, нажимая на предохранитель и скидывая с себя ремень безопасности.       Дверь Драко никак не хотела поддаваться, в ушах колотило, а колеса уже подбрасывало на каменистой обочине.       Малфой дернул ручку изо всех сил, пыль и камни ударили в его лицо, плечо хрустнуло, а по телу забили ветки. Боль пронзила насквозь, он зажмурился — его тащило по земле, в лицо ударил камень, рассек губу. Драко закричал от боли, но рот его тут же забился щебнем и пылью, а в следующую секунду он услышал хруст и треск, и тысячи ударов обрушились на него. Из носа потекло что-то теплое, но в ту секунду, когда он хотел открыть глаза, в легких стало мало воздуха. Отчаянно хотелось дышать, но вздох давался с трудом, что-то врезалось в него, проходя через все нутро. В ушах стоял лязг и грохот, отчетливо доносящийся откуда-то снизу. Ветки царапали лицо, но падение остановилось.       — Ты совсем сдурел, ублюдок! — услышал Драко рычание рядом с собой.       В этот миг едва наступившую тишину сотряс жуткий грохот. Драко медленно открыл слипшиеся глаза. Ему показалось, что он заметил какую-то вспышку.       — Сам ублюдок, — слабо прошептал Драко, стараясь не дышать.       Блейз направил на него палочку, и Малфоя поглотила темнота.       Он не понял, как пришел в себя. Просто вдруг почувствовал все нарастающую с каждой секундой боль в каждой косточке. До Малфоя доносился чей-то голос. Голос нежный и очень спокойный. Он что-то то ли говорил, то ли пел. Что-то про эль и фланель, и Драко казалось, что это голос его матери. Он попытался открыть глаза — но веки были такими тяжелыми, словно все налились свинцом. Чья-то прохладная рука легла ему на лоб. Драко подумал, что это Астория, вздохнул полной грудью — боль исчезла — и он, успокоившись, что жена рядом, уснул.       Когда он в следующий раз открыл глаза было тихо. Боль ломила кости, Драко попытался встать. Сзади него тут же раздались тяжелые, мужские шаги.       — Лежи. Костеросту нужно еще два часа, — донесся до него тихий, но сердитый голос.       — Что случилось? — Драко положил голову на подушку.       — Это я у тебя хотел спросить, — медленно произнес Забини, обходя кровать.       — Ты сказал прыгать, я прыгнул… — проговорил Драко, смотря на его ссутулившиеся плечи. — Дверь заклинило.       — Я обещал тебе врезать, и я сдержу обещание. — Блейз призвал кресло, сел в него и закурил, уставившись на него в упор.       — Астория в курсе? — осторожно спросил Драко.       — Луна отправила ей сову. Сказала, что мы встретились в министерстве, напились, и ты остался у нас, — сухо процедил тот.       — Вы превзошли мои ожидания… — с досадой за слишком очевидную ложь, поблагодарил он.       — Превзошли ожидания? — зло выплюнул Забини. — Луна больна из-за тебя! — прокричал он, не справляясь с гневом.       — Что? — переспросил Драко.       — Что слышал. Я скажу это один раз и только тебе, ублюдок. Полумна — она великая волшебница. Не знаю, как она это делает, моя магия по сравнению с ее — просто какие-то фокусы. Она поет песни, и что-то такое происходит, это лечит. Но она болеет потом. Сильно. И я боюсь за нее каждый раз, когда она так делает, но перечить ей я не в силах. И ты, говнюк, виноват в том, что моя жена сейчас больна. Потому что я не знаю, что ты там напридумывал себе — мне, честно говоря, плевать на твои желания и отговорки про заклинившую дверь. Но ты заигрался сегодня, Драко.       Слова доходили до него медленно. Он попытался вспомнить мотив песни, но он ускользал от него. Значит, это была Луна. Черт. Малфоя рассекла внезапная догадка.       — Блейз, ты знаешь, Полумна — она же шептунья! То, что ты рассказал мне сейчас. Я уже видел это раньше, однажды… Помнишь, когда Поттера проклял тот карлик! В Мунго была сиделка, она и рассказала мне о них, — глаза Драко округлились, — Она сама такая же была, это же дар!       — Я знаю, кто они такие! — со злобой произнес Забини. — И я не позволю своей жене тратить свою жизнь и здоровье на чужих людей. Даже не вздумай ей об этом говорить, слышишь?       Ярость бывшего слизеринца можно было ощутить физически. Он пронзил Малфоя взглядом. Тот кивнул.       — Как она? — спросил Драко.       — Пару дней и все будет хорошо. Но скажи мне, почему ты замешкался? Ты же понимал, что я не шутил, когда сказал тебе, что будет, если ты не прыгнешь.       — Я не знаю, Блейз. Просто навалилось все как-то сразу… Я запаниковал, — закрыл глаза Малфой. Он не хотел обсуждать сейчас, что он чувствовал. У него и так все болело.       — У тебя же была палочка? — с сомнением спросил друг.       — Да.       — Да. Отличный ответ для тебя, Драко. Я не буду читать тебе морали…       — Но ты уже начал это делать. — Малфой устал спорить с ним. — Скажи, что ты задумал.       — Я уже говорил тебе это однажды. Ты топишь всех. И себя, и Асторию, и Поттера. Что бы ты доказал, рухнув в тачке с обрыва — надгробие красноречиво говорило бы само за себя, твоя жена стала бы вдовой, сын — сиротой, а Поттер…       — Хватит говорить мне про него! Чтобы я больше ни слова… — повысил голос Драко.       — Ну уж нет, сегодня ночью я понял, что ты стал таким же мягким, как баба. Я не ожидал от тебя такого, Драко. Ты же не такой человек!       — Откуда тебе знать, какой я? — прошипел Малфой от боли, попытавшись встать.       — Оттуда! — вскинулся Забини. — Я знаю тебя с пеленок, знаю, какой ты. Ты хитрый и изворотливый. Ты просчитываешь все на десять ходов вперед, и ты никогда не упустишь своего. У тебя есть слабые стороны, но их мало. Ты жесткий человек, Драко. Я ценю тебя за это. У всех нас есть свои слабости… — Блейз нежно провел пальцами по обручальному кольцу. — Но ты змей, ты слизеринец, ты Малфой, в конце концов! И я не понимаю, как ты смог поставить столько жизней на кон, включая свою, и не воспользоваться в опасный момент магией.       — Что ты знаешь, Забини? Хватит мне врать, — не выдержал Драко.       — Ты о чем?       — О том вечере, два года назад, когда Поттер объявил о помолвке. И о причастности моего отца к этому вашему делу, будь оно неладно, — тяжело дыша, посмотрел на друга Малфой.       Забини недовольно поджал губы.       — Это не важно сейчас. Луна вообще запретила мне с тобой ругаться, если она узнает…       — Нет, Блейз! — Драко поднялся на локтях.       Резануло что-то в груди. Блейз щелкнул пальцами, и домовой эльф, появившись в комнате, подбежал к кровати, подкладывая ему под спину подушки, и, быстро поклонившись, исчез.       — Нет, — продолжил Малфой, решив наконец-то докопаться до истины. — Это было важно тогда, но ты промолчал. Ты ничего мне не сказал. Ты молчал все это время, хотя у тебя был миллион шансов отправить мне сову. И ты молчишь сейчас и уходишь от прямого вопроса.       — Тебе не понравится мой ответ, — сухо предупредил он.       — Мне в последнее время многие вещи все меньше и меньше нравятся. Поттер считает, что мой отец убил его ребенка, если ты еще не в курсе. Хотя, это вряд ли. Вы подозревали. Вы все что-то знали, и, как только это случилось, вы сразу подумали обо мне. Скорее всего, Поттер запрещал вам всем ко мне обращаться. — Малфой с гневным удовлетворением, следя за лицом друга, понял, что попал в точку. — Но вы ждали. Вы поэтому так все запустили. Так это твоя с Луной вина! — в эту секунду понял Драко. — Вы выждали время, когда он превратится в слабую куклу, и подобрались ко мне, разрушив всю мою жизнь в одночасье. Вывалили на меня все это дерьмо, а теперь ждете от меня уникального зелья, которое нейтрализует ваш провал. И того, что я буду во всеуслышание обвинять отца и мать, тем самым полностью разрушу всю свою жизнь, — выдал жестокую правду Малфой.       — Ты прав, но не во всем. Это не моя тайна. Жди. Я схожу за ней. Если, конечно, она согласится с тобой говорить, — раздраженно произнес Блейз, выходя за дверь.