***
Нефертари выписали аж во вторник. За всё то время, что она бесполезным и беспомощным бревном лежала в больничном крыле, к ней по второму кругу пришли все её друзья и сокурсники, только уже разными компаниями. И каждый из них (начиная от мадам Блэйни и заканчивая Флимонтом) посчитал своим долгом почитать ей нотации и обвинительным тоном указать на её отсутствие инстинкта самосохранения и вообще на Слизерине так не делают, это всё гриффиндорская глупость. Абраксас не постеснялся припомнить ей её якшание со львятами, которых и винил в заразе. Даже Альфард, обычно не комментирующий ничего подобного, укоризненно покачал головой и бросил лишь: — Безрассудство — удел слабых, — чем заставил Неферу стыдливо покраснеть и задуматься. Она и так понимала, что в очередной раз даже не упала, а целенаправленно нырнула в лужу лицом вниз. Поэтому она даже не оправдывалась и не защищалась, наступив на горло своей гордыне, и молча выслушивала все эти лекции. Том с того дня приходил каждый вечер и стабильно по часу сидел на стуле у койки и молчал. Сначала спрашивал о её здоровье, а потом сидел в тишине немым изваянием, заставляя её чувствовать себя ещё хуже, чем есть. Пожалуй, на нём произошедшее отразилось сильнее, чем на других. Не сказать, что он страдал или истерично рыдал в её ногах (даже подумать о таком кажется чем-то нереальным и, более того, недопустимым), но его поведение говорило само за себя. Том начал хоть как-то реагировать на её слова только утром вторника, когда пришёл встретить её после выписки. И это хоть немного, но успокоило Неферу. Она уже начинала думать, что эта молчанка продлится бесконечно, пока она вновь чуть ли не на коленях не приползет извиняться. Слава Мерлину, пронесло. Но сильнее всего её поразил, как ни странно, Флимонт. Узнав, что она окончательно пришла в сознание, он примчался уже утром воскресенья, даже пропустив завтрак. Запыхавшийся и растрепанный, он буквально ворвался в больничное крыло, игнорируя ворчания мадам Блэйни. — Чёрт возьми, Тари, ты очнулась, — констатировал он очевидный факт, тяжело плюхаясь на стул, на котором ещё прошлым вечером сидел Том. Сам он, кстати, ушёл буквально за час до прихода Флимонта. Как ему удалось добиться себе разрешения остаться на ночь после отбоя — загадка. Но Нефера предположила, что мадам Блэйни не очень-то и сложно убедить, особенно, когда ты милый и несчастный сиротка, у которого больше никого нет. По крайней мере, ей так казалось. — Привет, Флимонт. Как видишь, — хрипло отозвалась Нефера, ещё не отошедшая от долго молчания. — Ну и напугала же ты всех тогда. Я так испугался, когда увидел тебя, висящую на руках Риддла. Ты выглядела сломанной, клянусь Годриком, Тари, это было ужасно, — он сопровождал свои слова шокированным покачиванием головы, словно всё ещё не мог отойти. Словно всё ещё не мог поверить. Нефертари хмыкнула и слегка пожала плечами, отвечая: — Да ладно. Что не убивает, делает сильнее, разве нет? А потом произошло то, чего Нефера точно не ожидала от жизнерадостного мальчика с вечно беззаботной улыбкой во все тридцать два от уха от уха. Флимонт поднял на неё глаза, демонстрируя абсолютно серьёзное выражение лица, которого раньше на нём ни разу не наблюдалось. Она даже успела заприметить хмурую морщинку между его недовольно сведённых бровей, когда он тяжёлым и низким, насколько это вообще возможно в его возрасте, голосом отрезал, чеканя каждое слово: — Нихера подобного, Нефертари. Нихера подобного, — вынуждая девочку покрыться мурашками от неожиданности. Она подняла на него совершенно обалдевший и шокированный взгляд, собираясь возразить, ведь с какой стати он так разговаривает со мной, но Флимонт не дал ей этого сделать, продолжая опускать её ещё ниже: — Это абсолютно не та ситуация для подобных высказываний. Твоё поведение было неблагоразумным и неоправданно безрассудным. Проверочная по Зельям, Тари, серьёзно?! Ты и так одна из лучших в потоке, никак бы твоё отсутствие не повлияло на твою успеваемость. — Том сказал практически то же самое, — шёпотом поделилась Нефера, вновь растеряв весь свой пыл. Пристыженная и расстроенная. Раз уж даже Флимонт её отчитал, значит, места шуткам тут нет. Она позабыла о рассудительности в тот момент и заслужила всё то, что получила. Провинился — будешь наказан. Это тоже правило. — И я впервые с ним согласен, хотя и не хочется этого признавать, — Флимонт немного поморщился, но быстро взял себя в руки и добавил то, что заставило глаза Неферы увлажниться: — Если ты сама не считаешь нужным позаботиться о своём здоровье, Тари, то хотя бы помни, что есть люди, которым не безразлична твоя судьба. Ну хватит уже, хватит. Я поняла, о Мерлин, я всё поняла. — Ты прав. Впредь, такого не повторится. Мне жаль, что заставила вас беспокоиться, — Нефертари низко опустила голову, вновь перебирая простынь в своих ладонях в попытке удержать в узде рвущиеся наружу неприемлемые эмоции. Какая же жалкая. Стыд. — И я очень на это надеюсь, Тари, — кивнул Флимонт, кинув на её профиль последний серьёзный взгляд карих глаз из-под ресниц, отчего ей даже показалось, что у неё зачесалась щека. А потом он, как ни в чём не бывало, вернулся к своему прежнему состоянию, весело принявшись раскачиваться на стуле и шутливо спрашивая: — А чем тебя здесь кормят-то? Пилюлями и сваренными лично Слагги микстурками? Кормят нотациями, но спасибо, что спросил. Сейчас она сидела в кабинете Зельеварения рядом с Томом за партой и наконец-то писала пресловутую проверочную работу, которая, оглядываясь на предыдущие дни, уже не приносила никакого удовольствия или радости, хоть и оказалась крайне лёгкой для неё. Катись она в Тартарары, в конце-концов. Как же это всё нелепо. Как же чертовски надоело. Когда прозвенел звонок, Нефера быстро собрала вещи и сдала работу на преподавательский стол, намереваясь побыстрее отправиться в библиотеку и наверстать упущенный за два дня материал. Тем более, вопреки своему настроению, Том пообещал помочь ей с новой темой по Трансфигурации, которая успешно прошла в понедельник без неё. Я и без этого пропуска звезд с неба не хватала, просто потрясающе поболела. Но она мигом оборвала эту мысль, одёрнув себя. Ей и так уже все, кому не лень, высказали по поводу важности соблюдения баланса, поэтому больше она на эти грабли не наступит, с головой хватило. И будто этого было мало: — Нефертари, задержитесь на пару минут, пожалуйста, — попросил профессор Слагхорн, усаживаясь на своё кресло и глазами указывая девочке на стул напротив. Ну конечно. Как я могла наивно предположить, что всё позади. Она повернулась к Тому, замершему в проходе, и вымученно натянула улыбку. Том осмотрел сканирующим взглядом сначала её, потом профессора, а затем слегка кивнул и уверенно произнес: — Жду в коридоре, — выходя за дверь. Спасибо. Кабинет стремительно пустел. Последним из помещения вышел Флимонт, бросив сочувствующий взгляд и скрывшись за дверью. Теперь, стоя в напряжённой тишине кабинета, Нефера сразу почувствовала себя отчитанной и виноватой. Опять. Хотя профессор ещё даже не начал ничего говорить, она уже знала, о чём пойдёт речь. К сожалению, или к счастью. Не став дожидаться повторного приглашения, девочка тихо выдохнула и медленно подошла к предложенному стулу, садясь напротив мужчины. Она не стала спрашивать: «Что Вы хотели, профессор?» или «Что-то случилось?», потому что да, случилось, к тому же она и так прекрасно знала, что он хотел. Театр абсурда. Видимо, профессор был того же мнения, поэтому начал первый, шевеля своими рыжими густыми усами: — Нефертари, я думаю, Вы в курсе, почему Вы тут. Это так? — Да, сэр. — Тогда меня волнует лишь один вопрос. Неужели я настолько плохой профессор? — внезапно спросил он обреченно, нервно стуча каблуком по полу. Чего? Нефера удивлённо вытаращилась на мужчину, не понимая, о чём он вообще говорит. — Что Вы, сэр, конечно же нет! Вы великолепный преподаватель и я Вас очень уважаю, правда! — эмоционально проговорила девочка, активно жестикулируя. Профессор Слагхорн на это лишь устало вздохнул, в непонимании отвечая: — Тогда почему Вы предпочли довести себя до такого, вместо того, чтобы предупредить меня о своем самочувствии и пойти лечиться, Нефертари? — вынуждая Неферу снова пристыженно опустить глаза и ковырять кутикулу. Но профессор, очевидно, ждал ответа, так что ей пришлось говорить сквозь ушат вины, перевернутый над её головой: — Проблема не в Вас, а во мне, сэр. Я не хотела испортить свою итоговую оценку по любимому предмету. Профессор Слагхорн, казалось, запнулся, будто бы не до конца веря в услышанное. Он вдохнул побольше воздуха и принялся бурно возражать: — Нефертари, девочка моя, но Вы никак не могли этим испортить себе оценку! Вы отлично знаете мой предмет, я бы не посмел! В конце концов, я же Ваш декан, вы все мои детки и под моей ответственностью до конца обучения, никогда не бойтесь меня! Мерлинова борода, я ведь заинтересован в самом лучшем для Вас! Я Вас умоляю, впредь, будьте осторожны. Я так разнервничался, что даже потерял половину своих волос, чистая правда! — Я искренне прошу прощения, профессор Слагхорн. Даю обещание, что не стану рисковать своим здоровьем понапрасну, — Нефера подняла на него умоляющий взгляд снизу-вверх, лишь бы он уже отпустил её. Но он это проигнорировал, упорно продолжая: — А Том! Ох, бедный мальчик, так испугался, что даже спросил у меня, упаси Мерлин, не умерли ли Вы! А потом он так переживал, что мы не смогли отправить его в спальню, честное слово, пришлось позволить ему ночевать в больничном крыле, — он громко поцокал, почесывая усы. Нефертари поражённо застыла. Она не поверила своим ушам. Том правда всё это время сидел возле неё, удачное предположение оказалось правдой, выбивающей почву из-под ног. Он действительно подумал, что она умерла. Она знала, что профессор Слагхорн — тот ещё любитель преувеличивать и приукрашивать, но точно не врун. Нефера почувствовала, как сердце забилось сильнее, а щёки начали немного гореть. Просидел около неё. Два дня. Два чёртовых дня. — Да, сэр. Я извинилась перед ним тоже. Мне правда жаль. — Я верю Вам, Нефертари. Не пугайте нас всех так больше, пожалуйста. Можете быть свободны, — он махнул рукой и уверенно поднялся со своего кресла, зачем-то направляясь в котельную. Ну и к лучшему. Девочка мигом поднялась и быстрым шагом пошла к выходу, на ходу желая профессору хорошего вечера. Том в одиночестве стоял напротив кабинета, прислонившись спиной к стене. Заметив её, он оттолкнулся и выровнялся, подходя ближе. — Я даже не буду спрашивать, о чём вы говорили. Надеюсь, он как следует тебя отчитал. — Спасибо, Том, — выдохнула Нефера, смущённо улыбаясь. Сидел и ждал её пробуждения. Волновался. Не ушёл. Волновался. Волновался. Том недоумённо поднял брови. — Пожалуйста. За что, к слову? — За всё. Ты лучший, ты же это знаешь, правда? — она слегка наклонила голову, чтобы волосы прикрыли горящие румянцем щёки. Том на секунду завис, но быстро опомнился. Он крепче перехватил свою сумку и отвернулся от неё, начиная движение, по-видимому, в сторону библиотеки. — Знаю. И не подлизывайся, на мне не сработает, — невозмутимо отрезал он. Неправда. Нефера ведь не слепая. Нефера всё видит. Нефера также видит, как выглядывает легкий румянец над воротником его рубашки. А ещё Нефера знает, что на нём сработает. Сработает до тех пор, пока это Она. И этого факта ей хватило, чтобы, вопреки обстоятельствам, почувствовать себя счастливой.***
Жарко. Том не понимает. Том не осознаёт ничего. Кроме того, что ему очень жарко. Чертовски. Невыносимо. Том оглядывается, но всё равно не может понять, не может разглядеть, где он находится. Это кровать? Чья это спальня? Он тяжело выдыхает и прикрывает дрожащие веки, вдыхая приятно трепещущий ноздри едва уловимый аромат…чего-то. Чего-то необдуманного, чего-то невероятно притягательного, чего-то до боли и спазма в желудке знакомого. Это как дурман, как наркотик, Том никак не мог насытиться им, как голодное животное всё вдыхая и вдыхая, заполняя им лёгкие до самых краёв. Впуская глубоко в себя, в саму его суть. До легкого электрического покалывания на кончиках пальцев. Как же душно. Почему тут так до безумия жарко? Том медленно открыл глаза, чувствуя, как первая капелька пота стекает по виску вниз до подбородка, немым напоминанием о блядском пекле в комнате. А потом он увидел Её. Девушка. Нагая с головы до ног. Она сидела на белых простынях спиной к нему и перекидывала свои длинные каштановые волосы с одного плеча на другое, словно в попытке спастись от этой невыносимой жары. О Салазар, её кожа. Её абсолютно потрясающая медовая кожа. Том сглотнул вязкую слюну, мигом заполнившую рот. Такая притягательная, такая манящая, так хочется прикоснуться. Губами. Собрать всю её сладость, проверить, такая ли она сладкая, как кажется. Просто нужно. Необходимо, как воздух. Сейчас. Сейчас. Том резко подался вперёд, стремительно касаясь её обнаженных плеч своими ладонями. И вдыхая, вдыхая, вдыхая, уткнувшись носом в глубину каштана. Прекрасно. Это то, что нужно. Унять зуд. Сейчас, сейчас, блять сейчас. Он аккуратным движением откинул копну волос ей на правое плечо, открывая для себя доступ к хрупкой и изящной тонкой шее. Том вновь сглотнул. Он наклонился, не в силах больше терпеть скопившееся напряжение и грёбаное пекло везде, везде, и поцеловал маняще выпирающий позвонок, упиваясь, как умалишённый. Девушка мягко выдохнула и доверчиво лучше открыла доступ к шее, молчаливо позволяя. Позволяя ему. Тому. Он ощутил приятный импульс внизу живота и в паху, закатывая глаза в приступе прежде неизведанного удовольствия. Горячо. Блять, как же горячо. Душно. Жарко. Воздух. Том крепче схватился за тонкую девичью талию, спускаясь губами ниже, к нежному изгибу плеча, вынуждая девушку слегка прогнуться и издать этот невероятный звук. Стон. Мерлин. Он не сдержался сам, тихо выдохнув, когда очередные импульсы удовольствия прострелили низ живота. Ещё немного, чёрт возьми. Он почти. Почти. Что? Что? Том мгновенно открыл глаза, с глубоким разочарованием ощущая отсутствие кожи к коже. Отсутствие её. Где она? Куда она делась? Она ушла? От меня? Он стремглав, путаясь в белых влажных простынях, вскочил с постели, тут же оглядываясь и ища. Ища её. Её запах. Её гладкость кожи. Её голос. Просто Её. И нашёл. О Мерлин, он её нашёл. Смех. Заискивающий мягкий смех раздался сбоку от него, вынуждая практически с хрустом костей развернуть голову в ту сторону. Девушка медленно убегала от него с белой простыней, обёрнутой вокруг талии, которую она придерживала изящной ладонью с узкими запястьями. Она продолжала мягко смеяться, слегка запрокинув голову, отчего тяжёлые вихры её волос водопадом ниспадали на беззащитную спину. Так потрясающе. Так притягательно. И так чертовски знакомо. Но он не мог до конца осознать эту мысль, он не мог понять, ему просто нужна Она. Сейчас. Поэтому он побежал за ней. Позорно, да. Но ему так плевать, ему просто необходимо. До искр перед глазами. До скрипа зубов. До спазмов в желудке. Как оазис в пустыне. Девушка приятно захихикала, продолжая бег. Но Тому казалось, что она хотела быть пойманной, потому что она совсем не прилагала усилий. Словно игралась. Словно дразнилась. Как грациозная большая кошка. Ему не потребовалось много времени, чтобы догнать её и твердым движением рук прижать спиной к себе, вновь утыкаясь в её эти невозможные волосы. Невозможные. Знакомая мысль. Очень знакомая. Почти вертится на кончике языка, готовая быть озвученной, но нет. Нет, он просто не может понять. Ему чего-то не хватает. Деталей? Ясности ума? Чего? Плевать. Как же хорошо. Том обхватил её за нагой живот, чувствуя невероятную мягкость кожи под подушечками пальцев. И она прижалась ближе, практически откинув свою голову ему на плечо. Какая покладистая. Он вновь и вновь прижимал её к себе, наслаждаясь, умирая и воскресая снова и снова. И вдруг: — Том… — выдохнула прекрасная незнакомка, этим самым сражая его наповал. Это? Она? Том резко проснулся, выныривая из сонного наваждения с низким стоном. Он тяжело дышал, не до конца придя в себя, но при этом ему хватило ума быстро оглядеться по сторонам и оценить масштаб бедствия. К счастью, все его соседи крепко спали, даже не дернувшись, только лишь Альфард тихо прохрапел и продолжил спать, как ни в чём не бывало. Чудно. Том откинул с ног одеяло и бесшумно сел на кровати, свесив ноги. В трусах было неприятно влажно. Футболка для сна тоже мерзко намокла от пота. Середина апреля, но день был на удивление жаркий, что сказалось даже на подземельях. Мальчик в последний раз тяжело вздохнул, наконец успокаиваясь, и молча направился в ванную комнату, предварительно проверив Темпусом, что подъём предвидится уже через час, а значит повторно ложиться спать смысла никакого нет. Стоя под прохладным душем, Том с тихим хмыком подумал, что прежде такого не случалось ни разу. Он никогда не видел подобных снов и никогда не просыпался весь липкий и мокрый. Он даже и не предполагал, что такое случится и с ним, твёрдо уверенный, что всё человеческое, включая эти ничтожные слабости и потребности, ему чуждо. Но вот, он здесь. Стоит под холодными тугими каплями и смывает с себя всю эту грязь и доказательство того, что нет, не чуждо. Добро пожаловать. А ещё он прекрасно знает, кто была та девушка из сна. Не нужно быть гением (хотя он и есть), чтобы сложить два и два и осознать очевидное. — Нелепость, — тихо выдохнул он, прислонившись лбом к прижатой к стене руке. Но также он подумал о том, что, несмотря на свои прошлые предубеждения, ему понравилось. И теперь, когда Том осведомлён о своей причастности к животному «я» человека, он будет накладывать на свою кровать Силенсио, чтобы никто из его соседей и думать не смел. Не для их ушей. Нет.***
— А что ты ответила в последнем? Мандрагора? — с любопытством поинтересовалась Друэлла, одной рукой держа школьную сумку и другой одним заученным движением открывая дверь в их спальню. Они шли с их последней в этом году итоговой аттестации, а точнее, с Травологии, здорово понервничав. На самом деле, изначально планировалась практическая проверочная по пересадке и уходе о всяких корешках и прочей дребедени, поэтому они всем дружным коллективом готовились к такому формату, время от время оценивая самих себя и выискивая пробелы в знаниях. Но в итоге, буквально за пару дней до аттестации, выяснилось, что формат будет письменный, и это лишь проверка теории. Такая резкая перемена не могла не напугать, так что нервничали все (кроме Тома, пожалуй, он вообще не имеет привычки нервничать по поводу занятий, ох уж эти гении). Было просто, если не сказать чудовищно легко. По крайней мере для тех, кто денно и нощно зубрил весь пройденный за год материал, пренебрегая ужинами и даже сном. Словом, Нефера справилась, в этом и сомневаться не приходится, она просто знала, что это так. Просто знала с абсолютно самонадеянной уверенностью. Но никто не мог винить её в самонадеянности, ведь каждый получает лишь то, что заслуживает. И это правило. Нефертари бы уже вести список со сводом собственных правил, чтобы в случае чего с лёгкой долей высокомерия вытаскивать этот пергамент из кармана мантии и демонстрировать окружающим, что и кто делает не так. А почему нет? Некоторым только этого списка в жизни и не хватает. — Так точно, — отозвалась Нефера, с усталым стоном плюхаясь на свою кровать лицом вниз. Как бы там ни было, но учёба утомляет. Действительно утомляет. И всем пора бы это признать. Лукреция бросила свою сумку на прикроватную тумбочку, скидывая с плеч мантию и оставаясь в одной рубашке с изумрудным галстуком и юбке. Ко всему прочему, за окном во всю веселилось лето, отчего несладко приходилось всем, даже слизеринцам в их сырых подземельях. Хотя, стоит отметить, по словам Флимонта, в башне Гриффиндора была просто печка, так что ему она предпочитала не жаловаться на духоту. Разные весовые категории. — Чёрт, значит, у меня неправильно. Ведь знала, что Мандрагора, но в последний момент почему-то передумала. Игнотус точно меня засмеёт, — раздражённо пожаловалась Лукреция, вынуждая сидящих на кровати Неферы девочек одновременно хмыкнуть и хитро переглянуться. Лукреция заметила, тут же недовольно закатывая глаза. — Даже не начинайте. — Уж прости, но мы начнём, — заискивающе сказала Друэлла, слегка пихнув Нефертари в плечо. — А я даже извиняться за это не буду. Как у вас с Игнотусом? Уже делитесь секретиками? — Нефера вновь хмыкнула, отчего Лукреция вновь закатила глаза, садясь на свою кровать напротив них, и хмуро отрезала: — У меня нет секретиков, которые он должен знать. — Да ладно, не будь зану-удой, — протянула Друэлла, сложив губы трубочкой: — О чём вы с ним разговариваете наедине столько времени? Я, например, понятия не имею, о чём говорить с мальчишками больше двух минут. Особенно с гриффиндорцами. К слову об этом. После Рождества, Лукреция и Игнотус действительно плавно отделились от их квартета, теперь предпочитая компании друг друга. Флимонт на это лишь недоумённо пожал плечами, говоря, что Игнотус ему об этом не рассказывает. Лукреция Нефере тоже ничего не рассказывает, молчит, как партизан, ничего у неё не спроси. Недотрога. Но, в конце концов, это их личное дело, могут и не делиться ничем, если не считают нужным, она не настаивает. Просто интересно. Немножко. Самую малость. — А почему ты спрашиваешь только у меня? Тари и Поттер вон с первого курса не разлей вода, — Лукреция торжествующе сложила руки на груди, уставившись на Неферу довольным выжидающим взглядом. Ну ты ещё пальцем на меня покажи, ну. — Так мы с Флимонтом просто друзья, и никто никому не нравится. А тебе Игнотус нравится. И даже очень, — парировала девочка, подмигнув вмиг покрасневшей Лукреции. — С первым не согласна, — вдруг возразила Друэлла. Она иронично вскинула бровь и откинулась назад на вытянутые руки, поворачиваясь к ожидающей девочке и продолжая: — Не знаю, как насчёт тебя, но бедный малыш Поттер очевидно по уши влюблен. Он буквально твой личный щеночек. Странно, что ты этого не заметила. Заметила. Разумеется, она заметила, она ведь не дура. Нефера знала, что нравится мальчику. Знала практически сразу же, хотя он прямо ни разу и не говорил. Но лишь слепой или ленивый не заметил бы его хождения за ней преданным хвостиком. Более того, благодаря своей наблюдательности, Нефертари видела значительную разницу между его общением с ней и его общением с другими девчонками. Будто ему было абсолютно наплевать на них. Он попросту не общался ни с кем из противоположного пола, кроме неё самой. Нефера и друзья-мальчишки. Правда, это было очевидно. Она заметила, да, но не посчитала нужным ничего предпринимать. А зачем? Флимонт ведь прямо ничего не говорит, парировать нечему. В конце концов, он просто замечательный друг и ей комфортно с ним общаться. Дружить. Он комфортный и удобный, а ещё он её защищает от всего, так что да, Неферу всё устраивало. — В любом случае, ему ничего не светит. Риддл не позволит ему приблизиться к Тари ближе расстояния вытянутой руки, — просто отозвалась Лукреция, как само собой разумеется. Будто озвучила, что по утрам люди чистят зубы. Или что дышат кислородом. Данность. Очевидный факт. И Друэлла, что удивительно, согласно кивнула. — Почему это? — недоумённо спросила Нефера, мгновенно приподнимаюсь с кровати и свесив ноги вниз. — Том считает меня только подругой. Ему скорее понравится милая дурочка Оливия, чем я, — убеждённо парировала она, для пущей убедительности кивнув самой себе. Теперь настала очередь Лукреции и Друэллы хмыкать и лукаво переглядываться. Нарушить снисходительную тишину взялась Друэлла, коварно ухмыляясь: — Тари, ты же умная, но не замечаешь очевидного. Том скорее проглотит половую тряпку, чем поцелует грязнокровку. Особенно эту идиотку с хаффлпаффа. — Поддерживаю, — довольно поддакнула Лукреция. И что ж, это чистая правда. Уж Нефера знает отношение Тома к грязнокровкам и магглам в целом. Но это не значит, что он заинтересован в ней. Вряд ли он воспринимает её как-то иначе, нежели подругу из приюта. И почему-то от этой мысли ей сделалось очень неприятно, до больно прокушенной губы. Ладно. Закрыли тему. — А как насчёт тебя, Друэлла? Тебе кто-нибудь нравится? — игриво улыбнулась Нефертари, меняя курс внимания с неё на подругу. Хватит уже о Томе. — Мне нравится квиддич. Уже этой осенью я вновь признаюсь ему в любви и попаду в основной состав, вот увидите, — гордо заключила Друэлла, хвастливо задирая нос. Лукреция звучно засмеялась, прикрывая лицо ладонями. — Поверь мне, у вас всё взаимно, — с умным видом кивнула Нефера. Она встала с кровати и подошла к большому зеркалу в полный рост, осматривая себя с ног до головы заинтересованным взглядом. Волосы, отросшие уже ниже лопаток, слегка пушились, с чарами Гламура или без. Ей хватало выйти на улицу, чтобы пару порывов ветра превратили её укладку в обычную свисающую херню. И это раздражало. Она прям чувствовала, что чего-то не доставало. — Думаешь о том же, о чём и я? — любопытно поинтересовалась Друэлла, тихо подкравшаяся сзади и теперь тоже любующаяся собой в зеркале. — Хочу что-нибудь сделать с волосами. Может, взять какую-нибудь маску, чтоб не пушились. И ещё я хочу покраситься. И сделать чёлку по бокам. Я много о чём думаю. Ты тоже? — на что Друэлла лишь молчаливо кивнула, крутясь перед зеркалом и поднимая копну золотистых кудрей в подобии вечерней прически. — Предлагаю на третьем курсе прикупить что-нибудь уходовое в Хогсмиде, — живенько предложила Лукреция, наблюдая за ними со своего места с лёгкой улыбкой. — Признаться, чары Гламура не решают все проблемы. — Это точно, — ворчливым тоном подтвердила Друэлла. — Я ещё слышала о… — начала было рассказывать Нефера, как внезапно оказалась прервана аккуратным, но настойчивым стуком в дверь. Кто бы это мог быть? — Входите! — крикнула Друэлла, отпуская волосы и позволяя им красивыми волнами упасть на плечи. Дверь с тихим скрипом открылась и на пороге показался Альфард. Он быстрым взглядом просканировал их спальню, немного задерживаясь на Друэлле, а потом кашлянул и уверенно спросил: — Мы с ребятами решили собраться в общей гостиной перед ужином. Обсудить прошедшие контрольные и так далее. Вы присоединитесь? — Да, мы сейчас спустимся, — решила за всех Лукреция. Она наконец встала с кровати и одернула чуть задравшуюся юбку. Альфард понятливо кивнул: — Отлично. Ждем, — выходя за дверь и закрывая за собой с тихим щелчком. На мгновение в спальне воцарилась непонятно от чего неловкая тишина. И нарушила её Нефертари, хитро пихнув Друэллу в плечо и радостно сообщая: — На твоем месте, я бы присмотрелась к нему. Лукреция тут же подхватила, активно кивая: — Ставлю галлеон на то, что осенью вы оба попадёте в основной состав. Друэлла смущённо засмеялась. И, снова поправив волосы, молча открыла дверь в приглашающем жесте. А молчание — знак согласия, верно?***