Идиоты

Он спал как убитый. И проснулся с чувством воскресшего из мёртвых. Болело всё. Особенно болели поясница и задница. А. А-а-а. Хотелось отключить своё тело, чтобы оно просто лежало себе и отходило. Блядь. Ну нихуя ж себе. Это вот так вот оно ощущается, если ебаться с мужиками в пассивной роли? Интересно… Вэй Усянь не знает, сколько было времени, когда он проснулся. Он лежал на кровати в номере, который вчера Лань Ванцзи снял для них. Голова ощущалась какой-то слишком лёгкой. А тело, наоборот, тяжёлым. И что. И куда ему так? — Доброе утро, — матрас промялся с его стороны. Господин Лань. Сейчас что, раньше девяти? На кой хуй он тогда проснулся в такую рань? — Ты издеваешься? — прохрипел Вэй Усянь. Ебать, у него ещё и голос сорван. Жопа болит, голос сорван. Сидеть он, наверное, тоже не может. И стоять. Блядь. Ему нужен эвакуатор. Он готовился к тому, что всё закончится хреново. Потому что собирался выбесить господина Лань и нарваться. Результат ожидался дерьмовый, ведь и процесс ожидался дерьмовый. А тут, как бы, процесс был очень даже ничего, а результат… Всё ещё дерьмо. — Всё болит? — с сочувствием спросил господин Лань, но у него на морде было написано, что он, гад, собой доволен. — Вообще отваливается, — пожаловался Вэй Усянь. — Знаешь, думаю, это всё-таки не моё. И Лань Ванцзи тут же перекосило. Побледнел слегка, глаза выпучил. Ага, занервничал. Он-то думал, что важен только процесс. Тут ладно, десять из десяти. Но как ему теперь двигаться-то. — Я проверил, всё должно быть хорошо… Возможно, это гипертонус мышц. Так бывает при… активной нагрузке, — господин Лань суетливо покрутился, поправил одеяло, которым был укрыт Вэй Усянь, и потянулся к его подушке. — Ты ещё и в жопу мою залез, пока я был в отключке? — отстранив от себя руки Лань Ванцзи, ошалело спросил Вэй Усянь. С фонариком, что ли, чтобы всё видно было? — Ну… Я должен был убедиться, что никаких повреждений нет, — у господина Лань ярко покраснели уши. Блядь… Какой же он потешный. Как его не дразнить-то? Вот просто как? Он же на всё ведётся, что бы Вэй Усянь ни сделал. — И как мой зад? Цел? — вообще-то, ему действительно интересно. Просто, ну, в него пихали то, чему в жопе быть вообще не полагается. Вроде как. Наличие простаты Вэй Усяня всегда очень смущало. Как бы... Она есть. И она там внутри. Для чего-то же она нужна, раз у ннее есть такая интересная особенность. Так-то он серьёзно задумался, что ебаться в жопу это прям идея. Приятно. Даже в каком-то смысле приятнее, чем просто ебаться. Привычным способом. Но это из-за Лань Ванцзи. Он дочерта многозадачный. Везде его облизал, всё натёр, ещё и трахать умудрялся. Вообще, неудивительно, что, среди геев Мельбурна, его имя произносят с таким томным придыханием. Ха-ха, Вэй Усянь теперь тоже так может. — С ним всё хорошо. Но дискомфорт это не исключает. И, для профилактики, я кое-что для тебя купил на всякий случай, — э, он что, уже и в аптеку успел сбегать? Судя по небольшому пакету на прикроватной тумбочке — да. Вэй Усянь угадал. — Спасибо, — испытывая лёгкую неловкость, Вэй Усянь скосил глаза на пакет. И вот между ними повисла та самая неловкая пауза, после того как вы просыпаетесь после секса в номере отеля и ведёте себя как будто у вас двоих это было в первый раз. Это всегда так смешно. Хотя в этом, наверное, нет вообще ничего смешного. Но он всё равно усмехается. — Будешь уходить, закажи в номер завтрак, — Вэй Усянь елозит на месте поудобнее устраиваясь. Тело болит, но если распределить вес более равномерно, то ощущается это меньше. В общем, он справится. — Может, мне отвезти тебя к себе? — продолжая сидеть рядом, спрашивает господин Лань. Ну уж нет. Оставаться в квартире Лань Ванцзи в таком состоянии? Ещё чего. Во-первых, там пусто и скучно. Во-вторых, никто не знает, что будет вечером. Вдруг ему опять трахаться захочется, и что с этим делать? Всегда есть руки и рот, но этого не всегда бывает достаточно. Он, похоже, мазохист. Мысль о том, чтобы попробовать ещё раз, ему действительно нравится. — Просто закажи мне завтрак, ладно? — отказывается Вэй Усянь. — Хорошо, — Лань Ванцзи кивает, на его лице след лёгкого недовольства. — Тебе точно не нужна помощь? Вэй Усянь не сдерживается и закатывает глаза. Иногда господин Лань такой душный. И хоть ему приятно то, как тот над ним трясётся, он был бы более благодарен, если бы тот просто свалил. — Я справлюсь, — хмыкает он. У него есть тот, кто спасёт его болящий зад. Но Вэй Усянь не хочет звонить Майклу при Лань Ванцзи, потому что есть риск возникновения конфликта между этими двумя. А ему в его состоянии вообще не хочется напрягаться и разнимать двух идиотов, если те решат подраться. Это если господин Лань задержится, разумеется. Или Майкл долетит на реактивной тяге. Лань Ванцзи принимает его отказ. Какое-то время он сидит молча. Видимо, думает о чём-то. Уходить особо не торопится. — Итак… — похоже, решившись, тянет господин Лань. — Тебе понравилось? А, так вот чего он сидел мялся. Ему нужен был ответ, чтобы знать, каков вердикт Вэй Усяня в отношении секса в пассивной роли. И как тут удержаться? — Я не помню… — надув губы, вздыхает Вэй Усянь. — Похоже, я отключился в конце. Ничего не могу вспомнить. Приятно видеть, как миндалевидный разрез глаз Лань Ванцзи стремится к овалу. Ну просто восхитительно. — В смысле… — задыхаясь, бормочет господин Лань. — Нет, подожди, этого не может быть. Как ты мог забыть такое? Его бледное лицо стало ещё бледнее. Вэй Усянь не смог сдержаться и рассмеялся. Чёрт, надо было потянуть подольше. Насладиться этим. Но в целом ему и так хватит. — Вэй Усянь! — Лань Ванцзи возмущённо кричит на него, когда всё понимает. То, что он его нагло дразнит. — Я! — он продолжает хохотать. — Ты невыносим! — выпаливает господин Лань. — Чушь! Если бы это было так, смог бы ты меня тогда столько на себе таскать, — довольно отвечает Вэй Усянь, хитро щурясь. Лань Ванцзи смотрит на него со сложным выражением на лице, затем качает головой и, наконец, встаёт с кровати. Он уходит. Ему, вероятно, уже пора куда-то по своим адвокатским делам. Вэй Усянь остаётся один в номере отеля. Его телефона нигде поблизости не видно. Скорее всего, он в куртке. А куртка в кресле. Вставать не хочется. Поэтому он лежит. Прикрывает глаза и получает удовольствие от тишины и покоя. Очень хорошо. Ему просто замечательно. Исключая, конечно, боль в мышцах. Ладно. Он был бы совсем уж полным идиотом, если не подозревал, что что-то такое его ждёт. Всё же он спал с мужчинами. Правда, в другой роли. Но Вэй Усянь делал это довольно давно и знал, что секс — это своего рода форма тренировки. И, как у любой тренировки, у секса есть последствия. Своих любовников Вэй Усянь до такого состояния не доводил. Или они просто ему об этом никогда не говорили. Когда в дверь постучали, он с кряхтением поднялся. В ванной нашёлся халат, в который Вэй Усянь завернулся, чтобы впустить краснеющую от его вида горничную. Девушка в форме персонала отеля бросала на него странные взгляды. Не то чтобы кокетливые. Скорее, любопытные. Наверное, она была в курсе того, что номер был снят на двоих. И, может, даже видела Лань Ванцзи, когда тот уходил. Вэй Усянь знает, что не похож на гея. Он сука, конечно, та ещё, но в нём нет этих ярко выраженных поведенческих маркеров. Как минимум, пока рядом с ним не появится близкий друг или знакомый мужского пола. Тогда от него фонит голубым на километры. Но внешне и когда он один в нём из голубого только цвет глаз. Так что он понимает сомнение в глазах девушки и подогревает его, подмигивая ей и улыбаясь. — Позвоните, если вам понадобится что-нибудь ещё, — стыдливо опустив взгляд, говорит горничная собираясь уходить. Ох, спасибо, дорогая. Нет. — Конечно, — он кивает. Его интересует только завтрак, который он с наслаждением съедает. Лань Ванцзи расщедрился. Учёл все потребности его организма. Бекон, жареный до хруста, глазунья, тосты с маслом, томлёные томаты и фасоль. И кофе. Чёрный, как его душа. Ну не мужчина, а мечта. Закончив с завтраком, он подошёл к прикроватной тумбочке, чтобы распотрошить пакет из аптеки. Вэй Усянь догадывался, что внутри. Метилурацил в свечах. Надёжно и действенно. Взяв коробочку со свечами, Вэй Усянь пошёл в ванную комнату. Собирался принять душ и воспользоваться лекарственным препаратом. Просто на всякий случай. Ему его жопа действительно нужна целая и здоровая. В зеркале ванной комнаты на него смотрел человек-далматинец. С пятнами преимущественно на верхней половине тела. Шея, плечи, грудь… Были в засосах. Как будто его трахал пылесос. Пиздец. Ну ладно. Мазь от синяков ему тоже нужно будет купить. После душа Вэй Усянь снова устроился в кровати. Лежал прикидывал, насколько ему нужен ещё один выходной. У него были трезвые сомнения в том, что он сможет отстоять ночную смену. Поясница всё-таки болит довольно знатно. Написав Джиму, Вэй Усянь спросил, могут ли они поменяться сменами. Он готов даже взять лишнюю смену, если будет нужно. Джим ответил довольно быстро. Согласился. Хороший малыш, лучший коллега. Предупредив о замене на баре директора, Вэй Усянь позвонил Майклу, чтобы друг отбуксировал его тушку домой. В теории, он мог, конечно, и сам добраться. Но рисковать не хотелось. Хотелось лежать. Желательно в обнимку с массажером. Предупредив Майкла, что он опять похож на далматинца и ходит так себе, Вэй Усянь остался ждать, пока до него доедут. Подозревал, что друг примчится на реактивной тяге. Его рыцарь. Вэй Усянь на всякий случай позвонил вниз на ресепшен, предупредил, что здоровый ирландец — это за ним. Чтобы девочки там не испугались. А то Майкл-то здоровый. А когда волнуется, говорит не очень осмысленно. В дверь постучали одновременно с тем, как ему пришло сообщение, что Майкл под дверью. Он поковылял ему открывать. И стоило открыть, как его сразу подняли, внесли в номер, сделали круг почёта, собрав его вещи, и вынесли. Хорошо, что он додумался одеться. — Вот так сразу? — удивлённо спросил Вэй Усянь, держась за широкие плечи друга. — Конечно. Там Анита торт испекла, надо успеть, пока она его сама не сожрала, — а. А, ну если такой разговор, то да. Нужно поторопиться. — А с чем торт? — любопытно повел носом Вэй Усянь. — Шоколадный, кажется. С вишней, — Майкл медленно спустился по лестнице, стараясь не качать его. Хороший мальчик. — Тогда надо в магазин заехать, купить взбитые сливки, — решил Вэй Усянь. — Точно. Кажется, она что-то такое говорила, — друг вынес его на улицу, минуя ресепшн. Девушки за стойкой смотрели на них в полном шоке. Все нормально. Это доставка. Его до квартиры. Вэй Усянь успел только рукой на прощанье помахать. Н-да, здесь его точно запомнят. У машины Майкл остановился, снял блокировку с дверей, отпер переднюю пассажирскую и помог ему залезть в салон. Босиком это было не очень удобно, но сгибаться, чтобы влезть в кроссовки, тоже такое себе удовольствие. Обуться, конечно, пришлось. Под напряжённый взгляд друга, слушающего, как Вэй Усянь ругается на боль в теле. По дороге домой они заехали в супермаркет. За сливками и в аптеку. Уже дома, отламывая вилкой от свежего торта кусочки, Вэй Усянь предупредил друзей, что сегодня взял себе выходной. — Нам точно не нужно убить этого Лань Ванцзи? — с сомнением протянула Анита. — Он точно с тобой ничего плохого не делал? — Майкл взволнованно хмурился. Какие же они милые. Просто замечательные. Вэй Усянь едва может это выдержать. — Пожалуйста, нет, — попросил он. — Во-первых, вы лишите меня хорошего секса. А во-вторых, карма сама всё сделает. О да. Карма — бессердечная сука. Страшно представить, насколько Лань Ванцзи в него вляпался. Прежде Вэй Усянь переживал только насчёт болезни, но вчера стало слишком очевидно, что, помимо этой обсессии, было нечто большее. Ему не хотелось голословно заявлять, что господин Лань в него влюблён, но было ли это голословно? Все эти эмоции в его взгляде, голосе. Поступки. Между ними было слишком высокое напряжение, которое создавал Лань Ванцзи, чтобы Вэй Усянь имел глупость отрицать, что тот его… Любит. Лань Ванцзи его любит. Хочет так, что с ума сходит. Болеет. И он, понимая это, должен испытывать опасение, что всё выйдет из-под контроля. Это бы чувствовал нормальный человек. А Вэй Усянь, похоже, ненормальный. Ведь у него это не вызывает никаких эмоций. Ни страха, ни радости. Ничего. Он уже настолько опустошён, что ему всё равно. Лань Ванцзи его не выберет. Все разговоры мужчины только о том, чтобы обладать им. Но не быть с ним по-настоящему. Равноценно. Честно. Открыто. Видимо, Вэй Усянь в его глазах этого не достоин. Или не настолько важен. Единственные люди, которые любили его по-настоящему, только Майкл и Анита. Всегда. Родители его оставили, друзья в диаспоре предали, любовники… Это вообще не то. Там нет чувств, только страсть и желание. Вэй Усянь будет с господином Лань, как они и договаривались — или пока тот не обзаведётся невестой, или когда договор станет невыгодным. Он не будет рисковать собой. Также он не будет рисковать друзьями. Любовь… Очень дорого стоит. Иногда цена оказывается невыгодной. Вэй Усянь вырос довольно циничным. И это спасает его от того, чтобы разбиться в угоду глупому сердцу вдребезги ради человека, который готов держать его в кукольном домике, пока он сам будет жить вне него. Это ещё хуже, чем быть тенью. Он был любовником. Он помнит, каково это. Но прежде с ним изменяли люди, к которым Вэй Усянь не испытывал никаких глубоких чувств. Это была взаимная игра. Приз женщин и мужчин — яркие эмоции. Его приз — деньги, связи, информация. И часто так выходило, что Вэй Усянь был одним из многих любовников, а не первым, единственным и точно не случайным. У него были и женщины, и мужчины, которые не скрывали отношений с ним от своих жён и мужей. Потому что для них брак превращался в деловые отношения, где нет смысла скрывать нового партнёра. Это даже не способствует конкуренции. Всем очевидно, что ты временный вариант. Если Лань Ванцзи женится, то уже не разведётся. И это не тот случай, когда Вэй Усянь согласен сидеть на скамейке запасных. Какой смысл? Из-за чувств? Бред. Чувства умирают. Всё умирает, если не подпитывать. Не заботиться. Рано или поздно он забудет эти чувства. Они сотрутся секундами, минутами, часами, днями, годами… Исчезнут. Сославшись на усталость, Вэй Усянь уходит в свою комнату. Он собирается ещё поспать, раз у него есть такая возможность. Перед своим уходом друзья зовут его вместе поужинать. Пришла очередь Майкла готовить. У него получались удивительно вкусные вегетарианские тако. Вэй Усянь их просто обожал. — У тебя лицо в соусе, — друг тянется через стол, чтобы стереть салфеткой с его лица сладкую горчицу. — Потому фто фкусно… — не прожевав до конца, бормочет Вэй Усянь. Зелень и красный лук похрустывают на зубах. Начинка одновременно плотная из-за фасоли с копчёным тофу и сочная из-за овощей. Просто божественно. — Ты такой милашка, когда ешь, — Анита весело смеётся. — Хочу тебя сфотографировать. Она слезает со стула и бежит в свою комнату за камерой. Приносит, бережно держа двумя руками, и что-то старательно настраивает. Вэй Усянь уже привык к тому, что подруга снимает их. Он не против, поэтому продолжает есть как ел, откусывая крупные куски от своего тако. Сделав снимок, девушка показывает его друзьям. Вышло очень здорово. У него там щёки как у хомяка. И опять лицо в соусе. Анита успевает сделать пару снимков того, как Майкл снова вытирает его лицо, и, весело гогоча, убегает, обещая позже напечатать эти снимки. Хорошая идея. Будет что повесить на холодильник. Время приближается к восьми вечера и друзья уходят на работу. Он же, пока помнит, устраивается на диване с телефоном, чтобы разобрать тиндер и гриндер, которые забросил уже полгода как. Уведомления на приложениях отключил и всё. А ответил он или нет тем, с кем общался, Вэй Усянь как-то не запомнил. Понятно, что спустя столько времени лучше о себе не напоминать… Но извиниться, наверное, стоило. В общем, он отправил почти во все чаты, где его ещё не заблокировали, одинаковый текст с извинениями, говоря о том, что он больше не ищет себе никого. По-хорошему, нужно было ещё профиль удалить. Да, точно, нужно удалить. Теперь-то он ему без надобности. От поиска кнопки удаления профиля его отвлёк входящий звонок. Вот у Вэй Усяня был такой список в голове, состоящий из людей, которые по доброй воле ему сами никогда не позвонят. И туда входили разные крутые люди. Президенты стран там, владельцы крупных компаний. Илон Маск… И Цзян Чэн. Не потому что он крутой, а потому что в голове Вэй Усяня это надо так угрожать господину Цзян, что он бы с такими угрозами бежал бы из страны прямо с места. — Тебя мать попросила мне позвонить? — приняв звонок, сразу спросил Вэй Усянь. — Заткнись, придурок! — рявкнул Цзян Чэн сразу же. А, ну ладно. Заткнуться это он может. — Нужно поговорить, — из динамика послышался тяжёлый обречённый вздох. Вэй Усянь молчал. Ему же сказали заткнуться. — Эй, я говорю, надо поговорить! — господин Цзян начал повышать голос. Интересно, насколько быстро он распсихуется, если продолжать молчать? — Можешь отвечать! Господи, почему ты такой придурок?! — заорал Цзян Чэн в трубку. — Ты же в курсе, что бога, его нет? — спокойным мягким тоном спросил Вэй Усянь. — А ещё Санты. И твои биониклы тоже не оживали по ночам. Это всё враки. — Блядь, Вэй Усянь, я тебя ненавижу! — помимо криков из динамиков послышался грохот. А-ха-ха, чёрт, это всегда так просто. На энергии, которую вырабатывает господин Цзян злясь на него, можно было обеспечить электричеством маленький городок. — Взаимно. Так что насчёт моего первого вопроса? — он не горит желанием видеться с этим человеком. У него и так жопа болит. Чтоб ещё и голова болела? Нет, спасибо. Правда, у него, скорее всего, нет особого выбора. Лучше поговорить всё же. А то, кто знает, какие у этого могут быть последствия. — Тебе должно быть достаточно того, что я говорю. Какая разница, кто меня попросил? — ну, большая так-то, но Цзян Чэну об этом лучше не знать. Да и Цзян Фэнмянь не стал бы посылать сына. Зачем? У него достаточно людей, чтобы их использовать как посыльных. — Ладно, я скину тебе адрес, — со вздохом соглашается Вэй Усянь. — Нет, так не пойдёт! Говори, где ты, и я пришлю машину за тобой, — отверг щедрое предложение господин Цзян. — Во-первых, иди нахуй. Во-вторых, у меня болит задница, и я не собираюсь поднимать её ради того, чтобы тащиться в место, выбранное тобой. Так что или ты приедешь туда, куда я хочу, или жди, пока пройдёт мой зад, — с Цзян Чэна станется кинуть его в каких-нибудь ебенях, откуда ему потом добираться на такси по пробкам. Ну уж нет. Пусть эта истеричка сам едет к нему через полгорода. — Кидай адрес. И больше ни слова о своей заднице! Я не хочу ничего об этом знать! — заверещал разъярённый господин Цзян. Да правда, что ли? Так уж не хочешь? Или эта информация ценна, только когда получена от Лань Ванцзи? Ну, теперь-то тот может похвастаться тем, что имел его. Громко фыркнув своим мыслям, Вэй Усянь развернул приложение карты и сбросил Цзян Чэну метку уютного итальянского ресторана в паре домов от места, где он с друзьями теперь снимал квартиру. Это также было рядом с баром, где работал Вэй Усянь. Так что у господина Цзян не должно возникнуть много вопросов, почему именно это место. Получив ответное сообщение со временем встречи, Вэй Усянь начал неспешно собираться. Вот и посидел, называется, в тишине. Отдохнул. Ага. Как же. Что-то подсказывало, по всей видимости опыт, что ничего хорошего Вэй Усянь от Цзян Чэна не услышит. Ну… Может, хоть выпьет за чужой счёт. К назначенному времени Вэй Усянь вошёл в ресторан, окидывая зал взглядом. Господин Цзян уже был на месте и излучал волны ненависти из своего кресла. Поздоровавшись с официанткой и барменом за стойкой, Вэй Усянь сел в свободное кресло напротив Цзян Чэна. — Давай не тратить время на взаимные оскорбления. Что тебе нужно? — ему было проще начать первым. Это лучше, чем давать слово господину Цзян. — Как ты сбежал с праздника? — проглотив заготовленные ругательства вместе с ядом, спросил Цзян Чэн. У него так ноздри смешно от недовольства раздувались. Как у змеи. Вообще, если бы он так не хмурился и хоть иногда улыбался, его можно было даже назвать красивым. Но это вечное недовольство на лице уже оставило заломы на коже. Обидно даже. — Перелез через ограду на террасе, дошёл до трассы, поймал машину, дальше не помню, — Вэй Усянь уже продумал легенду. — И зачем? — а, то есть не надо было? Что за тупой вопрос вообще? — Чтобы не разговаривать с людьми, которые под новый год решили опоить меня циклобарбиталом. Это же он был? — закатив глаза, хмыкнул Вэй Усянь. — Понятия не имею, — Цзян Чэн отвернулся недовольно. — Так о чём ты хотел поговорить? — они же не есть сюда пришли, а разговаривать. К ним, вон, даже официантка не торопится. — Хотел спросить, насколько тебе нужны проблемы, — о как. Ну нифига себе. Ещё и с таким пафосным видом сказал. Цзян Чэн иногда такой смешной. — Смотря какого рода проблемы, — задумчиво протянул Вэй Усянь. — Ладно, буду конкретнее, сдохнуть хочешь? — господин Цзян резко повернулся, грозно брови нахмурил. Так и хотелось посоветовать меньше тужиться, а то от натуги можно газы в жопе не удержать. — Тебе это разве не на руку? — с улыбкой, полной любопытства, спрашивает Вэй Усянь. Этот вопрос ставит Цзян Чэна в ступор. Тот даже успокаивается от замешательства. Рот открывает поспешно, чтобы ответить, но молчит и с щёлкающим звуком смыкает челюсти. — Ты меня бесишь, — в итоге бормочет Цзян Чэн. — Но ты нужен диаспоре из-за этих твоих связей. Конечно, нужен. Ведь без его «этих» связей дела не клеятся так хорошо. Знакомства и влияние Вэй Усяня сильно упрощают диаспоре жизнь. Поэтому на его репутацию закрывают глаза и не считают его любовников независимо от их пола. Внешность и харизма стала для него ключом к хорошей жизни. К стабильности, комфорту, безопасности. Только благодаря удачному стечению обстоятельств он смог выбраться из ямы. И даже сделать это не в одиночку. Вэй Усянь умел быть благодарным. Но только тем, кто хорошо к нему относился не в качестве разовой акции, а искренне и всегда. В основном на это были способны лишь женщины и крайне редко мужчины. По этой причине большая часть его любовниц — женщины. Они честнее. А ещё умнее, дальновиднее, их цели и мотивы более прозрачные. Женщин не так ослепляет власть и слава, как это происходит с мужчинами. Он сам мужчина, но если бы ему пришлось выбирать, Вэй Усянь не задумываясь выберет сторону женщин. Так у него есть шансы выжить. Мужчинам лучше не доверять. — Так и чего ты хочешь? Или тебя прислали, только чтобы узнать, хочу ли я сдохнуть или нет? — ему интересно. Вэй Усянь не ожидает от этого разговора многого. Просто потому, что говорить с Цзян Чэном сложно. У господина Цзян нет никаких своих мотивов, пока дело не касается Не Хуайсана, в которого тот давно, влюблён. Во всём остальном Цзян Чэн крайне пассивная личность. Делает так, как скажут старшие. — Вернись к родителям и делай, что тебе говорят, — ну, собственно говоря, Цзян Чэн сказал ему то же самое, что и год, и два назад… Ничего не изменилось. — Тебе же самому это невыгодно, — Вэй Усянь досадливо хмурится. Он не понимает. — Так ты не будешь мешаться, привлекая неприятности, — громко и возмущённо фыркает Цзян Чэн. — Возможно, — Вэй Усянь не спорит. Пожав плечами, он отводит взгляд, думает. — Или это облегчит задачу твоему отцу передать мне половину компании. — С чего бы ему это делать?! — вспышка ярости сопровождается ударом кулака по столу. Вообще, неудивительно, что Не Хуайсан старается держаться подальше от этой бочки с порохом. Ну его нахуй, такое счастье. — Он уже делал это предложение, — не реагируя на чужую злость, отвечает Вэй Усянь. — Иначе я не понимаю, с чего такая настойчивость возвращать меня домой. В этом ведь нет абсолютно никакого смысла. Цзян Чэн дышит шумно. Гневно. Но при этом молчит. Ему нечего ответить. Вэй Усянь ведь никому не мешает. Он никуда не лезет, делает, что скажут, почти всегда, живёт свою жизнь. Нет смысла его изолировать. Даже если кто-то хочет убрать его с дороги за то, что он слишком много знает, — что с того. Даже это диаспоре на руку. — Разделение компании… Это план твоей матери? — спустя долгое молчание спрашивает господин Цзян. Он всё ещё смотрит в сторону. Не хочет видеть выражение лица Вэй Усяня. Увидеть в нём подтверждение раньше слов. — Отца, — поправляет Вэй Усянь. — Что? — Цзян Чэн вскидывает голову. Его лицо кривится от шока. — Это план отца, — повторяет Вэй Усянь. — Моя мать о нём знает, но не она его придумала. Хотя её это тоже устраивает. — Я не понимаю… — раздражённо цедит господин Цзян. — Причём здесь твой отец. Он хотел бы сказать, но в этом нет смысла. Цзян Чэн ему не поверит, а с собой никаких доказательств у Вэй Усяня нет. — Это нужно показывать, — качает головой Вэй Усянь. — В каком смысле? Что показывать? — судя по бледнеющему лицу, Цзян Чэн и сам догадывается, о чём речь. — Как обычно, — хмыкает Вэй Усянь. — Доказательства. Без них ведь мои слова ничего не будут стоить. В диаспоре ему никто не верит. Даже при том, что Вэй Усянь ни разу не лжец. Никакие его слова никогда не воспринимались всерьёз, и он настолько к этому привык, что хранил каждую мелочь, которая могла доказать его правоту. Поэтому ему и не нравилось жить в диаспоре. Среди тех, кто вечно много просит, но относится с подозрением и недоверием. Не суждено ему стать частью этого общества. Да и не хочется. — И где эти твои доказательства? — тянет с сомнением Цзян Чэн. — Не здесь, — Вэй Усянь отрицательно качает головой. — И я не покажу их тебе. — Тогда какого хрена ты начал говорить о них?! — взвился господин Цзян. — Я отвечаю на твои вопросы, вот и всё, — лениво пожимает плечами Вэй Усянь. — Хочешь знать, хорошо. Но для этого тебе придётся кое-что сделать. — И что же?! — зло выпаливает Цзян Чэн. Вэй Усяню совсем не хочется это говорить, но он должен. Должен, если хочет всё это закончить. Иначе ему от семьи не отделаться. Они его не отпустят по доброй воле. — Я отдам их твоей матери. Только ей, — решившись, говорит Вэй Усянь. — Что за бред! Моя мать видеть тебя не захочет! — о да, он в курсе, это не новость. — Я тоже не хочу с ней видеться. И вообще участвовать во всём этом не хочу, — раздражённо цедит Вэй Усянь. — Но я могу уйти, так что меня никто не остановит. А вы нет. Он знает это наверняка. Юй Цзыюань гордость не позволит уйти, пока есть шанс посадить сына на место Цзян Фэнмяня. Она будет до последнего за это бороться. Ей больше ничего не остаётся. Она отдала этому браку всё, что у неё было. И взамен не получила до сих пор ничего, кроме содержания. Вэй Усяню не жаль эту женщину. Она злая и жестокая. Её натура прогнила под давлением диаспоры. Юй Цзыюань ненавидела его с того момента, как он родился. Только потому, что это вообще произошло. Она ведь знала, что муж её не любит. Чего она не знала, да и не хотела, это того, что причина никогда не была в Вэй Цансэ. Юй Цзыюань игнорировала излишне близкие отношения своего мужа с его близким родственником и охранником, убеждая себя в том, что ей точно не смогли бы предпочесть мужчину. Женщине проще винить другую женщину. В то время как отец Вэй Усяня женился и зачал ребёнка только потому, что этого хотел Цзян Фэнмянь. Это была их надежда. Что родится мальчик. А потом, спустя время, родился и Цзян Чэн. Которого не должно было быть, если Вэй Усянь всё правильно понимает. Именно поэтому Цзян Фэнмянь больше любил Яньли. Она должна была уйти в семью мужа. А вот от сына законной супруги так просто не избавишься, даже если он нежеланный. — Моя мать не станет тебя слушать, — Цзян Чэн трясёт головой в отрицании. — Ладно. Мне плевать, — Вэй Усянь встал из-за стола. Поясницу прострелило, но он сдержался и не поморщился от боли. — Куда ты? — господин Цзян вскочил следом. — Нам больше не о чем разговаривать. Домой я не вернусь, помочь ничем не могу. Так что пока, — он собрался уйти, оставляя господина Цзян одного. — Подожди, — но тот окликнул его, не решившись трогать, опасаясь, что персонал вмешается. Местные действительно бы вмешались. Это территория итальянской диаспоры, и Вэй Усянь здесь под её защитой. Он оборачивается, спрашивая «что?» одним только взглядом. — Чем поможет этот компромат моей матери? — на удивление, хороший вопрос. Цзян Чэн делает успехи. — Если в их договоре есть пункт об изменах, привлечь Цзян Фэнмяня к ответственности. Если нет, шантажировать его. Зависит от того, чего она хочет, — Вэй Усянь дёрнул плечом. Разговор сильно утомлял его и нервировал. Хотелось домой. Лечь и просто уснуть. — Я… Я попробую поговорить с ней, — решается Цзян Чэн. — Хорошо, — Вэй Усянь кивает. Больше он ничего не говорит. Просто уходит. Если Цзян Чэну дорога мать, тот очень постарается убедить её встретиться с ним. Беда в том, что господин Цзян всю жизнь пытается усидеть на двух стульях. И для матери быть хорошим, и для отца. В итоге не нужен ни той, ни другому. Вэй Усянь не сочувствует. Столько, сколько он дерьма услышал за свою жизнь от Цзян Чэна, хватило с избытком, чтобы любое сочувствие из него вытравить. Поэтому, если не получится, он не расстроится. Ему будет несложно испортить жизнь всем. Абсолютно всем, кто был неосторожен и крупно наследил. Всем, кто пользовался его услугами, обходя закон, желая получить выгоду. Урвать кусок пожирнее. Он всех потопит. Иначе ему отсюда не выбраться. Тихо хотелось, но, увы, тихо не получится. Он избавится от всех влиятельных членов диаспоры, которые могут оказать помощь его семье, которая захочет вернуть Вэй Усяня даже из преисподней. Ничего бы этого не потребовалось, если бы ему просто дали жить. Всё, чего хотел Вэй Усянь, — нормальной обычной жизни. Получить образование, найти работу по душе. То, что было почти у всех, но не было у него. Поэтому он и его друзья, которые входят в тот же клуб неудачников, оставляют заявку на сайте College Board на сдачу SAT. Экзамен проводится около шести раз в год, и у них есть все шансы попасть в ближайший набор сдающих. Заплатив за полный вариант тестирования, им оставалось только ждать. Обычно обработка занимала две недели. Две недели, которые он потратил на работу, чтобы совсем уж не нервничать. Прекрасное будущее было так близко. Неудивительно, что им было страшно. Негативные мысли из головы, помимо работы, ещё хорошо выбивал Лань Ванцзи. В основном своим членом. Просто, если бы Вэй Усянь внимательно слушал, что там господин Лань ему говорит на их свиданиях, он бы, наверное, уже слёг от нервного истощения. Серьёзно. У него тут диаспора, которую лихорадит, странные звонки с непонятных номеров, экзамен на поступление и Лань Ванцзи, нудящий об отношениях. Хорошо, что он молчит, когда они трахаются. Кстати, поэтому они в основном и ебутся всё время. Иного способа заткнуть Лань Ванцзи Вэй Усянь пока ещё не нашёл. Ну, кроме очевидного — дать то, что он хочет. Но это не вариант. Ведь тогда всё будущее псу под хвост. Теперь, к тому же, в их отношениях появилось чуть больше разнообразия. Господин Лань наконец дорвался до его задницы. И теперь каждый раз когда у Вэй Усяня не было особого настроения трудиться самому, он передавал управление в руки страждущего. И трахал его Лань Ванцзи очень качественно. Старательно. Каждый раз как в последний. Впрочем, это ведь недалеко от правды. Каждый их секс мог стать последним, учитывая накал страстей вокруг них. Спустя две недели наконец пришло оповещение о дате и месте центра, в котором будут принимать экзамен. Им повезло, что Мельбурн был в списке городов. Иначе пришлось бы ехать в другой город, а это только подливает масла в огонь тревожности. С самим тестированием им тоже повезло. Они оказались в одной группе и писали тест вместе. Анита со своей реактивностью написала всё быстрее и ей пришлось выйти раньше из кабинета. Вэй Усянь намеренно не торопился, чтобы поддерживать Майкла хотя бы взглядом. Типа — «Эй, здоровяк, расслабься, всё хорошо, я уверен, ты хорошо подготовился». Свои результаты они узнают снова через две недели. И как только баллы будут известны можно будет подавать запросы в университеты и колледжи. Куда-нибудь их точно примут. Хотелось, конечно, в нормальный университет попасть. В Лигу Плюща Вэй Усянь, естественно, не метил, но очень хотелось учебное заведение с крепкой надёжной базой, хорошим финансированием, лабораториями ну и, конечно, дипломом, с которым есть большие шансы получить работу в штатах. Естественно, он с друзьями примеривался. Приценивался. Выбирал. Просрать три-четыре года в их возрасте это значительнее, чем то же самое лет в семнадцать-двадцать. Хотя, так-то подумать, эти три-четыре года и так пройдут. Просто, лучше они проведут их в хорошем месте, чем просто в каком-нибудь. В каком-нибудь у них и так хорошо получается время проводить. Каркас кровати в квартире Лань Ванцзи жалобно скрипит. Они его расшатали так, что скоро тот развалится. В тёмной спальне светит только ночник, тусклым, тёплым, жёлтым светом. Господин Лань его купил, по ощущениям, недели две с половиной назад. До этого им светил свет из коридора. Просто свет из окна вечером тусклый, не видно почти нихрена. А в темноте трахаться… ну такое. Можно случайно начать драться из-за того, что кто-то кому-то в глаз локтем попал. Он это серьёзно. Лично он терпеть удары острых локтей и коленей не собирается. Лань Ванцзи один раз уже был выпнут за пределы ринга. Ибо нехрен. Так что теперь в спальне стоял ночник. Почему именно жёлтый, правда, непонятно. Вэй Усянь спрашивал, но Лань Ванцзи, покраснев ушами, промолчал, выразительно на него глядя. Эти его взгляды… У господина Лань невыразительное всё, кроме глаз. Слова, мимика, редкие жесты. Он похож на статую, красивую, холодную и твёрдую. Но его взгляды, которые Вэй Усянь на себе ловит, громче любых слов и ярче любого изгиба бровей и губ. От этого грустно. Он ведь видит, что Лань Ванцзи чувствует. Уже давно не жажду обладания и похотливую страсть. Этот переход Вэй Усянь научился видеть ещё в двадцать. Чтобы знать, когда можно начинать тянуть из любовника по нитке ресурсы. Ведь влюблённый человек гораздо более щедрый. И слепой. Любовь… Она кошмарно отупляет людей. Особенно мужчин. Вэй Усянь старается держать с Лань Ванцзи дистанцию, но это не работает так хорошо, как должно было. Ведь господину Лань всё равно, какое между ними расстояние. Видимо, он из тех людей, которым, чтобы остыть, нужно полностью разорвать отношения. Никакие объяснения и предупреждения не работают. Вэй Усянь говорит ему, что они только любовники, Лань Ванцзи кивает, отвечает, что он это знает, и всё равно смотрит этим своим влюблённым взглядом. Он ведь не может запретить ему чувствовать. Говорить — «не люби меня» — не сработает. Лань Ванцзи будет с упёртостью барана отвечать — «буду». И это всё так бесконечно глупо. По-идиотски. Он ведь сам ему потакает. Все эти встречи, секс, разговоры… делают только хуже. В этом почти нет смысла. Из господина Лань, конечно, хороший адвокат, вот только Вэй Усянь явно его переоценил в самом начале. Лань Ванцзи не сможет ему помочь. Он себе-то помочь едва может. Прогресс, что тот начал лечение. Только вот от семьи таблетки нет. Ему уже нашли невесту. Юй Миньянь. Из семьи Юй. Племянница Юй Цзыюань. Судьба над Вэй Усянем просто угарает безбожно. Из всех девушек-ровесниц Лань Ванцзи выбрали невесту именно в семье Юй. Ещё и третью дочь. Точно брак несчастливый будет. В семье Юй уже притча есть о том, что каждая третья дочь по счёту в семье — будет несчастлива в браке. Так уже три или четыре поколения, и вот, пятое пошло. Вэй Усянь узнаёт о Юй Миньянь от своей бывшей спонсорши. Шэнь Юйши. Семья Шэнь в диаспоре шла условно шестой по значимости. Занималась логистикой. И сплетни собирала так же хорошо, как перевозила грузы между Китаем, Тайванем, Таем и Австралией. О самой девушке Вэй Усянь не знал почти ничего. Только то, что ей около двадцати трёх, недавно окончила университет. Шэнь Юйши делала ставку на то, что девушке на свадьбу подарят финансирование на своё собственное издание. Тем более, что семья Юй владела полиграфией. Хорошая партия получалась. Наверное, они с Лань Ванцзи поэтому каркас кровати всё-таки сломали. Ему не нужно было ждать, когда наступит тот самый момент, когда господину Лань озвучат родительскую волю. Но он ждал. Наверное, даже больше, чем результатов экзаменов. Хотя это смешно. Неправильно. Глупо. И всё же. Он ждал. Знал, что на этом всё закончится. Поэтому, позволял Лань Ванцзи больше. Оставался с ним дольше. А тот только радовался, слепо верил в то, что это его победа. Нет, глупый, это Вэй Усянь так прощается. Ведь он почти не верит в то, что господин Лань прямо откажется от этого брака. Не сможет. И всё начнёт двигаться в сторону свадьбы. Наблюдать за тем, как все готовятся к торжеству, это не то, чем хочет заниматься Вэй Усянь. Правда. Ему даже на Цзян Чэна будет приятнее смотреть. У изменений их жизни звук поворота ключей в замке. Лань Ванцзи крепко спит на соседней половине кровати, а он смотрит в незашторенное окно на деревья и молодую листву. Вэй Усянь догадывается, что список людей, у которых есть ключ от квартиры Лань Ванцзи, маленький. Скорее всего, это кто-то из его семьи. И просто так этот человек бы не пришёл. Он слышит женский голос, зовущий господина Лань по имени, и тихие шаги в коридоре. Успевает набросить на них одеяло, прежде чем в проём спальни заглянет госпожа Лань. Для него, человека, привыкшего к тому, что у партнёра есть жена или муж, а также дети или ещё какие-то люди с доступом в квартиру, это событие не вызывает каких-то особых эмоций. Ну, их вместе застала мать Лань Ванцзи в одной постели и, очевидно, голых. Бывает. Они с женщиной молча смотрят друг на друга пару секунд, он прижимает к губам указательный палец, прося её не будить сына, и она в ответ кивает, а затем, развернувшись, уходит. Недалеко. Скорее всего, на кухню или в гостиную. Лань Ванцзи продолжает спать, и, вероятно, будет лучше, если Вэй Усянь оставит его так, когда будет уходить. Выбравшись из кровати, он одевается и выходит, прикрыв за собой дверь. Госпожа Лань ждёт его на кухне. То, что она ждёт его, понятно по взгляду. У Ванцзи её глаза. Такие же выразительные. — Желаете чай или вы пьёте кофе? — он спрашивает, чтобы начать разговор. — Чай, пожалуйста, — тихо произносит женщина. В её взгляде нет отвращения или осуждения. Это успокаивает. Вэй Усянь знает, что Лань Ванцзи говорил родителям о своей бисексуальности, но это не всегда говорит о полном принятии со стороны старшего поколения. Госпожа Лань, похоже, из того небольшого процента родителей, кто понимает. Немного смущает то, что она смотрит на него… Оценивающе. Просто от госпожи Лань он такой взгляд получить не ожидал. Полки с чаем у Лань Ванцзи заметно порядели. А вот арабики, наоборот, стало очень много. Он готовит простой зелёный чай и ставит перед мадам чашку на блюдце. Когда чай заваривается, Вэй Усянь наполняет для неё чашку и садится напротив. — Я пришла, чтобы предупредить Ванцзи о решении его отца, — сделав глоток, говорит госпожа Лань. — Я сделаю это позже, когда вы уйдёте. Вместо ответа Вэй Усянь кивает. Слова тут совершенно лишние. Без объяснений понятно — его не должно здесь быть. И чем быстрее, тем лучше. — Я не хочу этого говорить, но… Будет лучше, если вы прекратите общение, — она опускает взгляд, Вэй Усянь успевает заметить вину в её глазах. — Я вас услышал, — он коротко кивает. Говорить что-либо ещё нет смысла. Это всё, что он может. Дать ей понять, что он её понял. — Ванцзи женится… — госпожа Лань печально хмурится. — Ему скоро тридцать, — да, через пару лет. — Давно пора. Вэй Усянь наливает чай и себе тоже. Эта ситуация немногим лучше, чем пить вино на кухне в компании супруга женщины, с которой он спал той же ночью. Похожее послевкусие. Госпожа Лань удивлена его спокойствием. Это заставляет её расслабиться. — Вы знали? — она догадалась. — Мне рассказали, — Вэй Усянь снова кивает. — И вы не станете мешать? — женщина наклоняет голову, смотрит с любопытством. — А толку? — он вздыхает. — Это решение он должен принять или не принять сам. Влиять на него, устраивать сцены, зачем? Вэй Усяню не нужна лишняя драма. И он не хочет позорить Лань Ванцзи и тем более его невесту, которая ни в чём перед ним не виновата. Этот выбор господин Лань действительно должен сделать сам. Или не сделать. Ему с этим жить, не Вэй Усяню. Свой выбор он уже сделал. — Спасибо, — госпожа Лань осторожно улыбается. Они пьют чай в тишине на залитой солнцем кухне. После он уходит, тихо захлопнув за собой дверь, а она остаётся дожидаться, когда её сын проснётся. Потом будут звонки и сообщения. Вэй Усянь не ответит ни на одно из них. Просто не стоит. Он не будет говорить — «выбирай». Вообще ничего говорить не будет. Всё, что мог, Вэй Усянь сказал до этого. Их друг от друга лучше отрезать. Чтобы меньше болело. Хотя бы со временем. По тому, как идёт время, по тому, о чём говорят в диаспоре, он знает, что свадьба будет. Лань Ванцзи женится. Ну, а у него зато тысяча четыреста восемьдесят восемь баллов за SAT. И плакать он будет не из-за разбитого сердца, а из-за того, что может подать документы в почти любой университет Америки и быть уверенным на девяносто процентов, что его примут. По крайней мере, удобно говорить себе это.