Идиоты

Он считал себя холодным. Верил в это. Что у него ледяное сердце, которое неспособно любить… Каким вообще нужно быть идиотом, чтобы серьезно в это верить, игнорируя очевидное? Лань Ванцзи — полный кретин. И это не приступ самобичевания. Это факт. Возомнил о себе невесть что. Нафантазировал образ холодного принца. И этот образ, одобряемый семьей, Лань Ванцзи обтачивал о своих пассий. А правда была такова, что внутри все это время горел огонь. Всегда. Холодным было только его лицо, а сердце просто мало что трогало. Это никак не делало его холодным человеком. Отстранённым — да, пожалуй. Жестоким — тоже по-своему да. Он был глупым. Часто грубым, несмотря на хорошее воспитание. Лань Ванцзи делил людей на своих и чужих, но при этом всегда старался быть беспристрастным. Беспристрастно жестоким. Его хорошие поступки — не дань порыва сердца. Не желание сделать мир лучше. Просто долг. Совести, семье, обществу. Никогда от самого себя. Просто потому что так правильно, а что правильно — это решает диаспора. Лань Ванцзи — идиот. Бывают поступки, совершив которые очень жалеешь после. Так вот, у него таких поступков было очень много, и чем дальше он продолжал идти вперед, тем больше их становилось. Не только из-за совершения новых ошибок, больше из-за переосмысления прошлого. Прошлого, с которым ничего уже нельзя было сделать. Которое не исправить. Лань Ванцзи застрял. Очень плотно и крепко, выбраться можно, проблема в том, что он не знает как. Осознанно медлит. Тянет время. Вэй Усянь пытался ему помочь. Поставил условие, чтобы он начал лечиться. Конечно, не из-за того, что глубоко тревожился о здоровье Лань Ванцзи. Нет, больше из здорового опасения. Он, очевидно, не был в восторге, что за ним по городу носится безумный человек, страдающий манией. Возможно, Вэй Усянь также думал, что если Лань Ванцзи серьезно начнет работать над своей обсессией, то она ослабнет достаточно, чтобы он все осознал и прекратил их отношения. Сам ушел. Оценил риски, сделал выводы. Проблема была в том, что даже если бы его обсессия в ходе лечения начала сдавать позиции, уступая место контролю и осознанности, у него была другая причина оставаться рядом. Его чувства. Лань Ванцзи думал, что влюблен в Вэй Усяня. Возможно, действительно так и было. Просто не настолько глубоко. Не так сильно. Обсессия толкала его к обладанию. Контролю. Он считал Вэй Усяня своим лекарством. Хотел лечиться только им, и собирался так и поступить, раз ему это позволили. Позволили ли? Вэй Усянь дал четко понять — они видятся, пока это выгодно. Как только он начнет доставлять проблемы, Вэй Усянь найдет способ от него избавиться. Даже показал, как это будет. И ему хотелось разозлиться. Хотелось кричать, ломать вещи, загнать Вэй Усяня в угол, заставить его передумать. Это было бы просто ужасно. Он был отвратителен. Ведь разве можно поступать так с тем, кого любишь? Если его любовь такая, нет ничего удивительного в том, что она Вэй Усяню не нужна. Кому вообще такое захочется терпеть? Так глупо. С самого начала Лань Ванцзи вел себя как полный идиот. Как будто Вэй Усянь был ему должен. Любить его, хотеть его. Ага, спать и видеть должен был, как Лань Ванцзи обратит на него внимание и к себе поманит. С чего бы это. Придумал себе это просто потому, что знал, догадался, что у Вэй Усяня есть к нему чувства. Что тот был им увлечен, и оказалось, даже давно. Хотел манипулировать им, подчинить, заставить слушаться. Это Вэй Усяня-то? Человека, который никого не слушает? Идиот. Хуже всего то, что он ошибся. В своих чувствах. Лань Ванцзи думал, что влюблен в Вэй Усяня. На деле же это было увлечение. Интерес. Страсть. Даже восхищение в каком-то смысле. Он думал, что его обсессия начала формироваться в течение последних пары лет. О, как он ошибался. Каким слепым он был. Это случилось гораздо, гораздо раньше. Обсессия не могла просто возникнуть, она формировалась и росла медленно, долго, зрела. Пока ее наконец не заметили, не почувствовали. Не осознали. Лань Ванцзи принимал свою болезнь за влюбленность, пока она не стала похожа на жажду, чтобы утолить которую, нужно делать что-то значительное. И даже тогда, понимая, что это болезнь, он говорил себе, что это любовь. Нет. Это ошибка. Любить он начал совсем недавно. Это случилось, когда между ним и Вэй Усянем, наконец, появилось что-то стабильное, а затем пропало. Тогда он начал видеть его, слышать, чувствовать. Понимать дальше образа в своей голове. Лань Ванцзи начал погружаться глубже. Опускаться все ниже и ниже в темноту, туда, куда не проникал свет, к которому он привык. Туда, где все это время был Вэй Усянь. Почему он никогда не замечал, что между ними такое огромное расстояние? Как он мог не заметить, что это не три ступени ниже, а от края до края пустыни Гибсона? Почему он не заметил? Реальность их положения доходила до Лань Ванцзи медленно, постепенно. С каждой встречей, с каждым разговором. Чем больше он чувствовал, тем больше видел. И смотреть, как Вэй Усянь стремительно отдалялся, было невыносимо. Уже не из-за обсессии. Из-за факта, что между ними появилось нечто. Не нитка связи, не тонкий трос. Канат. Лань Ванцзи себя им связал крепко, узел не развязать, а Вэй Усянь свой край в руках просто держит. В любой момент отпустит. И винить его за это он будет не вправе. — У тебя все в порядке? Ты опять сам не свой. Только не говори, что вы опять поругались, — Цзинь Цзысюань хмурится, глядя на Лань Ванцзи. Господин Лань даже в компании друга не может перестать думать о Вэй Усяне. В его голове только он и работа. Больше ничего. Так и с ума сойти можно. Хотя о чем это он, его разум давно отравлен. — Мы не ругались. Я просто… Ты никогда не думал о том, что хотел бы жить по-другому? — зря он это спрашивает, но поздно. — По-другому это в каком смысле? — Цзинь Цзысюань нахмурился, но уже иначе, непонимающе, а не обеспокоенно. — Когда ты в последний раз сам принимал решение? Серьезное решение. Определяющее что-то в твоей жизни, — вспоминая все их разговоры с Вэй Усянем, Лань Ванцзи много думал. Думал и понял, что в его жизни таких выборов не было. Он буквально не решал ничего. За него уже все было определено и согласовано. — Наверное, когда мы с А-Ли поженились. До этого и не вспомню даже. Все ведь семья решает, — подумав, ответил Цзинь Цзысюань. Судя по тону, его это не волновало. Хотя, а разве должно? Господин Цзинь ведь первый. Единственный наследник самой влиятельной семьи в диаспоре на территории Австралии. О чем ему волноваться? — Ты бы хотел решать все сам в своей жизни? Без оглядки на родителей и других людей? — Лань Ванцзи спрашивает, ведь сам до конца так и не понял своего желания в этом вопросе. — Что на тебя нашло? Это Вэй Усянь на тебя так влияет? — друг вздернул бровь. — Причем здесь Вэй Усянь? — Лань Ванцзи недовольно поморщился. Неприятно было, что его так быстро раскрыли. — Да при том, что после того как вы начали слишком тесно общаться, ты стал задавать те же вопросы, что и он, — господин Цзинь вдруг улыбнулся, перестав хмуриться. — Те же вопросы? — понимая, что с головой выдает себя, Лань Ванцзи все равно спрашивает. Хочется верить, что Цзинь Цзысюань не ударит его в спину. Наивно? Пожалуй. Но он не может ничего с собой поделать. Он так устал. Надоело держать щиты от всех. От людей, которых зовет друзьями, от Вэй Усяня, даже от собственной семьи. Надоело. Цзинь Цзысюань вздохнул, тяжело глядя на господина Лань мягким взглядом. Как будто успел понять в этой жизни больше. Эй, они одного возраста, с какого это хрена тот так смотрит? — Он спрашивал меня об этом еще когда нам было по двадцать. Хотел бы я, чтобы в моей жизни было больше контроля, — Цзинь Цзысюань вздохнул. — Сначала я не понял, но спустя время до меня дошло, что он имел в виду. — И так? Ты бы хотел? — Лань Ванцзи ждал ответа. — Я не знаю, — пожал плечами господин Цзинь. — Единственное решение, которое я принял сам, это женится на А-Ли. Но до меня это решила моя мать, так что… Возможно, я вообще никогда не решал ничего глобально в своей жизни. И поэтому я не уверен, что хотел бы что-то решать. — А если бы все было иначе? Не так удачно? Если бы решения родителей тебе бы не нравились? — что тогда делал бы Цзинь Цзысюань? Что делать Лань Ванцзи? — В этом, наверное, и дело, что относись я к решениям своей семьи иначе, все могло бы быть по-другому. Возможно, я мог бы быть против. Пытался бы сопротивляться, — задумчиво ответил господин Цзинь. — Мы никогда этого не узнаем. В словах друга был понятный Лань Ванцзи смысл. Они действительно не могли знать, что было бы, если бы все сложилось иначе. У них нет особых причин сопротивляться желаниям своих семей. Те хотят для них лучшей жизни. Стабильности. Успеха. Это ведь хорошо. Действительно хорошо. Родители ведь не могут желать зла собственным детям. Не могут же? Лань Ванцзи хотел категорично заявить, что, конечно же, не могут. Обязанность родителя — заботиться и оберегать своих детей. Но потом он вспоминал то, что окружающие его люди живут совершенно по-разному. Просто это никогда не касалась его лично. — Ты хотел жениться на Цзян Яньли? Занять место своего отца? — господин Лань будто ходил вокруг какой-то важной мысли, которая никак не хотела даваться его разуму. Пытался осознать нечто очевидное, но очень сложное. — Ну, не сразу, конечно. Ты знаешь, я был не в восторге от идеи моей матери женить меня на девушке, которая была меня старше, да и характер у А-Ли особенный. Я не сразу разглядел, что она самое прекрасное создание на этом свете. Для этого нужно было поумнеть и получить раз пять по лицу от Вэй Усяня, видимо… — крехтя не то от неловкости, не то от усталости, поделился Цзинь Цзысюань. — А место отца… Это мой долг как наследника. Хотя в детстве я мечтал стать актером. Уехать в Китай и сниматься в кино. Глупо, правда? — Действительно глупо, — фыркнул Лань Ванцзи. — Хотя ты смазливый, у тебя было бы много фанатов даже при ужасной актерской игре. — Ой, да иди ты, — господин Цзинь несильно ударил друга в плечо. Сидя рядом друг с другом, они пихались как дети. Так глупо мужчины себя не вели даже в детстве. — Я никогда не думал, что мог бы быть кем-то, кроме адвоката… — выдохнул Лань Ванцзи, сбивая друга с настроя продолжать шутливую драку. — Вообще никогда? — Цзинь Цзысюань удивился. — Нет, — Лань Ванцзи покачал головой. Дети обычно мечтают, что станут кем-то, когда вырастут, смотря что им нравится. Кто-то хочет стать врачом. Кто-то космонавтом или пожарным. Президентом, полицейским, строителем, палеонтологом, археологом, да хоть мусорщиком. Но у него этого не было. Ему с раннего детства говорили, кем он будет. И Лань Ванцзи просто это принял, чтобы не расстраивать отца и дядю. Ему нравилось, когда им гордились. Когда отец скупо улыбался, мать была спокойна, а дядя гордо кивал. Он воспринимал свое построенное заранее будущее как единственный вариант развития событий. Других просто не могло быть. Он должен был стать как его брат. Отучиться в университете, поступить на практику, жениться, завести детей. Лань Сичэнь прокололся на детях. Лань Ванцзи прокололся на том, что не хотел связывать себя узами брака. На него с этим не давили. Все прекрасно понимали, что найти для него жену хоть и непростая задача, но кандидатки в диаспоре были. Сам Лань Ванцзи об этом не думал сначала из-за карьеры, стремительно идущей в гору, а потом из-за Вэй Усяня. Какой смысл жениться, если он хочет быть с этим мужчиной? Пусть им придется скрывать свои отношения, его это устраивало, но брак мог стать проблемой. Он станет проблемой, если Лань Ванцзи действительно женится. Вэй Усянь сам ему это сказал. — Спасибо, — господин Лань вздохнул. — За что? — Цзинь Цзысюань, похоже, понял за что, раз сидел и улыбался. — За честность. И за то, что помогаешь мне. Ты очень хороший друг, — Лань Ванцзи подумал, что должен был это сказать. Никогда прежде он не выражал благодарность или признательность кому-либо, кроме близких членов семьи. Если подумать, Лань Ванцзи был скупым человеком. Наверное, это не очень хорошо. Ведь если он продолжит вести себя так, люди, которые важны для него, могут не услышать от него никогда, что были дороги ему. Что он им благодарен. — Хм, знаешь, похоже, Вэй Усянь и правда хорошо на тебя влияет, — смущенно фыркнул Цзинь Цзысюань, заметно краснея. — Ему хотя бы не нужно меня бить, чтобы я перестал вести себя как придурок, — хмыкнул в ответ Лань Ванцзи. Друг тихо рассмеялся, признавая поражение. Они оба не очень умные. Что поделать. Чтобы стать разумным человеком, нужно не только совершить много ошибок, но и осознать их. Признать. Исправиться. Цзинь Цзысюань был прав в том, что Лань Ванцзи сам не свой последнее время. Все просто. Он был чертовски растерян. И напуган. Мысль о том, что с Вэй Усянем могло случиться нечто страшное, повергла его сначала в шок, полный отрицания, а после в ужас. Когда он понял, что они чудом избежали попытки матери Вэй Усяня похитить сына с официального мероприятия, до него дошло, что диаспора не безопасна даже внутри. И это страшно. Особенно в моменте, когда он осознает свои чувства и то, насколько Вэй Усянь сейчас для него важен. Насколько тот ему нужен. Это больно. Понимать, что людям, которые его окружают, нельзя верить. Он и раньше знал, что нужно быть осторожным, но сейчас все было иначе. Лань Ванцзи осознал, что угроза реальна. И многие люди в диаспоре, в отличие от него, должны прикладывать больше усилий, чтобы жить хорошо. Получать то признание, которое у него, например, было, просто шло в комплекте с родителями. Он прежде никогда не задумывался, как тяжело тем, кто растет в побочных семьях. Или тем, у кого семья недостаточно обеспечена или успешна. В его семье считают, что каждый получает ровно столько, сколько заслуживает. Но кто это решает? Кто? Лань Ванцзи знает ответ. Это решают главы семей. И это несправедливо. Выходит, что если твоя роль определена, ты полезен, пока ее выполняешь. Никакой благодарности и признания ты не получишь за это. А если не выполняешь, то будешь всеми порицаем и отвержен. У него перед глазами два примера. Вэй Усянь, который живет как хочет. Хотя, скорее, как может и как получается. Лань Ванцзи уже понял, что тот не особо мечтал становиться альфонсом или до тридцати разливать алкоголь в барах. Так вышло. И Вэй Усянь работал с тем, что имел, чтобы бороться за свою независимость от семьи, стремящейся если не вернуть его на место, то заткнуть и убрать с глаз остальных членов диаспоры. И Су Шэ. Наследник побочной ветви семьи Лань. Неплохой парень, если подумать. Хороший адвокат. Да, не учился за границей. Зато окончил местный престижный университет. Имеет хорошую практику по закрытию дел. Но он все равно хуже, чем любой член семьи Лань. Не по заслугам, не по поступкам. Просто из-за того, что родился с фамилией Су. — Прекрасно выстроена защита, — Лань Ванцзи подходит к бледному и вымотанному Су Шэ, сидящему в стороне от толпы, вышедшей из зала суда. У него тоже было слушание сегодня. Дело было выиграно, но он не уехал обратно в офис, а решил задержаться, когда узнал, что у Су Шэ тоже заседание. Хотел понять, насколько они разные. И понял, что не особо. — Господин Лань? — Су Шэ испуганно вскинул голову, услышав его голос. — Вы… Вы были на слушании? — Да, я услышал, что у вас тоже сегодня процесс, и мне стало интересно, — раньше он часто ходил на суды, куда мог попасть. Это полезно для развития в профессии. Наблюдать. Оценивать. Подмечать детали. — Мне понравилась ваша речь. Вы очень грамотно вели процесс. Это заслуживает уважения. Действительно заслуживает. Хорошая работа. — Вы правда так думаете? — господин Су совсем не ожидал, что его будут хвалить. Наверное, ему уже давно никто не говорил о его работе ничего хорошего, кроме клиентов. — Да, правда, — ему было незачем врать. Он понимает, что его слова — это капля в море. От его похвалы в жизни Су Шэ почти ничего не изменится. Мужчина просто будет знать, что Лань Ванцзи считает его работу стоящей признания. Много это или мало, неизвестно. Если бы он мог помочь так же Вэй Усяню... Сказать, что понимает. Что хотел бы, чтобы все сложилось иначе. Что не осуждает и не станет этого делать. Если бы Вэй Усяню это было нужно... Но это не так. Лань Ванцзи никогда особо не задумывался, а что вообще нужно Вэй Усяню. Чего бы тот хотел или что ему нравится. Он всегда был сосредоточен только на том, где Вэй Усянь и с кем. Ревновал, даже когда их ничего не связывало. Так проявлялась его болезнь. Но без нее все воспринималось иначе. Без болезни господину Лань становилось видно, как мало он знает и понимает. Поэтому их откровенные разговоры часто разбивали его. Как и то, что Вэй Усянь предпочитал держать между ними дистанцию. И еще ему нравилось доводить Лань Ванцзи. Делать что-то, чтобы вывести его из себя. Успокаивало хотя бы то, что Вэй Усянь находил его привлекательным. Странно только, что ему для этого нужно было взбеситься. Хотя это неважно, пока они вместе. Вернее, пока между ними что-то есть. Ведь фактически они не вместе, так как между ними нет отношений. Только договор. А хотелось большего. Только как это реализовать, неясно. Несмотря на то, что они помирились, насколько Лань Ванцзи мог судить по тому, что они снова занимались сексом и при этом довольно часто, Вэй Усянь не давал ему большего. Не проводил с ним больше времени, чем вечер и ночь, или только вечер. Мешало еще то, что ему приходилось больше работать. Лань Сичэнь улетал вместе с женой в Лос-Анджелес в конце марта, и теперь всех клиентов, которых он мог взять, передавали Лань Ванцзи. У него стало вдвое больше работы по ощущениям. И ему это совершенно не нравилось, но отец делал вид, что виноват в этом Лань Сичэнь, а не неправильное распределение работы в компании. Его возмущение сначало игнорировалось. Затем, когда Лань Ванцзи не только продолжил высказываться, но и начал откровенно предлагать обратиться к другим адвокатам их семейной компании, начал назревать конфликт. — Тебя не устраивает твоя работа? — строго спросил Лань Цижэнь, вызвав племянника в свой кабинет. — Меня не устраивает резко выросшая нагрузка, — прямо ответил Лань Ванцзи, не собираясь увиливать. — Я понимаю, что Лань Сичэнь какое-то время проведет в Америке и мы не можем потерять клиентов, но в компании множество прекрасных адвокатов. Почему он? Почему из всех именно он? Только потому, что он сын главы компании? — Эта нагрузка в пределах трудовой нормы. Ты привыкнешь. Прекрати возмущаться. Это не идет на пользу твоей репутации внутри компании, — Лань Цижэнь говорил с ним, сидя за своим рабочим столом. Сесть, естественно, не предложил. Все, чтобы провести между ними черту "начальник и подчиненный". В этом кабинете прямо сейчас он не любимый племянник. Он проблемный работник. Непривычная смена ролей, но ничего. Лань Ванцзи потерпит. — Я имею право брать или не брать тех или иных клиентов. Если мне в этом будет отказано, я буду вынужден пересмотреть линию защиты для многих из них, — намекая, что откажется от вытягивания сложных дел, Лань Ванцзи скрестил руки на груди. Жест, который перенял у Вэй Усяня, когда тот был недоволен и строил между ними защитную стену. — И меня не волнует моя репутация внутри компании. Сомневаюсь, что кого-то глубоко расстраивает то, что я рекомендую своих коллег. — Это расстраивает меня и твоего отца, — дядя слегка повысил тон. Начал злиться. — Почему? — он хотел сказать «ну не расстраивайтесь тогда», но вовремя понял, что это уже как-то совсем чересчур. — Потому что они недостаточно хороши, — ах, как интересно. То есть он должен жертвовать своим здоровьем и отношениями из-за того, что кто-то, по мнению двух стариков, недостаточно хорош? Вот это новости! Может, ему тогда должность повысить? Увеличить процент прибыли? Нет? — Тогда почему они здесь работают? — вопросительно вскинув брови, хмыкнул Лань Ванцзи. Агенство семьи Лань позиционирует себя как объединение лучших адвокатов штата Виктория. Некоторые из них ведут дела даже в других штатах. Ему самому доводилось получать таких клиентов и летать несколько раз в Сидней. Как он может быть лучше, чем другие? Нет, в теории такое может быть. Но он уверен, что дело не в его практике и не его подходе к работе. Даже не в умении работать с имеющейся информацией, знакомствах, знании законов и прецедентах. Дело в том, что он Лань Ванцзи. — Ванцзи, что ты себе позволяешь? — дядя резко встает. Вода в стакане на его столе качается, облизывая прозрачные стенки. — Что не так? Вполне логичный вопрос, — вот оно… Стоит начать делать не так, как от тебя хотят, и сразу «что ты себе позволяешь». Сомневаться. Он позволяет себе сомневаться. — Эти клиенты — важные люди. Мы не можем позволить себе, чтобы их дела вели люди не из ближнего круга, — склонившись над столом, дядя понижает голос. Вот оно. Он получил признание. — Мне жаль, — изобразив искреннее сожаление, вздыхает Лань Ванцзи. Он ждет, когда на лице Лань Цижэня мелькнет удовлетворение, прежде чем продолжить: — Но я не изменю свое мнение. Или я меняю стратегию защиты, или отказываюсь от дел, которые меня не устраивают. — В тот момент, когда семье нужна твоя поддержка, ты отказываешь в ней?! — Лань Ванцзи впервые слышит, чтобы его дядя обращался к нему таким тоном. Обвинял его. Почти кричал. В голосе Лань Цижэня было обвинение. Разочарование. И что ужаснее всего, Лань Ванцзи чувствовал, что ему было все равно. Не было боли. Не было страха. Чувство вины тоже его не посетило. — Я не отказываюсь от семьи, — спокойно возразил он. — Я отказываюсь от лишней работы. Вот так. Лань Ванцзи собирается стоять на своем так долго, как сможет. Ему неизвестно, куда это может его привести, но он должен узнать. — Ты не изменишь свое решение, так? — Лань Цижэнь все еще говорил с ним громче, чем обычно, но уже не так гневно. — Нет, — во всяком случае, он не собирается. — Ясно. Я тебя понял, — дядя строго кивнул. — Можешь идти. Пользуясь тем, что его отпустили, Лань Ванцзи покинул чужой кабинет. Разумеется, он понимал, что у него после этого разговора начнутся проблемы. Господин Лань не только понимал это, не-ет, он предвкушал. Это был опасный эксперимент. Посмотреть, что будет, если наследник попробует взбрыкнуть. Лань Сичэнь сделает это тихо, как обычно, со спокойной улыбкой на лице. Брат просто улетит и не вернется. А Лань Ванцзи так сделать не может. Да и не хочет. Для него важно понять, как все устроено. Разобраться. Можно считать, что его наконец настиг подростковый бунт. Та его стадия, где начинается отделение себя от семьи и ее нужд. Потому что он не знает, кто он. Не знает, кем хочет быть. Ему нравится его работа. Пока речь идет о защите невиновных людей. Но в его практике это единичные случаи. Почти все его клиенты — были виновны. И его работой всегда было добиться максимально мягкого приговора для них. Это… Отвратительно с точки зрения справедливости. И это не соответствовало его личным принципам. Что, если бы он мог быть хорош в чем-то еще? Мог стать кем-нибудь другим? Например, учителем. Или музыкантом. Организатором мероприятий, политиком, бариста, флористом, инженером… Мир перед ним настолько огромен... Его окружает живой яркий мир, полный возможностей и свободы. А он не может даже взять любимого человека за руку из страха, что это кто-то сфотографирует и на его семью начнут давить, шантажируя их тем, что у него отношения с мужчиной. Не может пойти с ним на романтическое свидание. Поцеловать. Обнять его не по-дружески за плечи, а крепко прижимая к себе, плотно-плотно. Лань Ванцзи не хочет, чтобы у его семьи были из-за него проблемы. Он хочет поддержки и понимания. Но он знает, что не получит этого. Ни от кого. Его семья считает, что быть геем — неестественно. И что это умаляет его значимость в глазах других. Быть геем стыдно. А Вэй Усянь не допускает между ними отношений, пока Лань Ванцзи не будет готов официально о них объявить. Он застрял. Между молотом и наковальней. Поскольку разговор с семьей не имел никаких перспектив на решение проблемы, Лань Ванцзи подумал подойти к этому с другой стороны. Ведь что-то делать было нужно, если он хотел по итогу иметь отношения с Вэй Усянем. Господин Лань рассуждал так. Он — перспективный молодой мужчина, у которого есть хорошая высокооплачиваемая работа, возможность обеспечивать себя и своего любовника всем необходимым и удовлетворять множество запросов разного уровня сложности. — Я мог бы купить для нас дом, — за ужином сказал Лань Ванцзи, наблюдая с удовольствием за тем, как Вэй Усянь ест пасту. — В тихом районе пригорода, рядом с парком. С небольшим участком, на котором можно было бы разбить сад. Рассуждая так, он рассчитывал, что Вэй Усянь как-то отреагирует. Но тот продолжал есть. Накалывал маленькие мясные фрикадельки на зубчики вилки, отправлял их в рот, медленно жевал и проглатывал. — Акхм… — прикрыв рот, господин Лань кашлянул. — Двухэтажный дом в пригороде. Что скажешь? — Скажу «да», если ты оформишь его на меня, — не отвлекаясь от своего блюда, ответил Вэй Усянь. И вот как бы контакт есть, но ответный сигнал — не тот. Нет, ничего плохого в том, что Вэй Усянь поднял тему прав на дом, не было, просто это заставляло задуматься о том, что с него бы сталось просто не пустить Лань Ванцзи внутрь в случае чего. Или вообще перепродать дом. Он параноик или реалист? — Я думал о совместной собственности, — объяснил Лань Ванцзи. — Тогда нет, — Вэй Усянь, наконец, отвлекся от еды и посмотрел на него. Во взгляде читалось желание вывести Лань Ванцзи из себя. Было у Вэй Усяня такое лицо, говорящее, что он собирается довести собеседника до приступа ярости, обернуть это в свою пользу и таким образом создать причину чтобы уйти. Обычно это происходило как сейчас. По вине самого Лань Ванцзи. — Мне кажется, было бы чудесно, если бы у нас был свой дом, где мы могли быть вместе, — он добивался того, чтобы Вэй Усянь представил это. Он, Лань Ванцзи и их уютный светлый дом. Задний дворик с зеленой лужайкой, барбекю и удобными креслами, в которых можно пить кофе или чай с утра или вечерами. Просторная спальня на втором этаже, кухня, где они будут вместе готовить, гостиная, где будет диван и телевизор для просмотра ужастиков под чипсы, если Вэй Усяню это действительно нравится. Разве это не чудесно? — Мы и так бываем вместе. Например, в твоей квартире. Или в номере отеля. Кстати, как насчет того, чтобы пойти в номер? — невпечатленный, Вэй Усянь продолжил бесценивать попытки Лань Ванцзи. — Общий дом — это нечто большее, — разве нет? Очевидно же, что да. — Хорошо, — Вэй Усянь пожал плечами с таким видом, что было ясно — ничего хорошего он не имел в виду. — Ты можешь купить дом. — В чем подвох? — Лань Ванцзи был уверен в том, что подвох был. — Ни в чем. Ты купишь дом, мы будем использовать его, как место для встреч. Ты же это планировал, — Вэй Усянь слегка щурит глаза, глядя на него. Как будто старался не упустить тот момент, когда господин Лань начнет взрываться. Ведь Вэй Усянь все понимал. И намеренно обходил стороной то, что Лань Ванцзи ему предлагал. Они не могли жить вместе. Вернее, они могли, но тайно. Если он купит дом, поселит в нем своего любовника и об этом не будет знать никто, кроме его семьи, то все будет хорошо. В теории. — Не совсем, — признал Лань Ванцзи. На это Вэй Усянь ничего не ответил. Сидел ждал, пока он продолжит. — Давай продолжим в номере, — попросил господин Лань, у которого не было ни малейшего желания позориться прилюдно. — Ладно, — здесь Вэй Усянь не стал спорить. Тоже, видимо, не хотел привлекать к ним лишнее внимание. Оплатив счет, Лань Ванцзи повел любовника следом за собой в забронированный номер в отеле поблизости. Он уже привычно оглядывался по сторонам, пытаясь заметить, не следит ли за ними кто-нибудь. Но никого не было, как обычно. Поднявшись на третий этаж, мужчина отпер дверь, пропуская Вэй Усяня в чистый просторный номер. Приятно пахло интерьерным парфюмом. Все было так, как обычно того хотел Вэй Усянь. Небольшой коридор, ванная комната и спальня. Ничего лишнего. В спальне Вэй Усянь задернул плотные шторы и включил одну прикроватную лампу. Он скинул куртку на спинку кресла, а сам с удобством устроился на сиденье, закидывая ноги на угол столика. Выбесить пытался. — Зачем тебе дом? — спрашивает спокойным, даже мягким тоном. — Нам, — поправляет Лань Ванцзи. — Мы могли бы там жить. Вернее, там мог бы жить Вэй Усянь. Лань Ванцзи приходилось бы отсутствовать, возможно, даже часто. Но, так или иначе, это был бы их дом. Безопасное место для их отношений. — Ты хотел сказать, я бы мог жить в нем, — поправил его Вэй Усянь. Он все понял правильно. Возможно, даже сразу, как только Лань Ванцзи начал весь этот разговор. — Это ведь все равно хороший вариант для нас, — так они смогут быть вместе. Жить вместе. Как пара. — Настолько же хороший, как симулировать оргазм, — возмущенно хмыкает Вэй Усянь. В Лань Ванцзи поднимается волна раздражения. Его отвергают. Снова. — Я пытаюсь, — он старается говорить спокойно. Ему нельзя срываться. Вэй Усянь может это использовать. — Пытаюсь построить что-то между нами. — Нет, ты симулируешь, — в голосе Вэй Усяня появляются рычащие злые ноты. Он смотрит потемневшим от эмоций взглядом, наклоняется в его сторону, опустив ноги на пол как положено. Будто сейчас бросится на него. — Что тогда ты предлагаешь? — черт, зря он это спрашивает. Ему не нужно было спрашивать. — Оставить все так, как есть, — говорит Вэй Усянь и откидывается на спинку кресла. Вот поэтому. Потому что Вэй Усяня все устраивает. — Мы оба хотим большего, — Лань Ванцзи уверен в этом. Он знает это. — Да, — и Вэй Усянь с ним соглашается. — Но ты не можешь дать мне то, что я хочу. И я, заметь, тебя не прошу, ни в чем не упрекаю. Просто наслаждайся и пользуйся тем, что дают. Ему приходится сжать зубы. Раздражение переходит в злость. Вэй Усянь в этом виноват, но при этом он прав. Он его ни о чем не просит и ни в чем не упрекает. Но он не пытается идти на компромисс. Не хочет даже пытаться. — Ты же знаешь, что я не могу заявить о наших отношениях. Я все потеряю в таком случае. Это, по-твоему, стоит того? — Лань Ванцзи пытается воззвать к голосу разума своего любовника. Но тот остается глух и равнодушен. — Да, — легкий кивок, короткий ответ. И все. Лань Ванцзи сдается. Он рычит в бессильной ярости. Пинает мебель, срывает плед с постели на пол и топчет его. Скидывает с себя пиджак и швыряет его в стену. Разбрасывает обувь и мечется по комнате. Он устраивает хаос. Пытается сбросить эмоции, которые его переполняют. Мужчина бы хотел схватить Вэй Усяня, встряхнуть его хорошенько, но намеренно обходит его стороной. Не трогает. Тот подходит к нему сам, близко, почти вплотную. Кладет руки на плечи, привлекая к себе ближе. И Лань Ванцзи не сопротивляется. Он тонет. В эмоциях и глубоких серых глазах. Так бездарно ведется на все. — Выеби меня, — шепчет Вэй Усянь, тихо вытягиваясь к уху господина Лань. Теплое дыхание щекочет кожу. Кажется, у него встает все, что вообще может встать. Волоски на теле так точно все дыбом. По коже спины бегут мурашки. Низ живота стягивает от болезненного возбуждения, обрушившегося словно лавина. Его контроль рассыпается в труху. Хватаясь за одежду, он дергает ткань, почти срывая с себя рубашку. Стягивает футболку с Вэй Усяня, расстегивает его джинсы, тянет те вниз по бедрам и валит мужчину на кровать. О, безусловно. Он его выебет. Если Вэй Усянь думал воспользоваться ситуацией, чтобы вывести Лань Ванцзи из себя и нарваться тем самым на жесткий грубый секс, чтобы после послать его снова, то он ошибся. Он уже понял свою ошибку. Ему хватило чувства вины и отвращения к самому себе за попытку воспользоваться состоянием Вэй Усяня, когда тот был опоен снотворным, чтобы понять — он никогда, никогда не причинит ему вред такого рода. Но это не значит, что он его, черт возьми, не выебет. Вытащив из кармана брюк презервативы и смазку в стиках, Лань Ванцзи кинул их на постель рядом с задницей Вэй Усяня, чтобы были под рукой. У него была одна попытка и он это знал. Значит, его задача в том, чтобы Вэй Усяню настолько понравился секс с ним, что хотя бы в этом он перестал ломаться. Наклонившись к изгибу спины Вэй Усяня, Лань Ванцзи мог почувствовать легкий аромат мыла или геля для душа. Он догадывался, что его любовник все спланировал. Учитывая, как Вэй Усянь до этого сопротивлялся пассивной роли, он не стал бы соглашаться сейчас просто из прихоти. Это уязвимая позиция. А Вэй Усянь ненавидит находиться в уязвимой позиции. Весь гнев, что был в Лань Ванцзи, сам собой улегся. Ему было сложно злиться, когда пальцы скользили по бархатной на ощупь загорелой коже. — Где линия твоего чертового загара? — ворчит Лань Ванцзи, стягивая с Вэй Усяня трусы. — М-м-м, ее нет, — насмешливо фыркает тот. — Ты только загорал голым или есть что-то еще, о чем мне стоит знать? — вместо злости нарастает возбуждение. — А ты как думаешь? — любопытно тянет Вэй Усянь. Обернулся, на кровати развалился, смотрит на него с довольным предвкушением. Продолжает попытки вывести из себя и прекращать не планирует. Бессовестное создание. И это ведь работает. Лань Ванцзи начинает закипать от мысли, что Вэй Усянь мог с кем-то спать, пока они были не вместе. Он может напомнить об условиях их договора. И Вэй Усянь может ему ответить или что не спал ни с кем и изобразить оскорбленную гордость, или признаться, что спал. В любом случае он может соврать. А Лань Ванцзи никак не сможет узнать, где правда, а где ложь. А еще… Он все равно не уйдет. Так что это не имеет значения. Нависнув над Вэй Усянем, Лань Ванцзи прижимается губами к его шее. Целует, слегка прихватывает кожу зубами, с наслаждением наблюдая за реакцией. — Думаю, что это неважно, — выдыхает он любовнику на ухо. — Правда? — во взгляде Вэй Усяня веселое любопытство. Наигранно веселое. Ему некомфортно. Еще бы. Лань Ванцзи слишком близко, и очевидно, что он не допустит, чтобы Вэй Усянь вдруг передумал. Ну уж нет. Второго раза, когда Вэй Усянь решит, что хочет быть снизу, он может вообще не дождаться. Его это не устраивает. — Правда, — урчит господин Лань, оглаживая широко раскрытой ладонью загорелый бок от ребер вниз к бедру. Мужчина обхватывает бедра Вэй Усяня, приподнимая их и подталкивая вперед, чтобы тот забрался дальше на постель, ближе к подушкам. Вэй Усянь послушно двигается. Хоть что-то он делает послушно. Удивительно, но он действительно не сопротивляется. Позволяет Лань Ванцзи себя рассматривать, трогать и гладить. Знает, что хорош, зараза. Вот уж чего-чего, а с осознанием собственной привлекательности и сексуальности проблем у Вэй Усяня нет. При этом Лань Ванцзи до конца так и не было понятно, почему тот выбирал женщин. Ему казалось, что мужчины могли дать куда больше. Из-за опасения за целостность своей драгоценной задницы? Звучало малоубедительно. Нужно будет спросить. Но потом. Сейчас он хотел бы все же перейти к процессу. — Тебе удобно? — это важно, поэтому он спрашивает. — Лежать или то, что ты у меня за спиной? — фыркает Вэй Усянь. Ерничает. — Лежать, — вздыхает Лань Ванцзи. Это новая тактика? Пытаться его утомить глупыми разговорами, а не выбесить? Умно. — А это вообще надолго? Потому что если я усну, то удобно мне точно не будет, — вот же сука. Ну сука же. Лежит, улыбается. И бесит, а злится на него не получается. — Тогда ляг так, чтобы тебе было удобно, если ты уснешь, — подсовывая Вэй Усяню под грудь подушку, самым спокойным тоном, на который способен, говорит Лань Ванцзи. Мужчина закатывает глаза и устраивается. Его задница соблазнительно покачивается рядом с бедрами Лань Ванцзи. Очень… Маняще. Ее хочется сжать в ладонях. Его всегда удивляло, как можно было накачать такие объемные ягодицы. Они ведь очень мягкие и почти круглые. Из-за этой задницы у Лань Ванцзи даже была любимая подборка в порно с накаченными ягодицами. В реальной жизни он редко встречал мужчин с настолько объемным задом. Хм, а он-то думал, у него фетишей нет. Вот, пожалуйста. Один есть. Вздернул облюбованную часть тела любовника выше, так, чтобы тот уперся коленями в матрас. — Я оплачу тебе эпиляцию, — насмешливо говорит Лань Ванцзи, ожидая, какая будет реакция. — Звучишь самоуверенно, — Вэй Усянь тянет лениво. Ни намека на неловкость, стыд или смущение. Впрочем, ничего удивительного. Но эпиляцию он ему все равно оплатит. Для своего удобства. Тем более, тут одной полоски с воском хватит. Надорвав упаковку первого стика со смазкой, Лань Ванцзи выдавливает прозрачную гелеобразную жидкость на пальцы, разогревая ее трением. Второй рукой он оттягивает в сторону ягодицу любовника, чтобы сохранять обзор на вожделенную цель. Темный, крепко сжатый анус намекает, что ему придется очень и очень постараться. И это действительно так. Хорошо, что Вэй Усянь не пытается усложнить ему задачу. Не здесь. Он старается максимально расслабиться и даже молчит, пока Лань Ванцзи медленно и неторопливо его растягивает. Процесс обещает быть долгим. Член у него большой, и его нужно всунуть с минимальным сопротивлением, а для девственной задницы это задача высокой сложности. Поэтому обычно Лань Ванцзи старался избегать девственников, если ему хотелось трахаться. К моменту, когда можно было переходить к процессу, он уже настолько заебывался, что хотелось только спать. Но тут другое. Тут была вожделенная задница. У него стояло каменно твердо только от вида того, как его пальцы погружались в податливый, влажно блестящий от смазки анус Вэй Усяня. Его же любовник особого энтузиазма не проявлял. Пока. Массаж простаты обычно легко решал эту проблему. — Ладно, кажется, я начинаю понимать, почему кто-то долбится в зад… — урчит Вэй Усянь. Ну еще бы. По мнению Лань Ванцзи, совершенно нескромному, мужчинам сам бог велел ебаться в жопу. Жаль, родителям этот аргумент не понравится. К сожалению, одного только массажа простаты было мало. Да, это приятно, да, это помогло Вэй Усяню возбудиться достаточно, чтобы у него отвердел член и он не передумал резко, когда Лань Ванцзи начнет ему вставлять. Он хотел большего энтузиазма от любовника в процессе. А этого добиться было сложнее. Нужно было завести Вэй Усяня так, чтобы тот хотел его. Быстро стянув с себя брюки и белье, Лань Ванцзи прижался к мужчине. Скользнул влажным от выделившегося предэакулята членом между ягодиц. Старался не думать, что это очень похоже на хот-дог. С более круглой булочкой. — Дай угадаю, мой зад с твоим членом похож на хот-дог, — Вэй Усянь будто его мысли прочел. — Да, — выдохнул Лань Ванцзи, прихватывая зубами край уха любовника. Легонько прикусить ушной хрящ, втянуть в рот чувствительную мочку уха, спуститься поцелуями от уха к изгибу шеи. Прикусить кожу у ключицы. При этом не забывая массировать простату внутри указательным пальцем. У него была одна свободная рука, которую он использовал как точку опоры. И в такие моменты очень жалеешь, что руки всего две. Хотелось иметь еще как минимум пару. Но у него было две руки и Вэй Усянь, которого он собирался довести до стонов и всхлипов. А в текущей позе это почти нереализуемо. Вынув пальцы с легким влажным хлюпаньем от количества смазки, Лань Ванцзи, не особо напрягаясь, перевернул Вэй Усяня с живота на спину, сунув тому под бедра подушку. Это очень напоминало их первый секс. Только в обратном положении ролей. Судя по прищуру помутневших от похоти глаз, Вэй Усянь тоже об этом подумал. Но промолчал. Насколько Лань Ванцзи успел выяснить, у его любовника были чувствительные губы, уши, шея, внутренние стороны предплечий, ладони и, разумеется, член. Последнее было самым банальным, и мастурбацию Лань Ванцзи решил отложить до финальной стимуляции. Сейчас самое действенное это поцелуи, поглаживания рук кончиками пальцев и легкий массаж чувствительных мест и точек на чужом теле, пока дыхание Вэй Усяня не станет слегка прерывистым, а член не начнет активно течь. Это будет сигналом к тому, что пора закинуть его колени к себе на плечи, максимально раскрывая позу и срывая с опухших губ хриплый стон. Лань Ванцзи смазывает себя, толкается пару раз в крепко сжатый кулак, чтобы унять себя от порыва грубо вторгнуться в мягкое податливое тело и тем самым, возможно, все испортить. Они еще оба не знают, как Вэй Усяню может нравиться снизу, поэтому лучше не рисковать. Он вставляет медленно. Плавно напирая сверху, без толчков. Вэй Усянь под ним выдыхает, подаваясь бедрами вверх. Насаживается на его член и стонет, когда чувствует, что тот как будто не заканчивается, проникая все глубже и глубже. М-м-м, очень глубоко, до самого основания. Лань Ванцзи даже растягивает ладонями ягодицы Вэй Усяня, чтобы войти максимально глубоко. Плотно прижимается бедрами к чужому упругому заду и слега трется. Это такое блаженное чувство, а вид и вовсе почти отключает в нем контроль над действиями. — Ты хотел, чтобы я тебя выебал… — прижавшись губами к уху Вэй Усяня, шепчет Лань Ванцзи. Его голос охрип от возбуждения. В голове и переполненных яйцах почти звенит. Безумно хочется крепко сжать руками чужие бедра и каждым толчком глубоко засаживать так, чтобы мошонка громко шлепала о ложбинку между раскрытыми ягодицами. — Тебе нравится чувствовать мой член в своей заднице? — он спрашивает, слегка подаваясь бедрами назад, чтобы Вэй Усянь почувствовал движение внутри, затем опять вперед, снова загоняя на всю длину. — Нравятся грязные разговоры? — Вэй Усянь находит в себе силы ответить ему. Во взгляде под влагой выступивших слез читается вызов. Хм, ну ничего, он еще посмотрит, насколько долго Вэй Усянь будет изображать дерзость. Как быстро он сдастся. Лань Ванцзи никогда не был настроен так решительно в том, чтобы довести любовника до состояния нуждающегося, задыхающегося от страсти и возбуждения месива из слез и соплей. Никто из них не кончит, пока Вэй Усянь не начнет под ним стонать и просить его о том, чтобы он трахнул его так сильно, чтобы завтра он не мог сидеть на своей сучьей заднице. Это даже не так уж сложно, при том, что он уже внутри, а Вэй Усянь достаточно голосистый. Нужно найти правильный угол проникновения, скользить, задевая при каждом толчке простату. Стимулировать возбуждение лаской и массажем… Это правда несложно. Сейчас весь опыт Лань Ванцзи играет ему на руку. Вэй Усянь быстро понимает, что происходит и чего он добивается. Перед ним сложная дилемма. Сдерживаться и пытаться сопротивляться или поддаться и получать удовольствие. Ведь Лань Ванцзи делает все для того, чтобы ему было хорошо. Просто замечательно. Целует, посасывая и покусывая чувствительную нижнюю губу, массирует внутреннюю поверхность ладоней. Толчки его бедер интенсивные, но не частые. Он меняет темп и глубину, при этом неизменно задевая простату. Слишком активная разносторонняя стимуляция. Он ждет сопротивления. Того, что Вэй Усянь что-нибудь выкинет, только бы не уступать ему. И Лань Ванцзи ошибается. Вэй Усянь расслабляется, позволяя себя трахать. Полностью отпускает контроль. Он запрокидывает голову назад, открывая шею, и громко стонет. От того, что это ни разу не похоже на симуляцию, у Лань Ванцзи в голове что-то как будто начинает искрить. Прямо сейчас он в том самом моменте, который представлял себе много раз. Он ебет Вэй Усяня, тот глубоко насажен на его член, дрожит под ним и стонет на выдохе, как твинк из порно. Лань Ванцзи думал, что вот сейчас он контролирует ситуацию. Да нихрена он не контролирует. Даже сейчас, когда он долбит в растраханный его пальцами и членом зад Вэй Усяня, контроль не в его руках. Его выебали. Опять. Вэй Усянь получил то, что хотел. И он при этом тоже. Но кто из них больше потерял? Кто из них будет вспоминать эту ночь, прокручивая ее в голове раз за разом? — Я хочу, чтобы ты это запомнил, — рычит Лань Ванцзи в бессильной ярости. В ответ Вэй Усянь смеется сквозь стоны. Эта сука абсолютно собой доволен. Эта сволочь опять его уделал. Все, что Лань Ванцзи может, это, как и хотел, довести Вэй Усяня до неконтролируемой предоргазменной дрожи, закатывающихся глаз и хриплых стонов-всхлипов. Он не дает ему кончить, пережимая основание члена каждый раз, когда оргазм уже подступает. Доводит его, заласкивает и шепчет на ухо о том, как он может его трахнуть. Как он его хочет. Он позволяет им кончить, только когда видит, что Вэй Усянь уже почти не соображает, что происходит. Его тело настолько распалено, что отзывается на каждое прикосновение. Голос сорван. Стоит Вэй Усяню кончить с жалким сиплым всхлипом, он почти сразу отключается. Глядя на тело, покрытое потом и следами, оставленными его губами, Лань Ванцзи должен был чувствовать удовлетворение. Но его нет. Вот как?! Как ему это удается? Почему?! Разве не должно быть наоборот? Разве не он должен был выйти победителем? Лань Ванцзи сделал все для этого. Так почему? Вэй Усянь, черт возьми, какого хрена? Этот человек точно сведет его с ума.