Идиоты

В обычные дни для Лань Ванцзи уснуть после девяти не составляло труда. Это уже давно была привычка. Важная часть распорядка дня в семье Лань. Отбой в девять, подъём в пять. Но… Он не мог уснуть. Никак. Мужчина закрывал глаза, видел темноту и, погружаясь в нее глубже, в неведомом страхе распахивал их, глядя в потолок спальни гостиничного номера. На одной с ним кровати спала причина его бессонницы. Вэй Усянь. Человек, своей честностью поселивший в нем страх. Лань Ванцзи никогда прежде не задумывался о том, как по разному сложилась их жизнь. Насколько они вообще разные. Разумеется, он знал, что они друг от друга отличаются. У них разные семьи, положение в диаспоре, взгляд на мир и. Все разное. Вообще у них не было почти ничего общего. Теперь слова, сказанные когда-то Вэй Усянем, стали глубже, чем просто описанием отсутствия общих интересов. Между ними пропасть. И темнота этой пропасти, холодная и равнодушная, его пугала. Мысль о том, что было бы, если бы Вэй Усянь действительно умер, когда они были подростками, или пока он учился в Америке, прямо сейчас, в этой постели, приводила его в ужас. Он… Действительно мог умереть? В это до конца никак не получалось поверить. Но Лань Ванцзи видел шрамы. Касался их пальцами, гадая, откуда они могли взяться. И эти короткие волосы. Со сжимающимся от боли сердцем Лань Ванцзи догадывался, почему… Почему Вэй Усянь сбрил свои чудные, мягкие и по-дурацки завивающиеся волосы. Обычно их свидания помогали ему прийти в чувства. Обрести покой внутри, жить и работать дальше. Однако сегодня все было иначе. Между ними словно что-то сломалось. Нечаянно. Лань Ванцзи увидел больше из-за своей настойчивости и теперь не мог справиться с последствиями. Беда в том, что он хотел бы знать еще больше. Идти еще дальше. Погружаться еще глубже. Игнорировать, что это опасно. Что он сам потакает своему желанию все разрушить. Разрушить не отношения между ним и Вэй Усянем, а порядок вокруг них. Ведь он увязал в этих отношениях все глубже и глубже. Привыкал к присутствию Вэй Усяня, к тому, что между ними было. Он думал, что если они с Вэй Усянем будут проводить время вместе, если он сможет получать то, что хочет, то его обсессия станет контролируема. Что его жизнь станет проще. Это была огромная ошибка. Ему действительно нужно было задуматься о лечении. Ведь Лань Ванцзи чувствовал, что ему все больше и больше нужно. Необходимо. Их встречи с Вэй Усянем стали более частыми, но оставались короткими. Их скрывала ночная темнота от внимательных взглядов, хитрые маршруты, построенные водителем господина Лань, и менее помпезные места встреч. Все равно впечатлять Вэй Усяня роскошью было бессмысленно. Он над этим только потешался. Так и говорил: К чему все это, если номер нужен только для того, чтобы трахаться, а ужин — чтобы были силы на это. Хотя, конечно, Лань Ванцзи хотелось себя проявить. Он привык это делать. Его прошлые пассии велись на красивые жесты. Только его жесты были для Вэй Усяня недостаточно красивы. Вот что ему было нужно? Себя Лань Ванцзи, в отличие от своего любовника, знал лучше. И понимал тоже. Ему было нужно, чтобы Вэй Усянь был с ним. Но, это было трудно реализуемо. Ведь они не могли быть вместе явно. Эти отношения никто никогда бы не одобрил. Во-первых, потому что Вэй Усянь — мужчина. Лань Ванцзи не может публично признать свою ориентацию перед диаспорой. Семья — не позволит. Во-вторых, потому что Вэй Усянь — это Вэй Усянь. Его репутация — отвратительна. Дядя первым в больницу сляжет, если узнает о его увлечении. Но будет гораздо хуже, если старшие узнают о его зависимости. Тогда, он почти уверен, им будет запрещено видится. Лично. Пользоваться услугами Вэй Усяня семья Лань, конечно же, не перестанет. Как… Лицемерно. Почему он только сейчас это понял. Все в семье Лань стараются держать свою репутацию идеально чистой. Но все они ничем не лучше членов других семей, для которых решающими силами являются деньги, связи и власть. Значит, ему нужно быть осторожным. Чтобы обернуть деньги, связи и власть в свою пользу. Нет, он не собирается позволить кому либо отобрать у него Вэй Усяня. Ни за что. Ему просто нужен план. Коварная уловка, чтобы обойти правила. Он никому не позволит их разлучить. Даже самому Вэй Усяню. А тот, Лань Ванцзи был в этом уверен, попробует от него отделаться. Попробует таким образом себя обезопасить от его болезни. Нужно лишить его этого преимущества. Взять эту проблему под контроль. И было бы еще неплохо разобраться в том, что, в конце концов происходит в семье Цзян. Ему категорически не нравится даже мысль о том, что Вэй Усянь вернется к семье. Если он сказал правду и это настолько опасно, то пусть Цзян Чэн ищет на его место кого-нибудь другого. Лань Ванцзи понимает вес слова «долг» но в данном случае он самолично избавит Вэй Усяня от этой тяжести. Найдет способ. Этот придурок же угрохается. Он банально о своем здоровье позаботится не может, а тут человека охранять. Да еще и такого склочного, как господин Цзян. Прижавшись к спине крепко спящего Вэй Усяня, Лань Ванцзи спустя долгое время смог расслабиться, вслушиваясь в чужое мерное дыхание. Уснул он глубокой ночью, предчувствуя разбитое утро. Все же встречаться в будние дни посреди рабочей недели… Не лучшая идея. Только он не хочет себе отказывать в такой малости, как сон в одной постели с Вэй Усянем. Ему с ним… Уютно. Прежде просыпаться с кем-то в одной постели господин Лань считал совершенно лишним. Так мало любовников удостаивалось такой чести. И едва ли для Вэй Усяня это имело какой-либо смысл. Утром Лань Ванцзи уходит первым, заказав и оплатив для Вэй Усяня завтрак. Он исправляется. Старается не совершать больше глупых ошибок, таких как бездумно брошенные слова, способные заставить Вэй Усяня думать, что он для него ничего не значит. Это не так. Он значит, слишком много. Слишком много. Заехав перед работой домой, Лань Ванцзи переодевается в свежий, гладко выглаженный костюм, укладывает волосы так, чтобы обрамляли лицо мягкими волнами и скрывали его недосып. Нельзя чтобы кто-то увидел в нем несовершенство. Он должен быть идеален. Тогда к нему не будет вопросов. Перед встречей с клиентом Лань Ванцзи подготавливает необходимые документы, раскладывая их на столе в четко выстроенном порядке. Все под рукой. Он настраивается, продумывает две основные стратегии защиты, которые будет обсуждать с клиентом и его представителем. В процессе он ловит себя на странной мысли. Лань Ванцзи думает, что хотел бы выпить кофе. Обычный черный. Без сахара. Такой пьёт Вэй Усянь по утрам, если они вместе завтракают. Кофе не вкусный. Лань Ванцзи это знает, но все равно думает о том, что было бы не плохо. В процессе встречи клиент сильно нервничает. Знает, что сторона обвинения хорошо подготовлена и у них достаточно косвенных улик для того, чтобы настаивать на ужесточении приговора. У него на столе только вода и прозрачные стеклянные стаканы. Так всегда было. Остальное… Излишества. — Не хотите чашку кофе? — глядя клиенту в глаза, мягко спрашивает Лань Ванцзи. — Я?.. Да, не откажусь. — мужчина удивленно кивает. Простой вопрос и невинная смена темы отвлекает их от того, что ждет впереди. Суд. Вероятно, не одно заседание. Человек перед Лань Ванцзи, очевидно, виновен. И все же он должен сделать так, чтобы тот получил максимально мягкий приговор. Девушка секретарь приносит им две чашки и сахарницу на небольшом подносе. Он думает, стоит ли ему положить сахар в черную жидкость, отвратную на вид. Вэй Усянь пьет это как есть. Может, он не так уж и плох? Нет, кофе совершенно ужасен. Лань Ванцзи едва сдерживается, чтобы не скривится. А вот его клиент, похоже, напитком наслаждается. — Спасибо вам, господин Лань, — мужчина улыбается слабо, но все же, когда благодарит его. – Я даже немного вспомнил вкус жизни. Вкус жизни… Это, вот это вот? Этот горький, плотный, странный вкус? Хм. На самом деле похоже. — Оставим благодарности до момента, когда выйдем с победой из зала суда, — делая уверенный вид, отвечает Лань Ванцзи. Он бы хотел быть уверенным по-настоящему. Но он не был. Никогда. Каждое его дело — бой где он доказывает что все не зря. Что Лань Ванцзи достоин своей фамилии и своего места. Его не заботит клиент. Только он сам. В его сознании. Если он потеряет свое место, то ему, получается, просто незачем быть. Было незачем, пока они с Вэй Усянем не сблизились. Как же сложно. Интересно, есть ли такая реальность, где они могли бы просто быть обычной нормальной парой? Какие глупости… Почему он вообще об этом думает? Они ведь условно вместе. И у них все будет хорошо. Обязательно будет. Лань Ванцзи ведь старается. Он правда старается. Найти подходящего врача оказалось не так просто, как он ожидал. Для начала выяснилось, что помочь ему может только психиатр. Одна только терапия в его случае не способна справится с обсессией в подобном запущенном состоянии. У его болезни уже были физические проявления, а так же последствия. Лань Ванцзи терял контроль однажды. Значит, это могло повториться снова. На приемах ему нужно было быть честным. И это было сложно. Говорить о том. Чего он хочет. Вернее, кого и как. Это страшно. Лань Ванцзи обращался в частные медицинские центры, рассчитывая, что так безопаснее. С этим он не ошибся. Но ошибался с выбранными врачами. Не все могли за пару встреч назначить ему курс, который не пугал бы дозировками препаратов и их списком побочных эффектов. К тому же Лань Ванцзи приходилось скрывать свои посещения медицинских учреждений. Никто не должен был знать, что за помощь и какого рода ему нужна. Посещал он медцентры в рабочее время под видом встреч или задерживался после заседаний. В какой-то момент слушания по делу начали волновать его меньше, чем предстоящая встреча с психиатром. Он точно ненормальный. Один из сеансов у доктора Брауна натолкнул его на мысль о том, что подобные заболевания часто носят наследственный характер. Сначала Лань Ванцзи отогнал эту мысль прочь, как бредовую. Но она все возвращалась и возвращалась. Как бумеранг. Эта мысль цеплялась за моменты в его памяти. Страх брата перед отношениями. Отрешенность дяди. Тревожность отца. Пустое и отчужденное лицо матери. Что, если его болезнь действительно передалась ему от кого-то из родителей? Могло ли такое быть? Хотелось сказать, что нет. Но… — Ты когда-нибудь хотел найти своего человека? Я имею в виду, встретить любовь. — Лань Ванцзи выбрал того, которому доверял в семье. И кого можно было спросить там, где не было бы лишних ушей. Лань Сичэня, своего старшего брата. Он пошел бы к матери, но она редко покидала дом. А говорить дома о таком, наверное, не лучшая идея. Почему-то ему так казалось. На самом деле Лань Ванцзи страшно боялся обидеть свою мать такими вопросами. Что, если он прав? Что, если кто-то в их семье болен? Они ужинали в доме брата. Его жены все еще не было дома. Она сейчас очень много времени проводила на работе. Настолько, что ее давно уже никто не видел. — Ты встретил кого-то? Кто она? — не ответив на его вопрос, Лань Сичэнь задал свои, улыбаясь мягкой приятной улыбкой. Похоже, брат не совсем правильно его понял. Он хотел говорить не о себе. Он хотел говорить о них. О их семье. — Это… Не она? — его молчание брат тоже понял не верно. — Мне действительно кое-кто очень нравится, но я хотел поговорить не об этом. Я хотел услышать о твоем опыте или о желаниях, которые тебя посещали. — приводя мысли в порядок, Лань Ванцзи решил попробовать снова. Говорить более прямо. — Я чувствую себя странно из-за этих чувств. Непривычно. И это меня пугает. Я думал, брат сможет развеять мои тревоги. Знаешь, простой разговор старшего и младшего брата. Он намеренно дал понять Лань Сичэню, что у него проблема, и обозначил, где, а главное, что это за проблема. Теперь была важна реакция. Что тот скажет? Как себя поведёт? — Я… — брат замялся. Опустил взгляд, посмотрел в сторону, снова поднял глаза на Лань Ванцзи. Смотрит тревожно. Сочувствующее. С пониманием, но не из личного опыта, а словно уже видел что-то подобное или слышал о таком. — Я не хотел бы влюбляться. — наконец говорит Лань Сичэнь. — Почему? — Лань Ванцзи разыгрывает удивление. Изображает настолько мастерски, что брат ему верит. — Мне кажется, чувство любви, которое испытывают те, кто рожден в семье Лань, не такое, как у других, — брат, похоже, старался аккуратно выбирать слова. — Оно слишком сильное. Действительно. Слишком. Это ведь даже не любовь возможно. Это одержимость. Нарастающее желание обладать человеком. Поселится в его мыслях, стать его воздухом и жить только им, зная, что он всегда будет рядом. Под контролем. Никуда и никогда не уйдет. — Почему ты так думаешь? — теперь немного обиды в голосе. Как будто его задели слова брата, но не сильно. Едва-едва. — Ты никогда не думал, что отношения наших родителей… Странные? Или наши бабушка с дедушкой? — подталкивал к мысли Лань Сичэнь. — Нет, а должен был? — Лань Ванцзи почти не помнил своих бабушку с дедушкой. Они ушли раньше, чем он успел сохранить достаточно воспоминаний о том, какими они были. А вот родители. Его родители были сложными сами по себе, так что ему действительно никогда не приходило в голову, что с ними что-то может быть не так. — Ах, Ванцзи, это все действительно очень сложно, — тяжело вздыхает Лань Сичэнь. — Я никогда не думал, что именно мне придётся говорить тебе об этом. Но нам лучше держаться от любви как можно дальше. Брат не мог делать вид, что проблемы нет. Но и говорить о ней у него никак не выходило. Возможно, он знает что-то такое, чего Лань Ванцзи никогда не хотел бы знать. Нечто страшное. Нечто отвратительное. — Потому что мы склонны к обсессивным зависимостям? — прямо спросил Лань Ванцзи. Ладно. Хватит притворства. Лань Сичэнь на секунду нахмурился из-за резкой смены тона младшего брата и его вопроса, а потом все понял. — Так ты знаешь? — он грустно улыбнулся. — Я думал, что это только мое бремя, пока доктор не сказал мне, что биполярное расстройство такого рода может передаваться по наследству. — Лань Ванцзи кивнул. — Я, правда, никогда не думал, что кто-то в нашей семье может страдать от той же болезни, что и я. А потом заметил, как дядя и ты сторонитесь отношений. Избегаете близкого контакта с людьми и привязанностей. Посторонним это было сложно заметить. Для окружающих Лань Сичэнь был прекрасным мужем и душой компании. У него были друзья, и с людьми он ладил прекрасно. Но близкие видели, насколько толстую стену выстраивал между собой и окружающими старший из братьев. Лань Ванцзи было проще. Он вырос отстранённым и мало впечатлительным, когда дело касалось людей. Возможно, никто никогда не думал, какая участь его постигнет, когда он, наконец, впечатлиться от громкого непоседливого мальчишки из семьи Вэй. Он мог стать, как его дядя. Закрытой книгой для всех. Но не стал. — Мне следовало дать тебе знать. — Лань Сичэнь виновато опустил голову. — Когда ты вернулся из Америки и раскрыл свое влечение и к противоположному полу, я подумал, что, возможно, тебя это не коснулось. Что ты сможешь любить, как обычный человек, и в твоей жизни все сложится. — Ты хотел верить в лучшее. — в конце концов, говорить об этом с ним должен был не брат. Если старшие знали о болезни, они должны были взять на себя эту ответственность. — Брат и дядя знают о болезни? — Я уверен, что да, но они отрицают факт того, что это болезнь. — печаль и толика бессильной злости выдавала Лань Сичэня. Ему было больно. И страшно. Нормальная реакция, учитывая, что ты можешь стать опасен, если будешь недостаточно осторожен. — Ясно. — Лань Ванцзи кивнул. Что-ж, теперь он знает правду. Это главное. Ему нет особого дела до того, что будут делать взрослые со своей жизнью. Это их дело. Не ему их учить. Уже поздно. — Выходит, ты сказал про свои чувства просто чтобы вытянуть из меня правду? — вздохнув, спросил Лань Сичэнь. Не хотелось его расстраивать… Но придётся. — Нет. Я действительно люблю кое-кого. Вернее, у меня обсессивная зависимость к одному человеку, к которому также у меня есть чувства.- Лань Ванцзи был рад, что первым человеком, которому он рассказал об этом, был брат. Лань Сичэнь точно сможет это выдержать. Но главное, он никому не расскажет об этом, если Лань Ванцзи его попросит. Так они будут квиты. Будут хранить секреты друг друга. — Поэтому ты обратился к врачу? — понял Лань Сичэнь. — На самом деле я узнал о том, что со мной, из статьи в Интернете, — фыркнул Лань Ванцзи.- В университете у нас был курс психологии, где мы изучали болезни, которые могли спровоцировать человека на преступление. Но тогда я не думал, что тоже болен. После моего возвращения, болезнь начала проявляться и прогрессировать. Настолько, что мне пришлось открыться человеку, которого я. Люблю. И… Это было его желание, чтобы я начал лечение. Брат смотрел на него с шоком и легким оттенком осуждения. Ну да. Он ведь, зная о том, что болен, не спешил лечиться сам. Это глупо. И все же ему за это совершенно не стыдно. Он не жалеет. Так у него есть Вэй Усянь. Иначе, вероятно, между ними ничего бы не было, а он на это не согласен. — Я не знаю, кто он, но я ему благодарен, — вздохнул Лань Сичэнь. О-о, нет. Ты прекрасно знаешь этого человека. И тебе не понравится и это тоже. — Ты его знаешь. — выдыхает Лань Ванцзи. — Об этом я тоже хотел поговорить, брат. Лань Сичэнь напрягся, тревожно сводя брови. — Это Вэй Усянь. — это выглядит так, как будто Лань Ванцзи решил добить своего брата. — О, неужели. — Брат совсем не выглядит удивленным. Лань Ванцзи даже немного разочарован. — Ты не удивлен. — замечает он. — Ну конечно, — Лань Сичэнь кивает. — Прости, Ванцзи, но твое влечение к Вэй Усяню было очевидно еще с того времени, как вы вместе учились. Правда, я думал, что это закончилось на том, что ты принял свою ориентацию. Лань Ванцзи едва заметно поморщился. Вот значит как. То есть его брат все это время все видел и не лез в это. Хотя на самом деле он лез. Только Лань Ванцзи не принимал его вмешательства ведь оно выглядело как совет «подружится» с Вэй Усянем от которого ему было тошно. Как глупо. Брат надеялся, что у него получится вырасти нормальным. И он так на это надеялся, что гнал от себя прочь мысли о том, что это невозможно. — Увы, это зашло гораздо дальше. — «Увы» — это не то, что на самом деле он думает, но иначе не скажешь. — Что-ж, если все так, как ты говоришь, то я даже рад, что это кто-то вроде Вэй Усяня. — Лань Сичэнь улыбается. Грустно, но все равно улыбается. Значит, не всё так плохо. — Потому что в случае чего он может меня обезвредить. — предположил Лань Ванцзи. — Прости. — брат, само раскаяние. — За что? Это ведь правда. — и это действительно хорошо. Было бы гораздо страшнее, окажись на месте Вэй Усяня хрупкий юноша или еще хуже, девушка. Силы и воли Лань Ванцзи хватило бы, чтобы подавить такого партнера, вынуждая себе подчиняться. Вэй Усянь же может ему противостоять. И может влиять на него, заставляя делать то, что ему нужно. Хотя пока заставляют Лань Ванцзи делать то, что нужно не Вэй Усяню, а ему. Искать лечение, например. В конце испорченного братского ужина младший из братьев формально просит старшего сохранить в тайне все, о чем они говорили. Это не обязательно говорить в слух. Лань Сичэнь и так знает, что лучше, чтобы все осталось между ними. Но формальности всегда должны быть соблюдены. Лучше ничего не упускать. Это опасно. Когда он уезжает, на дороге видит машину, направляющуюся в противоположную сторону. Это машина ему знакома. Жена его старшего брата, наконец возвращается домой. Как поздно. Впрочем, с их планами любая минута и секунда имеет значение. Ведь они собираются бежать. Из Мельбурна, из диаспоры, из оков долга и обязательств. Лань Ванцзи знает, что его брат всегда хотел другой жизни. Почему он никогда ничего не хотел? Близится Рождество и Новый год. Мельбурн украшают праздничными декорациями. В городе появляются инсталляции для фото, возле которых толпятся парочки. Магазины наполняются всевозможными подарками. Лань Ванцзи чувствует себя потерянно и одиноко в этом безумии. Часть его хочет завернуть себя в красную упаковочную бумагу, обвязать зелёной ленточкой и вручить этот роскошный подарок Вэй Усяню. Но не похоже, что тот это оценит. Их встречи обрывочны. Коротки. Это раздражает. При том, что Лань Ванцзи почти не чувствует ставших привычными для него симптомов обсессии. Ему просто не нравится, что Вэй Усянь как будто не с ним. Мужчина рассеян и постоянно отвлечен. Он устал, с грустью понимает Лань Ванцзи после очередного страстного секса в номере отеля где-то во второй линии. Так странно чувствовать себя неудовлетворенным. При том что его только что оттрахали так что завтра он будет сидеть на крае стула с переносом веса на ноги. Все же… Он понимает всех тех женщин, которые снимали Вэй Усяня в прошлом. Мужчина однозначно того стоит. Только он хотел большего. Можно ли его за это осуждать? — Какие у тебя планы на праздники? — спрашивает Лань Ванцзи, когда его «парень» возвращается из ванной комнаты. Опять разгуливает по номеру голым. В этот раз даже халат не надел. Господин Лань с удовольствием и приятным томлением внизу живота рассматривает поджарое тело с округлым рельефом мышц. Если бы у него могло стоять, стояло бы. Но Вэй Усянь опустошил его яйца, заставив кончить раза три, и два из них были с членом в заднице. — Буду работать. — вытирая свой короткий ёжик темных волос отельным полотенцем, фыркнул Вэй Усянь. — Что все праздники? — может, он не празднует новый год на европейский манер и католическое Рождество… — Да, все праздники. — подтвердил Вэй Усянь, откидывая полотенце в кресло, стоящее недалеко от кровати, и полез в постель. — Кто-то же должен работать. — Разве в праздники не положено отдыхать? — ага, а еще проводить время с семьей, но учитывая, какая у Вэй Усяня семья… — К чему ты клонишь? — мужчина вздернул бровь, косясь на Лань Ванцзи. — Твоя семья ведь не празднует католическое Рождество и новый год. Я думал, ты тоже. Действительно, они не празднуют эти праздники. Они ведь чужие. Но… Лань Ванцзи подумал, что они с Вэй Усянем могли бы. Ведь китайский новый год он проведет с семьей, а ему хотелось, чтобы у них тоже был свой новый год. Вдвоем. — Я спрашивал о тебе. — буркнул Лань Ванцзи, отворачиваясь от лица любовника. Смотрит перед собой, пытаясь найти что-то интересное в пейзаже, висящем в толстой раме на противоположной стене. Неплохая репродукция. Но к обоям совсем не подходит. — Я уеду после нового года. — слова, сказанные Вэй Усянем, заставили сердце в груди болезненно сжаться. — На неделю в пустыню с друзьями. На неделю. Только на неделю. А он уже успел испугаться. — И что вы там будете делать? — тянет вопрос господин Лань. Что вообще можно делать в гребаной пустыне? Разве это не отвратительная идея для отпуска? Насекомые, змеи, живность всякая. Фу. От одной мысли противно. — Спать. Вкусно есть. Кататься на квадроциклах. Гладить и кормить милых кенгуру и прочую живность. Смотреть фильмы и есть чипсы, разумеется, тоже. — с хитрым прищуром перечислил Вэй Усянь. — Пить алкоголь, курить траву и танцевать у огромного костра под открытым небом. Ахуенные планы. Ему перестало нравится, как только Вэй Усянь сказал слово — «пить». Все остальное напоминало отдых, но ему не нравилась мысль, что Вэй Усянь будет напиваться в какой-то там пустыне и без него. — Это обязательно? — он не хочет, чтобы мужчина ехал. — Это не обсуждается. — глядя, с вызовом ответил Вэй Усянь. Ах, вот как. — Ты уверен? — задумчиво протянул Лань Ванцзи. — Может, мы все же можем договориться. Он попытался изобразить что-то похожее на кокетство, и, кажется, у него получилось. Когда во взгляде Вэй Усяня мелькнуло любопытство. — Зачем? — вопрос Вэй Усяня прозвучал странно. Лань Ванцзи почувствовал, что оступился, но не смог понять, где. Что именно он понял неправильно? — Что «зачем»? — переспросил он. — Зачем ты это делаешь? — ах, вот оно что. Любопытство во взгляде было связано не с предложением господина Лань, а с его настойчивостью. Вэй Усяню не было интересно «договариваться». Ему было только интересно, почему это вообще нужно. — Я подумал, что мы могли бы провести время вместе. — честно ответил Лань Ванцзи. Не было смысла врать или делать вид, что ничего не было. Это глупо. — Мы и так проводим время вместе. — очередной ответ с подтекстом. Если он правильно понял, Вэй Усянь не был заинтересован в том, чтобы проводить с ним больше времени, чем было необходимо для удовлетворения их обоих. — Я имею в виду больше. Проводить больше времени вместе. — закатив глаза, в лёгком раздражении проворчал господин Лань. — Предложи мне официально встречаться, и я, так и быть, подумаю, — насмешливо предложил Вэй Усянь. И это было сравнимо с пощечиной. Знал, куда бить, говнюк. Лань Ванцзи стиснул зубы от захлестнувшего его раздражения. Ему понадобилась пара минут, чтобы прийти в себя. Это правильно. Молчать, не огрызаться в ответ. Ведь Вэй Усянь был не виноват. И он был отчасти прав. Они ведь не пара. Не такая, которая будет проводить вместе праздники. Они могли бы, если бы у Вэй Усяня была самооценка пониже. И отсутствие чувства собственного достоинства. А еще влюбленность. Такая, которая могла бы компенсировать боль от унизительного факта, что они скрываются ото всех. Прячутся по отелям, больше не едят там, где их могут вместе увидеть, и проверяют, что никто не следит за их машиной. — Ты знаешь, что я не могу, — вздыхает Лань Ванцзи поражено. Этот бой проигран. — Я знаю, — коротко кивает Вэй Усянь. Он поворачивается на бок, отворачиваясь от господина Лань, и, протянув руку, выключает лампу со своей стороны. Устраивается с комфортом и собирается так и уснуть, не сказав ему больше ничего. Свет в комнате становится тусклее. Лань Ванцзи чувствует себя униженным. Интересно, как чувствовали себя его бывшие пассии? Так же? Нет. Скорее всего, им было больнее. Не всем, но некоторым точно. Вэй Усянь, его карма. Как бы там не было, он не собирается глотать все, смиренно. Выключив свет со своей стороны, Лань Ванцзи делает глубокий вдох и выдох. Развернувшись в сторону чужой спины, откидывает второе одеяло и забирается под него, прижимаясь к обнажённому горячему телу Вэй Усяня. — Эй, спи на своей половине кровати под своим одеялом, — недовольно ворчит на него Вэй Усянь. — Спокойной ночи, — игнорируя возмущение любовника, фыркает Лань Ванцзи и закрывает глаза. Его не отталкивают. Не повторяют, чтобы он убирался на свою половину. Вэй Усянь устало вздыхает, ерзает, слегка пнув Лань Ванцзи по голени, и затихает. Вот и все. Жаль, так не получится с этой гребаной пустыней. Но ничего. Это ведь всего лишь на одну неделю… Ведь так?..