Падение и вознесение

Феликс никак не может уснуть, а виной тому навязчивые мысли о Хёнджине. Его состояние серьёзно беспокоит и заставляет всё чаще прокручивать в голове недавний диалог. Хёнджин болен… Насколько сильно? Почему не рассказывает об этом? Он же не умрёт? Последний вопрос до безобразия смешон. Все люди когда-то умрут. И Хёнджин, конечно, исключением не станет. От мысли о смерти соседа становится холодно. Феликс переворачивается на другой бок и обнимает сам себя крыльями. Они почернели ещё сильнее, но греют его как и прежде. Выдёргивать перья больше нет смысла: они быстро отрастают, но прежний цвет не возвращают. Он стал похож на какого-то бракованного ворона с белыми пятнами на чёрных крыльях. Интересно, что будет с ним, если крылья полностью изменят цвет? Станет ли он злее? Сможет ли обернуться для кого-то ночным кошмаром? Или, быть может, останется прежним? Феликс хотел бы сохранить себя, но с каждым днём замечает, насколько сильно изменился. Не только внешне, внутри тоже. Мысли, чувства и поведение. Он становится кем-то другим и всё никак не поймёт, нравится ему это или нет. А самое смешное, что ангелам не престало рассуждать на тему того, что им нравится и чего хочется. Выбора никогда нет. Либо слушаешься и живёшь по правилам, либо будешь изгнан. Феликс прикрывает глаза, вспоминая, с какой целью он здесь. Он нашёл Хёнджина и Банчана, вот только выбраться из этого странного места и доложить о случившемся не может. А хочет ли он возвращаться теперь? Когда на Небесах узнают о случившемся, Банчана накажут, а Хёнджина… Что же они сделают с ним? За стенкой что-то падает на пол с глухим ударом. Феликс нехотя встаёт с кровати и подходит к спальне Хёнджина. Не обнаружив никого внутри, ангел пробегает взглядом по полу в поисках источника шума, но ничего, что могло создать тот звук, не замечает. Зато дверь в другую комнату слегка открыта. У Феликса перехватывает дыхание. Дверь, за которую он так хотел попасть, сейчас не заперта и манит к себе. Страх смешивается с волнительным счастьем. Через тонкую щёлку на пол падает полоска тусклого красного света. Феликс просто не верит в реальность происходящего, даже думает, не сон ли это, но тихо крадётся к заветной двери. Он заглядывает в щёлку и чуть ли не падает на колени от увиденного. Он не чувствует своих ног и рук. Тело не слушается хозяина, застыв на месте, словно превратившись в камень. И надо бы отвернуться, но Феликс не может себя заставить. На широкой кровати в полумраке Хёнджин заключён в объятия ангела с чёрными крыльями. Это не Банчан. Это другой ангел, которого Феликс ещё не видел. — Люблю, — срывается с губ незнакомца, когда он на мгновение прерывает страстный поцелуй. Феликс понимает, что слышал этот голос раньше. Это тот самый смотритель, который приходил прошлой ночью. У Феликса перехватывает дыхание, и он чувствует по телу странную волну слабости, когда Хёнджин стонет от грубых ласк смотрителя. Тот сжимает в ладонях ягодицы Хёнджина, подтягивая ближе к себе. Между ними не остаётся места даже для воздуха. Феликсу кажется, что ещё немного и они сольются в одно целое. И он не настолько глуп, чтобы не понять, к чему всё идёт. — Чанбин, сними их, — шепчет Хёнджин в чужие губы. Он тяжело дышит, наблюдая, как ангел опускается жадными поцелуями-укусами к его бёдрам и стаскивает с него штаны вместе с бельём. Хёнджин проходится языком по приоткрытым сухим губам, смачивая их и тут же сглатывая вязкую слюну. Феликс не моргая следит за Чанбином, который распахивает крылья, расположившись между разведённых ног Хёнджина. Чёрные перья красиво блестят и ужасно пугают. Огромные, сильные и совсем не такие изуродованные, как у Феликса. И Хёнджин смотрит на них с восхищением, отчего на сердце неспокойно, а в голове бардак. Чанбин склоняется над Хёнджином, припадает губами к его шее и низко стонет. Только в этот момент Феликс замечает, что Хёнджин нежно водит длинными худыми пальцами по крыльям, ласково перебирая перья. Кажется, это нравится им в одинаковой степени сильно, потому что вскоре Хёнджин опускает веки и издаёт сладкий полустон. Чанбин медленно двигает бёдрами, с улыбкой смотря на довольного, разнеженного и возбуждённого Хёнджина. Феликс не хочет этого видеть. Ему ужасно стыдно подсматривать за чужой любовной сценой. Но как вообще можно прекратить? Хёнджин такой красивый и соблазнительный, что глаз не оторвать. Чанбин же привлекает своей уверенностью и силой. Его руки выглядят грубыми и большими, но он доставляет ими удовольствие: оглаживает чувствительные соски, сжимает слегка дрожащие бёдра, обнимает так трепетно, словно боится сломать. Обнажённые тела этих двоих смотрятся завораживающе до мурашек по коже. Феликс чувствует напряжение где-то внизу живота и настораживается. Ему нельзя продолжать наблюдать. Он зажмуривает глаза и оседает на пол около двери. Уйти сил в себе не находит. Из соседней комнаты продолжают доноситься голоса. Громкие стоны Хёнджина и пламенные признания в любви от Чанбина звучат ещё долго, а Феликс, даже закрыв глаза, чётко видит обнажённые разгорячённые тела в тусклом красном свете.

***

Феликс не может выкинуть увиденное из головы. Ни через день, ни через два. Он продолжает думать об этом, и с каждой минутой становится лишь хуже. Хёнджина сложно избегать, ведь они буквально живут вместе. Странно то, что парень ведёт себя абсолютно так же, как и прежде. Так же улыбается, так же болтает обо всём и ни о чём, так же ест… А Феликс смотрит на него совсем иначе. Он постоянно задерживается взглядом на губах Хёнджина, ловит себя на мысли, что хотел бы коснуться хоть на мгновение изящной шеи, чтобы почувствовать мягкость светлой кожи. Он возбуждается от голоса Хёнджина, ругая себя за это каждый раз. — Помочь? — мягко спрашивает Хёнджин. Феликс прекращает сосредоточенно пялиться на чашку с горячим чаем в своих руках и смотрит непонимающе на соседа. Тот в ответ как-то уж слишком довольно улыбается. Его глаза блестят игривыми искорками. И вдруг он медленно опускает взгляд на ширинку Феликса и закусывает нижнюю губу. Ангел смотрит туда же и осознаёт, что уже какое-то время возбуждён. Более того, Хёнджин это заметил. Катастрофа. От нахлынувшего волнения у Феликса начинают дрожать и слабеть пальцы, из-за чего чашка выскальзывает из рук и падает ему на колени, разливая горячую жидкость по белоснежным брюкам. Хёнджин с салфетками в руках в ту же секунду оказывается рядом и пытается убрать быстро впитывающийся в ткань чай. Он шипит от боли, когда кипяток сквозь промокшие салфетки достигает его ладоней, но продолжает прикасаться к чужим ногам в стремлении спасти от ожога. Феликс резко перехватывает запястья Хёнджина, чем вынуждает остановиться. Они смотрят друг на друга пару секунд. Фантомные прикосновения к ногам всё ещё ощущаются на коже. Феликсу вообще не больно, он ведь ангел, ему не так просто навредить. А вот Хёнджин — другое дело. Его слегка покрасневшие ладони… По какой-то причине касания этих рук были в сто раз горячее пролитого чая. Феликс сомневался раньше, но сейчас понимает отчётливо — он желает Хёнджина. Хочет слышать его голос, ощущать мягкость его кожи, заглядывать в глаза и замечать там взаимный интерес. — Мне не нужна помощь, — лжёт ангел, отпуская чужие руки. Феликс отводит взгляд первым, но не сдвигается с места. Боковым зрением замечает, как сосед недовольно поджимает губы, смотря на него. — Как глупо, — фыркает Хёнджин. Феликс поворачивается, чтобы ответить, но тут же оказывается прижатым лопатками к полу. Он удивлённо округляет глаза и не успевает и слова сказать, как с него уже стягивают мокрые брюки, оставляя нижнюю часть тела абсолютно голой. Его щёки сразу же вспыхивают румянцем, а бессознательное желание прикрыться вынуждает потянуться руками к бёдрам. — Не напрягайся, — жёстко требует Хёнджин. И Феликс не смеет ослушаться, опуская руки вдоль тела, но сильно сжимая их в кулаки. Это похоже на пытку. Хван внимательно смотрит на обнажённые ноги, где нет никаких признаков ожога. Он прекрасно знает, что горячий чай ангелу не навредит, однако в момент падения чашки забыл обо всём. Так испугался. Это, кажется, впервые со дня встречи с Чанбином. Он привык играть страх, но искренне не испытывал его уже очень давно. Руки Хёнджина опускаются на чувствительную кожу коленей, вызывая целую кучу мурашек у Феликса. Ангел вздрагивает и ещё более явно ощущает своё возбуждение. — Всё хорошо, — успокаивает его Хёнджин так ласково, что по телу прокатывает тепло. Феликс дышит через раз, сердце бьётся так сильно, что его стук слышно в ушах. Он хочет этих прикосновений. И ему их мало. Словно прочитав мысли, Хёнджин осторожно оглаживает колени, слегка разводя их в стороны, а после придвигается ближе. Он отслеживает реакцию на свои действия. Создаётся твёрдая уверенность в том, что парень проверяет границы дозволенного. Его рука скользит по внутренней части бедра вверх, а сам он нависает сверху. — Это приятно, да? — Хёнджин опаляет дыханием губы, которых ещё никто и никогда не касался. — Да, — на грани слышимости произносит Феликс, подавляя желание оторвать руки от пола и обнять Хёнджина. Ему нельзя переходить черту. Хёнджин — человек. Феликс — ангел-хранитель. Служителей Небес наказывают за любовь к людям. Он станет падшим, если признается в возникших к Хёнджину чувствах. Поэтому Феликс усиленно пытается не думать о том, как сильно хочется прижать к себе этого парня. Хёнджин не помогает: безо всякого предупреждения опускает ладонь на возбуждённый член и начинает его ласкать. Его движения вызывают странную реакцию в организме, из-за которой Феликс не узнаёт свой голос, когда выдыхает весь воздух из лёгких. — У тебя приятные стоны, — улыбается Хёнджин, продолжая томительную пытку удовольствием. Феликс не сдерживается и притягивает в свои объятия Хёнджина, утыкаясь лбом в его плечо. Если бы он только знал, что этим всё обернётся, то держал бы крепче чашку. Нет. Он бы вообще не согласился на ужин сегодня. Голос Хёнджина завёл его, поэтому всё это произошло. Поэтому… Тело вдруг бросает в жар. Феликс выгибается в спине и громко стонет, поджав пальцы на ногах и цепляясь за Хёнджина сильнее. Дрожь во всём теле пугает, но эта эмоция тут же уходит на второй план. Удовольствие от ласк становится невыносимой жаркой пыткой. Феликс зажмуривается до цветных бликов под веками, но этим делает хуже, обостряя собственную чувствительность. По коже бегут холодные мурашки от ощущения на ней чужого дыхания. Хёнджин так близко, но хочется ещё теснее прижаться. Феликс мысленно возвращается в вечер, когда увидел то, что не должен был; картинки сплетённых тел в красном свете вспыхивают в памяти, а Хёнджин в это мгновение издаёт тихий стон. Феликс резко раскрывает глаза, жадно смотрит на соседа и чувствует, как тело парализует на пике наслаждения. В глазах плывёт, а на джемпер попадает что-то мокрое, сразу же впитываясь в тонкое плетение нитей в районе живота. Член дёргается ещё пару раз, прежде чем напряжение во всём теле начинает идти на спад. Только сейчас Феликс обращает внимание на вторую руку Хёнджина, которая ощущается на затылке и перебирает пальцами запутанные волосы. Это так приятно и успокаивающе. И такого малейшего проявления заботы хватает, чтобы он хотел испытать это снова. Нет никого более жадного, чем ангел, познавший любовь и тепло объятий. Феликс медленно расслабляется, позволяя Хёнджину отстраниться. Мокрая чёрная чёлка липнет ко лбу и вискам Хвана. Он выглядит взволнованно, а его кожа сейчас слегка бледнее обычного. Кажется, что даже такая небольшая нагрузка выбила его из сил. — А можно мне… — Феликс прерывает фразу, умолкая на полуслове. Он не знает, имеет ли право просить. А если Хёнджин откажет? — Что? — Хёнджин с любопытством подталкивает продолжить говорить. — Больше, — на выдохе отвечает Феликс, смущаясь от собственной просьбы. — Например? Хёнджин поднимает брови, ожидая ответа и изображая удивление. Точно знает, чего хочет его ангел, но не может не подразнить. — Поцелуй, — Феликс не сводит глаз с лица напротив. В Хёнджине Феликс находит всё больше мелочей, которые его привлекают. Особенно ему нравится милая родинка под глазом. Он много раз думал о том, как сильно хотел бы коснуться её губами. И сейчас у Феликса даже есть возможность. Они так близко друг к другу… Хёнджин внезапно сокращает и без того мизерное расстояние между ними и накрывает губы Феликса своими. Поцелуй длится недолго, но ангел успевает ощутить целый спектр эмоций. Это будоражит, заставляет хотеть ещё и ещё. Хёнджин отстраняется так же быстро, как приблизился ранее. — Доволен? — спрашивает он, смотря на чужие влажные губы. — Нет, — Феликс хватает Хёнджина за шею и притягивает к себе. Он не уверен, что делает это правильно, но старается повторять те же движения, которые делал Хван. Феликс резко меняется с Хёнджином положением, оказываясь сверху. Их поцелуй становится более страстным. Хёнджин охотно отвечает, не пытаясь перехватить инициативу и позволяя Феликсу познавать новое. Но парень совсем не ожидает получить болезненный укус от ангела. Внутри Феликса нарастает желание обладать, стать ближе, быть единственным, кого Хёнджин будет любить. Жадность — страшная вещь: она пробуждает многие эмоции и чувства. И сейчас она порождает в Феликсе агрессию. Металлический привкус на языке и стон Хёнджина не останавливают Феликса, лишь сильнее распаляя. Он видел, как подобное делал Чанбин, и хотел повторить. Феликс торопливо проникает ладонями под пижамную нежно-голубую рубашку Хёнджина, задирает её, желая быстрее увидеть каждый сантиметр прекрасного стройного тела. Он сильно впивается пальцами в нежную кожу, грозясь оставить синяки на рёбрах. Хёнджину становится больно, но он терпит. Феликс жадно прижимается губами к обнажённой груди, притянув Хёнджин к себе и срывая стон с искусанных губ. — Не торопись, — тяжело дыша, просит Хёнджина и отодвигает от себя Феликса, уперев ладони в его часто вздымающуюся грудь, — я не готов. — Не хочешь? — нахмуренно предполагает Феликс. Хёнджин проводит ладонью по щеке ангела, отрицательно качая головой. Феликс смотрит так жадно и, вместе с тем, жалостливо. Как ему вообще можно отказать? Но сейчас Хёнджин действительно не готов. — Не в этом дело. Люди устроены немного иначе, чем неуязвимые ангелы, поэтому к сексу мне нужно подготовиться, — мягко поясняет Хёнджин, оставляя лёгкий поцелуй на губах Феликса. Возбуждение утихает. Оба это ощущают, но неловкость почему-то не приходит. Феликс слезает с Хёнджина и тянется к брюкам, что лежат неподалёку. — Кажется, видел что-то о подготовке в твоих воспоминаниях, — озвучивает свои мысли ангел, натягивая штаны. — Звучит жутко. Ты правда видел мои воспоминания? — удивлённо спрашивает Хёнджин, приняв сидячее положение. О таком он явно слышит впервые. — Не все. Как хранитель, я должен был узнать тебя, понять — какой ты. Между Феликсом и Хёнджином устанавливается зрительный контакт, который никто из них не смеет нарушить. Хранитель и человек. Они не должны были становиться кем-то большим, но сделали это. Ясно как день, что к прежнему им теперь не вернуться. Назад дороги нет. — Думаешь, я хороший человек? — тихо спрашивает Хёнджин, мелко дрожа от волнения. Кажется, ему жизненно необходимо услышать эту информацию, узнать мнение Феликса. — Не знаю. Ты грешник, но что-то во мне не позволяет осудить твой образ жизни, — честно отвечает Феликс, подойдя к сидящему на полу Хёнджину и протянув ему руку. — Приятно слышать. Я принесу тебе другую одежду, — сосед принимает помощь и встаёт на ноги. Он через силу поднимает уголки губ, но улыбка выходит до ужаса вымученной и грустной. Печаль на чужом лице не ускользает от Феликса, поэтому он не отпускает руку Хёнджина, когда тот собирается уйти в свою комнату. Они снова встречаются взглядами. — Мне готовиться не нужно, поэтому мы могли бы всё же… — Уверен? — перебивает Хёнджин, сжимая руку ангела в своей. Феликсу даже думать не надо — он сразу же озвучивает твёрдое и решительное «Да».