***
Снова тропа перед домом, её рука цела и она бежит что есть сил. Этот замкнутый круг продолжался очень долго, девушка уже сбилась со счета, но что бы она ни делала, опять возвращалась назад, убить проклятие было ей не под силу. Вернувшись в очередной раз, Изуми сразу убила себя, очнулась, убила, очнулась, убила, очнулась и вновь убивала… Рано или поздно временная петля должна порваться и они оба умрут, так как связаны техникой, но сколько бы она не убивала себя, всегда возвращалась обратно. Устав она просто стояла на той дороге пытаясь понять, почему так произошло и как долго это будет продолжаться. В конце вернувшись к дому она пустым взглядом осмотрела тела своей семьи, проклятие покинуло их дом. Изуми стала единственной выжившей. Все последующие годы она искала информацию на это проклятие, тренировалась сколько было сил, пыталась найти помощь, но за тот короткий период времени у неё не получалось никого привести, а телепортация никак не поддавалась ей… Она умоляла о помощи, просила всех старейшин, но те лишь использовали её знания о будущем, которое она проживала. Обив лбом пороги домов всех кланов, она впала в депрессию, ей хотелось покончить с собой, и на каком-то из возвращений в прошлое, стало страшно, до дикого крика, она больше не хотела туда возвращаться, пыталась жить и забыть тот кошмар, год за годом тянула за собой тяжёлые цепи, совсем не делавшиеся легче. Доходя до точки возврата — собственной смерти. Однажды, она обнаруживает в поместье Сузуки тайник с записями и из них узнает о тайном прошлом своей семьи, их позоре и проклятье, которое вынуждены нести потомки. Так как женщина не была наследницей её не посвящали в эту тайну. Из поколения в поколение в их доме передавалось реликвия между главами семьи, свиток с запечатлённой на ней женщиной в традиционной одежде с распущенными волосами она словно брела в пустоте хоть вокруг и были цветы, другие люди, река, дома. Но ни смотря на это только она казалась живой, такое ощущение словно присмотрись и она вот вот моргнёт. Вокруг картины ходила легенда, что на ней изображена девушка повелевающая всем живым на свете, и только главы клана знали о способе распечатывания сие мага. Что оказалось почти правдой. Она решила воспользоваться Сакурой Кикути, и выпустила её, но та получив долгожданную свободу лишь посмеялась над ней и сделала хуже, она стерла её воспоминание о том, что у неё есть дочь, и заставила думать, что погибший племянник и был её ребёнком, а самой дочери стёрла воспоминания о семье. Это стало её местью, очень извращённой и куда более жестокой, чем предполагалось. Сакура не решалась никогда убивать, все жё не была убийцей, потому просто ушла. Да и без её действий эта семейка скоро вся исчезнет. Изуми опять умерла, но теперь в своём каждом новом воскрешении, она думала, что у ней был сын, а Утахиме лишь соседний ребенок зашедший поиграть. Сакура Кикути оказалась единственной, кто был способен противостоять проклятию, и все последующие годы она потратила на поиски способа как заставить Сакуру помочь. И она его отыскала, не обязательно, чтобы именно она это сделала, достаточно будет способностей её тела. А для этого она поменяет её душу на другую, которая и поможет спасти всех, но так как времени было мало, нужна была душа человека, который в тот день был в доме. Она помнила, что там была соседняя девочка, и решила найти её, чтобы использовать. Её простым планом было поменять их души и спасти всех кого успеют, а потом убить проклятье.***
Изуми потратила много времени на поиски той девочки. Ей оказалась Утахиме Иори, к огромному удивлению. Сирота взятая в дом магов Иори, которые воспитали её и сделали частью своей семьи. Теперь оставалось только дождаться смертей дорогих ей людей и она сможет заключить с ней сделку. И она ждала, вот уж к чему было не привыкать. — Утахиме Иори, чтобы ты загадала, будь такая возможность?***
— То есть, вы предлагаете мне поменяться телами с запечатанной девушкой, и воспользовавшись её способностью, спасти вашу семью от проклятия? В обмен вы отправите Сатору Годжо в прошлое, ибо когда вернёте души на места, я сразу же забуду всё, ведь сил у моего детского тела не хватит на поддержание этой техники, а вот у Сильнейшего получится. — Да. Перед возвращением тебе нужно будет научиться пользоваться силой Сакуры Кикути, поэтому сейчас я поменяю ваши тела, — Изуми могла бы сразу отправить Годжо, и не возиться с Иори, но тот отказался возвращаться в прошлое, заявив, что на то оно и прошлое, что его не изменить. Настоящий дурак. — Понятно. Просто интересно, но откуда вы знаете такую технику, никогда не слышала о перемещении душ? Женщина поморщилась, её порядком стали раздражать разговоры с девушкой, слишком уж много у той вопросов: — Её создала я, — это было правдой, женщина потратила ни одно десятилетие для создания. С этого момента начались тренировки Утахиме по изучению чужой силы, всё это время в теле Иори находилась Сакура чьё сознание Изуми подавляла с помощью своей техники влияния на людей. Утахиме оказалась не самой талантливой и это заняло несколько лет, по истечению которых будущая старейшина Сузуки добавила ко своей связи с Пожирателем душ и Иори с Годжо, после чего просто убила себя. Очнувшись на той самой тропинке, женщина поспешила распечатать Сакуру из картины и поменять её душу с Иори местами. К сожалению, всё это заняло время и Утахиме в теле Сакуры смогла спасти только её сына Рюноске. Все остальные умерли, но на этом неудачи не закончились, Пожирателю душ удалось сбежать. — Давайте попросим Годжо разобраться с проклятием, уверена он сможет помочь и временная петля исчезнет. Но женщину посетили совершенно другие мысли, она смотрела на своего живого сына и понимала, что пока в этом мире существуют проклятия и пока главенствует такая насквозь прогнившая верхушка с давным-давно устаревшей системой и правилами, её сына не ждет счастливое будущее. В этот момент своей жизни она приняла решение изменившее магическое общество на корню. — Нет, — Изуми качает головой, — я не позволю своим страданиям пройти даром. — О чём вы? — Да, это единственный выход, — Сама себе отвечала женщина, — Мне действительно жаль, Иори, но тебе придется остаться здесь, — и не давая ничего ответить, Сузуки погрузила девушку в сон. С тех пор тело Сакуры Кикути с душой Утахиме Иори стало куклой и оружием в руках женщины, с помощью этой силы, управляя чужим разумом, угрозами и шантажом, убийствами и подкупом, Изуми Сузуки добилась поста, с которым можно воплотить её мечту в реальность. Её цель перекроить прогнивший мир магов, в отличие от Сатору она не боится замарать свои руки и убивает всех раздражающих стариков, которые обрекают на смерть своими правилами магов и бросают на сложные задания детей. Она поистине смогла улучшить мир магов, сделала то чего не смог Сильнейший, правда для этого ей пришлось пожертвовать Утахиме и Сакурой. Её техника имела сильные последствия, поэтому разум настоящей Утахиме сходил с ума, более того она думала что это с ней делает преподавательница киотского техникума Утахиме Иори. Сузуки решила не втягивать в свои дела Сильнейшего, ибо тот мог начать искать Иори, из-за этого она позволила Сакуре занять место Утахиме и выдавать себя за неё, ей было удобно что Сакура испугалась и сбежала. Но всё пошло не по плану, когда Мэна самовольно попыталась убить Утахиме, решив покончить со всем.***
— Явилась, спустя столько лет, что тебе нужно? — спросил уже не молодой мужчина. — Присмотри за мальчиком, мне больше некого попросить, я стёрла ему все воспоминания. — Когда мой глупый сын связался с дочерью магов, я сразу сказал, что ничем хорошим это не кончится и я не буду с ним знаться, пока вы не расстанетесь. И после этого ты имеешь наглости приходить ко мне с просьбой? — Это наш сын, со мной ему будет опасно. — Что? Почему ты не оставишь его с отцом?.. Неужели… — Мрачная догадка перекосила в миг лицо старика. — Да, — хрипло ответила ему.***
Смотря на свои старые воспоминания, Изуми Сузуки, глава старейшин впервые ощутила раскаяние за все те ужасные поступки совершенные по её воли. — Неужели, всё, что я сейчас вижу это правда?.. — Ни у кого конкретно не спрашивая. — Обманывая всех, я и сама была обманута, как иронично. То, что я должна была защищать, уничтожала собственными руками столько лет. Что мне ей сказать, твоя мать ошиблась, она не хотела этого и делала всё для общего блага, прости её? Бред, какой же это бред. Я и сама не смогу простить себя. Так как женщина не смогла побороть свой страх, пространство созданное проклятием не исчезало продолжая подкидывать всё новые воспоминания: вот она впервые заставила Мэна кого-то убить, а здесь с помощью боли подавляет её сознание… — И что, собираешься сдаться и так оставить свою дочь? Женщина не отвечала и даже не удивлялась что тут делает Годжо, который уже успел справиться со своими иллюзиями и в поисках выхода забрёл на пространство с чужими воспоминаниями. — У тебя появился последний шанс сделать что-то хорошее для своего ребенка, так и отпустишь его? — Не унимался парень. Изуми продолжала хранить молчание, её мозг обрабатывал информацию, переворачивая всё сознание вверх дном. Она искала способ спасти Утахиме. — Пообещай мне кое-что, не рассказывай никому правды. — Выбрала легкий путь и просто решила сбежать от ответственности? И это хваленая глава старейшин, если ты на самом деле раскаиваешься, то не смей бросать её во-второй раз, моли её о прощении даже если это займет всю оставшуюся жизнь. — Годжо, — женщина развернулась к парню, слегка улыбаясь, — я наконец, нашла выход. Иногда лучше и вовсе не иметь мать, чем такую, я собираюсь взять ответственность, не бойся, больше я не буду убегать. Мне с самого начала стоило это сделать, где-то в глубине души я понимала как остановить его, но продолжала бояться, как же это было глупо. Всю свою жизнь я делала то, что считала правильным. Цена не имела значения, я была готова её заплатить и даже ждала, когда меня свергнут. — Знаешь, у меня ведь был план на этот случай, — рассмеялась женщина, — а теперь столкнувшись с расплатой не знаю куда деться. В прошлой жизни она очень страдала из-за тебя, именно поэтому и согласилась мне помочь. Та песня, это же она тебе её пела? — Да, — краткое.***
Пока Сатору с Изуми боролись со своими желаниями и страхами, Пожиратель добрался до пары Сакуры с Рюноске и высосал их души. — Давно не виделись, Пожиратель, — улыбнулась старейшина, медленно подходя к проклятию. — Хм, быстро вы разобрались, я думал, ты надолго там останешься, действительно изменилась, даже не убегаешь, — ответило проклятие. — Как же я могла уйти без тебя? Не думаешь, что нам уже пора со всем покончить? — Ты права, тебе пора ответить за то, что мне на столько лет пришлось погрузиться в сон. — Конечно, — прошептала, пора воздать за столько прожитых в аду лет. У таких актёров, как она был только один логический конец, все злодеи должны умереть, чтобы всё то, что они создали очистилось от их имени, теперь мир созданный её злодеяниями будет процветать, она заложила основу, остальное за будущим поколением. Женщина пошла на встречу своей смерти, и это не пугало, наоборот она была, как никогда счастлива, наконец эта клетка отпустит её, спокойное забвение уже тянут к ней руки. Но перед этим нужно было сделать одну вещь, последнюю. Пожиратель набросился на Изуми, с остервенением впиваясь глазами в тело, торжество так и читалась во всем его образе. Однако, не долго, проклятие изменился в лице. — Чертова дрянь, что ты со мной сде… Он хватался руками за голову, направлял на самого себя проклятую энергию, но разве же это могло помочь против человека связавшего их нитью и прямо сейчас сматывающего её в прочный клубок, буквально соединяя их души в одну — какое-то уродство. Все поглощенные души, которые Пожиратель не успел переварить, одна за одной выходили из тела, возвращаясь к собственным. — НЕ… ЕТ! СТОЙ! ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, МЫ ОБА УМРЕМ! — Истерически заверещало проклятие, всё-таки в той битве с Мэна восемнадцать лет назад, он сильно ослаб, не зря на столько лет заснул, и даже все украденные за последние месяцы души не могли восполнить былых сил, давая старейшине возможность подчинить себе проклятие изнутри, используя связывающую их нить добраться до его души. А теперь она просто выжигала их обоих, разрывая нить с Годжо и Утахиме. Кривясь в предсмертных воплях, проклятие заглохло, медленно осыпаясь пылью. С делом Пожирателя душ было покончено. После смерти старейшины и проклятия, души устремились к родным телам, это было поистине чудом, единственным возможным вариантом возвращения душ на места, ибо только Изуми Сузуки и была способна на такое. Так Сакура вернула своё тело, такое родное, тёплое, хоть и побитое. Женщина тихо радовалась завершению своего проклятия, не отрывая глаз от ночного неба. «В этот раз это правда, ведь даже её судьба не может быть настолько жестока и снова шутить? Так же?.. Звезды на небе проглядываются из-за веток деревьев, такие маленькие, тем не менее ослепительно яркие, хочется зажмурить глаза в узкие щелочки и повернуть голову набок, чтобы звезды испускали стрелы, как в детстве. Они похожи на ёлочные игрушки. Кажется, я поняла почему люди вешают их на ели. Интересно, тот, кто впервые это придумал тоже смотрел на звезды?» — Мэна?.. — Просипел охрипшим голосом Итадори. После того, как учитель телепортировал всех в госпиталь техникума, он вместе с Годжо отправился к отелю, но по дороге потерялся в тумане. Но никто не обращал на его вопрос внимания. Сакура не отводила глаз от ночного неба, Сатору склонился над неподвижным телом Утахиме Иори, пытаясь привести её в чувство, но та продолжала лежать, Рюноске тоже ещё не пришёл в сознание. Словно нехотя отводя взгляд от звезд, Сакура удостоила парня вниманием: — Как думаешь, почему ты единственный из всех не лишился души? — Сакура возвратив контроль над телом могла видеть мысли Юджи, который даже не пытался закрыть их проклятой энергией, а ведь в отличие от настоящей Мэна, которой это было не помехой, она не могла смотреть сквозь неё. Ей жизненно было необходимо говорить, отвлекаясь от ненужных страхов сковывающих глотку. — А… Действительно. Почему? — Лицо парня украсила его обычное глуповатое выражение, возникающее каждый раз, если он не понимал чего-то. Женщина прыснула: — Удивительный феномен, больше похожий на фантасмагорию. Однако, Двуликий Сукуна пожертвовал своей душой, за тебя, а проклятие даже не догадывалось о наличие второй души, так ты и выжил, мальчишка. — Где сейчас Сукуна?! — Парень как обычно не совсем всё понимал и почувствовал как не хватает этих ворчливых объяснений Двуликого паразита. — Откуда же мне знать, — флегматично пожала плечами, — мне не дано знать всего. — СУКУНА! ОТЗОВИСЬ, ЕСЛИ СЛЫШИШЬ МЕНЯ, — прокричал на всю округу.***
Всё в этом мире пыль, прахом пахнет всё. Чтобы ты ни делал, тщетно, оно исчезнет. И всё же, не делая этого, твоё сердце никогда не успокоится, просыпаясь редкими ночами, ты будешь крутиться на простынях, отгоняя ненужные мысли о делах, что мог и не сделал. Они будут преследовать всю жизнь и ты это знаешь. Да, будет больно, сложно, ты не будешь счастлив, возможно, даже не сможешь осуществить задуманное, но если даже не попытаешься прожить с этим свою жизнь, собственное сердце запахнет тленом, твоё дыхание будет тебе омерзительно и смысла не найдёшь. На похороны старейшины Изуми Сузуки собралось огромное количество людей, для всех она останется героем спасшим магов от высокоуровнего проклятия, Сатору сохранил в секрете всё, что узнал. Сакура успокоилась после смерти женщины и вернулась к преподаванию в техникум, она и сама удивилась такому решению, но как показало время, обучение магов стало её призванием. Когда впервые шагала по знакомым коридорам в родном теле, всё ощущалось необычно. Открыв кабинет, где сидели её ученики, женщина улыбнулась, а те не совсем понимая, почему, но видели в новом преподаватели их любимую Утахиме Иори. Через время, они стали догадываться о чём-то и не смотря на новую внешность своей наставницы, души в ней не чаяли. Никто не узнавал лица Мэна, так как она предусмотрительно стёрла воспоминания всех видевших его. Рюноске не стал брать оплаты от своего клиента, посчитав это неправильным, ведь душу школьника, из-за которой и ввязался в дело, вернул не он, а старейшина. На похоронах Сузуки он был вместе с дедом, который вынудил взять его с собой, проявив небывалое упорство. А если вам интересна судьба Утахиме, стоит сказать, что она всё же проснулась спустя несколько месяцев, но лучше бы и нет — как читалось во многих жалостливых взглядах.