Струны души

      «Я — хороший человек».       Эта мантра, которая помогает выживать и крепко стоять на ногах. Да, я сделал то-то и то-то, но я все еще хороший человек. Я все еще хороший человек. До двадцати лет эта фраза — его спасательный круг. А вот после…       «Мда, Курт, конечно, мальчик увечный, но очень хороший».       «Парень он не амбициозный, но сам по себе довольно хороший».       «Да брось! Пускай ты не хватаешь звезд с неба, зато человек хороший!»       Они как будто оправдываются. Как будто он больной не только на руку, но и на голову. Как будто им плевать. Хотя почему «как будто»?.. Серая тень. Унылая скука. Им нравится быть с ним, потому что на его фоне они выглядят ярче. Они талантливы, в отличие от него. Они обаятельны, в отличие от него. Они значимы, в отличие от него. А даже если это не так — их запомнят, просто за то, что они были плохи. А его — нет. Он был… ничего так, пойдет. Блеклое обыденное нечто на блеклом обыденном фоне. «Хороший человек. Полезный», — охарактеризовал его Норман Озборн. А потом столько наговорил о Ричарде Паркере…       «Может быть, так и есть? Я — посредственность? Я не так уж и значим?» И что в этом плохого? Везде есть обычные люди. Они — основа общества, фундамент, на котором держится все. Они тоже в какой-то мере значимы. Их тоже за что-то да ценят. Тихая жизнь. Спокойствие и стабильность. Черт бы его…       «Я — хороший человек».       И одинокий. Даже с самим собой. У него нет свободного времени. У него нет свободных мыслей. У него нет… себя, чтобы быть с собой. Одиночество его суть. У него словно нет личности!..       «Вы еще не нашли необходимого решения, не так ли?»       «У вас еще ничего не получилось, верно?»       «Ваша работа так и не была выполнена».       Работа, наука, культя. Три столпа его существования. Три стены, за которыми скрыта его жизнь. Настоящая, реальная жизнь. Та, которой он жил раньше. За той балкой, она вся там, за ней! За этим тяжеленным, плохо обработанным куском мягкой древесины. Ему просто нужно его поднять. Ему просто нужно, чтобы он исчез, чтобы сгнили все три столпа, которые были из него вырублены. Деньги, признание, лекарство. Три награды, три мечты. Три ключа от двери к свободе. К легкости в груди, к ровному пульсу, к улыбке на губах. К морскому побережью, к гитарным рифам, к вкусу еды, воды, музыки, красок, людей!.. «У вас есть интересы, кроме науки?» — спросил его Питер. Видимо, просто чтобы спросить…       «Есть! Я люблю играть на гитаре, умею петь и жонглировать мячиками, неплохо готовлю, наизусть помню всего Шекспира, обожаю морские прогулки, хочу завести кокер-спаниеля и мексиканскую игуану, мечтаю сделать мир лучше, помочь умирающим и больным, голодным и опустившимся. Я — есть! Я существую — и я человек!» Но кто его услышит?       «Я — хороший человек».       …Так ли? Хороший человек не терпит несправедливости. Хороший человек не забывает добра. Хороший человек не причиняет боль. Его голова высоко поднята, и на сердце у него легко.       «Мне назначили третью смену подряд, мистер Коннорс! Это произвол!..»       «Я видел ваши фотографии с отцом. В-вы были друзьями, верно?..»       «Так. Понятно. Кто-то устал. Приду позже».       Хороший человек силен. У него хватает храбрости дойти до начальства, ударить по столу и потребовать заслуженный выходной для своего подчиненного. У него хватает совести, переборов злость, прийти к сыну старого друга и спросить, как у него дела. У него хватает выдержки не срываться на любимого. У него хватает на это сил. Всегда. Всегда есть загашник. Всегда есть крупица чего-то… доброго, светлого, правильного. Он просто… не может по-другому! Ведь он хороший.       «Хороший — не посредственность. Хороший это хороший. Добрый, мудрый, ответственный, светлый, справедливый. Это человек, которого не просто запомнят — полюбят. Просто за то, что он есть. Антоним плохого».       Плохого, который лжет, глядя в глаза. Плохого, который трусит, пряча глаза. Плохого, который живет для себя и в себе, не желая открывать глаза и видеть. Видеть, как он слаб, как никчемен, как… эгоистичен.       «Живи быстро, умри молодым. Лучше бы меня прибило той балкой».