Ты - моя охота

Тооно дышал, возбуждение зашкаливало, а сердце выбивало рваный, нестройный ритм. Тооно провел от виска Таку по щеке, коснулся подушечками пальцев его губ. Таку чуть приоткрыл рот, ловя пальцы Тооно, выгибаясь к нему, непослушными руками потянулся к пуговицам его рубашки. Все это выходило само, естественно, хотя ничего естественного в том, чтобы быть в постели Тооно и раздевать его не было. Тооно застыл, на миг превращаясь в изваяние. И пока он зачарованно смотрел и чувствовал, как Мурасе втягивает в себя его пальцы, Таку расстегивал его рубашку. А Тооно не мешал. Этот вид сверху был особенным, он взводил Тооно, доводя напряжение до предела, до легкой боли. Тооно почти забыл, что так бывает, но… ему нравилось вспомнить. Он не останавливал Мурасе ни в чем, обводя пальцами его губы и небо, и, лишь насладившись этим зрелищем, склонился к нему совсем, не в силах больше ждать, прикусывая нижнюю губу Мурасе, а потом заменяя пальцы языком. Тооно снова обхватил Мурасе за шею, чуть массируя, как и хотел, вызывая россыпь мурашек, словно там было особенное возбудимое место для Таку. Руки Мурасе отвлекали, уводили от всяких мыслей и планов и, прошептав ему на ухо: — Повернись, — Тооно переместился на бок, разворачивая Таку к себе спиной, скользя по ней оценивающе-восхищенным взглядом, останавливаясь на разлете лопаток. Тооно почти обнимал Таку, одной рукой находя его сосок, а второй сжимая напряженную задницу, целуя теперь в этом месте у затылка, чертя языком линии по шее Мурасе. Тот чуть откинул голову, давая Тооно больше доступа. Но Тооно было мало, он хотел стон. Хотел, чтобы Мурасе снесло от желания в его руках. Тооно сжал возбужденный сосок Таку сильнее, ослабил хватку, прошелся невесомо по животу, забираясь под белье, мазнул кончиками пальцев по члену и вокруг, и вернулся к соскам, спускаясь другой рукой от копчика Таку, вниз — по заднице, гладя внутреннюю сторону бедер, чуть надавливая, желая, чтобы Таку развел колени. Таку подчинился движению Тооно, выгибаясь так, чтобы прижаться к нему. Он чуть вздрогнул, почувствовав чужое возбуждение так близко, но это была секундная заминка — Таку не собирался возражать. Он вовсе не был уже уверен, что дело в препарате. Введенный внутривенно он начинал действовать быстрее, но быстрее терялся и его эффект. Это, впрочем, уже не имело значения. Таку накрыл рукой ладонь Тооно на своей груди и снова потянул ее вниз, теперь не останавливаясь, пока снова не почувствовал пальцы Тооно на члене, и тогда застонал. — Да, — вышептал Тооно, — ты… удивительно страстный. Это потрясающе, Мурасе. Тооно не особенно думал, что говорит. Он ласкал откровенно, позволяя себе экспериментировать. Он знал, как довести Мурасе быстро, но ему самому хотелось не так. Тооно не собирался мучить Мурасе, стона оказалось достаточно, он уже был просьбой, а может требованием? Точно желанием. И Тооно больше не отрывался от члена Таку. От того, как Таку выгибался, ягодицы его тоже чуть раздвинулись, и Тооно понял, что может гладить там везде, спускаясь ниже, возвращаться к пояснице. Мурасе был ужасно горячим, и Тооно остановился у входа, поглаживая напряженные мышцы. Это было невероятно ново и поразительно… крышесносно. Тооно никогда не подозревал себя в том, что его интересуют мужчины, но Мурасе сейчас точно его интересовал. Как и все точки на его теле, что могли доставить Таку удовольствие. Тооно за свою жизнь немало дал Мурасе, но такой реакции еще не бывало. И теперь Тооно хотел ее во всех оттенках. Даже если бы у Таку остались какие-то мысли, он бы прогнал их. Сейчас желание стало слишком сильным, не болезненным, но ярким: Таку резко рванулся вперед, усиливая ощущения от руки Тооно на члене, и снова прижался к нему, теперь вытягиваясь в струну, напрягая все мышцы, сжимая зубы. Так близко к оргазму, но так все еще далеко, мало… Таку не понимал, но чувствовал, что ему нужно, чтобы усилить эти ощущения. Он разжал челюсти и выдохнул: — Тооно! Это был и призыв к действию, и приказ. Таку попытался завести руки назад, чтобы расстегнуть ширинку Тооно, но смог лишь притянуть его к себе за задницу. Тооно опешил, не беспомощно и напугано, нет. Это было восторг, и он разливался внутри ликованием… Тооно почти не верил, что это возможно, он не собирался настаивать именно на этом, не хотел делать Мурасе больно или принуждать его. Но Мурасе снова все перевернул с ног на голову. Голос Таку мерцал в темноте — Тооно, казалось, он видит его, чувствует вибрации. Хриплый и яркий стон заполнил пространство. Имя Тооно из уст Мурасе оказалось полным ожидания и секса. Тооно стянул с Таку белье, стараясь как можно быстрее освободить от него Мурасе. И свою ширинку дернул следом, тут же снова вжимаясь в Таку всем телом, упираясь в его задницу возбужденным членом, не переставая ласкать. Тооно сбился с ритма, но какая к черту уже была разница? Тооно хотел но… понял, что не так это просто. Мурасе был напряжен до предела, мышцы его сжимались, делая проникновение почти нереальным. И Тооно перевернул его на спину, продолжая гладить член одной рукой, а второй лаская вход, чуть надавливая, точно понимая, что пальцем будет легче и… даже, наверное, понравится Таку. Тооно хотел, чтобы ему нравилось. Он коснулся губами виска Таку, а потом его подрагивающих от напряжения ресниц и губ и не стал спрашивать разрешения. Тооно чувствовал сопротивление, но Таку дернулся не прочь, а навстречу, и Тооно вошел, чувствуя, как даже пальцу ужасно узко, горячо и сладко. Тооно прикрыл глаза, представляя себя внутри. Он не помнил себя таким заботливым, но с Таку хотелось именно так. Большая часть прелести оказалась не в удовольствии самого Тооно и не в оргазме, а в Мурасе под ним, в его желании, его реакциях, его трепете, в том, как он отчаянно открывался и хотел большего. Больше Тооно. Эти ощущения были ярче возможного оргазма, Тооно сказал бы что и без оргазма уже на пике — ничто не будоражило его так сильно, как происходящее сейчас. Тооно закусил губу Таку, а потом открыл глаза. Он не особенно двигался, желая понять… — Посмотри на меня сейчас, — попросил он. Таку услышал, но выполнить пожелание Тооно оказалось сложно, просто потому, что это было невозможное, лишнее усилие — гораздо важнее было двигаться, выгибаться навстречу. Таку в очередной раз застонал и все же разлепил веки, встречая взгляд Тооно, который все равно не мог прочитать. Зато он отлично считывал ласки Тооно и свое желание продолжать. — Не тяни, — прошептал он, не в силах долго объяснять, чего хочет. Если бы Таку все же думал, он бы точно задумался о том, что будет через несколько минут. Как он не сможет смотреть Тооно в глаза, и, наверное, не сможет ему отказывать, как, наверное, будет стыдно? И как невозможно работать с препаратом, зная, насколько он лишает воли и мыслей. Но сейчас Таку чувствовал не столько чужое, искусственное возбуждение, сколько просто Тооно, который не столько трахал его, сколько ласкал, так сладко удерживая на пике. Таку набирал скорость, совершенно безудержный и ужасно своевольный. Тооно почти застонал тоже. — Тш… Не спеши, — попросил он, едва сдерживаясь сам. Тооно уловил и не тянул. Он находил простор для изменения амплитуды, и ритм его спереди и сзади совпадал. Теперь он ласкал Таку руками снаружи и изнутри, позволяя себе так много, не тормозя, пробуя все, что могло прийти в голову. Таку стискивал веки, стонал сквозь зубы, отвечал, углубляя движение — голова у Тооно кружилась, а член горел, но он все еще думал о Таку. И его хотения и не хотения вдруг обрели огромное значение. Таку внезапно остановился, всего на секунду и дернул Тооно к себе за лацканы рубашки, сильно, требовательно, почти опрокидывая Тооно сверху. — Ну же! — выдохнул Мурасе резко, ярко, блеснув на Тооно глазами, прежде чем снова закрыть их. — Все что ты захочешь, — прошептал Тооно едва слышно, сраженный этим жестом, железной хваткой, чуть хриплым голосом, горячим дыханием Таку на губах и его разведенными коленями. Мурасе вдруг все понял и все решил — это поразило Тооно, потому что ему осталось только… согласиться. Не думая и не решая уже ничего, сгорая от желания и все еще не веря. Тооно неожиданно осознал, что скажи Мурасе вдруг «нет», сумел бы и остановиться. Вроде бы он владел Мурасе совершенно, абсолютно, полно. Но… Таку снова решал, говорил, чего хочет, а Тооно опять соглашался. Эти мысли длились секунду, даже меньше секунды, но сделали момент лишь острее. Тооно вошел. Он знал, что сопротивление было, знал, что это непросто, но… не помнил об этом, лишь сжимая Мурасе в объятиях, смотрел на него, а потом оказался внутри. И замер. Это было невыносимо узко, и даже дыхание словно было уже движением. Тооно все смотрел, но уже нашел член Мурасе, накрыл, чуть сжимая, стараясь не забыться в своих ощущениях. Он все еще хотел помнить, что это именно Мурасе, и видеть, как он реагирует. Ладонь двигалась по члену Таку медленно, пока Тооно пытался найти себя в том бешеном желании двинуться хоть немного, что он сдерживал. Таку стонал уже от каждого прикосновения Тооно, запрокидывая голову, не помня себя, не контролируя. Секс никогда не был таким, ведь Таку никогда еще не был в чьей-то власти, без необходимости помнить о чем-то. И Таку забывался, разводя колени, сползая вниз, впуская Тооно глубже. Боли, благодаря препарату, не было вовсе, но Таку казалось, что он согласился бы и на нее, только бы это чувство полноты и возбуждения не уходило. Повинуясь собственным желаниям и внутреннему жару, Таку попытался двигаться. Вышло плохо, но Тооно понял и ответил на движение. Таку почти закричал, уже не в силах поймать и остановить эти свои реакции. — Безумный, мой… — выдохнул Тооно, не скрывая восторга, прежде чем окончательно убедиться, что Мурасе нравится… все. И позволить себе отдаться движению. Это было почти запредельно, и ритм при их общем напряжении был странным. Но Таку двигался все быстрее, словно набирая скорость и вольность — Тооно лишь следовал за ним, попадая и… дыша так жадно. Целуя Таку между вздохами, не отпуская. От того, каким оказался Мурасе под ним и в его руках, Тооно сходил с ума. Пока его движения были для Таку, он мог контролировать и помнить, но теперь они вдруг стали просто чем-то безумно горячим, разрывающим изнутри, поглощающим и… общим. Чем-то в унисон. Тооно кончал, чувствуя каждую клетку своего тела, и Таку вокруг. Кончал представляя, как заполняет Мурасе собой, а потом он открыл глаза, все еще пульсируя всем телом, чувствуя, как дрожат плечи Мурасе — уже не представил, а снова увидел его. Таку все било и било в лихорадке от препарата, в оргазме от Тооно, в удовольствии, что накрывало и накрывало. Это все оказалось таким невероятным, как когда-то давно, много лет назад, когда Таку иногда позволял себе забыть обо всем: об учебе, о долге Тооно, о матери и просто жить. Жить пьяно и весело, приправляя это запахом резкого сигаретного дыма. Таку любил свою другую жизнь, ту, в которой он заботился о Тове, оставаясь серьезным доктором, к которому всегда можно обратиться за помощью, но с Тооно все это отпускало его даже в худшие дни. С ним Таку все чаще бесился и злился, и точно не был ни взрослым, ни мудрым… Лишь когда Тооно выдвинул это свое новое требование, это ушло. Но теперь вернулось. И никак не выходило подумать, что передышка временная, слишком много Таку чувствовал, пока ощущал Тооно внутри, а его вес на себе. Тооно все сжимал член Таку, не сильно, а нежно… все ласкал, множа свое удовольствие его удовольствием, чувствуя, как Таку сжимается вокруг, вибрируя в такт. Тооно не помнил у себя еще такого оргазма, но, не замечая, не придавая этому значения, все гладил плечи Таку свободной рукой, все целовал его лицо… зачем-то. И точно знал, что никуда Мурасе не отпустит. Тооно даже понял всю глупость своего предыдущего плана. — Это невероятно, — прошептал Тооно, — все же выходя, но тут же сгребая Мурасе в охапку, не оставляя ему и шанса на возражения. Тооно теперь снова решал, и он решил, что Таку останется. Он решил его обнимать и надеялся, что Мурасе просто уступит, просто уснет, так сладко, так все еще горячо и ярко дыша. Тооно не любил с кем-то просыпаться, но точно знал, что Таку нельзя выпустить из постели. Тооно хотел проверить… узнать, как это все сработает утром, когда действие наркотика растает. Тооно не сомневался, что хочет повторить, и собирался убедить в этом упрямца Мурасе. Надеясь, что это пройдет легко, но все же оставляя джокера в своем рукаве. Таку чуть усмехнулся на «невероятно» Тооно. Еще невероятнее было то, как Тооно теперь… обнимал? Довольно по-хозяйски, но все же. Таку не противился, ему скорее нравилось, может потому, что даже после оргазма он не переставал чувствовать возбуждение. Теперь совсем легкое, даже приятное, но все еще не позволяющее ужаснуться происходящему. Наверное, дело было именно в этом. Оказалось, что Таку даже не страшно посмотреть теперь Тооно в лицо. Он лишь на мгновение замер взглядом на губах Тооно, а потом поднялся к глазам. — Это и правда твой план? — уточнил Таку. Он не мог понять, в чем смысл наказания, если Тооно не оставил его ни на улице, ни в клинике. И получалось… — Сейчас все выглядит так, словно ты хотел трахнуть меня, — пояснил Таку. Мурасе не вырывался и даже не отталкивал, но он задавал вопросы, ужасно в своем духе, и Тооно усмехнулся. Он всерьез задумался о том, как бы выглядел такой план изначально. — Ели бы я с самого начала хотел тебя трахнуть, то позвал бы тебя к себе, заказал ужин, мы распили бы бутылочку вина, снимая напряжение, давая льду время треснуть… Так что, как видишь, все пошло не по плану, и я его изменил. Из-за тебя, как всегда, — добавил Тооно честно, замечая, что Таку все еще немного возбужден, и… это так… будоражило? Заводило? Так поражало и, на самом деле, так нравилось Тооно, что он опустил руку ниже, с плеч Таку на поясницу и немного погладил там. Тело отреагировало тут же: легкой дрожью и волной мурашек — Таку закусил губу и чуть прикрыл глаза. Тооно звучал странно: и сами его слова, но больше интонация. Такой Таку, пожалуй, еще не слышал. Голос Тооно вкрадчивый и уверенный, звучал необычно просто, словно Тооно расслабленно посмеивался над собой и случившимся. Расслабленно и довольно. — По сути так и было: ты меня позвал, а вино заменил более надежным препаратом. Таку чуть помутнел, произнеся это — само упоминание наркотика достаточно его тревожило. Он действительно тянул время, сознательно избегая простых решений в этом вопросе, надеясь, что Тооно разочаруется и придумает другой способ зарабатывать деньги. Или найдет другого разработчика. Но Тооно, конечно, не стал бы отпускать Таку, и это время… было просто временем, которое Таку выигрывал для своей совести. — Итак, ты не хотел, но… Таку ожидал, что Тооно сейчас выпихнет его из кровати, хотя сам почему-то даже не пробовал отстраниться, и об этом стоило подумать отдельно. Это точно не был эффект препарата, и точно было не то, чего Таку хотел или ждал от отношений с Тооно. — Не «но», а «ну». Ну, так теперь хочу, — Тооно снова усмехнулся. — А ты куда-то ведешь, Мурасе, я вижу. Словно ждешь чего-то, и ожидание это мучительно. Рискуй, спрашивай прямо, я в поразительно хорошем расположении духа, самое то для экспериментов. Может, теперь даже тебе не удастся вывести меня из себя. Мурасе хотел говорить, но разговоры его не радовали, и Тооно предпочел бы сейчас увести его подальше от той тоски, что вдруг появилась в его голосе. От его безнадеги веяло холодом, и Тооно натянул на них одеяло, но решил не комментировать, что… кажется, препарату Таку и на данном этапе можно найти превосходное применение. В этой своей модификации он действовал, как первоклассный афродизиак, при всех достоинствах, не лишая разума, даже не вызывая привыкания. Что с точки зрения основных целей Тооно никуда не годилось, зато открывало новые неожиданные перспективы. И Тооно удивился тому, что медлил, сомневался, недостаточно подумал об этом раньше. Как видно от того, что до сегодняшнего дня не видел эффект своими глазами, лишь слышал о нем. Мысли были занятными, но Мурасе под боком… Такой почти уступчивый был все же лучше, интереснее, и Тооно вернул ему все свое внимание, теперь немного надавив на поясницу, скользнул рукой по его заднице и вернулся обратно к копчику. Таку протестующе замычал, Тооно явно специально увеличивал его возбуждение, сбивая с толку. Точнее внушая правильное направление этого «толка». — Я начинаю думать, что ты и сам его принял, — ответил Таку. — Это бы объяснило… просто все, включая то, что ты еще не выставил меня за дверь. Таку не мог найти в себе даже достаточно раздражения, не то, что злости. — Я всегда жду от тебя подвоха, — добавил он почти равнодушно. — Но сейчас… Таку замолчал, подумав вдруг, что чертовски странно думать, что разовый секс, сколь угодно хороший и даже никак не связанный с наркотиками, может что-то изменить в реальных планах Тооно. Как и в планах самого Таку. — Тебе же нравится, так не возражай. Это просто… ласки. А мне… нравится твоя реакция, — признался Тооно, его настроение и правда было великолепным. — Я даже не пил, и точно в своем уме, — хмыкнул Тооно, — не меньше, чем обычно рядом с тобой, Мурасе. Тооно было так поразительно легко и сладко, что он не завелся даже от «подвоха», но не смог не возразить: — Вообще-то обычно я тебе помогаю. Если ты не заметил. «Но сейчас» отлично звучит. Раз сейчас не ждешь, то и не стоит. Никакого подвоха, по крайней мере сегодня. Тооно вроде бы замолчал, но вдруг заговорил снова: — Предупрежу сразу, во избежание недоразумений, недопонимания и драм: забудь о двери, Мурасе. Ты никуда не пойдешь, ни сейчас, ни… вообще сегодня, — безапелляционно закончил Тооно, глубоко поражая сам себя, но не собираясь забирать обратно ни единого слова. Наоборот, теперь Тооно точно знал, чего он хочет. По крайней мере ближайшие сутки. Таку нахмурился. Его нисколько не удивляло, что Тооно распоряжается его временем, но разве он не хотел скорейших результатов? А теперь был готов отложить их… ради ласк? Это звучало так, словно Тооно придумал Таку лучшее применение, чем разработка наркотика, и Таку уже собрался высказаться, но подумал вдруг, что… — ведь это не худший расклад. Этот способ тянуть время был действительно приятным, хотя кто бы ожидал? Точно не Таку, а то сам догадался бы предложить… — Хорошо, — Таку кивнул. — Полагаю, твои парни уже повесели табличку «закрыто»? Но мне надо написать ребятам… Позволишь? — Таку кивнул на проем двери. — Схожу за телефоном. Мурасе согласился, и Тооно подумал, что… Он как будто не сердится, не ищет к чему придраться, не стремится уйти на самом деле. И это означало, что… ему правда понравилось. Тооно не сомневался в этом, но не был уверен, что Таку расценит происходящее именно так. Но теперь они говорили, и Тооно счел, что это хорошо. Он прояснил то, что хотел и мог больше не думать о том, как утром придется удерживать Таку силой или шантажом. Мурасе согласился остаться. Вот так просто, и Тооно почти расслабился. — Валяй, — протянул он недовольно, но придержал комментарий о том, что Мурасе носится с Товой так, словно тому шесть, а не двадцать шесть лет — портить момент неожиданного согласия не хотелось. — Но не торчи там, возвращайся вместе с мобильником. Тооно даже нашел и в этом свое удовольствие, глядя, как обнаженный Мурасе встает, как идет к двери по ковру в неровном свете из окна. Тооно снял брюки и расстегнутую рубашку. Трахаться можно было и в одежде, но вот спать в ней было бы крайне неудобно, а Тооно определенно собирался спать. Неожиданно, ново и безумно — спать в одной постели с Мурасе. И даже, чего греха таить, обнимать его, раз уж это оказалось так приятно.