Give Me All Your Love

      Хёнджину многое нравилось в старшем из его парней — главном альфе их стаи. Однако кое-что он любил особенно сильно: то, как легко Чан отдавал власть, позволяя другим принимать решения. Будь то обычные ежедневные действия или сексуальные, Чан всегда был гораздо более мягким и покладистым альфой, чем большинство других. Чан никогда не настаивал на своем, не ставил свой статус альфы стаи выше остальных, чтобы получить желаемое. Он всегда был склонен к тому, чтобы все обсудить и узнать мнение всех сторон, прежде чем принять решение. Этот образ мышления в значительной степени переносился и в спальню. Чан любил заботиться о своих омегах и альфах. Неважно, заботился ли он о них, доставляя им все возможные виды удовольствия, или позволял им контролировать себя, давая им возможность брать и давать, как им заблагорассудится, — Чан был доволен и тем, и другим.       В этот раз Хёнджин подошел к Чану, когда тот только что вышел из душа; взгляд Хёнджина сказал Чану все. Ни тому, ни другому не нужно было ничего говорить — они оба знали, чего хочет младший омега, что ему нужно. Чан взял за правило не спрашивать о причинах их желаний, а просто исполнял их.                   Поначалу это было нелегко: мысль о том, чтобы отбросить все сомнения по поводу того, что заставило их нуждаться в том, в чем они нуждались на этот раз, была в лучшем случае неприятной, а в худшем — очень сложной. Однако после многих лет, в течение которых доверие между ними росло, Чан понял, что эффект от их действий для его парня будет гораздо выше, если он не будет спрашивать заранее; если он просто позволит им делать то, что им нужно, а вопросы будет задавать потом. Чаще всего за этим не стояло никаких серьезных причин. Если бы ему пришлось подумать об этом, Чан сказал бы, что в девяти случаях из десяти причиной было чистое возбуждение или какая-то случайная мысль о том, что им просто необходимо попробовать, прямо здесь и сейчас.       Так, прошло совсем немного времени, прежде чем Хёнджин получил Чана именно в том виде, в котором хотел: голым и лежащим на его кровати. Ноги Чана были широко раздвинуты, давая Хёнджину пространство, необходимое для того, чтобы поместиться между ними. Хёнджин подложил подушку под таз Чана, отчего спина альфы красиво выгнулась, а задница чуть приподнялась над матрасом. Потянувшись ниже живота Чана, Хёнджин ухватился за твердый и выпирающий член своего парня и направил его к себе, позволяя стволу вдавиться в мягкую подушку, и расположил его так, чтобы чувствительная головка была видна между его ног.       — Ты такой красивый, хён, — сказал Хёнджин, проводя указательным пальцем по головке члена Чана и нежно потирая влажную щель, наслаждаясь тем, как его парень практически дрожит под ним, — мой милый маленький альфа. Ты выглядишь таким нуждающимся, когда я держу тебя вот так; как будто ты в трех секундах от того, чтобы умолять меня трахнуть тебя. Ты бы хотел этого, щенок? Хочешь, я возьму фаллоимитатор или страпон и трахну тебя как следует?       — Хёни, — хныкал Чан, чувствуя, как тонкие пальцы младшего обхватывают самую чувствительную часть его члена; с его губ сорвался вздох, когда пальцы скользили по щели уретры и собирали капли вытекающей спермы, — я хочу все, что ты мне дашь. Я приму все, что угодно от моего драгоценного омеги. Я буду хорошим для тебя, обещаю.       — Ммм, — хмыкнул Хёнджин, наклонившись и поцеловав старшего в щеку, а потом нежно прикусил кожу, — какой у меня хороший щеночек. Мой маленький альфа знает, как быть хорошим для хозяина, не так ли, щенок?       — Да, да — согласился Чан и резко втянул воздух, почувствовав, как зубы младшего впиваются в его кожу, — я хочу быть хорошим для хозяина. Хочу делать все, что ты с-скажешь.       — Что ж, тогда, — произнес Хёнджин, укладываясь между ног Чана, устраиваясь поудобнее и раздвигая руками ягодицы старшего, — я собираюсь развлечься с тобой. Я съем твою маленькую тугую дырочку, буду дразнить тебя языком, пока ты не заплачешь от удовольствия, м? Если ты будешь хорошо себя вести и кончишь, когда я скажу, то я позволю тебе съесть мою киску. Звучит неплохо, щенок? Я даже позволю тебе носить твою пробку, пока ты будешь это делать. Но только если ты будешь хорошо себя вести и слушаться своего хозяина.       — П-понял! — почти прокричал Чан, почувствовав, как омега дует холодным воздухом прямо на его дырочку, вызывая мурашки по всему телу.       Не теряя времени, Хёнджин наклонился к альфе и осыпал его дырочку поцелуями, которые с каждой секундой становились все более долгими. Ощущения от прижавшихся к его дырочке мягких губ его парня и его слюны было достаточно, чтобы заставить Чана хныкать. Он знал, что его ждет, и был готов получить все, что младший собирался ему дать. Широким медленным движением Хёнджин провел влажным языком прямо по отверстию своего парня, а затем — по ободку. Он не смог сдержать смешок, услышав тонкие хныканья, вырывающиеся изо рта Чана. Наклонившись назад, Хёнджин большим пальцем провел по ободку, совсем немного растягивая отверстие своего парня. Ухмыльнувшись вопросительному звуку, вырвавшемуся из уст Чана, Хёнджин собрал во рту как можно больше слюны, а затем плюнул прямо на сжимающуюся дырочку, завороженно наблюдая за тем, как его слюна медленно скользит внутрь альфы. Подняв правую руку, Хёнджин шлепнул Чана по ягодице, а затем опустился обратно и снова прижался ртом к дырочке своего парня, на этот раз настойчивее проводя языком по мышцам. Надавливая, Хёнджин провел языком по плотному ободку — достаточно, чтобы расслабить его, но не настолько, чтобы проникнуть внутрь. Надавливая то сильнее, то слабее, Хёнджин наслаждался прекрасными звуками, которые слетали с губ его парня; непрерывная череда стонов и хныканья говорила Хёнджину о том, как хорошо он заставляет Чана себя чувствовать.       С каждым хныканьем альфы Хёнджин чувствовал, что становится все более и более мокрым, и желал только одного — освободить одну руку и опустить ее вниз, чтобы доставить удовольствие самому себе. Его тело практически умоляло о чем угодно, способном подарить это восхитительное чувство наполненности, а зрелище перед глазами только подстегивало. Не теряя времени, Хёнджин усилил давление, чтобы кончик языка вошел в тугую и теплую дырочку; ощущение того, что вход его парня поддается и раскрывается под его языком, лишь способствовало тому, что между ног у Хёнджина становилось все более влажно.       — О боже, Х-хозяин, — застонал Чан, чувствуя, как язык омеги проникает в его дырочку; Ощущение того, как его тело раскрывается и растягивается для одного из его парней, было потрясающим. — Т-так хорошо, о, пожалуйста... черт, пожалуйста, глубже!       Хёнджин хмыкнул, проникая языком внутрь и проводя им по тугим стенкам задницы своего парня, после чего снова высунул язык.       — Я твой хозяин, а, щенок? Мой драгоценный маленький альфа, позволяющий омеге быть его хозяином? Жалко.       — Д-да! П-пожалуйста, хозяин, пожалуйста, помоги мне. Я хочу чувствовать себя хорошо… Это так приятно… Пожалуйста, можно я... Блять, сделай так еще раз.       — Как я могу отказать своему драгоценному щенку, когда он так вежливо просит? — сказал Хёнджин, откинувшись назад и еще раз широко лизнув влажное и подергивающуееся отверстие, — Как я могу отказать ему в удовольствии. Мой щеночек сегодня так хорошо себя ведет.       Наклонившись еще раз, Хёнджин приник ртом прямо к дврочке Чана и начал посасывать края, издавая при этом как можно больше грязных звуков, чтобы свести альфу с ума. Хёнджин громко стонал, лаская задницу своего парня, и как можно громче причмокивал, стараясь подражать звукам, издаваемым альфами, когда они едят омег.       — Вкус такой приятный, — застонал Хёнджин и снова опустился к Чану, проникая языком внутрь его тугого и влажного входа.       Продвигаясь как можно ближе, Хёнджин провел языком по стенкам дырочки Чана, надавливая как можно сильнее, пытаясь имитировать ощущение пальцев, проникающих внутрь. Хёнджин знал, как сильно главный альфа их стаи любит, когда его ласкают, любит, когда его трахают. Ни один альфа в их стае не любил быть трахнутым так, как Чан, и Хёнджин находил это невероятно горячим. Никогда в жизни он не видел альфу, способного с такой готовностью, как Чан, отпустить себя и принять все, что угодно, что кто-нибудь из стаи делал с ним. Вынув язык еще раз, Хёнджин дважды провел им по ободку Чана, прежде чем отдалиться.       — Ты близко, щенок?       — Так близко, блять, я чувствую свой узел. Он становится таким большим... блять, таким твердым, хозяин, пожалуйста, помоги мне, — скулил Чан, упираясь бедрами в подушку; из покрасневшей головки его члена, лежащей между его ногами, вытекало все больше предэякулята, когда он терся о мягкий материал.       — Мой маленький щенок-альфа сможет выдержать еще один оргазм, если я позволю тебе кончить мне в горло? Хочу твою сперму у себя во рту. Хочу, чтобы она была у меня в животе, чтобы не пропала зря, понятно?       — Да... черт, да! Я все понимаю, п-пожалуйста, позволь мне кончить хозяину в горло. Я смогу кончить столько раз, сколько ты захочешь, обещаю.       — Черт, как ты можешь быть таким совершенным, — пробормотал Хёнджин, ложась на живот и приближаясь к твердому и текущему члену, лежащему между ногами Чана на подушке.       Обхватив ртом головку члена Чана, Хёнджин застонал, почувствовав, как предэякулят альфы стекает на его язык, и от тяжести чужого члена внутри его рта по позвоночнику пробежали мурашки. Нежно посасывая головку, Хёнджин ласкал языком чувствительное место под головкой, желая заставить альфу чувствовать себя как можно лучше.       — О боже... черт, черт... о боже, черт, я сейчас... черт, я не могу, — заикался Чан. От удовольствия, пронизывающего все его тело, ему было трудно составить законченное предложение, — м-можно я кончу? Пожалуйста, пожалуйста, я не думаю, что смогу дальше сдерживаться... Черт, мой узел... О Боже, я не могу, пожалуйста!       — Ммм, — хмыкнул Хёнджин, давая разрешение своему парню и не выпуская изо рта дергающийся член. Громкий всхлип вырвался изо рта Чана, когда он почувствовал, как кончает, изливаясь в рот своему парню.       Ощущение того, что его узел отчаянно пытается зацепиться за что-нибудь, но не может этого сделать, не давало ему покоя и приводило его внутреннего волка в замешательство. С одной стороны, он знал, что его сперма не пропадает зря, ведь окажется в животе у омеги, но с другой стороны, он прекрасно понимал, что из этого ничего не выйдет. Он не мог повязать своего омегу и заполнить его узлом. Издав жалкий скулеж при этой мысли, Чан попытался еще больше вильнуть бедрами навстречу Хёнджину, отчаянно желая, чтобы омега обхватил его узел своими великолепными губами и помог ему успокоить боль.       Проглотив последние капли спермы альфы, Хёнджин отстранился от него и облизнул губы, стараясь издавать как можно больше звуков. Он хотел, чтобы альфа услышал, как он облизывает губы, хотел, чтобы тот знал, что он насладился каждой каплей.       — Ты так хорошо постарался для меня, щенок, — сказал Хёнджин мягким голосом, снова садясь и поглаживая мягкие, но упругие ягодицы своего парня, — я хочу еще раз тебя отъесть. Можно?       — Пожалуйста, — плакал Чан, слезы текли по его лицу, голос звучал приглушенно, когда он зарылся лицом в свои руки, — п-пожалуйста, еще раз. Мне так хорошо…       — Боже, я люблю тебя, хён, — выдохнул Хёнджин, снова наклоняясь и устраиваясь поудобнее, — Когда я закончу, ты получишь мои пальцы, детка. Ты был таким хорошим, что получишь свою пробку и сможешь меня вылизать. Мой милый щеночек вел себя так хорошо для своего хозяина. После этого моя киска в твоем распоряжении.       — Спасибо, — прохрипел Чан, его дыхание прервалось, когда он почувствовал, как губы омеги прижались к его чувствительному ободку, целуя и посасывая уже влажную и расслабленную дырочку.       Не теряя времени, Хёнджин принялся ласкать ободок Чана, проталкивая язык внутрь и снова мучительно медленно вытаскивая его наружу. Покрутившись вокруг входа и пососав чувствительную кожу, он снова просунул язык внутрь. Звуки в комнате были совершенно греховными. Звуки, издаваемые Хёнджином, а также стоны, срывающиеся с его губ, смешивались с отчаянным хныканьем и мычанием Чана. Это звучало почти порнографически; любой другой человек в общежитии понял бы, чем они занимаются. Все их парни, скорее всего, уже знали, что они делают, что Хёнджин делает с главным альфой их стаи. Ни для кого из них не было бы неожиданностью, если бы две других омеги стаи уже лежали, изведясь от возбуждения, в одной из других комнат.       — Ты так хорошо пахнешь, — стонал Хёнджин, отстраняясь, чтобы отдышаться, — мне нравится, что твой запах всегда становится более интенсивным, когда ты вот-вот кончишь. Обожаю твой запах. Пахнет так хорошо — прямо как после грозы.       — Пожалуйста, пожалуйста... ах, пожалуйста, — только и вырвалось из уст Чана.       Старший сходил с ума, умоляя о большем, умоляя о чем угодно, что бы ни дал ему омега. Он был так близок к этому; он практически чувствовал, как второй оргазм готов пронестись по всему его телу. Первый оргазм всегда был самым лучшим, он длился дольше всего, но второй оргазм всегда был самым сильным, особенно если альфа уже кончил и выпустил узел. Обычно альфы стаи кончали во время секса не один раз; даже если они давали омеге узел только один раз, они могли кончить и до, и после этого. Количество спермы сильно варьировалось между обычным оргазмом и оргазмов во появления узла — в последнем случае ее вытекало гораздо больше, поскольку именно эта часть секса изначально предназначалась для размножения. Громкий стон вырвался из горла Чана, когда он почувствовал, что кончает во второй раз; все его тело задрожало от сильного удовольствия. Не теряя времени, Хёнджин опустился между ног и, собрав как можно больше спермы, ввел два пальца в уже немного расслабленную и совершенно мокрую от слюны дырочку альфы.       Чан застонал, почувствовав, как длинные и тонкие пальцы его парня входят в его тело, проталкиваются внутрь и проникают вглубь.             Удовольствие, пронесшееся по позвоночнику, когда Хёнджин прижал пальцы к его простате, заставило его почувствовать, что он снова вот-вот кончит несмотря на то, что он едва успел отдышаться после предыдущего оргазма.       Введя пальцы в отверстие своего парня, Хёнджин постарался раскрыть его настолько, чтобы пробка вошла без затруднений. Непрерывный поток хныканья, вырывавшийся изо рта Чана, который отчаянно пытался снова насадиться на пальцы Хёнджина, был поистине незабываемым зрелищем, заставлявшим Хёнджина стонать от отчаяния, его киска намокла и пульсировала, а он сам с каждой секундой все больше и больше желал быть наполненным. Вытащив пальцы, Хёнджин вылез из-под бедер Чана и взял пробку, лежащую на тумбочке. Дважды постучав по бедру Чана, он добился того, что тот встал со своего места; его конечности задрожали, когда он повернулся к Хёнджину. Не говоря ни слова, Хёнджин сел и раздвинул ноги; его глаза не отрывались от глаз Чана, пока он вводил пробку в свою мокрую киску, делая ее влажной и сколькой для своего парня.       — Ммм, — стонал Хёнджин, покусывая губу и не сводя глаз с лица Чана, — так приятно, когда в меня наконец-то что-то входит. Я такой мокрый, мне нужен кто-то, кто позаботится обо мне.       — Я… — Чан заикался, его глаза были полностью сосредоточены на том, как Хёнджин вводил пробку в его собственную киску; движения были медленными и чувственными, давая Чану возможность видеть, как влажные розовые стеночки раздвигаются каждый раз, когда он вводит и выводит пробку из своего влагалища, — пожалуйста?       — Думаешь, ты сможешь удовлетворить меня, щенок? — Хёнджин с ухмылкой на лице вытащил пробку из себя с влажным хлопком: —Ладно, так уж и быть. Иди и возьми всё, что хочешь, детка. Я твой.       Протянув руку вперед и взяв смазанную пробку, Чан быстро ввел ее в себя и издал удовлетворенный стон, почувствовав, как его, наконец, что-то заполняет. Хёнджин раздвинул бедра и откинулся на подушки у изголовья кровати, предоставив Чану полный доступ ко всему, чего он только мог пожелать. Не желая больше терять времени, Чан практически рванулся вперед и лег между красивых бедер своего парня. Посмотрев на Хёнджина в поисках одобрения, Чан прильнул к клитору младшего, как только омега кивнул головой. С губ Хёнджина сорвался полузадушенный стон, когда он наконец почувствовал на себе рот альфы, который с посасывал его клитор, кружась вокруг него языком, а затем время от времени проводя по нему. Вцепившись обеими руками в волосы Чана, Хёнджин позволил себе запутаться пальцами в кудрявых волосах своего парня, то и дело дергая их. Чем сильнее Чан посасывал его клитор, тем сильнее хныкал Хёнджин; его бедра сами собой двигались навстречу рту Чана, а лицо становилось все более и более отчаянным.       — Пожалуйста! — Хёнджин застонал, чувствуя, как в нижней части живота нарастает теплое ощущение, — О боже... о боже, о боже, Чан! Пожалуйста! Блять, Блять, так хорошо, черт, пожалуйста!       Чан продолжал целовать и сосать клитор Хёнджина, ни на секунду не отрываясь от него и не обращая внимания на пульсирующее отверстие омеги, и стонал так же громко, как и Хёнджин. Аромат меда становился все сильнее, а из киски Хёнджина практически сочилась смазка, и его тело делало все возможное, чтобы вынудить альфу трахнуть его, наполнить его щенками.       Громкий крик вырвался изо рта Хёнджина, когда оргазм охватил все его тело; его клитор пульсировал, когда Чан продолжал сосать его. Шелковые стеночки его киски сжимались вокруг пустоты, и Хёнджин разочарованно захныкал: его внутренний волк так страдал от того, что он все еще пуст.       — Чан! — Хёнджин закричал, когда Чан продолжил ласкать его клитор, — это слишком... черт! Чанни!       — Ты такой вкусный, детка, — сказал Чан, отрываясь от клитора Хёнджина, — люблю твой вкус. Люблю твой запах. Люблю, когда ты плачешь по мне.       Прежде чем Хёнджин успел что-либо сказать, Чан снова нырнул вниз, снова провел по его клитору, а затем переместился ко входу омеги. Не теряя времени, Чан просунул язык во влажное отверстие; стон сорвался с его губ, когда сладкий вкус меда растекся по его языку. Хёнджин крепче вцепился в волосы Чана, его ногти практически впивались в кожу головы, а альфа ел его так, словно завтра никогда не наступит. Трахая омегу языком, облизывая и посасывая чувствительное местечко. Он нежно покусывал клитор, а затем снова втягивал его в рот. Наплыв удовольствия был слишком сильным для тела Хёнджина, и омега почти сразу же испытал очередной оргазм.       — П-пальцы, — застонал Хёнджин, глядя на Чана, — н-нужны твои пальцы. Все... нужны. Пожалуйста... Я чувствую себя таким пустым.       Чан не мог удержаться от стона, глядя на своего парня; его светлые волосы были в беспорядке, губы распухли и пропитались слюной. Его глаза были широко раскрыты и остекленели от удовольствия; слезы медленно стекали по щекам, а из киски сочилась смазка.       — Я хочу, чтобы ты трахал меня своими пальцами, — сказал Хёнджин, его голос звучал гораздо более спокойно, чем он выглядел, — трахай мою маленькую тугую киску, пока вылизываешь меня. Хочу больше, щенок. Будь хорошим для своего... ах!       Не успел он закончить фразу, как из его горла вырвался стон, и Хёнджин, наконец, почувствовал, как его киска растягивается — его парень погрузил три пальца прямо в мокрое нутро.       — Так хорошо, — Хёнджин застонал, когда Чан начал трахать его пальцами, посасывая при этом клитор, — Еще, еще один!       Чан застонал, просовывая четвертый палец в киску Хёнджина; бархатистые внутренние стенки тут же сжались вокруг них. Держа голову Чана неподвижно, Хёнджин начал двигать бедрами, насаживаясь на пальцы альфы и его готовый открытый рот, наслаждаясь тем, как Чан распластал язык, чтобы было удобнее ласкать омегу.       — Я так близко, — стонал Хёнджин, наращивая темп. Его тело двигалось все быстрее и быстрее, и он чувствовал, что его оргазм все ближе, — Чан... Чан, еще один, пожалуйста... Мне нужен последний. Они не такие большие, как ты... черт, мне нужно больше… твой узел, пожалуйста, просто...       Повинуясь приказу своего парня, Чан протолкнул большой палец внутрь омеги, и все пять оказались в теплом и влажном нутре своего парня. Прижимая большой палец к ладони, Чан изо всех сил старался имитировать форму своего узла, прекрасно понимая, что нужно омеге. Громкий крик вырвался изо рта Хёнджина, когда он кончил. его киска сильно сжала руку альфы внутри него. Чан продолжал посасывать клитор Хёнджина, пока его прекрасный омега переживал оргазм на нем.       Когда Хёнджин сошел со своего пика, его тело полностью обмякло, а киска все еще пульсировала и дергалась вокруг пальцев Чана. Прижавшись лицом к внутренней стороне бедра своего парня, Чан медленно и осторожно вынул их из влагалища Хёнджина, завороженный тем, как его собственные пальцы медленно выходят из тела омеги, оставляя его киску открытой и мокрой. Нежно облизывая скользкие стеночки, Чан в последний раз поцеловал чувствительный клитор своего парня, после чего отстранился, чтобы дать омеге отдохнуть.                        Схватившись за Чана, прежде чем тот успел отодвинуться, Хёнджин притянул его к себе, наслаждаясь тем, как тело альфы накрывает его собственное. Как грудь альфы прижималась к его груди, как его член упирался в чувствительную киску. Чан не мог сдержать ласковой улыбки, которая появилась на его лице, когда он позволил омеге расположиться так, как он хотел: лежа на нем сверху между его бедер. Как бы Чан ни боялся задушить омегу, он уже давно понял, что именно этого жаждет Хёнджин после того, как они занялись сексом.