Гранатовый браслет. Другая история

Гости засобиралась, и хозяйка решила проводить одного из них, Генерала Аносова. Перед тем как уходить, Вера подошла к мужу и сказала ему тихо: — Поди посмотри… там у меня в столе, в ящичке, лежит красный футляр, а в нем письмо. Прочитай его. Сердце Шеина пропустило удар, горло пересохло и единственное на что хватило его сил был кивок, резкий и неестественный, только Вера слишком спешила за гостями, чтобы обратить на это внимание. Нащупав ручку от двери, Князь вышел из комнаты, и быстрым шагом шёл по коридору, налево и прямо к их с женой комнате. На секунду его глаза разбежались, и, найдя искомое на тумбе, он застыл в очередной раз, трепеща от нетерпения каждой клеточкой своего тела. Теперь он медленно подходил к низкому круглому столу, предназначенному для свеч и непрочитанных писем. Ему стоило подумать почему обычное письмо вызвало у него такой прилив эмоций. Быть может тогда, у него оставался шанс на спасение от чувств, в которых он никогда не признается даже себе, в первую очередь себе, но которая, возможно, забудется с течением времени. И тогда бы Шеин вспоминал об этом мгновении с лёгкой улыбкой на губах, немного горькой, но снисходительной, как когда вспоминаешь первую детскую любовь. Но вот он берёт его в руки, вытаскивает письмо из уже вскрытового конверта и разворачивает, жадно вперившись взглядом в буквы. Момент прошёл, а шанс на спасение утерян. — Чего это ты так рано ушёл? — и прикривая за собой дверь.- А как же выпивка? И разговор по душам? Неужели, ты всё забыл, — четко проговаривал Николай Николаевич, приближаясь к зятю, и, схватившись за сердце, наигранно оскорбился.- Или ты решил, что меня можно обвести вокруг пальца, словно доверчивую девицу… Шеин не до конца сообразил, что происходит, а рука Николая уже лежала на его плече: — Нет, мой друг. Так не пойдёт, — пробормотали ему в ушко. — И мы с тобой обязательно пере…- О… А это что? Брат Шеиной с удивительной для дворян бестактностью взял в руки металлический ремешок грязноватого оттенка и с интересом стал разглядывать инкрустированные в него кроваво красные камешки. Тусклый свет от лампы падал на них, переливаясь в гранате и подмигивая своему зрителю. Тут, будто сбрасывая какое-то наваждение, Николай проморгался и, скосив взгляд на Шеина: — Твой? — Нет. То есть да. То есть не мой. Это подарок… Для… Веры. Точно, — и почти себе под нос.- Сегодня же её день рождения. Некоторое время Николай внимательно смотрел на Шеина. Потом, будто вспомнив что-то, хитро улыбнулся и громко хлопнул зятя по плечу. — Так бы и сказал сразу. Любббовник. Уже выйдя из комнаты, он прикрикнул: «Я ухожу сегодня, и не минутой позже.» — И не ждииите меня. Василий прыснул. А потом увидел браслет, и уголки губ снова опустились. — Ну так что ты решил делать с браслетом? — спросила Шеина, отворачиваясь от мужа на другую сторону кровати. В кромешной тьме всё равно не видно смотрит собеседник на тебя или нет. — Завтра… Пойду в канцелярию. Верну браслет хозяину. Ты же понимаешь, подарок слишком дорогой. И мы не знаем какие мысли в голове этого человека. Нельзя рисковать. Сплетни — одна из самых худших вещей в нашем кругу. Нельзя допустить их появление. Шеина облегченно выдохнула. Повернулась к мужу, и, чуть приподнявшись на локтях, поцеловала его в уголок губ, немного колючий от усов. — Спасибо, — тихо шепнула она перед тем как заснуть. Плохое предчувствие, так долго мучившее её сегодня, наконец развеялось. — Так. Это он. Василий пытался отдашаться, сверяя адрес квартиры на бумаге с цифрой на двери. Всё совпало, и он потянул за ручку. Не открылось. «Конечно, не открылось.» Захотелось хлопнуть себя по лбу за глупость. Нажав звонок он стал ждать. Чего ему стоило забраться на шестой этаж. А найти адрес человека по инициалам? Хорошо, что он действительно оказался чиновником. Правда, излишняя любознательность Николая впервые стала раздражать. *ретроперспектива* — Я пойду с тобой. Давно стоило прекратить эти письма. — Нет. Она моя жена. И будет лучше если я сам дам знать её неудавшемся ухажёру всю серьезность ситуации. Николай немного поколебался, прежде чем согласно кивнуть. Он сам не ожидал такого проявления характера от зятя. — Хорошо. Только… будь жёстче. Такие люди по другому не понимают, — покачал головой Николай. — Я понимаю. *конец ретроперспективы* «И ничего я не понимаю.» Подумалось Шеину. В почти квадратной широкой комнате стояло два круглых окна, слева у стены кровать. Красивый ковёр на полу. Посередине комнаты низкий круглый стол со скатертью, а рядом длинный истрепанный диван. Он стоял у окна, и свет от заката падал на его профиль, играя красками на бледном белом лице. Шеин стоял почти у входа не решаясь нарушить то ли тишину, то ли хрупкую волшебную атмосферу. Мелким лёгким подступом он приблизился к Желткову. О да, теперь он знал его имя. Встал за его плечом и обратил внимание на вечернее копошение на улице. Они были почти одинакового роста. Именно такого, когда люди вокруг постоянно спорят кто из вас выше. — Вы наверное тут по поводу… — Ах да, письма. Услышав голос, Шеин посмотрел на собеседника. Лицом к лицу стояли они тогда у окна. Один готовый к смерти от рук палача Смиренно и тихо в очи другого смотря. А смерти коса давно упала с моста: «Мне нечем рубить, живи!» — наказала она. Все слова укора застряли в горле. Желтков был готов ко всему. Он был такой спокойный, как будто уже давно всё обдумал и принял. Смотрел на него как будто знал кто он. И это выбивало почву из-под ног. — Я… Тут… — хмуро произнёс Шеин. — Письмо. — Письмо. Глупо повторил Шеин. — Вы хотели поговорить о нём. Я знаю, что не должен был писать его, как и не должен был отправлять браслет, — Желтков давно отвернулся опять к окну.- Но я не мог иначе. Семь лет. Вы понимаете как это тяжело? Мне должно быть стыдно за свои чувства. И, поверьте, это на самом деле так. Но всё длится так долго, что я и не знаю какого это жить по-другому. Когда, единственное о чем ты беспокоишься это твой ужин и недописанный отчёт. Шеин видел его увлажнившиеся глаза, но ни одна слезинка не выпала от туда. — Если это возможно, я бы действительно хотел, чтобы браслет остался у Княгини Шеиной. Это единственное о чём я прошу. Василий нахмурился. Весь этот разговор изначально проходил не так как он это себе представлял. А последняя просьба и вовсе была верхом наглости. От того он ещё больше удивился своему ответу: — Хорошо.