Гранатовый браслет. Другая история

«А мы с тобой давно стали как зеркала Видеть тебя и всё чаще себя вспоминать.» Порнофильмы. Я так соскучился. — Карты? — Да, карты. — И вас не остановит даже ваш предыдущий карточный долг? — в насмешке поднял бровь Василий. — Ни в коем случае, — спокойно ответил Желтков.- Так мы начнём? Или вы струсили? — О чём ты? Конечно мы будем играть, — поспешно выкрикнул Василий, уже тасуя карты. А когда игра началась, каждый смотрел на свою колоду, только Василий исподлобья бросил: — Однако. Это подло брать человека на слабо, — на что другой просто усмехнулся. Ночник иль свеча На небе звезда, не одна Прям как я. Они гуляли по бульвару. Говорили, а временами по долгу молчали. И каждый из них гадал про себя. Это судьба! Или, совсем не она. — Так про какие недописанные отчёты ты говорил? — Есть у нас один начальник. Весь из себя… такой, — Желтков покрутил рукой, пытаясь изобразить предубеждение.- Строит из себя непонятно что. И вечно придирается. То ты неправильно написал заголовок. То текст не так оформил. А в следующий раз сделаешь как он сказал, он тебе опять наоборот сделать приказывает. — Уверен, что это не баба? — засмеялся Князь. — Не: таких страшных баб ещё свет не видывал, — и Желтков подхватил чужой заразительный смех. — А что для тебя любовь? Желтков переменился в настроении и, нахмурившись: — Не знаю. Ей богу, незнаю. Раньше всё было просто. Я любил её одну, и ничего для меня не казалось больше и выше этого. А сейчас… как будто… как будто я начал осознавать, насколько образными были собственные чувства. Никто не говорил. Каждому требовалось время на обдумывание. — Знаешь, Георгий. По мне, любовь это смелость вновь открыть своё сердце для новых отношений, даже если прошлые сильно ранили. И, пожалуй, сегодня можно выпить за любовь. Желтков подозрительно посмотрел на Шеина, и неуверенно предложил: — Мы не далеко от моей квартиры. Там запрятана вполне неплохая выпивка. — Как вы считаете, можно ли перестать любить? — спросил Желтков, а Василий не понял вопроса. Потомучто глядел на эти губы исказившиеся в гримасе насмешки, но в коих не было ни грамма высокомерия, только едкое, колючее горе и отчаяние. Желтков затянулся смотря куда-то в угол комнаты, а Василий расфокусированно глядел в голубизну его глаз. Вдруг они встретились взглядами, и как раз в этот момент Желтков выпустил дым, отводя руку с сигарой, а Василий четко произнёс: — Нет. — он припал вперёд и быстрым рывком украл сигару с тонких аристократически бледных пальцев. Желтков нахмурился и озадаченно поглядел на Князя Шеина, который, в свою очередь, уже выдыхая свою порцию отравы сделал предложение одновременно спасшее его от смерти и низвергшее в другую форму самоистязания, — Но, возможно, вы могли бы полюбить кого-нибудь ещё. Василий с трудом сохранял маску спокойствие в то время как внутри он разрывался от стыда и корил себя за необдуманные слова. Когда тишина не решала разрешаться, Князь готов был взять свои слова назад, как: — Признаться, я не слышал признания более бесцеремонного чем ваше, — Желтков долго сверлил Василия взглядом, прежде чем выдать.- Но, возможно, мы могли бы попробовать.